Глава 45

Утро началось со вскрытия. Вскрытия металлического тела механического человекоподобного робота. В смысле, автоматона. Старого — можно сказать, древнего, а ещё безжалостно поломанного временем и добитого Араэле. И самое неприятное, что это был именно он — автоматон.

Я экспериментировал со словами — так вот, слова «автомат», «автоматический» и «автоматон» встроенным переводчиком почему-то переводились по-разному. Я долго вспоминал, что такое автоматоны — и даже выудил из памяти, что и вправду в девятнадцатом веке было что-то такое…

В общем, этот убиенный Араэле робот был вовсе не роботом, а автоматоном. Внутри него находилось устройство, напоминающее сердце, а в этом псевдосердце всё ещё теплилась жизнь — огненный логос, сжатый до непотребного состояния. Этот логос по тонким металлическим трубам когда-то гонял пар, который и приводил в движение весь механизм. Рассматривая внутреннее устройство автоматона, сложно было не восхититься мастерством тех, кто его создал.

Тончайшая работа приводов усиливалась целыми цепочками логосов, а каждая деталь была укреплена, по всей видимости, тоже логосами. Иначе почему ещё они выглядели местами как новенькие? Нет, можно было предположить, что где-то на территории города до сих пор работает автоматический завод и автоматические шахты, но вот это было бы совсем из разряда фантастики.

Однако самое интересное древние создатели зашили в том месте, где у людей находятся кишки — это были программы. Каждая программа, по которой действовал автоматон, была одной катушкой ленты из тонких механических пластин, скреплённых миниатюрными же гибкими сочленениями. И таких катушек было три. При желании можно было достать одну из катушек и заменить её другой. В ленте были пробиты дырки. Я такое видел на древних перфокартах. Вот только тут перфокарта в развёрнутом состоянии была длиною в пять метров…

Действующая программа крутилась, а по ней ползли десятки тончайших молоточков — тоньше, чем на пишущей машинке. Попадая в углубление, эти молоточки ослабляли тянущуюся к ним струну. И каждая ослабленная струна запускала в механизме то или иное действие. Даже если дёрнуть струну вручную, можно было заставить нефункционирующее тело двигать руками и ногами.

Однако ещё интереснее была та часть, что располагалась в голове — буквально исписанная логосами коробка с каким-то механизмом. Из этой коробки, собственно, и выходили глаза автоматона. Её потрошение дало мне простое и несколько глупое знание — эта коробка позволяла выбирать ту программу, которой необходимо было подчиниться автоматону. Свет проникал внутрь через окуляры глаз, создавая на стенке картинку из света и теней. Там, где была тень — загорались одни маленькие логосы, а там, где возникал свет — другие. Сочетание этих логосов приводило в действие ещё одно устройство, которое и переставляло катушку программ, подходящую под «увиденное».

Внутри автоматона был встроен механизм поворота при столкновении с препятствием — причём, как я понял, потом автоматон всё равно возвращался на заданную траекторию. Во всяком случае, именно так я определил назначение механизма. Я с удивлением копался во внутренностях старой железяки, понимая, что это не просто механическая игрушка — это настоящее произведение искусства. И вот такими произведениями искусства просто-напросто забит город!..

— Ничего не понятно! — заметил Кесан, разглядывая дорожки логосов. — Какие-то я знаю, какие-то с трудом узнаю… Или хотя бы догадываюсь, что они делают… Но могу только повторить, что всё это полная бессмыслица. Все эти логосы не могут заставить машину думать и осмысленно двигаться!..

— Я вот смотрю на нашего капитана и понимаю, что у него на этот счёт иное мнение, — засмеялась наблюдавшая за процессом Араэле. Впрочем, вокруг меня на «вскрытии» столпились все члены экспедиции. — Фант, поделишься?

— Я половину даже объяснить не могу, — проговорил я, подбирая слова. — Однако этот автоматон и не думал что-то делать осмысленно. У него есть три программы…

— Чё? — переспросил Рубари.

— А что не так? — удивился я.

— Программа — это основополагающие законы людей, — пояснила Араэле. — Они появились во времена второй терранской цивилизации. Сохранилось их совсем немного, и они уже легли в основу законов современного общества.

— Сл-д-вать пр-гр-ммам — зн-чит, б-ть з-к-н-п-сл-шным, — пояснил мне Рубари.

— Да… У нас в яслях образование слов несколько отличалось, — несколько удивлённо проговорил я. — В общем, у автоматонов три последовательности действий, которые они могут совершать. Все они записаны на катушках. Вот на этих. Какая из катушек будет запущена, зависит от логосов и вот от этого механизма в голове, который соединён с окулярами. Все движения совершались с помощью вот этого «сердца», в котором раньше был пар. Давление пара и вызывало движение механических рук и ног.

— А где пар? — поинтересовалась Араэле.

— Ты своими выстрелами перебила трубку, и он улетучился. Без нужного давления эта машина работать не будет. Но… Если восстановить трубку и наполнить эту систему водой — этот автоматон снова начнёт двигаться по заданной программе.

— А это что? — спросил Таби, показывая на множество вращающихся барабанов с углублениями, которые крепились на осях вдоль спины.

— Не знаю. Но чисто теоретически… — предположил я. — Эти барабаны тоже как-то могли управлять действиями автоматона. Мне кажется, они позволяют корректировать движение… Но это лишь предположение. Просто за столько лет любая программа давно бы сбилась, но автоматоны продолжают ходить по заданным траекториям и выполнять какие-то действия. Я ведь видел их с высоты на улицах города…

— Все их видели, кто пролетал рядом! — кивнул Кесан. — Всё-таки не верится, что это всего лишь последовательность записанных действий. Они ведут себя так… Как бы это сказать… По-живому.

— Они ведут себя, как автоматоны, — не согласился я. — Если бы вам было с чем сравнивать, вы бы сразу поняли, что их алгоритмика действий довольно проста. Самое сложное для меня — вот эта часть в голове с логосами…

— И чем нам это поможет? — спросила Араэле.

— Теперь я точно знаю, что каждое орудие, каждый ходячий автоматон — все они действуют по определённым программам… — пояснил я. — Вот оно — хоть и неживое, но доказательство этого. И нам надо понять, что запускает процесс стрельбы. Вчера мы своим вторжением в охраняемую часть города спровоцировали программу, которая позволила стрелять по нам вслепую. Араэле, как там вообще началась стрельба?

— Ну смотри… Сначала орудия закрутились, но потом сразу все уставились в одну сторону, — припомнила девушка. — Я тогда ещё подумала, что, наверно, вы где-то там находитесь…

— Орудия сразу стреляли? — уточнил я.

— Нет. Но я всё равно подняла руку, чтобы вы знали, что они ожили. Потом на улицы стали выходить такие вот автоматоны. Одни просто шли по улицам, а другие заходили в дома. А потом орудия неожиданно все разом начали стрельбу…

Я задумался, пытаясь вспомнить, когда мы в первый раз услышали звуки автоматонов. Однако совершенно точно определить мог только того робота, который скрипел. Другие ходили почти бесшумно, очень аккуратно ставя ноги на землю — для чего, кстати, в их ногах были встроены механические ограничители, которые давали обратную связь на струну. Однако всё описываемое Араэле вполне укладывалось в теорию, что где-то мы нарвались на сигналку, которая и заставила автоматические механизмы начать поиски нарушителей. То есть, где-то запустилась программа выявления таких нарушителей, как мы, а потом — включилась программа стрельбы вслепую. Точнее, не вслепую, а с помощью ходячих корректировщиков…

Будь у нас побольше времени, можно было бы постепенно вывести из строя автоматонов-слуг. Или найти места, где автоматоны уже не могут проводить обыск — и отсиживаться в них. Однако времени было мало, и требовалось найти тот спусковой механизм, который активирует программу поиска. Отключив его, можно было бы ходить по улицам и домам, не опасаясь орудий. Главное было — не попадаться на глаза автоматонам-слугам…

— Надо найти, что заставляет их начать поиски. Если учесть, что на бастионе орудия хоть и не стреляют, но двигаются, надо понять, что запускает этот механизм!.. — сказал я.

— Пневмовидцем ты пользоваться ещё не умеешь? — спросила Араэле. — Значит, научим!

Учёба заняла полдня, хотя формально — ничего сложного в использовании устройства не было. Каждая большая последовательность логосов сама по себе вызывала возмущение пневмы, которая стремилась на эти самые логосы реагировать. Устройство легко находило места возмущения пневмы и «подсвечивало» их прямо в голове оператора. Я очень быстро научился чувствовать эти самые точки напряжения и выходить на них.

Но вот дальше начинался ад… Ведь, по сути, устройство создавало дополненную реальность в моей же голове. Использовать всё это на ходу было решительно невозможно. Особенно в Городе Молний, где мозг буквально взрывался от обилия мест возмущения. Это вызывало сбой в самых простых процессах — движение, дыхание и даже сердцебиение. Что уж говорить про перемещение…

А ещё в этом потоке данных надо было вычленить то, что могло быть сигналкой. Это была пытка… В общем, я выдержал не больше трёх часов, после чего просто отказался продолжать. Сначала меня подменила Араэле, а потом её заменил Кесан. Рику и Дику мы прибор так и не доверили — пришлось им довольствоваться наблюдением за орудиями на бастионе. И всё это было тщетно: орудия начинали наводиться на нас тогда, когда, казалось, рядом не было ни одного нормального логоса…

Поиски возможной сигналки продолжались четыре дня, по исходу которых я готов был сдаться. Всё, что касалось местной механики, было понятно и объяснимо. Однако логосы пока были для меня тёмным лесом, который никак не хотел освещаться и показывать, каков он на самом деле. В этом тёмном лесу я постоянно натыкался на стволы, спотыкался на кочках — и вообще не понимал, куда мне идти…

Откровенно говоря, меня так расстраивали неудачи, что я даже бессонницу себе заработал. Хотя, возможно, я её заработал рваным режимом сна в предыдущий год… Когда мы поднимали дирижабль в воздух и все ложились спать, я подолгу сидел перед обзорным окном, разглядывая звёзды. И думал. А чтобы окно показывало звёзды, а не моё хмурое отражение, я делал это в полной темноте.

Ночью, после четвёртого дня поисков, за этим занятием я и был обнаружен Араэле. Девушка выходила из своей комнаты, а я как раз закашлялся — вот она меня и засекла.

— Что ты делаешь? — удивлённо спросила она, заглянув в рубку.

— Любуюсь на звёзды. И размышляю, — признался я.

— Ты расстроился, да? — Араэле подошла ко мне и остановилась рядом. — Могучий ум Фанта побеждён автоматонами!..

— Ха-ха-ха, — полным оптимизма голосом ответил я.

— Извини, шутка уже плохая стала… — улыбнулась она. — Но удержаться было сложно.

— Да нет, ты по-своему права, — я вздохнул. — Я не понимаю… Не могу понять.

— Ну… Знаешь, услышать от человека, который летает по краю бури, не боится молний и разбирает на запчасти автоматона Города Молний, что он не может что-то понять… — девушка положила руку мне на плечо. — Это, конечно, дорогого стоит. Но лучше бы ты понимал. А ты можешь, я это вижу…

— Я не разбираюсь в логосах. Это всё для меня ново, понимаешь!.. — попытался объяснить я свои затруднения. — Механика, оптика — всё это было в моем мире. Но вот пневмы там не было.

— А почему ты вообще решил, что разгадка старой сигнализации в пневме? — неожиданно спросила Араэле и слегка сжала пальцы у меня на плече. — Из твоих объяснений я поняла, что большая часть работы в автоматонах выполняет пар и логос огня. Прямо как в этих паровых двигателях. Может, ты вообще не там ищешь?

Рука легко соскользнула с моего плеча, и спустя пару секунд я услышал удаляющиеся шаги.

— Хороших снов! — послышалось из коридора.

Внизу бесновались чудовища. Я почти привык к их рёву, стрекотанию, шипению, к истеричному визгу летающих гадов… Но сейчас они буквально навалились на меня сквозь стены и стекло. А я только и мог, что цепляться за одну мысль: и в самом деле, а почему я решил, что всё дело в логосах? Потому что сигнализация — это, по моему мнению, сложная система? Но ведь и программы — обычно сложные штуковины. Во всяком случае, в моём мире — а тут вот, автоматоны ходят по улицам… А что если никакой пневматической сигнализации здесь не было и в помине?

Ведь что такое сигнализация? Это когда хочется спать… Нет! Отставить! Соберись, Фант!..

Что такое сигнализация? Сигнализация — это устройство, состоящее из двух частей. Одна часть засекает что-то… Нарушение сна… В смысле, нарушение какой-то границы, появление препятствия, наступление сна…

Я понял, что мысли в моей голове путаются, и дальше думать решительно невозможно. Запущенный в правильном направлении мыслительный процесс снял напряжение с уставшего и измученного пневмовидцем мозга, и тот, наконец, позволил себе расслабиться… А для этого требовалось поспать. Без сна я уже ничего дельного не мог придумать…

Утро началось с озарения. Я, конечно, капитан, но, к сожалению, людей у нас в экспедиции совсем мало, а еду готовить кто-то должен. Вот я и занимался в тот день завтраком, буквально чувствуя, как глаза слипаются от недосыпа. Сонный взгляд упал на бренные останки чуда паровой мысли, препарированные и разложенные по трюму — и остановился на остатках механических глаз.

Сигнализация состоит из двух частей. Одна часть засекает нарушение. Вторая определяет, что это именно нарушение, а не случайно задрожавший на жаре воздух. Выходит, на месте, которое нужно контролировать, достаточно оставить лишь одну из частей. Совсем не сложную — и я бы даже сказал, что предельно простую в исполнении. Главное, чтобы от неё можно было подать сигнал в ту часть, которая будет решать — случилось нарушение или нет.

Если в автоматоне поводом для запуска той или иной программы служит игра света и тени в окулярах, то почему для всей системы защиты города должно быть иначе? В конце концов, пусть древние греки и не вывели основные законы преломления света, но весьма точно описывали суть оптических явлений. И даже, если верить легендам, использовали солнечный свет для поджога кораблей. Во всяком случае, одну такую легенду я давным-давно слышал.

Я ни с кем не стал делиться своими догадками, но на очередное исследование Города Молний не стал брать пневмовидец, вместо него вооружившись банальной внимательностью и терпением. Рубари опустил дирижабль, выпуская поисковую группу, и мы снова отправились покорять древние руины. Или терпеть очередное поражение от автоматонов — безмозглых, но очень хитрых…

Когда знаешь, что искать — жить становится значительно легче. Пока два непоседливых брата снова обыскивали дома изнутри, я с Кесаном и Араэле осматривал их снаружи. Я внимательно оглядывал технические отверстия на предмет наличия внутри линз, но всё было тщетно. К середине дня моим спутникам надоело за мной ходить, и жрец с нашей нанимательницей отправились к подъёму на стену. Именно в этот момент я и увидел своими глазами, как срабатывает сигналка древнего города.

Я стоял у стены дома, тщательно её осматривая. И краем глаза видел понуро повисшие орудия бастиона — видимо, они огорчались, что пострелять не могут. И внезапно их стволы взметнулись и нацелились куда-то в сторону от меня. Сначала я подумал, что просто Араэле с Кесаном появились у них на виду, но те не успели этого сделать. Они ещё проходили мимо угла того самого дома, который я осматривал. И орудия целились в том же направлении…

Я не стал окликать спутников, а молча дошёл до того места, где на них среагировала защита города, и принялся оглядываться. Отверстия и щели в стенах я тут уже осматривал, но всё же решил перепроверить. Однако результат был тем же — дырка в стене оставалась просто дыркой в стене…

Логический тупик, в который я зашёл, настолько вымотал меня, что я решил не уходить с того места, пока не пойму, что именно было причиной тревоги. Покачиваясь с пятки на носок, я задумчиво обводил взглядом окружающие дома. Пустые дверные проёмы, чёрные дырки окон, остатки крыш, странное ощущение под ногами…

— Фант, если человек придурок — то придурок он всегда! — озвучил я сам себе очевидную мысль, замерев и глядя прямо в землю.

Я стоял на углу перекрёстка улиц. Весь перекрёсток был выложен мраморной плиткой. Она местами потрескалась, вспучилась, раскрошилась, но самая крайняя её полоса оставалась ровной. Края плит были подогнаны друг к другу тщательнейшим образом. А ещё плита под моими ногами слегка, практически незаметно, пружинила… Я запомнил место и вернулся к проходу внутрь крепости, где мы оставили набор инструментов взломщика. В него входили два очень нужных мне предмета — лопата и фомка.

Вот с ними я и вернулся на перекрёсток, принявшись поддевать ту самую плиту, на которой ранее стоял. Весь крайний ряд плит скрывал от глаз техническую яму в два метра глубиной. И самое смешное — я уже видел такие… Их часто обнаруживали и вскрывали первые экспедиции — в надежде найти местную канализацию и по ней добраться до нужного места в городе. Однако все такие подземные лазы заканчивались тупиками. Да, по самому низу тянулись трубы, но они были закопаны. Одна из экспедиций Араэле пыталась копать подземный ход, но как только вошла в пределы действия орудий — те расстреляли горе-копателей прямо под землёй, заодно обвалив проход.

Зато теперь я отчётливо видел причину, по которой их тогда обнаружили под землёй — и как нас засекают на поверхности. Плита лежала на четырёх скобах, выступающих за края ямы. Если на них нажать — они слегка пружинили. Если начать долбить лопатой, то они начинали мелко дрожать. А если приблизить ухо и надавить на скобу — слышался отчётливый и очень тихий щелчок. С обратной стороны все плиты были покрыты укрепляющими логосами.

После обеда я направился бродить по улицам, а Араэле и Кесан снова пошли со мной — посмотреть, что я буду делать. Вскоре я обнаружил очередное вкрапление мраморных плит и дождался, когда орудия бастиона снова опустятся. После чего отправил Кесана и Араэле следить за ними, а сам прошёлся по плитам.

— Нацелились на нас! — удивлённо сообщила девушка, а жрец просто радостно вскрикнул. — Что ты сделал?

— Плиты!.. — пояснил я. — Вот этот ряд плит скрывает яму, где идут трубы.

— Да, я знаю. Я же тебе рассказывала, как мы пытались копать вдоль труб…

— Всё верно. Вот только смотри: скобы, на которых лежит плита, двигаются!.. — согласился я и наглядно всё продемонстрировал. — Именно так они и определяют чужое присутствие. Сигнализация может находиться везде, где есть рукотворное покрытие на земле. И если находить такие места, сильно не топать рядом, не наступать и вообще вести себя осторожно — автоматоны и не узнают, что кто-то ходит в городе!..

— А-а-а-а! — с радостным криком девушка подскочила ко мне и повисла на шее. — Ты нашёл!..

Я и Кесан немного опешили. Да и Араэле сообразила, что при её положении не положено кидаться на шею малознакомым мужчинам, и быстро отстранилась, не переставая при этом сиять, как начищенная монета.

— Ты нашёл! Теперь мы сможем пройти? — спросила она с надеждой.

— Вот завтра и попробуем это сделать… — ухмыльнулся я.