Социальный работник Клэр Модсли сидит напротив меня в гостиной. У ее ног потрепанная коричневая сумка, битком набитая папками, на коленях разложены документы.

Я уже показала ей дом и сад. Когда она заметила, что перила на лестнице немного шатаются, я сказала, что меня это тоже тревожит, поэтому пригласила специалиста, который их починит, — он придет со дня на день. Естественно, то была ложь. Но я сегодня же, как только она уйдет, залезу в «Гугл» и все улажу. Еще она отметила, что перед камином нет решетки, а у деревянного журнального столика слишком острые углы. Я пообещала все исправить.

Ничего не ускользает от ее натренированного взгляда.

— Это, случаем, не ядовитый плющ? — спросила она, указывая на лозу, опутывающую сарай.

— Нет, что вы, — отнекиваюсь я, хотя не знаю наверняка. И мысленно делаю себе пометку, что его надо сегодня же выкорчевать.

Когда тень Клэр нависла над клумбой в конце сада, мне на долю секунду стало неловко перед Дилан и захотелось сказать ей, что я не пытаюсь ее заменить. Хотя я бы солгала — ведь именно это я и собираюсь сделать.

Пока Клэр ищет какую-то бумагу у себя в папке, вспоминаются жуткие истории из интернета о том, как социальные работники отказывали людям в праве на усыновление только потому, что их дома казались им недостаточно безопасными. Некоторые даже решались на переезд, чтобы не потерять шанс на счастье. Я, конечно, не планирую жить здесь вечно, но надеюсь, их устроит наш дом, потому что на первых порах в одиночку я не справлюсь.

Молча смотрю, как Клэр заполняет очередную форму, и прикидываю, сколько ей может быть лет. Похоже, чуть за сорок. Лоб прорезают глубокие морщины, в жестких волосах проглядывает седина — не исключено, что эти признаки преждевременной старости появились из-за нервной работы.

— Если вы решите идти до конца, всего будет пять посещений, — говорит она. — Теперь давайте вернемся в дом — мне надо задать вам несколько вопросов о вашей жизни, а также о том, что побудило вас усыновить ребенка.

Мы обсуждаем мои отношения с родителями, и я признаюсь, что не общалась с отцом с тех пор, как он нас бросил. Клэр спрашивает, как я к этому отношусь, и я говорю, что вычеркнула его из своей жизни: меня больше не волнует, почему и куда он ушел. Естественно, это ложь. Если не считать года после рождения и смерти Дилан, проведенного в полном забвении, не проходит и дня, чтобы я не задумывалась о том, как могла бы сложиться моя жизнь, будь он рядом. И сейчас, на четвертом десятке, я тоскую по нему так же остро, как в четырнадцать.

— Могли бы вы рассказать немного о своих прошлых отношениях? — спрашивает она.

— Что вы хотите узнать?

По правде говоря, рассказывать мне почти нечего. Забеременела в четырнадцать от любимого мужчины, который был почти на десять лет старше меня. Дефективное тело убило нашего ребенка, и больше я его отца никогда не видела, потому что он попал в тюрьму за убийство. Если я упомяну хоть что-то из этого, с мечтой можно будет сразу распрощаться.

— Сколько у вас было длительных отношений?

— Три.

— Как долго они длились и почему закончились?

Приходится импровизировать — я не ожидала, что она спросит о подробностях.

— Первого парня звали Джон. Мы начали встречаться еще подростками и были вместе до двадцати, — начинаю я. — Познакомились в школе и после получения аттестатов некоторое время жили вместе в городской квартире…

Невольно осекаюсь, вспоминая просторную квартиру в подвале таунхауса напротив парка. Вижу нас с Джоном: он перебирает струны гитары, а я читаю на диване. Мирная будничная картина кажется такой осязаемой и реальной… Одергиваю себя и возвращаюсь к вопросу Клэр.

— Простите, — вздыхаю. — С эти временем связано много счастливых воспоминаний. Джон играл в группе, это отнимало почти все его время, и мы постепенно разошлись.

— А другие?

Неприглядную правду приходится прикрывать фантазиями.

— Второго парня звали Сэм. Познакомились через друзей и пробыли вместе пару лет, — начинаю я, пытаясь состряпать историю подушещипательнее. — Он хотел семью, однако из-за моих проблем со здоровьем, о которых я уже упоминала, у нас ничего не получилось. Мы расстались. Последним был Майкл. С ним повторилась та же история. Трудно найти мужчину, который способен смириться с бесплодием, если у него нет детей от предыдущих отношений.

— Извините, если следующий вопрос вас заденет, — отзывается Клэр, — но такая у меня работа. Постарайтесь ответить честно. Не пытаетесь ли вы с помощью ребенка, пусть даже усыновленного, стать более привлекательной для потенциального партнера? И завести семью? Или переписать историю собственных родителей? Исправить их негативный опыт?

Образ отца вновь возникает в моей голове, уже во второй раз за сегодня. Днем, копаясь в шкафу в поисках джемпера, я наткнулась на конверт со старыми поздравительными открытками, которые папа присылал мне на каждый день рождения. Все они были подписаны одинаково и содержали всего три слова: «С любовью, папа». Кому-то подобная краткость могла показаться обидной и горькой, но я-то знала, что как бы далеко он ни был, он все равно думает обо мне — на это указывало и слово «любовь», и то, что он помнил дату нашей с ним встречи, моего рождения. Много раз я собиралась найти его: нанять частного детектива или подать заявку на участие в одном из тех телешоу, в которых воссоединяют давно разлученных родственников. Но с годами смирилась, ведь прошло слишком много времени.

Прежде чем ответить Клэр, я тщательно все взвешиваю.

— Нет, это совершенно не так. Я хочу дать брошенному ребенку дом, потому что это благо, и мне это по силам. Я поступила бы точно так же, будь у меня биологические дети.

Клэр, похоже, удовлетворена моим ответом. Она задает другие вопросы, и я продолжаю лгать. Про Дилан не говорю ни слова, ведь ее словно и не было. От моей маленькой девочки не осталось ничего — ни документов, ни записей. И ни одна живая душа, кроме мамы, ее никогда не видела. Тем не менее, ее потеря изменила всю мою жизнь.

Мама, кстати, понятия не имеет о моих планах и о том, что сейчас, пока она на смене, социальный работник сидит в ее гостиной и засыпает меня вопросами. Скоро мне придется обо всем рассказать. Сначала мне и моему сыну или дочери придется жить с ней под одной крышей, но при первой же возможности мы съедем в собственный дом. Не хочу провести здесь остаток жизни. Переезд пойдет на пользу всем троим.

— Ладно, — говорит Клэр, — на сегодня достаточно.

Она делает глоток чая, который, должно быть, уже остыл, и берет свою сумку с документами. Судя по тому, что выражение ее лица оставалось благожелательным на всем протяжении встречи, я делаю вывод, что этап пройден.

Поднимаюсь, чтобы проводить ее.

— Пришлите мне по электронной почте имена и адреса шестерых человек, трое из которых не являются членами вашей семьи, чтобы мы собрали их рекомендации.

— Непременно, — обещаю я.

У меня уже есть на примете трое кандидатов с работы. Я говорила с ними, и они обещали помочь.

— Нам также нужно будет поговорить с вашими бывшими партнерами, — между делом добавляет Клэр.

А вот к этому я не готова.

— Зачем?

— Такова стандартная практика.

— Но я даже не знаю, где они сейчас живут.

— Ничего страшного; на следующей встрече вы расскажете о них поподробнее, и мы постараемся их найти.

Она обещает вскоре мне написать.

— Поскольку вы живете с мамой, нам, само собой, придется с ней переговорить. Не волнуйтесь, — добавляет она, — у вас все отлично.

Ее заверения должны меня успокоить. Однако, как только за ней закрывается дверь, я впадаю в панику — ведь истина разительно отличается от той идиллической картинки, которую я нарисовала. Когда начала охоту на Сэма, я прекрасно знала, что он женат. Собственно, я и влюбилась-то не в него, а в фотографии его детей, которыми он заваливал свою странички в соцсетях. Я решила, что, заполучив его, сразу приобрету готовую семью. Когда я рассказала его жене о нас, она простила его, и он меня бросил. Как и Майкл, когда заметил, что я слежу за ним в пабе, где он отдыхал с коллегами. В тот вечер Майкл не отвечал на мои звонки и сообщения, и я, решив, что он мне изменяет, не могла сидеть сложа руки. По всей видимости, слежка стала последней каплей. Он назвал меня «слишком навязчивой и душной» и везде заблокировал. Однако я не стала отчаиваться и еще несколько месяцев приходила к нему на работу и домой без предупреждения, пока он не обратился в полицию.

Так что мне надо каким-то образом обойти просьбу Клэр. И подумать, как привлечь маму на свою сторону. Наверняка она мечтает о внуках. И поможет мне.