Глава 6
О нелепости судьбы, моей бессильной злобе, и о том, как быстро мелькали мои пятки при бегстве
Заснули мы Халлой в какой-то комнатке для прислуги. Все более-менее приличные, уединенные места были оккупированы другими парочками и просто дворянами со шлюхами.
Проснулся я от того что почувствовал жар и какие-то биения баронессы. В темноте что-то белело у нее на губах.
На то что бы осмыслить ситуацию, и начать действовать, ушло три-пять секунд. Я что-то завыл невнятное и пронзительное. Я не отдавал себе отчет.
Машинально перевернул Халлу на живот, чтобы она своей блевотиной не захлебнулась. Рванулся к двери, нужен свет. Ору что нужна помощь, но надежды на помощь нет, по любому все уже упитые спят.
Пытаюсь вычерпать пальцем блевотину из-за шеек баронессы, но у нее конвульсии, зубы сведены до скрежета, какое там палец засунуть за щеку.
Первым делом по глупости сунул ей лезвие ножа между зубов. Зубы то разжал, но скрежет меня напряг. Быстро вытащил нож и этим же ножом стал рубить ножку от кровати. Тряпки совать в рот боялся. Там и так рвотных масс хватает, что еще тряпку в рот совать. Ножкой от кровати раздал зубы. Торопливо ковырялся указательным за щеками.
Передоз! Твою мать! Наркоманы чертовы!
Потом в мозгу всплыло что Халла презирает тех, кто употребляет зеленую пасту втираемую в десны.
Странный передоз. Странно другое, что не в первые пять минут накатило, а мы уже успели переспать и уснуть.
Халла билась в конвульсиях и грызла ножку от кровати.
Твою мать! Живи!
«Надо желудок промыть!» — мелькнула у меня мысль в голове.
Я метнулся, голым, ко всем.
Воды! Воды, блядь!
Какая вода блядь! Тут Халла не одна такая! За столом в кости, коченели в агонии еще с полдюжины тел!
— Гумус! Ивар! Где вы?! — орал я.
Признаться, до Ивара мне было в тот момент так «по х…». Просто помощь нужна, а он малопьющий.
Гумус! Я помню, как он тайком отхлебывал от бутылок с вином. Гумус! Блядь! Что за на х…!
Я голым бегаю по комнатам. В одной руке почему то нож, в другой руке пустой кувшин из под вина.
Где блядь вода! Чем мне промывание делать?!
Я вырвался в общие помещения. Кому-то без раздумий зарядил в зубы. С учетом моей массы и утяжелителя ножа в кулаке, я кого-то свалил с одного удара. Смотреть, кого я повалил не стал. Не до этого было.
— Воду! Неси! Иначе! Я всех убью! — орал я на какую-то подвернувшуюся под горячую руку служанку. — Бегом!..
Служанка, от коего крика и голого вида, впала в ступор.
— Бегом! — орал я. — Золото! Плачу за скорость!..
Последние крики похоже подействовали, служанка убежала куда-то, а я метнулся обратно к Халле.
Голая, блеющая пеной, баронесса на руках такого же голого меня. Наверное для кого-то это шок, но и вы меня поймите…
Вынес Халлу в общие комнаты, потом в коридор. Она на руках у меня трясется, в зубах изжеванная ножка от кровати, по груди стекает ниточка зеленоватой блевотины…
Кто-то лишний высунулся из-за двери в общий коридор. На с ноги! Больные связки ответили прострелом колена.
В любом случае, этого лишнего свидетеля снесло обратно к нему в номер. Хромаю на вывернутой ноге и не замечаю боли…
* * *
В Халлу я самолично вливал воду. Я лил воду и боялся что она захлебнется. Лил и понимал, что ее уже нет. Она уже мертва. Это агония…
А толку от того что я ей лью в глотку воду?!
Она тупо так же билась на полу. Искусанная ножка от кровати…
Постепенно ее конвульсии начали затихать. Я мял ее маленькую грудь в зеленом налете блевотины.
Пять жимов на сгибе ладоней на солнечное сплетение. Зажал нос, вытащив язык наружу, и вздох. Пять минут я так кочевряжился, а потом понял тщетность усилий, мозг уже умер…
Я не помню, но могу предполагать что я что-то взвыл. У меня случился провал в памяти, мое счастье в бою и мое проклятье по жизни…
Первое воспоминание относится к тому, что я ухватив за лифт платья служанки, рвал за вырез груди. Откуда в руке у меня мелькнул нож, сам не знаю. Взрезал платье, вытащил из остатков платья служанку, и накрыл Халлу. И вот такой, уже накрытой, отнес обратно наверх…
* * *
Халлу я оставил у входа в наших снятых комнатах. Память урывками.
Хожу, качаясь с зажатом в кулаке ножом, до белых костяшек.
— Гумус! Ивар! — ору я. — Латьяун!
* * *
Кор-сэ́ Адрус спал как ребенок. Его партнерша уже не дышала. Та же бело-зеленая слюна на губах.
— Просыпайся! — бью я сына графа. — Из-за тебя сука!
Провал в памяти. Помню что душу кор-сэ́.
— Почему ты жив, гад?! — ору я, и душу Адруса.
Кор-сэ́ Адрус отбивался от меня как мог спросонья. Я его уже не бил, а просто душил, что при моей массе и силе, не такое и сложное дело.
Потом я опомнился. Трупами с отравлениями, забиты все снятые нами комнаты…
Бил ему по щекам чтобы он очухался.
— Ты как?! Извини за срыв. Все мертвы. Только мы живы. — толкал я из себя слова, как будто это тяжелые глыбы.
— Как?! — первое что прохрипел Латьяун.
— Яд… Или может твоя мазь, что ты мне предлагал…
Поднялись, осмотрелись, чем-то накрылись…
— Гумус! Ивар! — ору я уже больше от безнадеги, чем от того, что я думаю их призвать…
Я дальше меня накрыло. Я выл и рычал, размазывая сопли по усам и бороде. Адрус Латьяун, делал вид, что меня вообще нет. Правильно, это мой позор, за такую слабину и друг становится врагом.
Нельзя чтобы кто-либо видел секунды твоей слабости, не по мужски это. Отец, деды, прадеды, прапрадеды терпели, ну а ты взял и предал все, что они хранили. Да ну на хер, лучше убить невольного свидетеля своего позора…
* * *
— Кор?! Вы звали? — спросил знакомый голос.
— Гумус?! — не поверил я. — Ты жив?
— Кор, я спал… — начал что-то мямлить мой мелкий.
— Гумус… Мой тебе приказ… — я стер дорожки постыдства с глаз и посмотрел на притихнувшего кор-сэ́. — Обноси подчистую кошельки мертвых. Им деньги уже не нужны…
* * *
Ивару и Гумусу повезло. Первый уехал спать в казарму до того, как подали отравленное вино. Гумусу повезло потому что он вор. Он естественно пил вино украдкой, но потом у него сработали старые наработки и он старался сохранить трезвость рук. Обносил самых сильных пьянчуг.
Адрусу Латьяун повезло непонятно почему. Он пил отраву, но его не убило. Меня спасла Халла, отобрав бутылку из руки.
В последствии, выяснилось, что выжили шесть наркоманов, что втирали зеленую пасту в десны. То ли наркота замедлила отравление и в чем-то нивелировала отравление, то ли другое, банальное, им по приходу вино уже не лезло, у них итак уже начинался коматоз. Терпеть не могу наркошь, но в этот раз им повезло.
Несправедливо. Более достойные умерли, чтобы отбросы жили…
С другой стороны, а чему учит вся писаная история человечества?!
Умирают в первую очередь всегда самые достойные, чтобы жили все остальные. Несогласные с последним тезисом, просто вспомните, кем был Иисус, богочеловеком или человекобогом…
* * *
В дальнейшем я оделся. Смотрел на непришедшие в себя рожи. Приказал слугам стащить все тела в одну кучу. Халлу отнес самостоятельно. Дал в зубы одному нарику и мы уехали. Честно. На нарике я сорвался. Нервы сдали. Я пинал его до тех пор пока он сопротивлялся и издавал звуки. Отвел душу…
Чувствую, сейчас такое начнется, что лучше быть подальше отсюда.
Дома у Латьяун от новостей был полный хаос. Лучше бы я его до дома не провожал бы. Беготня, суета и завывания.
Я сдал своего мелкого кому-то на постой и уселся у сквозящего ветром незажженного камина.
— Вина сюда! И закусок! — орал я, и ничуть не сомневался в том, что я могу отдавать приказы.
Во-первых, у меня уже изжога от вина и потому нужна закуска. Во-вторых, лучше дайте мне напиться, так для всех будет лучше…
* * *
— А тебе не говорили, что ты слишком наглый?! — спросил меня кто-то, когда я заснул у растопленного камина.
— Я слишком трезвый, чтобы с тобой разговаривать, кем бы ты не был… — ответил кто-то моим голосом.
— Так выпей и продолжим…
Я последовал совету и опять начал давиться изжогой от вина…
— Кто? — спросил кто-то и пламя в камине освятило его лицо. Его светлость, граф Мубер Латьяун…
— А это так важно, чтобы не пить за нее?!
— Важно. Ты способен говорить и думать?!
— Нет. Я пьяный в мясо. Ты говоришь не со мной… Ты говоришь с другим во мне…
— Что было в Веселом?
— Твоего сына пытались отравить… может меня пытались отравить… Но, я не думаю что меня пытались… Убивать за одного сраного рыцаря восемь дворян, это слишком… Это из-за твоего сына…
— Ты понимаешь, с кем ты говоришь?! — пытался резать интонациями голос.
— А мне без разницы… — говорил кто-то во мне. — Ты понимаешь, что такое пустота?! …
— Делать то, что будешь?
— А что я могу? Доказать ничего нельзя… Вызов бросить, мне тоже не по рангу…
— Говорят, что мой сын злоупотребляет заграничными, контрабандными смесями… — не подержал мой волны настроения граф. — Что ты знаешь об этом?!
— А надо ли, чтобы я что-то говорил?! Ты же все сам отлично знаешь…
— И все же?!
— Твой сын уже мертв. Это дело времени… Такие уже не останавливаются… — на этой фразе мне не пришло ничего лучшего, как потребовать себе еще бутылку. Сам если задуматься, ничем не лучше кор-сэ́, только я по алкоголю. — Выпить бы. А то в горле пересохло…
— А ты не боишься мне этот говорить?!
— Мне это даже не смешно… — кто-то моим голосом рассмеялся и проматерился. — Становись в очередь…
— Сделать то, что-то можно?
— Убрать подальше от столицы, да и вообще мест, где он сможет достать…
— Решено… — задумавшись, сказал граф. — Он уедет… И ты уедешь вместе с ним…
— А мне то, замечем… это… надо?!
— Ну, я думаю, твоя шкура тебе дорога?
— А причем тут моя шкура?! — меня пробило на хриплый и каркающий смех. Я встал с кресла и нашарил на столике полупустую бутылку.
— Мне известно, что ты самозванец. Как ты думаешь, если мне известно, то кому еще про это не известно?
* * *
Изначально слова графа ввели меня в ступор. Потом зашевелился страх, повешенье или четвертование, кто знает, что тут у них за присвоение дворянства тебе не принадлежащего…
— И как это можно доказать? — мне казалось что мой голос был ровным и ничем себя не выдал.
— А какие нужны еще доказательства кроме клятвы на цепи? — спросил граф. — Простой воин, тем более бастард, конечно, недостоин суда высшей знати, но если этот воин хорошо себя проявит, допустим на турнире, то это совсем другое дело…
— А в чем разница простого суда и суда знати?
— Странно, что это звучит от того, кто не стал стремиться к победе на турнире…
— И все же?!
— На суде знати первым делом спрашивают твой род… Клятва на цепи и крови…
— Ну, допустим… — не стал я поддерживать подозрения графа. — С чего мнение, что я самозванец?!
— Ты можешь ничего не говорить. Не об этом речь. Если я об это подозреваю, то я не один такой. Как ты думаешь, если тебя приведут на суд высшей знати, то долго ли тебе удастся уходить от прямых ответов на прямые вопросы?
— И что ты хочешь?
— Что бы ты присмотрел за моим сыном…
— Как я могу за ним присмотреть, и с чего ты решил, что я вообще буду за ним следить?!
— Я тебе уже говорил, что ты дурак?! По моему, говорил! — пытался мою пьянь поставить на место граф. — Я для него не авторитет, ты другое дело…
— И почему я для него авторитет?! Мы просто вместе пили и по бабам ходили…
— Это ты у моего сына спрашивай, а не у меня… — сухо прокашлял граф. — Мне тебе предложить нечего, кроме перевода вместе с моим сыном в пограничье… Там я надеюсь, он не найдет себе всякой дряни, и ты за этим будешь присматривать…
— А я то что буду иметь с этого?!
— Жизнь без разоблачения. Думай, время у тебя до утра. Утром я пошлю бумаги о переводе моего сына из гвардии в пограничный гарнизон. Если тебе твоя шкура дорога, то ты найдешь правильное решение…
* * *
Говорить, что утро было ласково, это вранье. Похмелья не было, но разве всякое утро ценится только отсутствием похмелья.
На руках налипли ее волосы, оборвал, когда ее переносил. Ее уже нет, но это все уже пустое…
Сука!.. Блядина!.. Дайте мне эту тварь в руки!.. Я никому не клянусь, но я ставлю свою жизнь на кон, что отравитель когда я до него доберусь проживет двое суток под пытками…
А вот не надо мне врать, что если Халла сдохла, то и выкинь её из головы. Вы же романтики, только на это и способны, для вас весь мир это только расписка, промокашка, черновик перед жизнью. Отомстите хотя бы раз вопреки закону и морали, и после меня судите, а нет, то не вам меня судить…
Весь прикол в том, что любая личность состоит из тех, кто еще жив и тех, кто умер, и перед кем стыдно.
Утро, которое наступило у меня около полудня, мне было нерадостно. Рядом крутился Гумус, делал вид, что он что-то делает.
— Гумус, зачем ты живешь? — тупой и простой вопрос. Настолько тупой и простой, что не всякий видит в этом вопросе второе дно. Была бы она рядом, она бы поняла бы, но Гумус не психолог, не заметил второго дна в вопросе.
— Кор, а почему вы это спрашиваете?
— Забудь. Просто плохое настроение с утра…
* * *
Кор-сэ́ Адрус смотрел на меня не менее сурово, чем я на него.
— Ты уж извини меня за вчерашние… Тупо не разобрался… — что-то подобное пробурчал себе под нос я.
— Кто выжил? — спросил он меня.
— Я не знаю… Не думаю что многие…
Мы какое-то время молчали, потом Адрус спросил: — Ты знаешь, что меня отец в захолустье переводит… Гад…
— Да брось ты. Ты просто сам подумай, что делал бы на его месте… После стольких смертей дворян за одну ночь, к гадалке не ходи, будет расследование… Выживших будут колоть на причины толкнувших отравителя на такой шаг… Клятва на цепи и прочие радости… Тут такое может на свет вылезти… — начал я подбирать слова в оправдание графа и поспешил перевести разговор на другую грань. — Ты в курсе, что я поеду с тобой?
— Отец говорил, что возможно ты поедешь…
— Ну вот и хорошо. Пойду я, извещу его о своем желание присоединиться к тебе…
* * *
Граф Мубер, как оказалось, не сомневался что я присоединюсь к его сыну. Он оказывается, уже услал бумаги к нужным людям на мой перевод.
Твою мать! Как оказывается он меня легко просчитал. Нельзя мне быть настолько предсказуемым, опасно это для моей жизни…
Хорошей новостью оказалось то, что перевод будет на север. Конечно, первым делом лезет в голову, что там меня будет легче достать наследнику Ройно и графу Илмар, но это лучше чем быть на востоке или юге. Отец Адруса не дурак, понимает что гарнизоны востока и юга слишком опасны. Если честно, то я рассчитывал на западное направление, ну там рядом с ущельем Гартар, но видимо не на все способен граф.
Для тех кто не понял, то восток это граница с Алгаром, а в преддверии войны с этим королевством это не самое удачное направление для дислокации. О юге ходят какие-то невнятные слухи, о бунте знати в тех краях, что тоже не самые позитивные слухи.
Признаться с самого начала разговора с графом я несколько ужимался в себе. Одно дело ночью пьяным и на шоке ему грубить ему, и другое дело грубить при свете дня человеку, что за утро способен решить вопрос с переводом в другую часть. Это что же у него за связи?!
На поверку вопрос решается гораздо проще. Граф объяснил на мои корявые вопросы, как легко ему удался перевод, и что это, как раз проблемы не составляет.
Одно дело кого-то на хороший пост или в хорошую тысячу в столице пропихнуть и совсем другое дело кого-то из столицы услать. Желающих занять место в столице хватает и достаточно простого желания, чтобы очередь выстроилась для обмена в переводе своей креатуры на освободившиеся места в столицу.
Собственно именно из-за этого мы кор-сэ́ и едим на север, оттуда будет перевод на наши места кого-то. По приезду в форт Куэна нам надо будет вручить кому-то бумаги и на наши места отправятся два штрафника искупившие своих косяки. На этом обмене граф Мубер Латьяун, по ходу, еще и выгоду приобретет, по давней с кем-то договоренности…
* * *
Остаток дня для меня пролетел в бешеном темпе. С одной стороны «нищему собраться — только подпоясаться», но в моем случае я не совсем нищий, и потому мне подпоясаться приходилось с напрягами. Договоренности с прочими обязательствами на мне висят. Остаток дня ушел на визиты…
Первым делом я навестил Равура, слава Богу ехать от дома Латьяун до него недалеко, от дома на Зареке до Злого, относительно недалеко. Кратко известил куда бегу, ну там название форта и прочие обстоятельства бегства. Выслушал, что я дурак. Так же было обещание при случае передать новость о моем переводе Антеро и барону Мондегу, моему самозваному батюшке. Взял обещание с Равура присмотреть в случае чего за Алёной. Выпили немного на прощание и все на этом…
Потом часть, визит к сотнику. Объяснил Гижеку ситуацию, опять услышал что я дурак. Опять хлебнули немного на удачу. Хотелось бы встретиться с Иваром и Юдусом, но первый в карауле, а мне туда не по пути, а второй отдыхает и где его искать непонятно. Гижек обещал объяснить им кратко причины моего бегства, ну и обещал поблагодарить от моего имени Загра — полутысячника, называемого из подобострастия тысячником…
Потом крюк через Мрачный к родителям Халлы. Отца не было дома, а мать была неадекватна. Я ее понимаю, единственная дочка так глупо умерла. В общем, мои соболезнования и сожаления матери Халлы были ей так «по барабану». На нас Гумусом чуть собак и слуг не спустили. Как бы там не было, но я узнаю кто убил Халлу и заставлю этого заказчика выпить его же пойло, мне бы укорениться и укрепиться, а дело с ответкой после этого не замедлит.
Потом Странный, в таверне жреца все еще не было. Оставил ему записку написанную каким-то мальчишкой за серебряную. Мол, так и так, спасибо за все, но у меня «жопа горит», надеюсь свидимся и прочие словесные кружева…
Потом Чистый, Алёна. Тут я подзадержался. До Алёны долго не доходило что у меня «попа горит от ожидания входящих смс». Она не в курсе моих напрягов, а все досконально объяснять времени не было. Взял с нее обещание, в случае чего тикать к Равуру, ну и передал слова старика, что он чуть что, за нее впишется.
Что бы там Алёна не думала про своих стариков, но я в благотворительность не верю. Достаточно пожил на свете чтобы понимать: халявы не бывает, обязательно какая-то «залупа», да вылезет…
К кор Дален я не стал заезжать. Ну его на фиг, этого мутного типа, партнер для барона он может и выгодный, но мне то от этого «как комару от фумигатора»…
* * *
Остаток вечера ушел на то чтобы прикупиться, пока мы в столице и есть богатый выбор товара.
Уже вечерело. Многие лавки стали закрываться. Во многих лавках и кузнях нам не открывали, «какое там, клиент всегда прав, подь на буй и не стучи в ворота».
И какого хера я поскупился покупать наручи, поножи и шлем Гумусу. Считал, что ему все равно еще расти и расти, и то, что еще успею прикупиться. На границе выбор будет гораздо меньшим…
К слову сказать, Гумусу повезло. Одна из последних кузнечных лавок на наши стуки в ворота открылась. Там я и приобрел оруженосцу амуницию…
Вам может непонятно, а зачем покупать втридорога наручи в столице, если Гумус их когда-то перерастет?
Ну, во-первых, восемьдесят процентов ударов обычно попадают по рукам, а если противник опытный, то процент меньший. Впрочем, какое тебе дело до статистики, если ты остался без руки, но с целым корпусом.
Во-вторых, я же не в благотворительность играю, оруженосец это дополнительные мои шансы на выживание, а каждая медяха затраченная на него вычислится из общей добычи, если нам улыбнется удача легко срубить денег.
В-третьих, прошедшая ночь наглядно показала, что для меня мой мелкий это не просто статист по охране спины, а человек который мне дорог. Привязался я к нему.
Ну, и в четвертых, оказалось что тратиться мне совсем не пришлось. Гумус неосторожно для себя напомнил, что я вчера приказал снять кошельки с покойников.
Вот партизан! Молчал! А как же моя доля? Я его в «малину» привел, а то бы он до конца своих дней щипал бы медь в кошельках на рынке! Делись уворованным! Все не заберу, все же ты трудился, но моя доля должна быть не меньше трех четвертей от общей суммы! Да грабеж! Но если тебя к ответу за шаловливые руки спросят, то это мне своей шкурой и репутацией отвечать, так что не жмись!
На деле, по деньгам вышло гораздо меньше, чем я ожидал, мне около десятки, мелкому тройка с мелочью, если он у себя что-то не утаил. Видать лихо вчера деньги дворяне просаживали, а может просто на халяву устроились хвостом на деньги кор-сэ́ и свои монеты не спешили тратить, зажимали нал сучары…
Про наручи и поножи гнать не буду, обычное железо, ржавое и с прогнившими ремнями, но тут уже не до выбора. Шлем попался более достойный. Что-то с гребнем покрашенного в зеленый цвет из какого-то ворса или волоса. Нащечники, стрелка переносицы. В общем, шлем напоминал чем-то римский для десятников. Почему задешево обошелся шлем, я не задумывался…
Был прикуплен и достаточно крепкий круглый щит с умбоном.
Кульминацией покупок был небольшой арбалет. Небольшой, но сердитый. Натяжка от поясных крюков. Кто не в курсе, то это вешается на себя специальный пояс с крюками, этими крюками зацепляешься за тетиву и разгибаешься. Конечно по ударной мощи этот арбалет слабее арбалета с козьей ногой или тем более с домкратом, но и перезаряжать быстрее. Кузнец обещал, что три выстрела за минуту, если переводить на нашу систему счета времени, вполне реально сделать.
Тут он, конечно врал, может кто-то и сделает три выстрела в минуту, но обычно такие арбалеты делали два выстрела в минуту. На пятьдесят метров уверенное поражение большинства брони, с разной степенью пробивания. Зато и обучаться стрельбе почти не надо. Это вам не лук, который надо осваивать от трех до пяти лет. Впрочем, у лука есть два весомых преимущества. Это стрельба по навесу и десять-двенадцать стрел в минуту против двух-трех выстрелов за минуту из арбалета. Впрочем, если мой мелкий попадает из пращи, то и с арбалетом справиться.
По идее надо было бы прикупить коня мелкому, но уже темнело. Смысла не было ехать на скотный двор. Ну, извини мелкий, придется тебе как мне бежать под весом доспехов вслед за моим конем. Преемственность, блядь, поколений.
