Глава шестая
Мистер Таран заметно нервничал, прогуливаясь рядом со своим адвокатом по тюремному парку.
— Птички щебетают, Сашка, — обратился к господину Гринбергу Таран, — а я, как тот орел, в темнице сырой парюсь. Удавлю гадов! Интересно, что ты мне споешь сегодня?
Алекс вытер проступивший на лбу пот и сказал:
— А сегодня, как говорят, ждите сюрпризов. ФБР прилетело по твою душу.
После такого радостного сообщения мистер Таран выдал фразу, которую ни господин прокурор, ни остальные великие германские лингвисты не перевели бы, проживи они еще триста лет.
— Значит, Шапиро, ты сдаешь меня псам на растерзание? — завершил свою речь, полную угроз безопасности Соединенных Штатов, узник.
— Сдаю, — неожиданно улыбнулся Алекс, — а потому прекрати напрягаться в поисках комплиментов и очень внимательно слушай меня. В самом неудачном варианте ты прилетишь в Америку, но спокойно сойдешь с трапа, несмотря на то, что тебя будут конвоировать в наручниках.
— Ты решил захватить самолет? — спокойно спросил Таран.
— Я похож да араба? — чуть ли не обиделся адвокат. — Значит так. Сопровождать тебя будут два агента. Самолет мы захватывать не станем, это чересчур тривиально…
— Чего?
— В общем, сейчас любой придурок чуть что — захватывает самолет. Но только не тот аэроплан, что летает под эгидой твоей родины. Любой другой — пожалуйста. Но американский? Такого случая не было. Лавры первооткрывателей нам не требуются. Нам другое нужно: тебя вытащить и дать оборотку. У меня наготове пара людей, которые в самом деле могут захватить воздушный лайнер. Но они способны и на большее. Во время полета агенты уснут — это я тебе гарантирую. А когда проснутся, к одному из них вместо тебя будет прикован совершенно другой человек. Без шума, пыли и стрельбы… Но это самый плохой вариант.
— Вечно ты мне фуфло подсовываешь, — констатировал Таран. — Давай, расскажи чего-то доброго.
— Чего-то доброго я, быть может, не расскажу, а сумею сделать, — мрачно сказал господин Алекс. — Кстати, ты представляешь, во что обходятся все эти затеи?
— Меня это не волнует, — откровенно признался Таран. — Потому что держу масть и не уступаю власть! Для нас, американцев, свобода — превыше нарушений прав человека.
— Кстати, ты не только американец. Ты теперь гражданин независимой Засрундии. Эта страна ни за что не выдаст своего гражданина за границу, если он достойно инвестирует ее экономику. Только учти, несмотря на твои выступления, я очень рассчитываю на помощь моих немецких коллег. Веди себя достойно. По крайней мере, пока тебя не передадут фэбээровцам. Не вздумай устраивать драку после передачи, наступи на горло своему характеру — и все будет хорошо. А теперь я тебе скажу главное. Я вычислил, кто кинул вас с такими неприятными последствиями. Ты знаешь, у кого настоящий Шапиро одалживал недостающую сумму?
— Нам не хватало до хабаря каких-то паршивых триста штук долларов, — вспомнил Таран. — Разве это деньги? Подонок Шапиро, ботало дешевое, шнифты выдавлю жмуру будущему…
— Чуть короче, — перебил клиента адвокат. — Времени остается мало.
— Короче не знаю. Стану я задумываться за такие плевые деньги.
— Так вот, эти копейки одолжил президент международного благотворительного фонда имени патера Брауна. Так значится в показаниях Шапиро. Кто такой ему этот Шапиро, чтобы давать пусть даже незначительную сумму? Ты понимаешь, что я имею в виду?
— Или! Я сам врубился — кто дал ему бабки, тот и командовал событиями. Ну, суки…
— Фамилия Вонг тебе о чем-то говорит?
— С китайцами не работал, — отрезал Таран.
— А фамилия Капон?
— Спорщик?
— Вот именно. Он пошел на фамилию жены и теперь Вонг.
— Шахны прыщ! Объедки жнет…
— Это его законное право. Капон держит фирму «Гиппократ» под эгидой пресловутого фонда. Его возглавляет авторитет по кличке Боцман.
— Ледя Рыжий? Наховирка шопенфилдер, как-то через подкоп ломанул банду фиксовую… Козел поганый, кишки…
— Помолчи, пожалуйста. Я навел справки, все сходится. Во всяком случае могу с уверенностью сказать — мы теперь знаем, против кого будем играть. Не боишься опять попасть? Там компания серьезная. Вдобавок, игра на ее территории.
— Я того Боцмана… Не боюсь, Сашка. Если даже продуем, хуже не станет. А самолюбие дороже любых бабок. Этот сучий Капон, мать его, козел опущенный… Но он лучший в своем деле. И знаешь, как надо…
— Знаю. Но сейчас главное не как, а кто… Кандидатура у меня есть. Не знаю, сколько попросит, но буду платить любые деньги. Он того стоит. Учти, Боцман и Капон сейчас трудятся на медицинском поприще. Как после такого их население еще не вымерло, ума не приложу. Бог с ним, мне есть куда его прикладывать и без таких незначительных вопросов. Все. Иди к себе, переоденься. Скоро за тобой явятся.
— А ты?
— А я, как в сказке, появлюсь в последнюю минуту, — осклабился господин Гринберг.
Адвокат не подвел своего клиента. И больше того, в пресловутую последнюю минуту он появился в аэропорту не один, а в сопровождении американского консула, хотя люди, надевшие на Тарана наручники были не немцами, а сотрудниками ФБР с прокурорским постановлением на его арест.
— Мистер консул, — обратился к официальному представителю Вашингтона адвокат Гринберг, — прошу вас засвидетельствовать факт нарушения прав гражданина вашей страны.
Тут у фэбээровцев до такой степени перекосило морды, что консул перепугался, как бы у них не случился одновременный паралич. Им было отчего строить рожи; людей при исполнении обвинили в самом страшном преступлении, если не считать неуплаты налогов.
Пользуясь замешательством агентов, адвокат потребовал, чтобы они предъявили консулу постановление на арест. И когда ничего не понимающие фэбээровцы подали эту бумаженцию, адвокат попросил паспорт задержанного мистера.
Таран потел в догадках еще больше чем те, кто одарил его наручниками. Через минуту он врубился — адвокат не зря получает семьдесят две тысячи долларов в сутки.
Господин Гринберг стал разоряться, наливая морду кровью: убедитесь, как нарушаются права его клиента: в дикарской России при кровавом Сталине такого в упор не было. В постановлении написано, что оно выдано для ареста Т.И. Тараненко, а на самом деле, смотрите еще раз в паспорт, этот мистер — Т.А. Тараненко. Наверняка просто однофамилец разыскиваемого. Следовательно, согласно международному праву и законам США, его клиента немедленно нужно освободить.
Консул заметил фэбээровцам, что, с точки зрения закона, адвокат прав на все сто процентов. Даже если Именно этот, как утверждают агенты, мистер Тараненко действительно совершил какие-то неблаговидные поступки, то пускай они разживутся постановлением с его инициалами. А пока консул приказывает — немедленно снять с Тараненко наручники и отпустить его на все четыре стороны.
Фэбээровцы переглянулись, но подчинились приказу консула. Они даже не пытались протестовать, оттого как были юридически подкованы и понимали — закон есть закон.
Вы думаете, что господин Алекс подкупил консула для всего этого спектакля? Ничего подобного. Просто у него в Германии были хорошие кореша, а та Америка двинулась мозгами на правах человека и соблюдении буквы закона, нехай эта буква всего-навсего инициал. Ведь в конце концов оказался же на свободе явный убивец, когда его адвокат брякнул: перед арестом моему клиенту не зачитали его права, а потому судья тут же оправдал и выпустил мокрушника из-под стражи в зале суда. Так то какой-то дешевый убивец, которому забыли что-то устно брякнуть перед защелкиванием наручников. Что тогда говорить за письменное нарушение прав бизнесмена мистера Тараненко, среди трудовых свершений которого нелегальная торговля тоннами бензина — капля в море других дел?
Агент ФБР без второго слова отцепился от мистера Тарана и при этом гарантировал ему: пусть мафиози не сильно радуется, просто его арест обойдется налогоплательщикам чуть дороже.
В ответ на такое заявление мистер Тараненко выдал фразу, от которой чересчур зашевелились несколько новых русских, торчавших в аэропорту при тюбетейках над ушами. В отличие от них, консул и агенты не сильно понимали, о чем говорит на иностранном языке возбужденный от радости освобождения гражданин теперь уже точно единственной супердержавы в мире. Зато по тону и ставшего привычным Америке слову «мать» фэбээровцы юзе о чем догадались, а потому один из них, как уже не находящийся при исполнении, ответил Тарану по праву того же свободного гражданина.
Видя такое дело, господин консул с достоинством удалился, а немецкий адвокат со скучающим видом ждал, когда американцы выдохнутся шипеть друг на друга с помощью разных языков.
— Одну минуту, — заметил Алекс, вытирая платком лицо.
— Таран, они просто не понимают, о чем ты говоришь.
В это время два пассажира атлетических телосложений, увидев платок в руках адвоката, спокойно сделали вид, что этот аэропорт им уже даром не нужен.
— А, не понимают, — сказал мистер Тараненко, — сейчас врубятся. Этот поцадрыло имеет меня за дефектоза… Я что, неграмотный? Слушай сюда джимент факаный… What‘s the deal? You like strutting you stuff. Don‘t hand me that rotten bosh! A fat lot I care! Those stupid talks just gross me out. Bone factory’s the right place for you, you mather facker! Go chase yourself!
— Казол! — ответил агент. — Обани поц!
Таран было снова открыл свой хавальник, но фэбээровцы уже спешили к самолету. Господин Гринберг впервые в жизни с удивлением посмотрел на клиента.
— He‘s got a camp way walking — самодовольно сказал Таран и потер руки.
— Да, — задумчиво сказал Алекс, — успели вы, ребята, начал, американцев обучать их коренному делаварскому языку.
— Дай срок, я эту Гондазалупу, или как там ее, обучу, — гарантировал его клиент. — Только сперва отдам долги… Какой там фонд возглавляет эта рыжая мандавошка? Браунинга или Нагана?
— Патера Брауна, — подсказал своему клиенту адвокат.
— Наверняка такой же мудак, как это рыжее падло. Ладно, у нас тоже будет фонд. Благотворительный. Имени… как эти поцы от природы называются? Сашка, ну фамилия нам в жилу, явно американская, наподобие дебилов?
— Ты имеешь в виду даунов?
— Во, именно этих… Так, вафлежуи, я вам устрою тоже фонд, только имени мистера Дауна. Это будет прямо-таки не фонд, а чистое золото… Мина с голдика… Сашка, ты врубился?
— Или. Даун, Браун, какая разница, был бы человек хороший, — сказал адвокат, посмотрел на часы и скомандовал:
— Поехали. Пока время работает против нас.
