Просыпаюсь словно от толчка, не понимая, что за сила меня разбудила.

Весь последний год я мучилась из-за проблем со сном. Стоило моей голове коснуться подушки, мозг, вместо того чтобы отключиться, начинал судорожно работать. И сама не высыпалась, и Алистеру не давала нормально отдохнуть своими метаниями. Как временное средство, пришлось купить снотворное. С ним я отключаюсь моментально и до самого утра. Но сегодня что-то не так.

Будильник на тумбочке показывает без пятнадцати час. Получается, проспала всего пару часов.

— Алистер? — шепчу я, пытаясь нащупать его в темноте.

Его нет рядом. Впрочем, неудивительно. Он инженер-строитель, и если не мотается по командировкам, то часто до самого утра просиживает в кабинете над чертежами. В последние недели у него совсем нет времени на меня и Нину. Даже в гольф-клуб почти не ездит, а ведь раньше я ревновала его к этой игре чуть ли не как к любовнице. Сумка для гольфа стоит у стены между Нининой спальней и кабинетом уже пару недель, дожидаясь, когда он наконец закинет ее в машину и поедет на поле. Или хотя бы уберет. Между нами это даже превратилось в негласное противостояние: кто первый сдастся и оттащит ее в подвал. Пока оба держимся.

Вылезаю из постели и натягиваю халат в полной решимости загнать мужа в постель, чего бы мне это ни стоило. Если он и дальше будет продолжать работать на износ, здоровья ему надолго не хватит.

Иду на второй этаж к спальне, которую Алистер превратил в свой кабинет, но света из-под двери не вижу. Наверное, опять заснул над чертежами. Вхожу и включаю лампу. Письменный стол, заваленный документами, два шкафа для бумаг, стены, увешанные эскизами зданий, мостов и тоннелей. А Алистера нет.

Возвращаюсь в коридор и собираюсь спуститься, чтобы посмотреть, не залип ли он перед телевизором, когда замечаю, что дверь Ниной спальни приоткрыта, и из щели льется теплый свет. Должно быть, она зачиталась своими обожаемыми подростковыми романами и заснула.

Протяжно зевая, иду к ее комнате, чтобы выключить лампу. Внезапно дверь распахивается прямо перед моим носом. Я вздрагиваю от неожиданности. На пороге вырастает Алистер, и в свете лампы я вижу, что он потрясен не меньше меня.

— Ты до смерти меня напугал! — вскрикиваю я. Он не отвечает и смотрит как-то странно. — Все нормально?

— Да, да, — говорит он, натягивая кривую нелепую улыбку, от чего мне становится только тревожнее.

— Почему ты еще не спишь? Нина в порядке?

Алистер кивает чересчур поспешно.

— Конечно.

— Зачем ты к ней заходил?

— Я… Мне показалось, что я слышал шум.

— И?..

— Что?

— Нашел причину?

— Нет, все спокойно.

Мой отец был прирожденным лжецом: он врал как дышал. Муж так не умеет, я вижу его насквозь.

— Ты не договариваешь, Алистер. У нее что там, парень?

Он мотает головой и молчит. И тут я наконец узнаю это выражение лица. Он всегда так смотрит, когда чувствует себя виноватым — например, когда говорит, что вынес мусор, а на самом деле забыл, или что работал в конторе допоздна, а от самого пахнет выпивкой. Только сегодня все это усугубляется страхом. Сколько мы живем с ним, он всегда вел себя спокойно и рассудительно. Не переживал по пустякам, не трясся над карьерой и деньгами, не злился и не впадал в уныние. Я никогда раньше его таким не видела. Он в ужасе и изо всех сил пытается это скрыть.

Я впиваюсь в Алистера взглядом, в поисках правды словно просвечивая его рентгеном.

— Что происходит? — требовательно спрашиваю. — Что ты делал в комнате Нины?

Однако прежде чем он успевает произнести хоть слово, у него за спиной вырастает тень. На секунду метнувшись в сторону, она заносит над головой Алистера какой-то предмет. Он замечает мою реакцию, но прежде чем успевает обернуться, получает сильный удар и падает лицом вниз на пол у моих ног. Я невольно отшатываюсь. И вижу, как Нина вновь заносит над своим отцом клюшку для гольфа. Алистер протягивает вперед руку, надеясь спастись… Тщетно. Дочь наносит ему еще два удара, один по спине, другой по голове, и тот затихает.

Не говоря ни слова, Нина бросает оружие на пол и уходит к себе в спальню так же тихо, как появилась.