Линкольн

В доме имелся роутер, но Линкольну не удалось бы узнать пароль до утра понедельника, когда откроется управляющая компания. В Чилмарке телефон у него ловил от силы на одно деление, поэтому он решил проверить электронную почту на парковке «Деревни Тизбёри», перед тем как ехать обратно. Помимо обычной дряни — упорных воззваний о финансовой помощи, поступавших от организаций, от которых он уже много раз отписался, побуждений к путешествиям («Тайные цены, Линкольн, специально для вас!»), привычных заманух («Не поверите, что будет дальше»), — пара агентов из его конторы хотела совета по сделкам. Ничего такого, с чем не смогла бы справиться его администратор Андреа, но только упомянутые агенты, оба мужчины, метили на ее место и теперь выказывали свое неудовольствие тем, что производили маневры через ее голову. Пока Линкольн настукивал краткие ответы, прилетело текстовое сообщение от Аниты: «Приехала Данбар. Угадай кто все еще полон жизни. Ты мне должен гад». Он настучал в ответ: «Знаю знаю. От парней привет». А когда нажал «отправить», телефон у него в руке зажужжал — звонили еще с одного местного номера.

— Линкольн? Это Марти. — А, его риелтор. — Слушайте, я тут изыскания по вашему дому проводил, наткнулся кое на что интересное. Вы сейчас в Чилмарке?

— В Виньярд-Хейвен. Как раз собирался туда ехать.

— Не хотите ко мне заскочить?

— Отчего бы не заскочить?

Не успел он повернуть ключ в зажигании, как из своей квартиры вынырнул Джо Гроббин, спустился по лестнице и пересек парковку к битому серому пикапу — автомобильному эквиваленту своего явного владельца.

— Ты ж больше не водишь, Джо, — пробормотал Линкольн, пока старик отпирал дверцу и садился. — Сам мне сказал.

Это означало, что старику либо куда-то понадобилось срочно, либо он не хотел, чтобы его туда везла Беверли, его шофер. Линкольн понаблюдал, как пикап содрогнулся, оживая, и сдал назад. Когда Гроббин свернул налево, на дорогу из Эдгартауна в Виньярд-Хейвен, Линкольн завел и свою прокатную машину, переключил сцепление. Выехав со стоянки, тоже свернул влево, говоря себе, что просто едет в Эдгартаун, как и пообещал, а ни за кем не следит, хоть и тщательно держался в нескольких машинах позади. Впереди располагался универсальный рынок, и Линкольн почти ожидал, что пикап свернет к нему. Предложив своему нежданному гостю кофе, хозяин, возможно, осознал, что у него закончилось молоко или еще что-нибудь. Может, сгонять за продуктами у него не считается вождением. Но нет — пикап проехал мимо рынка. Значит, в Катаму? Проверить, сидит ли на своем телефонном проводе его любимый ястреб? Ему что, втемяшилось, что он может и не встать с операционного стола, и захотелось посмотреть на птичку в последний раз, пока его фамилия не оказалась пророческой? Похоже, Гроббина не особо тревожила предстоявшая операция, хотя, с другой стороны, он и не из тех, кто выдаст, если что-то и беспокоит.

Подъезжая к круговому перекрестку на Барнз-роуд, Линкольн сбросил скорость, мысленно поблагодарив две машины между собой и Гроббином. Меньше всего на свете хотелось, чтобы его засекли в зеркале заднего вида. К каким выводам тогда придет ум подозрительного полицейского? Линкольн прикидывал, что старик обогнет половину круга и останется на Эдгартаун-роуд — или же уйдет на следующем повороте в Оук-Блаффс. Но Гроббин опять его удивил — свернул на первом же съезде, на дорогу в аэропорт.

Или в Чилмарк. Линкольн подавил дрожь. Неужто Гроббин направляется в глубину острова предупредить Троера, что кое-кто вынюхивает обстоятельства исчезновения Джейси? Если вдуматься, странно это — Гроббин признался в том, что они с Троером вместе росли, только когда Линкольн прижал полицейского к стенке.

Но имелась и еще одна причина ехать в Чилмарк, и вот она нервировала сильней. А что, если у Гроббина, как и у его воображаемого насильника, в кузове лопата? И едет он вовсе не к Троеру, а к Линкольну, намереваясь раскопать весь двор? «Не смеши меня», — сказал он себе. Старик с лопатой и без всякого понятия, где именно на двух акрах копать? Но вопрос поважнее — почему мысли Линкольна сразу помчались к таким причудливым заключениям? В конце концов, это большой остров, мало ли куда Гроббину надо. Но все равно, выкатываясь на круг, Линкольн едва удержался от того, чтобы не наплевать на встречу с Марти, не двинуться за старым полицейским и не выяснить, куда же именно тот собрался.

Потому что следует признать: с тех самых пор, как его нога ступила на Виньярд, его более-менее постоянным спутником оставалась нечистая совесть — или что-то ей подобное. Поначалу он предполагал, что дело тут в решении выставить дом матери на продажу, но вдруг в чем-то еще? Чуть раньше в темной комнате с микрофильмами в «Виньярд газетт», когда на экране перед ним возникло лицо Джейси, это окутывающее ощущение преобразовалось в нечто сродни ужасу, а после того как он рассказал об исчезновении и Беверли обмолвилась, что Джейси до сих пор на острове, его желудок крутанул сальто. В чем бы там ни было дело, только недвижимость тут ни при чем. К Гроббину домой он отправился в надежде, что этим успокоит свою нарастущую тревогу, и в каком-то смысле наглядный сценарий старого полицейского — к Джейси пристают, ее насилуют, убивают и закапывают где-то на большой земле — странно успокаивал, потому что если умерла она, уже уехав с острова, они с друзьями вне подозрений. Если же с ней что-то случилось здесь, они в каком-то смысле соучастники. Ладно, допустим, совсем уж нелепо воображать, будто Джейси похоронена где-то на заднем дворе дома, который он сейчас, сорок с лишним лет спустя, собирается продать. Но отчего же тогда эта симметрия кажется такой убедительной?

На полпути в Эдгартаун он съехал на обочину. Удалось дотерпеть, пока не проедет несколько машин, а затем его стошнило «Кровавой Мэри» в канаву.

— Мятную? — предложил Линкольн риелтору.

Он не поехал прямо в контору к Марти, а остановился купить большую упаковку карамелек и влажные салфетки: ему удалось забрызгать себе мокасины. Будь с ним Анита, заезжать бы никуда не пришлось. Она — женщина, а потому у нее в сумочке всегда есть и мятные карамельки, и влажные салфетки. А вот он не женщина и, значит, без понятия, с чего те способны вообразить, будто где-то по ходу дня можно, к примеру, заблевать себе обувь, а потому им понадобится и то и другое.

— У вас все в порядке? — спросил Марти, задумчиво приглядываясь к тому, как он разгрызает карамельку. — Что-то вид у вас бледный.

— Все нормально, — заверил его Линкольн. — Что стряслось?

— Обойдите стол да гляньте-ка на эту кадастровую карту. Вот вы, — пояснил агент, проводя пальцем по собственности Линкольна, — а вот наш друг Троер. Вот эти два участка… — он пометил оба крестиками, — тоже принадлежат ему. Вероятно, чтобы никто не портил ему вид на океан. А было время, когда либо его родители, либо предыдущие хозяева владели и этим вот участком. — Он нарисовал карандашом еще один крестик. — Но продали его.

— Значит, он теперь — хозяин всего этого?

— Верно.

— Повезло.

— Если не считать одного. — И Марти показал на грунтовку, которая вела сперва к дому Линкольна, а потом вилась вниз по склону к Троеру, где и заканчивалась. — Только так вот он и может добираться домой с главной дороги.

— Ему нужна другая?

— Была бы не нужна, имейся у него право прохода, но — как вы догадываетесь — такого у него нет.

Линкольн покачал головой.

— Как же так?

— Не знаю, но я только что из регистрационной палаты округа Дьюкс, и ни в вашем свидетельстве о собственности, ни в его никаких упоминаний об этом нет.

— Еще раз — как такое могло получиться?

Марти откинулся на спинку стула, сцепив руки у себя за головой.

— Трудно сказать. Вероятно, устное соседское соглашение, уходящее в прошлое на сколько все помнят, а вопрос никогда и не возникал, потому что участки ни разу не выставлялись на продажу. Такое бывает. Говорите, ваш участок принадлежал какое-то время семье вашей матери?

— Не знаю, как давно, но да.

— Еще одна возможность — право прохода было закреплено за проданным участком, а при продаже на это никто не обратил внимания. Но как бы ни было, сейчас у него такого права точно нет.

— И вы считаете, он это знает?

— Это могло бы объяснить, почему ему так хочется купить ваш участок.

Линкольн кивнул.

— Но не то, почему он предлагает такую низкую цену.

— Может, не желает выдавать своих намерений?

— Даже не знаю, Марти. Вы совершенно во всем этом уверены?

— Не-а, но могу вернуться в палату и пошарить еще. Хотя не исключено, что он об этом как-то пронюхает.

— То есть лучше не стоит?

— Напротив, убежден, что мы обязаны. С должным прилежанием и все такое. Я про это упомянул только потому, что у меня создалось впечатление — вы друг другу не слишком-то нравитесь.

— Я буду на острове еще четыре-пять дней.

— Давайте я тогда приторможу, пока вы не вернетесь к себе в Вегас?

— Так, наверное, будет лучше всего, — ответил Линкольн, хотя у него уже разгорелось любопытство и ему хотелось ясности.

— Но вы улавливаете, к чему я клоню? — спросил Марти, сворачивая карту в рулон. — Нравится вам Мейсон Троер или нет, но он — ваш идеальный покупатель. Он не просто хочет купить ваш участок. Ему нужно его купить.