Проявления человеческой воли, согласные с Божественной волей и произрастающие из любви к Богу и ближнему, называются добрыми, или добродетельными, а не согласные с законом и происходящие из эгоизма и самолюбия называются злыми, или греховными, – грехом. Таким образом, слово «добродетель» равносильно со словом нравственность, а слово «грех» равносильно слову «безнравственность». Следовательно, свойства добродетели те же, что и нравственности, а именно – свобода и законность; а одушевляющее начало в добродетели есть любовь. Но человеческая свобода сама по себе недостаточна для исполнения нравственного закона и одушевления искренней любовью к Богу, в этом и состоит отличие христианской добродетели от языческой, что в первой содействует благодать Божия.

В древнее время спрашивали: одна добродетель или их много? Возможно ли исследовать добродетель? Стоики утверждали, что добродетель одна. Они говорили, что кто имеет одну добродетель, тот имеет и остальные добродетели, потому что все они теснейшим образом связаны. Добродетель действительно одна, если иметь в виду единство действующей воли, закона деятельности и характера, вырабатываемого нравственной деятельностью. Потому и выразился апостол Иаков: «Кто соблюдает весь закон и согрешит в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем» (2, 10). Почему? Потому, что согрешивший в одном повреждает единство своей воли, разрушает целость нравственного своего характера, преступает единый закон и единую святую волю Законодателя (Иак. 2, 11). Но добродетелей много, если принять во внимание множество различных предметов человеческой деятельности, множество сторон и моментов, переживаемых человеком в своем усовершенствовании. С этой точки зрения добродетель дробится. В одном отношении человек может быть более добродетельным, в другом – менее или даже порочным. Один только начинает добродетельную жизнь, и его добродетели еще слабы, разрознены и немногочисленны, а другой уже усовершенствовался, и его добродетели крепки, полны и закончены. Единая, по существу, добродетель раздроблена до крайности у католических богословов, особенно у казуистов и иезуитов. В этом отношении они противоположны стоикам.

Изучима ли добродетель? Сократ считал, что да, но он смешивал добродетель со знанием. Аристотель справедливо ему заметил, что, кроме знания, есть в добродетели упражнение и привычка. Действительно, насколько в добродетели есть знание, а именно знание правил деятельности и обстоятельств ее, настолько она изучима, и, таким образом, родители и учителя могут прямо сообщать детям и ученикам добродетель. Но насколько добродетель есть упражнение и привычка, настолько она не изучима, т. е. не передаваема из книг и уст учителей и родителей, ее нужно приобретать каждому для себя. А это главное в добродетели.