«Откуда я тебя знаю?» — крутится в голове, пока я рассматриваю сквозь жалюзи мужчину, стоящего перед нашим домом.

Вынужденная изоляция не могла не сказаться на моих когнитивных способностях: память то и дело подводит. И хотя я обычно хорошо запоминаю лица, этого человека, пусть и смутно знакомого, опознать не получается.

Издалека трудно понять его возраст, но одет он современно. Стоит по-хозяйски, уперев руки в бока, и осматривает мой дом, как агент по недвижимости. А вдруг Нина действительно выставила участок на продажу? Хотя, конечно, нет. Тут же отметаю эту нелепую мысль. Хотела бы я посмотреть на лицо агента, когда, изучая «объект», он обнаружит, что к нему прилагается призрак на чердаке. Щипаю себя за руку, чтобы убедиться в своей телесности. Кожу саднит от боли. Хороший знак.

Похоже, мужчина хочет подойти ближе, но не решается ступить на тропинку, ведущую к входной двери. Весьма подозрительно… Такое поведение наталкивает меня на мысль: а что будет, если в дом залезет грабитель? Решит ли он, что на чердаке спрятаны ценности, когда натолкнется на запертую дверь? Рискнет ли взломать ее? И, главное, согласится ли освободить меня, когда обнаружит?

Впрочем, все это глупые домыслы. Мужчина разворачивается, садится в маленькую белую машину и уезжает. Я узнаю приметный черный люк на крыше и вспоминаю, что видела этот автомобиль несколько дней назад. Что-то происходит, чувствую я. Меня будоражат мысли о возможном ограблении.

Когда отворачиваюсь от окна, чтобы взять контейнер с нарезанным яблоком, мне снова попадается на глаза шкатулка памяти. Сегодня она меня не пугает, я чувствую себя достаточно сильной, чтобы встретить запертое в ней прошлое лицом к лицу. Открываю крышку и вещь за вещью начинаю выкладывать содержимое на одеяло. Среди школьных табелей и рисунков попадается фотография, на которой мы с Алистером выходим после регистрации брака. Интересно, где Нина ее нашла… Я-то думала, что выбросила весь этот мусор на помойку.

Старый снимок тянет за собой из прошлого неожиданное светлое воспоминание о том дне. Гостей было мало, зато все желанные. И мы, такие молодые, радостные и счастливые… Я не позволяю себе погружаться в грезы о тех временах, ибо за ними последовали иные, навсегда перечеркнувшие все, что было между нами хорошего.

Следом я достаю из шкатулки поздравительную открытку, которую Алистер сделал для своей «единственной девочки», — не могу вспоминать без содрогания, что он так ее называл. Тут же лежит бутылочка, которую Нина наполнила разноцветным песком, когда отдыхала у своей тетушки Дженнифер в Девоне. Школьные фотографии за все годы обучения, книжка по литературе и пачка сочинений. Маленький деревянный человечек в синем костюме — помимо него, у Нины было еще две фигурки, и когда-то эта семейка жила в кукольном домике. Засушенная красная гвоздика со свадьбы Дженнифер — Нина была там подружкой невесты. Пенал с героями подросткового сериала.

До меня вдруг доходит, что все эти предметы связаны с событиями, которые произошли до того, как ей исполнилось тринадцать. Что же, воспоминания можно хранить, но вот дальше… Или цель их в другом — напомнить мне, что у нее отняли в последнюю ночь, когда она видела своего отца? Ночь, когда я не смогла отвести от нее беду? Возможно ли, что по прошествии стольких лет она начинает вспоминать, что произошло? Есть ли в этой шкатулке отголоски событий той ночи? А вдруг Нина собирает истину по крупицам и просит меня помочь ей преодолеть последнюю черту?

Или все это лишь мои домыслы? И она ни о чем не догадывается? Да. Скорее всего, почти наверняка эта шкатулка — просто очередная попытка взвалить на меня вину.

— Нет, Нина, ничего не выйдет, — говорю я вслух. — Никто не сможет заставить меня корить себя больше, чем я это делаю на протяжении всех последних лет.

Складываю вещи обратно, кроме свадебной фотографии и флаера. Не хочу, чтобы лица этих двух подлецов, отнявших у меня все, напоминали мне о прошлом. Разрываю их пополам, а затем на мелкие кусочки, пока они не становятся горсткой конфетти на полу.