Глава 4
Снова о талантах Гумуса и моей пьяной дурости
Зажили мы гораздо лучше, после того как Гумусу стали дарить на рынке припасы. Сердобольным и совестливым поясню.
В армии нет такого слова украли, есть слова «родил», «поднял», «исчезло», «проеб…». На крайний случай есть слово «спер» — между прочим английское «spare» (лишний, запасной) в иврите превратилось в «спер», а после осело и на русской почве — «сперли, спереть». «Спер» — это то, чего у тебя нет теоретически, а на практике — вот оно.
Воровство в армии это давнее, уважаемое и освященное традициями занятие. Собственно и воровством-то оно называется только при поимке за руку (жопу). Грамотная кража уважительно именуется «рождением»:
— Где взял?
— Родил!
— Объявляю благодарность!
— Рад стараться-с! То есть, бля, Служу Российской Федерации!
То есть, Гумус конечно молодец, что не дает умереть нам с голоду, но такое счастье долго продолжаться не может. Примелькается стервец и вот наступит нам каюк.
Воровать, так воровать вагонами, чтобы хорошо отдохнуть, а если прихватят за жопу, то хотя бы что б не стыдно было за масштабы.
Как «рожать вагонами» я понятное дело не придумал, но парочка идей в моем пропитом мозгу все же мелькнула. Мы почти десять дней по салонам не ездили…
* * *
Что тут говорить. На весь выбор у меня всего два салона, первый с дворянскими шлюхами, второй со старперами. Надо ли говорить, куда мы поехали? Там где чаще пьют меньше возможностей «спалиться».
Я играл по мелким ставкам в кости, в долг, под честное слово. Это между прочим, не только операция прикрытия, но и способ объяснить излишне любопытным откуда у меня деньги появились.
На мое удивление у меня в этот вечер рука была легкая. Начал со ставок в долг, а через полчаса даже что-то накопил.
Гумус вначале сидел рядом со мной за столом, а после перестал отсвечивать, пошел на работу.
Трудись мой родимый! Только умоляю тебя не спались! Тут наши сослуживцы с тысячи, если спалишься, то просто дуэлью за своего оруженосца я не отделаюсь.
Да и вот еще что! У своим мы не воруем! Свои, это свой десяток и сотня, с определенными оговорками своя тысяча, а до чужих так пофиг!
А вы что думали? «Родить» в своей роте и тем более в своем взводе это «крысятничество». А «родить» в другой роте это подвиг, конечно если тебя не поймали.
Думаете, почему в армии дневальных ставят на тумбочки? Если свои «крысятничают», то это разборки внутри роты, и вполне обоснованные разборки. Если же чужая рота чутька опустилась, а твоя приподнялась, то это конкуренция!
Несмотря на то, что я почти полностью ушел в игру, но все равно ловил краем уха крики и вопли пьянствующих в салоне. Вроде, никто не кричит, что его «обнесли».
Чуть что, то я Гумусу поставил задачу все деньги не брать. А мне оно надо, потом объяснять, откуда у меня чужой кошелек?!
Снял кошелек с пьяного и сорящего деньгами, одолжил треть денег и вешай обратно кошелек, ну или на крайний случай подбрось обнесенному кошелек, типа он сам его обронил.
Не хватало еще, чтобы слухи пошли, что в салоне воришка завелся. А так, пьяный богач залезет в кошелек и гадает, куда столько денег спустил. Под таким соусом обнесенный не будет орать, что его обнесли. Тут пол салона видела, как ты пьяный чудил. Кошелек при тебе. Сам ты в мясо пьяный, вот и не вой, а лучше вспоминай, где деньги спустил.
* * *
Через час, когда я в очередной раз спустил, а потом опять поднял денег, я вышел из-за стола, якобы в туалет.
— Как? — прошептал я рядом со своим мелким.
— Два. Шестнадцать. — шепот в ответ.
Ну понятно, два это золото, шестнадцать серебро.
— Сколько?
— Двое.
Какой он шустрый оказывается! Двоих обнес! Мне даже не пришлось гадать кого он обнес. Достаточно взглянуть на два самых пьяных тела и все само собой понятно. Ну не из нашей части и на этом спасибо. Тут моя совесть полностью чиста. Свои это свои, а «чужие пошли лесом».
— Молодец. Я тут еще для вида посижу немного за столом, а ты отдыхай. Двое это много.
За столом удача в очередной раз мне улыбнулась. Я даже выигрыш довел до золотого с мелочью. Ну как сказать, какая это мелочь! У меня зарплата полтора золотых за месяц, ну по нашему за двадцать четыре дня. Тут все-таки в месяце двадцать четыре дня, а месяцев четырнадцать.
На хорошей ноте выигрыша я выполз из-за стола. Думаете мы сразу покинули салон? Ага! Как же! Это палево! Нет, мы еще кутили понемногу!
Для даунов поясняю, поднялся по деньгам не беги, это подозрительно. Пару серебра я спустил на самое дешевое бухло. Было скучно и нудно. Мне компанию составляли помимо Гумуса еще парочка каких-то упитых девиц.
Дня наивных поясню. Проституция в дворянской среде хорошо замаскированное занятие, все почти что тоже самое, что и по российским реалиям. Покупаешь девушке спиртное, травишь байки, пытаешь не проявить себя отморозком, вешаешь лапшу на уши, потом такси, хата, она ломается для вида. На утро есть всего два варианта. Первый: «Мы теперь вместе?», если глупая. Второй: «Надо бы еще встретиться, ты не против?», если умная.
Тут примерно тоже самое, только такси вызывать не надо. Наберешь вина на определенную суму по завышенным ценам и иди в уединенное место.
В общем, я скучал. Пил умерено. Языком чесал не очень активно. Скучно.
Гумус, скотина такая, пил вместе со мной. Но есть разница пить за компанию и пить когда на него барышня вешается! Я все понимаю! Молодость, лицо еще наивное и симпатичное, но я сейчас нажрусь чтобы нажраться, а он пойдет отдыхать потому что мне по пьяни влом?! Гадом буду если я не уйду в уединенное место первым, хоть мне и не особо горит с этой гориллой кувыркаться что тут за жрицу любви! Субординация, мать ее так!
Дальнейшие произошло как-то само собой.
Появился Юдус, уже мальца нарытый. Знакомая харя! Как я тебе рад мой начальник! В общем, какие там бабы?! «Идите все лесом!».
Глупые бабы считают что всем мужикам надо тупо посношаться. Чушь это все. Разные мировоззрения. По опросам в интернете, все люди пользуются интернетом. По опросу среди проституток все мужики озабоченные. А то, что род деятельности накладывает погрешности на мировосприятие, мало кто задумывается.
Наивным, еще раз поясню. Были, и сейчас есть, в Японии такие женщины как Гейши, с которыми не спят, а просто отдыхают душой. Есть дешевки с которыми можно спать: Майки — будущие Гейши. Есть еще какие-то ученицы учениц, ученицы Майко, эти дороже, но только потому что еще девочки до первого раза.
Души я не вижу в этих якобы дворянках. Поговорить с ними не о чем. Тупое мясо и все на этом, а тут появился мой корефан, с ним хоть не так тоскливо.
* * *
Как позднее оказалось, десятнику я обрадовался зря. Это хитрая жопа сам почти на мели и денег у меня пытался занять. Ну, извини братан, мне со своими долгами разобраться бы!
В общем, общение с десятником было приятно, уходить куда-либо было лень, а душа просила выпить. Другое дело, что я как-то нелепо отказал в деньгах Юдусу и палиться что у меня почти целый золотой было глупо. Еще посчитает что я зажал.
«Рожденное» Гумусом тоже не у меня и как я подозреваю, даже не у него на кармане. «Родил — скинь», а где это «скинь», где его нычка я не знаю.
В дальнейшем, я наверное провел самую удачную аферу в своей жизни. Я начал орать, что уступлю уединение со своим оруженосцем за бутылку! Объявил аукцион!
Вы не подумайте ничего лишнего, плаксивые полупокеры, петушки в этом салоне не в чести, а даже если и найдется такой даун, то это великолепный повод по пьяни набить ему рожу, а если повезет, то и вызвать на дуэль. По турнирным правилам мне достанется наследство из оружия и доспехов, а по боевым, я не дурак биться запросто так.
В общем, аукцион для женского пола. Я не знаю, чем там популярен мой мелкий, но подозреваю что в определенных местах он не такой и мелкий. На этой мысли в моем пьяном мозгу помимо ревности даже появились первые признаки комплексов. Хотя, а что я загоняюсь, а может он просто «мастер языка».
На мое удивление, мой аукцион постепенно начал проявлять себя. Ценник вырос с одной бутылки до пяти. Выиграла какая мадмуазель полупреклонного возраста что не пользуется популярностью.
Ну, Гумус не смотри на меня так сурово! Тебе ли не все равно! Тебе какая разница?! Тут твой наставник трезвеет и наш десятник мучается тем же! Иди на подвиг мой родной, а родина тебя не забудет! Будешь знать стервец, как у меня баб своей молодость отбивать! Считай что это тебе наказание, от мстительной скотины, то есть меня.
* * *
Дальнейшие события помню урывками. Какие-то визги, крики, кто-то пытается бить меня по лицу. Перебрал я с вином, ну или тем, что тут за вино выдают. Помню, что я ору: — Дуэль!
Мне вторит еще две такие же нарытые рожи. Один это Юдус, а второй-то что орет?! Судя потому что нам отвечают пять рож криками «дуэль», этот третий на нашей стороне. Кто этот третий вообще?! Из-за чего я кричу?!
На месте нам подраться не дали. Юдус еще что-то соображает и не соглашается проводить дуэль на месте, в помещении. Палево это дуэль при свидетелях, нас за такое в части нагнут что мы долго не будем разгибаться. Внутренние правила части «это вам не мальчик написал», ударение сами поставите.
Я постепенно трезвея, узнал в третьем, одну из двух пьяных рож которую предположительно обнес Гумус. Одет не в доспехи как мы с Юдусом и Гумусом, а в тряпки, золотая цепь на шее. Первый сын барона? Любой из сыновей графа? Что тут вообще забыл носитель золотой цепи, в этом пристанище для нищей солдатни?! Нервы себе что ли щекочет?!
Рядом нарисовался Гумус с довольным лицом. Вот стервец, даже от перестарка урвал удовольствие. Завидую его молодости и неразборчивости.
— Гумус. Тут что происходит? — шепчу я. Хорошо, когда есть рядом кто-то кто может подсказать твои провалы в памяти.
— Кор. Вы уснули. Потом появились эти пятеро. Они сказали, что только нищие пропивают деньги в этом клоповнике. Что кор-сэ́ не знает чести раз пьет с солдатней… — торопливо зашептал Гумус.
Ну, зная свою подлую вторую натуру, не удивляюсь, что я даже не проснувшись начал орать. Вызывали на дуэль виконта, сына графа, если земными терминами, а тут я дурак влез в разборки. Орут про клоповник, честь и солдатню, а что вы хотите от моего «второго я»?!
Дебил! Спал бы и дальше! Ну, кто меня просил вмешиваться! Своих бретёров за спиной хватает, а я еще в лишние напряги сам полез! Синька чмо!
— Юдус, что происходит. — пытаюсь я окончательно придти в себя.
— Дуэль через три лучины. Во дворе дома. Трое на трое. Трезвей быстрее. У тебя палка с цепью при себе?
Твою мать! Кистеня то с собой у меня нет, он в казарме. Я только при фальшионе и кинжале.
— Шансы?
— Сам глянь… — ответил мне десятник.
Рваньем пятерку не назовешь. Вполне нормальные дворяне, но глаза и повадки. Глаза цепкие, настороженные, холодные. Движение резкие и рваные. Бретёры — профессиональные дуэлянты. Явно не те неумехи, из той тройки в которой только один был неплохим мечником. Это классом мастерства повыше. Блин!
— А ты то что орал?! — единственное что просилось у меня на язык.
— Да так…
Ну, конечно. Кто-то может сказать про дружеские чувства, но я то понимаю, что если кинул в беде кого-то из своего десятка, то его потом в гавно опустят в части. С чужими делай что хочешь, а за своих рви хоть зубами, на том стоит и стояла любая армия.
— Что по судьям? Поединок боевой или турнирный?!
— С их стороны те двое. С нашей тот пьяный курдюк. — кивнул в сторону мало что отупляющего пьяницы. Вот такой нам, блин, насудит. — Ты меня тоже за дурака не принимай, конечно турнирный.
Турнирные правило это ограничения, без подлых ударов и прочих грязных приемов, но и доспехи трофеяться. Впрочем, у противников нет доспехов, так что в самых лучших случаях нам ничего кроме мечей не обломиться, а мы сами должны железо скинуть.
В боевых правилах ограничений нет, кто с чем вышел тот и молодец, но ничего не трофеется.
— А почему турнирные? — не понял я. — Не лучше ли чтобы в доспехах…
— Дурак?! Ты жить не хочешь? — прошептал мне с угрозой десятник. — Я уже обо всем договорился. Объяснил, что твои крики это с перепоя. Ляжем, нас добивать не будут, даже приплатят за ущерб чести…
— Не кинут?
— А кто их знает. Если все плохо, то ложись. Если видишь что их делаем, то думай сам… Ты же не обещал от своего имени…
Вот вам и простая дуэль. Казалось бы просто мясорубка, а десятник нам соломки подстелил на самый крайний случай. И при этом думает, как наколоть тех, с кем договориться. Одно плохо, с судьей с нашей стороны нам не повезло. При таком пьяном раззяве как бы нас не порвали бы. Лошок которого запугают и он будет заикаясь говорить что мы сами споткнулись и упали на топор пятнадцать раз. При таком судье, я лучше буду биться до последнего.
Юдуса я тоже понимаю, ну не нашлось другого дурака, что лезет в политические разборки, только это ничтожество пьяное в мясо.
— Гумус. — шепчу я. — На лошади удержаться сможешь? Скачи в часть, бери мой кистень. Если есть кто в казарме кричи что дело чести тысячи, ну и что за мной не заржавеет… Веди всех. Я время потяну…
Кто-то может подумает, что я дурак. Кто-то подумает, что я и в самом деле рассчитываю на кистень. Все не так. Я могу близким делать по мелочи подлянки в силу своей вредной натуры, но по крупняку это не мой формат. Обычно в моей жизни я замечал, что люди делают прямо наоборот…
Пусть малой живет. Вы что всерьез думаете, что мой малой успеет до казармы и потом сюда помощь приведет? Ему до ближайших ворот только десять минут скачки, плюс придирки на воротах от ночной стражи, потом вторые ворота, третьи ворота, потом часть, уговоры. Быстрее чем за час в одну сторону он не успеет.
Вы что всерьез думаете, что в нами будут биться по честному? С нами пьяными, что уже нечестно? Даже если мы просто будем хорошо держаться против троих, то вы что думаете, что два судьи со стороны дуэлянтов не вмешаются?! Им деньги уплачены за исход и не в их интересах, чтобы объект выжил. А то, что мы стали небольшой преградой, ну то мой пьяный крикливый язык виноват…
* * *
Что надо делать чтобы быстрее отрезветь? Съесть жирное, голову под холодную воду. Некоторые говорят что секс тоже помогает. Насчет последнего не уверен, но точно знаю что силы для боя вместе с женщиной уходят.
Что вы думаете я делал?!
Я орал на весь салон, что сначала я уйду прочитать свои стихи даме с которой я сидел весь вечер. Ну, это так называется, нашел способ уйти в отдельную комнату.
А вот сейчас милая отстать от меня. Неси холодную воду, «Чапай думать будет». Ну куда ты лезешь? Воду неси!
Я стремительно пытался протрезветь. Через десять минут я протрезвел настолько что подумал, а может ну его на фиг? Может про меня забудут, пока я тут якобы с барышней кувыркаюсь? Ну, мало ли что пьяный дурак выкрикнул? Через двадцать минут, я почувствовал угрызения совести. Я тут вроде как отмазался, а Юдус из-за меня впух. Через двадцать пять минут я начал глушить свою совесть бутылкой. Так осторожненько совесть глушил.
Вспомнился почему то Антеро, как он лакал пиво перед дуэлью. Вот он отмороженный. Не, ну я то не такой дебил. Я тут просто посижу, типа увлечен процессом, а потом тихо смоюсь. Блин! Как я теперь понимаю моего дегенерата. Ему тогда против чемпиона тоже было до дрожи в коленках страшно, но он же встал и переборол свой страх. А я вот, такая сволочь! Сусь тут под себя и лакаю вино.
Через сорок минут, я опять на старые дрожи нарытый, вышел от барышни.
Что там за визги?! Ну да! Пьяный я! А мне какая разница в каком состоянии умирать?! Сами-то часто смотрели в глаза смерти или только по рассказам и книжкам это знаете?!
Я не самый крутой мужик из тех кого встречал по жизни, так серединка на половинку. Ну да, мальца зассал! С кем не бывает?! Но ведь я тут! Сами-то хоть раз ходили на разборки вдвоем против восьми?! Там нам просто почки отпустили, ну полежали в больничке, а тут другой замес.
— Я думал что ты не придешь… Четвертая лучина горит… Я все оттягивал, как мог… — прошептал мне Юдус.
— Согласен… струсил немного… — признался я. — Сам-то что не ушел по моему примеру?
— Нашу тысячу начали поносить, не мог уйти…
А вот вам еще одна средневековая черта. Ты можешь совсем не иметь чести, или быть последним моральным уродом, но поносить твою честь на людях ты не можешь себе позволить, даже если ты десять раз виноват. Потеряешь авторитет, потеряешь свое влияние. Потеряешь свое влияние, потеряешь связи. Потеряешь связи из-за осуждения равных, потеряешь все. Нельзя в любом обществе завязанном на силу, терять свой авторитет…
В понятиях девяностых звучит проще: «За базар надо отвечать. Даш слабину нагнут свои же.»…
— Когда?
— Сейчас.
* * *
Во дворе было темно. Пара факелов только мешали ориентации. Лучше совсем без света, чем на границе света и тьмы. Я старательно пытался запомнить кочки и ямы, мне по ним скоро скакать.
После снятых лат кажется, что порхаешь над землей, но это иллюзия, ты та же медлительная скотина. Кожаный поддоспешник я не снимал, лучше потеть, но от касательного ранения кожа меня защитит.
— Тебя как зовут то, покойник? — не испытывал я никакого пиетета перед нашим напарником, пусть и с золотой цепью. — Как-то понимаешь, перед смертью хочу знать твое имя!
— Кор-сэ́ Латьяун. — коротко и почти трезво ответил он. — Господа! Это не ваша дуэль. Я понимаю, но постарайтесь. Если мы выживем, то я клянусь честью, напою вас так, что все бордели будут нас вспоминать с ужасом…
Ну, что тут сказать. Мне понравилось его заявление. Неглупый малый, понимает наши шансы. Мало того, он понимает, что нам нет резона за него умирать. Понимает он и что такое благодарность.
— Красиво сказано. — коротко прокомментировал мой десятник. — Где служишь?!
— Первая особая. — ответил Латьяун. Юдус на эти слова только поморщился.
— Паркетные шаркуны?!
— Они самые. Понимаю не лучшая рекомендация…
— За что тебя?
— Отец.
— Шаркун. Слушай. Сразу отходим к тому углу. Они на свету, мы в потемках…
— Ваши имена?
— Кор Юдус и кор Ваден. — ответил я за нас с десятником. — Третья пехотная, пятая сотня…
— Сходитесь! — громогласно раздался окрик одного из судей.
* * *
Бой понеся стремительно. Как мы и договаривались, сразу пытались прибиться к стене, в темень.
Каролин, фальшь и полутор против двух полуторов и полуметрового тесака.
Как думаете кто самый опасный? Я вот ставлю на тесак! Слишком необычное оружие и потому стоит внимательнее присмотреться к его владельцу.
Преимущество сорок сантиметров длины полутора против тесака это слишком, чтобы тут не было подвоха. Сам я, в свое время, с кинжалом против полутора мог выйти. Опасно, но если ноги быстрые и борцовская техника есть, то можно и в таком неравном раскладе потягаться.
Нападающие нас удивили. Вдвоем накинулись на кор-сэ́. Один сцепился в блеске искр стали с Юдусом, а я получается выпал из боя. Я крайний слева, мне противника не досталось.
Кто-то может сказать что я мог бы в спину воткнуться в наседающего на Юдуса, но что вы понимаете. Нет, я не спорю, что в обычной ситуации так и было бы, но ландшафт. Мне было дольше обходить, прежде чем я успею. Две секунды на обход в бою это слишком много, обычно все решается за доли секунды.
— Твой! Я возьму! — кричу я Юдусу. Слава Богу, вместе служим, вместе спаринговались и он меня понял.
Юдус не защищается от своего противника. Пытается врубится в правого от него, одного из двух наседающий на кор-сэ́. Такое доверие дорого стоит! Он знает, что я порву себе жопу, но его прикрою!
Знали бы вы как тяжело защищать медлительным тяжелым фальщем кого-то кроме себя. Себя проще, не успел блокировать, то прогнул спину и ушел от удара, даже если стопы стоят на том же самом месте. Оружие для нападения не предназначено для защиты…
Рисунок боя немного сместился. Бой выровнялся. Теперь трое на троих. Признаться первые секунды были самые опасные. Противники вдвоем вынесли бы кор-сэ́ за пару секунд, а дальше расклады совсем не наши.
Теперь же я просто рублюсь с крайним, Юдус со средним, кор-сэ́ с крайним, тот что с тесаком.
Периферийного зрения хватает на то чтобы видеть что дела у Латьяун не очень. Защищается он хорошо, но больше все ногами, отступает, отбивается от группы. Пипец котенку!
— Дурак! К нам живо! — ору я, в горячке боя, забыв имя.
Думаете, почему противник с тесаком теснит кор-сэ́? При таком коротком оружие вся надежда только на сближение. Сближаться лучше в отрыве от остальных, иначе в спину навтыкают пока ты будешь обжиматься на земле с противником.
— Урод! Строй держать! — это признаться старое из прошлой жизни. Барг, «царствие тебе небесное».
Не знаю, Бог услышал мои крики или кор-сэ́ сообразил и ему повезло отступить ближе к нам. Однако по факту оказалось чуть ли не хуже. Мы стремились в сумрак от света факелов, ну вот и начали ощущать за спинами стену. Я еще как-то теснил своего противника, что и неудивительно, преимущество оружия нападения в массе. Юдус держался на равных. Кор-сэ́ был прижат к стене противником.
Что такое стена или дерево за спиной?
Так-то ничего страшного, если ты к этому готов и отрабатывал это, хотя препятствие за спиной немного напрягает и в этом случае. В случаях если противник ищет сближения, то это почти верная смерть, достаточно одного клинча клинков больше чем на четверть секунды, если противник быстрый и опытный, а в среднем полсекунды.
Тут и пришел бы конец Латьяун, но случилось ожидаемое. Полутор у моего противника накрылся. Так просто, хрясь и все, треть клинка отлетела.
Почему треть, а не половина?! Ну тут просто, у любого клинка только последняя треть рабочая, остальное в довесок.
— Твой! — ору я Юдусу. Как хорошо, когда напарник с тобой сработался.
Юдус теснит того что с тесаком, ну того что теснит кор-сэ́. Защита опять похерена, верит в мои силы.
Я пользуясь, что мой противник пока еще не одупляет, того что у него трети клинка нет, насел на среднего противника.
Думаете просто перестроится в бою, когда длина клинка укоротилась? На это обычно надо от трех до пяти секунд, а я этим нагло воспользовался. Настолько нагло, что даже оставил левый бок открытым.
Все ждал, что мне что-то холодное воткнется в почку, но пронесло. Мне всего лишь надо было выиграть пару секунд, чтобы Юдус потеснил тесак, помог Латьяун выжить. Я опять потел, пытался защитить напарника оружием не приспособленным для защиты.
По поводу пота. Тридцать секунд боя, а я уже потный и дышу через раз. Рука уже плохо слушается. Нижние связки пожалуйста, а вот верхние — рука уже устала…
Первым ранили Юдуса. Я прозевал! Мой косяк! Он мне доверился, а я подвел! Тупо не успел, дыхалки не хватило. Два с лишним килограмма на правом скате не так легко поднимать и уводить скат в сторону.
Десятника полоснуло по левому плечу, это еще хорошо что он успел извернуться. Не извернулся бы, то в голову влетело бы.
Мой противник уже подстроился под длину укороченного клинка, достал дагу и в перекрестье меня блокирует.
Кор-сэ́ Латьяун тоже недолго продержался. Три удара за секунду. Я мало что мог заметить периферийным зрением. Заметил только то, что ему прилетело по правой руке, левому бедру и животу.
Ну, вот сейчас и мне конец. Жить кор-сэ́ в условия боя несколько секунд, Юдус скоро ослабеет от кровопотери, а я уже слюнями харкаюсь, когда дышу. Понятно, что нас с десятником уже не пощадят. Слишком хорошо отбивались…
О чем думает человек перед смертью? Думаете, вспоминается своя жизнь? Более продвинутые подумали, что я вспомнил незавершенное или самое злое чтобы был всплеск адреналина в крови. А вот все не так. Не знаю как у других, у меня было по другому.
Мне вспомнилась она на диване.
— Милый мы всегда будем вместе?
— Конечно…
Вспомнился улет у жреца. Та, что пришла в обличие смерти и ее слова. Вспомнились старое на тренировке. Умирать не одному: «Ты сдох и не забрал ни одного! Ну, ты и лох!».
Все за долю секунды, а дальше меня уже нет. Есть вторая сущность. То, что я пьяный, во многом помогло второму нутру вылезти быстрее. Именно поэтому я любил спаринговаться пьяным…
«Я иду!» — последняя осмысленная мысль.
— Хур Симарг! — орет кто-то.
Я его не слышу, я просто знаю, что он орет. Звук за долю секунды, по опыту знаю, звучит совсем не так, а звучит примерно так: «Хумрл!»
Четкий квадрат со стороной на полметра, остальное в серой хмари. Память урывками.
У того, что с обломанным полуторником, полуторник еще раз хрустнул почти у самой гарды. Клинок подвел его, и неклассический левый скат не спас его голову. Фальш застрял в черепе, дойдя до челюсти. К черту меч!
Провал в памяти.
Валяюсь в обнимку с кем-то. Бью его! Бью! Бью!
Чем бью?
Откуда в руке нож?!
Провал в памяти.
Какая размытая, медленная тень. Почему так медленно он движется?!
Он медленный, но я и сам не могу двигаться быстрее. Просто видишь, как по тебе летит, но не можешь ускориться. Хрясь по телу. Ты крутишься, уходя от удара, но слишком медленно.
Провал в памяти.
Опасно! Медленный. Рот раскрыт — он что, что-то кричит? Летит полоска света. Медленно летит. Глаза пустые…
Провал в памяти.
Сквозь звон в ушах прорвался тихий шепот: — СВОЙ!
Кто-то дергается ко мне. Медленно, но я и сам не двигаюсь быстрее, просто могу быстрее замечать. Полоска света. Потом он упал. Что-то ему в спину прилетело и сбило его с ног.
Почему все такое плоское?! Плоское и красное?!
ШЕПОТ.
Почему они шепчут?
Кто это?!
Мелкий. Чужой?
Добил, поваленного чужим телом…
* * *
Первой осмысленной мыслью было: «Руки трясутся. Почему я сижу?».
Я сижу на земле, а уши до сих пор режет визг какой-то дуры. Ты что так вопишь-то?! Что произошло? Осматриваюсь.
Семь тел на земле. Десяток ползает по полю, еще два десятка стоят в сторонке. Три тела орут. Противно так, визгливо, уши режут.
Из семи тел, пять не поднялось. Двоих утаскивают.
Что тут было?!
— Наставник! Кор! Наставник! — пробилось в сознание чьи-то крики, и кто-то трясет меня.
— Чего тебе?! — но это еще не совсем я, а тот кто уползает в глубь сознания.
— Ты кто?! — первое, что вырвалось у меня. — Тьфу ты! Чего тебе надо?!
— Кор! Вы пришли в себя! Я молодец?!
Медленно приходу в себя. Осматриваю себя. Все плоское и красное.
— Что у меня с глазами?!
— Я не знаю…
Обтираю себе лицо предплечьем. Тьфу ты! Глаза целы. Просто кровью глаз залило.
— Помоги дойти… — сказал кто-то во мне.
Так-то, я уверен, что и сам могу дойти, но просто боюсь.
Чего может боятся человек, который только что очнулся?! Трех вещей: того сделал, того что не сделал, и того что с ним сделали. Я боялся не подняться, после того что со мной сделали…
