6

Расширяйте горизонты

Закон недальновидности

На животную составляющую вашей природы обычно сильнее всего воздействует то, что вы видите и слышите в данный момент: последние новости и модные течения, мнения и поступки окружающих, все, что кажется вам наиболее ярким и драматичным. Вот почему мы так часто оказываемся жертвами заманчивых схем, сулящих быстрые результаты и легкую наживу. Тот же механизм заставляет вас чересчур остро реагировать на нынешние обстоятельства, впадая в чрезмерный восторг или в ненужную панику, когда события принимают тот или иной оборот. Научитесь оценивать людей по узости или широте их взгляда; старайтесь не водить компанию с теми, кто не в состоянии предвидеть последствия своих действий, кто постоянно живет в режиме немедленного и бездумного реагирования на происходящее. Если вы станете якшаться с ними, они непременно заразят вас этой дурной энергией. Ваши глаза должны быть устремлены на более масштабные тренды, которые по-настоящему правят событиями, на то, что не сразу открывается взору. Никогда не теряйте из виду свои долгосрочные цели. Сумев подняться над обыденностью, вы обретете терпение и ясность взгляда, которые позволят вам достичь почти любой цели.

Вспышки безумия

На протяжении всего лета и ранней осени 1719 г. англичанин Джон Блант, один из директоров «Компании Южных морей», все с большей тревогой следил за новостями из Парижа. Во Франции бушевал впечатляющий экономический бум, спровоцированный в первую очередь успехом «Миссисипской компании» – предприятия, созданного шотландцем-экспатриантом Джоном Ло с целью эксплуатации богатств Луизианы, тогда французской колонии. Ло предлагал всем желающим покупать акции своей компании, их цена неуклонно росла, и французы всех сословий, продавая только что купленные акции, становились баснословно богатыми. Собственно говоря, именно в эти месяцы французы придумали для обозначения подобных нуворишей слово millionaire.

Все эти новости злили Бланта и вызывали у него зависть. Он был англичанином, верным своей родине. Благодаря успехам «Миссисипской компании» Париж привлекал инвестиционный капитал со всей Европы. Блант рассуждал так: если это будет продолжаться, Франция скоро сделается финансовой столицей мира, обогнав и Амстердам, и Лондон. Такая новообретенная мощь французов могла бы означать лишь катастрофу для Англии, заклятого врага Франции, особенно в случае очередной войны между ними.

Блант отличался немалой амбициозностью. Сын простого сапожника, он с ранних лет нацелился на то, чтобы, поднявшись по общественной лестнице, попасть в высшие слои английского общества. Он полагал, что в этом ему поможет финансовая революция, охватившая тогдашнюю Европу и обусловленная растущей популярностью открытых акционерных компаний, подобных компании Ло или «Компании Южных морей». В отличие от землевладения, традиционного, но весьма затратного и налогоемкого способа сколотить капитал, скупка и перепродажа акций вела к относительно легкой наживе, к тому же прибыль от подобных операций не облагалась налогом. Такие инвестиции вошли в большую моду среди лондонцев. Блант намеревался сделать из «Компании Южных морей» самое крупное и преуспевающее открытое акционерное общество Европы, но Джон Ло опередил его со своей дерзкой инициативой, получившей полную поддержку французских властей. Блант просто решил создать нечто большее и лучшее – как ради собственного блага, так и ради будущего родной Англии.

«Компания Южных морей» была основана еще в 1711 г. и стала держателем части колоссального государственного долга, за что английские власти должны были предоставить компании монополию на всю торговлю Англии с Южной Америкой. Правда, все эти годы компания не вела практически никакой торговли: она просто служила правительству неофициальным банком. Будучи одним из руководителей компании, Блант завязал деловые отношения с самыми богатыми и влиятельными соотечественниками, включая самого короля Георга I, который стал одним из крупнейших инвесторов этого предприятия и даже именовался управляющим компании. Жизненный девиз Бланта всегда звучал «Мыслить масштабно» и очень ему подходил. И вот, ломая голову, как ему превзойти французов, в октябре 1719 г. он изобрел схему, достойную его девиза и призванную, по его мнению, изменить ход истории.

Основная проблема, стоявшая тогда перед английским правительством во главе с королем, заключалась в том, что за 30 лет войн с Францией и Испанией оно успело набрать огромные займы, так как все боевые действия финансировались за счет государственных кредитов. Предложение Бланта было простым и совершенно ошеломительным: компания была готова взять на себя государственный долг, составлявший астрономическую сумму 31 млн фунтов, выплачивая правительству приличный налог. (Предполагалось, что компания будет ежегодно получать проценты по этому кредиту.) Затем компания приватизирует этот долг и будет по частям продавать его как своего рода товар, в виде акций «Компании Южных морей» (считалось, что одна акция эквивалентна 100 фунтам данного кредита). Те, кто уже одолжил правительству деньги, мог конвертировать свои «облигации государственного займа» в эквивалентное количество акций «Компании Южных морей». Акции, которые останутся после таких операций, предполагалось пустить в открытую продажу – их могли приобрести все желающие.

Начальная цена одной акции составляла 100 фунтов. Как и для всякой акции, эта цена могла подниматься и падать, но в данном случае при правильной игре стоимость должна была лишь расти. «Компания Южных морей» носила интригующее название, намекавшее на возможность того, что она впоследствии начнет торговать неисчерпаемыми богатствами Южной Америки. Кроме того, английские кредиторы почитали своей патриотической обязанностью поучаствовать в предлагаемой схеме, поскольку тем самым помогли бы погасить государственный долг и одновременно нажить на этом гораздо больше, чем давали им проценты, выплачиваемые правительством. Если цена акций будет расти, что практически неизбежно, покупатели получат возможность выгодно перепродавать эти бумаги, а компания сможет себе позволить выплачивать очень хорошие дивиденды. Долг, как по волшебству, обратится в богатство. Это стало бы разрешением всех невзгод английского правительства, а заодно обеспечило бы Бланту долгую славу.

Король Георг впервые услышал о предложении Бланта в ноябре 1719 г., и оно немало его смутило. Он недоумевал: каким образом величина отрицательная (долг) может быть мгновенно превращена в положительную? Кроме того, новый финансовый жаргон был ему совершенно непонятен. Но Блант говорил с таким жаром и убежденностью, что монарх почувствовал, как его захватывает волна энтузиазма. В конце концов, предприниматель обещал одним махом решить две главные проблемы Георга, и такой перспективе оказалось трудно противиться.

Король Георг I был крайне непопулярен, по этому показателю он опережает едва ли не всех английских монархов в истории. Это была не только его личная вина: по происхождению он был немец, а не англичанин. Его прежний титул звучал как «герцог Брауншвейгский и курфюрст Ганноверский». Когда в 1714 г. скончалась английская королева Анна, выяснилось, что Георг – ее ближайший живой родственник-протестант. Но едва он взошел на трон, как его новые подданные невзлюбили его. Георг говорил по-английски с ужасным акцентом, обладал весьма грубыми манерами, к тому же был невероятно алчен и постоянно жаждал денег. Несмотря на свой почтенный возраст и на то, что он был женат, Георг вечно гонялся за юбками, причем ни одна из его избранниц не отличалась красотой. В первые годы его правления было совершено несколько попыток государственного переворота, и, если бы заговорщики преуспели, общественность даже приветствовала бы свержение этого короля.

Георгу отчаянно хотелось доказать своим новым подданным, что он может быть по-своему великим королем. Больше всего его раздражали сокрушительные долги, которые правительство набрало еще до того, как он взошел на трон. У Георга была почти аллергия на любые формы долга – как если бы лекарские пиявки высасывали его собственную кровь.

А тут Блант как раз предлагал ему возможность погасить долг и попутно принести Англии процветание, укрепив монархию. Предложение выглядело слишком хорошо, чтобы быть правдой, но король ухватился за него обеими руками. Он поручил Джону Айлаби, канцлеру казначейства, представить эту идею в парламенте уже в январе 1720 г. Парламент должен был одобрить начинание и выпустить соответствующий билль. Предложение Бланта почти сразу встретило бешеное сопротивление со стороны ряда парламентариев, многие из которых нашли его нелепым и смехотворным. Однако на протяжении нескольких недель после речи Айлаби противники законопроекта с ужасом наблюдали, как количество их сторонников все больше редеет. Акции предприятия практически раздаривались самым богатым и влиятельным англичанам, в том числе и видным членам парламента, а те, почуяв верную прибыль для себя лично, теперь горячо одобряли билль.

Когда в апреле того же года закон приняли, сам король Георг посетил «Дом Южных морей» (штаб-квартиру компании), где торжественно вложил 100 000 фунтов в новое предприятие. Он хотел показать всем свою уверенность в успехе проекта, но в этом не было особой необходимости, так как парламентские баталии, предшествовавшие принятию закона, и без того увлекли общество, так что интерес к «Компании Южных морей» уже достиг ажиотажного уровня. Центром ажиотажа стал район Лондона, известный под названием Биржевая аллея, где продавались почти все акции. Теперь сама аллея и переулки вокруг были буквально запружены экипажами, и их с каждым днем становилось все больше.

Поначалу сюда являлись покупать акции лишь богатые и влиятельные личности в шикарных каретах. Среди покупателей оказались также художники и литераторы, в том числе драматург Джон Гей, поэт Александр Поуп, писатель Джонатан Свифт. Вскоре даже сам Исаак Ньютон поддался искушению и вложил в акции предприятия порядочную часть своих сбережений – 7 000 фунтов. Но уже через несколько недель его начали грызть сомнения. Да, цена акций поднималась, но то, что поднимается, вполне может и упасть. Так что он поспешил обналичить эти ценные бумаги, получив вдвое больше, чем вложил.

Вскоре поползли слухи, что компания вот-вот начнет торговлю с Южной Америкой, в горах которой кроются всевозможные сокровища. Это лишь подлило масла в огонь, и любители легкой наживы из всех сословий начали стекаться в Лондон, чтобы приобрести акции «Компании Южных морей». Поговаривали, что Блант – поистине финансовый алхимик, открывший секрет превращения долгов в богатство. Фермеры доставали из-под кроватей сундучки со сбережениями и отправляли сыновей и племянников в город – скупить как можно больше акций. Это поветрие охватило даже женщин всех классов, хотя дамы в то время в такие дела не вмешивались. А теперь актрисы и герцогини наперегонки приобретали ценные бумаги на Биржевой аллее. И все это время цена акций продолжала расти. Стоимость одной акции поднялась до 300 фунтов, а вскоре выросла до 400.

Подобно Франции совсем незадолго до этого, Англия теперь переживала грандиозный экономический бум. 28 мая король отмечал свой шестидесятилетний юбилей, и празднество, которое он устроил, с целыми бочками кларета и шампанского, было для монарха, знаменитого своей прижимистостью, невиданно роскошным. Одна из дам выставила напоказ недавно обретенное богатство, явившись в платье, усыпанном драгоценностями: как подсчитали знатоки, их общая стоимость составляла свыше 4500 фунтов. По всему Лондону богачи сносили свои особняки, чтобы возвести на их месте новые, еще больше и роскошнее. Носильщики и лакеи бросали работу, покупали дорогие кареты и сами нанимали себе слуг и носильщиков. Некая молодая актриса сумела сколотить на перепродаже акций такое колоссальное состояние, что решила больше не выступать на сцене и на один вечер арендовала целый театр для прощального бенефиса. Одна аристократка была потрясена, придя в оперу и увидев, что ее бывшая горничная теперь занимает куда более дорогую ложу, чем она сама. Джонатан Свифт писал другу: «Я расспрашивал тех, кто приехал из Лондона, какая там теперь религия. “Компания Южных морей”, – отвечали мне. В чем состоит политика Англии? В “Компании Южных морей”. Чем там торгуют? Опять “Компанией Южных морей”. А в чем состоит бизнес? Только в “Южных морях”».

И посреди всех этих лихорадочных покупок и продаж высилась фигура Джона Бланта, изо всех сил нагнетавшего интерес к акциям «Компании Южных морей» и старавшегося, чтобы их цена продолжала расти. Он продавал акции в рамках различных схем подписки, предлагая весьма щедрые условия платежа: иногда требовалось всего 20 % предоплаты, чтобы начать участвовать во всей этой затее. На каждые инвестированные 400 фунтов Блант ссужал инвестору 300. Он хотел поддерживать высокий спрос и вызывать у людей ощущение, что они, возможно, упускают шанс разбогатеть. Вскоре цена акций миновала отметку 500 фунтов и продолжала расти. К 15 июня Блант довел цену подписки до астрономической величины 1000 фунтов, однако новым клиентам позволялось заплатить всего 10 % суммы в качестве «вступительного взноса» и далее делать 10-процентные взносы на протяжении целых четырех лет. Мало кто мог устоять против столь выгодных условий участия. В том же месяце король Георг посвятил Бланта в рыцари. Затем дал ему титул баронета. Сэр Джон Блант оказался в высших сферах английского общества. Пусть он не обладал привлекательной внешностью и порой вел себя заносчиво, но он обогатил такое несметное количество людей, что теперь стал самой почитаемой и обожаемой знаменитостью Англии.

Богатые и власть имущие готовились, как всегда, уехать на летние месяцы из Лондона, и настроение среди них царило откровенно радужное. Блант старался излучать уверенную беззаботность, но в глубине души он уже начинал ощущать беспокойство и даже некоторую панику. Он ведь не предусмотрел очень многого. Он невольно породил целый поток новых спекулятивных предприятий: в основе некоторых лежали вполне здравые и законные идеи, другие же были откровенно абсурдны, вплоть до предложений заняться разработкой вечного двигателя. Но люди, охваченные финансовой лихорадкой, вливали часть своих денег и в эти новые акционерные компании. Каждый фунт, вложенный в них, означал потерю фунта инвестиций в «Компанию Южных морей», и проблема становилась все более серьезной, так как количество наличных денег в Англии не было безграничным и Блант не мог предоставлять всем желающим бесконечные кредиты. Кроме того, дальновидные люди начали в качестве надежной инвестиции на будущее скупать землю, зачастую обналичивая свои акции «Компании Южных морей» именно для этих целей. Блант и сам так делал, хотя общество об этом не подозревало.

Поступали и еще более тревожные новости: французы уже утратили доверие к миссисипскому проекту и отзывали из него свои вложения; наличности становилось все меньше, и французская экономика внезапно стала испытывать резкий спад. Это явно должно было сказаться и на настроениях лондонцев. Бланту следовало принять необходимые меры до того, как богачи вернутся после летнего отдыха.

Тесно сотрудничая с парламентом, он добился прохождения так называемого Акта о мыльных пузырях 1720 г., который запрещал обращение каких-либо ценных бумаг открытых акционерных обществ, за исключением акций, оборот которых разрешен королевским указом. Это должно было положить конец безумным спекуляциям. Но и такое решение породило последствия, которых Блант не сумел предвидеть. Тысячи людей успели вложить сбережения в новые предприятия, а поскольку теперь эти фирмы оказались вне закона, инвесторы лишились возможности извлечь оттуда свои деньги. Им оставалось лишь продавать акции «Компании Южных морей». Многие из тех, кто покупал эти акции в кредит, поняли, что больше не в состоянии выплачивать взносы. Они тоже пытались обналичить свои акции. И цена акций «Компании Южных морей» стала падать. Уже в августе у Дома Южных морей начали собираться целые толпы: покупатели акций, некогда приобретавшие их с таким энтузиазмом, теперь отчаянно хотели сбыть их с рук.

А ближе к концу августа Блант и сам впал в отчаяние. Он решил запустить четвертый цикл подписки, снова стоимостью 1000 фунтов. Теперь он предлагал подписчикам беспрецедентно щедрые условия; помимо всего прочего, Блант сулил колоссальные рождественские дивиденды в размере 30 %, а затем еще и ежегодные 50-процентные дивиденды. На таких привлекательных условиях некоторых удалось вновь заманить в проект. В их числе оказался даже Ньютон. Но другие, словно пробудившись от сна, начали недоумевать: как вообще оказалось, что компания, которая еще ничего не приобрела в Южной Америке, чей единственный осязаемый актив сводился к тем процентам, которые правительство выплачивало ей по госдолгу, позволяет себе раздавать инвесторам столь крупные дивиденды? Теперь то, что раньше представлялось алхимией или магией, выглядело простым мошенничеством. К началу сентября всеобщее стремление сбыть акции переросло в панику: все бросились обращать бумажные акции во что-то реальное, в монеты или какой-либо металл.

Паническое стремление обратить акции в деньги усиливалось, и из-за этого чуть не рухнул Банк Англии: еще чуть-чуть, и у него попросту кончилась бы наличность. Всем в Англии теперь стало ясно: празднику пришел конец. В ходе этого внезапного обвала рынка многие потеряли свои состояния и сбережения, накопленные за всю жизнь. Сам Ньютон потерял на этом около 20 000 фунтов, и с тех пор болезненно воспринимал любое упоминание о финансах или банках. Все пытались распродать что могли. Вскоре по стране покатилась волна самоубийств. Покончил с собой даже Чарльз Блант, племянник сэра Джона: он перерезал себе горло после того, как узнал точный размер и характер своих убытков.

Самого Бланта стали преследовать на улицах, однажды его чуть не прикончил наемный убийца. Ему пришлось спешно покинуть Лондон. Остаток жизни он провел в курортном городе Бате, перебиваясь весьма скромными средствами, которые все-таки оставили ему после того, как парламент распорядился конфисковать почти все деньги, нажитые им посредством аферы с «Компанией Южных морей». Возможно, оказавшись в уединении, он смог поразмыслить над иронией судьбы: да, он действительно изменил ход истории и снискал себе славу на все времена – славу человека, который придумал одну из самых нелепых и разрушительных финансовых схем в истории мирового бизнеса.

* * *

Интерпретация. Джон Блант был прагматичным, трезвомыслящим дельцом, у которого имелась нехитрая цель – сколотить прочное и надежное состояние для себя и своей семьи. Но летом 1719 г. этот трезвейший реалист подхватил своего рода лихорадку. Едва начав читать о происходящем в Париже, он был поражен произведенным там эффектом. В статьях и заметках ярко описывались истории самых обычных французов, внезапно наживших огромные деньги. До этого он никогда не задумывался о том, что инвестиции в открытые акционерные общества могут давать столь быстрые результаты, но доказательства, поступавшие из Франции, казались совершенно неопровержимыми. Он хотел принести родной Англии такое же финансовое процветание, и, разрабатывая свой план, Блант, естественно, скопировал многие особенности схемы Ло, однако при этом сильно увеличил размах операций.

Но самое поразительнее, что, судя по всему, Бланту ни разу не пришел в голову один очевидный вопрос. Предполагалось, что в основе этой схемы будет лежать просто повышение цены акций. Если те, кто обращает свои облигации государственного займа в акции, должны будут платить по 200 фунтов за акцию, а не по 100, то они получат меньше акций, а значит, у «Компании Южных морей» останется больше акций для того, чтобы пустить их в широкую продажу всем желающим и получить на этом хорошую прибыль. Акции, приобретенные по 200 фунтов за штуку, потом стоили бы больше, если бы цена акций продолжала расти. В какой-то момент владелец акций мог продать их с выгодой для себя. Видя, что цена лишь растет, все больше кредиторов государства обменивало бы свои облигации на акции «Компании Южных морей» и все больше любителей легкой наживы покупало бы эти акции. Все бы выиграли, но только если цена акций продолжала бы расти. Но как цена акций может расти иначе, чем на основе реальных активов, скажем, успешной торговли? А если цена станет падать (что неизбежно), это, конечно же, вызовет панику, поскольку люди утратят доверие к данной схеме, – и это, в свою очередь, запустит цепную реакцию продаж акций. Ну как Блант мог ничего этого не предвидеть?

Ответ прост. Внутренний временной горизонт Бланта сузился до такой степени, что он утратил способность заглядывать на несколько месяцев вперед и рассматривать более или менее отдаленные последствия своих действий. Загипнотизированный событиями во Франции, воображая себе богатство и власть, которые он вот-вот получит, Блант мог фокусироваться лишь на настоящем и стремиться лишь к тому, чтобы успешно запустить свою схему. И ее первые успехи лишь побудили его думать, будто эта тенденция сохранится надолго. По мере развития событий он понял, что должен заставить цены расти еще быстрее, а единственный способ это сделать состоял в том, чтобы заманивать все больше инвесторов при помощи щедрых условий кредитования. Но такой ход делал схему еще более рискованной: это решение порождало сразу несколько новых опасностей. «Акт о мыльных пузырях» и баснословные дивиденды влекли за собой еще более значительные факторы риска, причем эти факторы вступали в силу немедленно. Однако к тому моменту его представление о времени сжалось буквально до нескольких дней. Он был уверен, что если хотя бы неделю сумеет продержать этот корабль на плаву, то отыщет какое-нибудь новое решение. Но в конце концов времени ему не хватило. Такой исход был, разумеется, неизбежен.

Когда человек утрачивает понимание связи между собственными поступками и их последствиями, он теряет и адекватное восприятие реальности, и чем дальше развивается этот процесс, тем больше это походит на сумасшествие. Безумие, охватившее Бланта, вскоре заразило короля, парламент, а в конце концов и всю нацию, так славившуюся своим здравым смыслом. Как только англичане увидели, что их соотечественники наживают огромные суммы, стало понятно: схема обречена на успех. И они тоже утратили способность заглядывать в будущее на несколько месяцев вперед. Достаточно вспомнить, что случилось с Ньютоном, этим столпом рациональности. Вначале он тоже подхватил эту лихорадку, но через неделю логическое мышление позволило ему заметить в схеме неувязки, и он продал свои акции. Но потом он увидел, как другие наживают гораздо более впечатляющие суммы, чем жалкие 14 000 фунтов, которые заработал на этой схеме он сам. Это раздражало Ньютона. К августу его неудержимо потянуло обратно, хотя худшего времени для повторного инвестирования было не сыскать. Сэр Исаак Ньютон сам утратил способность заглядывать вперед. Один голландский банкир, наблюдавший происходящее на Биржевой аллее, писал: «Более всего это походило на то, как если бы из лечебницы одновременно выпустили всех сумасшедших».

Вот что следует понять. Мы, люди, склонны жить сиюминутными интересами. Первым делом мы откликаемся на то, что видим и слышим, на самое эффектное в том или ином событии. Но мы не просто животные, привязанные к настоящему моменту. Человеческая реальность объемлет и прошлое: всякое событие связано с чем-то случившимся прежде в бесконечной цепочке исторической причинности. Всякая проблема настоящего коренится в прошлом. Человеческая реальность включает в себя и будущее. Что бы мы ни делали, наши поступки и действия имеют последствия, которые простираются весьма далеко – на годы и годы вперед.

Когда мы ограничиваем мышление лишь тем, что предоставляют нам органы чувств, мы низводим себя до чисто животного уровня, на котором силы нашего рассудка нейтрализованы. В результате мы перестаем осознавать, почему и как происходят события. Мы воображаем, будто некая «успешная схема», просуществовавшая всего несколько месяцев, в дальнейшем будет становиться все успешнее. Мы уже не думаем о возможных последствиях запущенной нами цепи событий. Мы реагируем на то, что перед нами здесь и сейчас, видим лишь небольшой фрагмент огромного пазла. Разумеется, подобные действия приводят к незапланированным последствиям, даже к катастрофам вроде краха «Компании Южных морей» или финансового кризиса 2008 г.

Дело осложняется тем, что нас окружают другие люди, которые своей реакцией еще глубже укореняют нас в сиюминутном. Торговцы и демагоги играют на этой слабости человеческой натуры, пытаясь обмануть нас перспективой легкой наживы и мгновенного удовлетворения наших желаний. Единственное противоядие – учиться постоянно дистанцироваться от потока сиюминутных событий, уметь расширять горизонты восприятия. Вместо того, чтобы бездумно реагировать на происходящее, мы должны мысленно отстраниться и обозреть все это в более широком контексте. При этом мы рассматриваем все возможные последствия любого нашего шага. Мы помним о долгосрочных целях. Часто, расширив таким образом горизонт восприятия, мы решаем ничего не предпринимать, никак не реагировать, выждать и посмотреть, как все обернется. (Если бы Блант подождал всего несколько месяцев, он увидел бы, как разваливается схема Ло, и Англия избежала бы финансовой катастрофы.) Подобное благоразумие и уравновешенность – не врожденные черты. Это способности, которые мы приобретаем ценой огромных усилий и которые представляют собой высшую степень человеческой мудрости.

Я могу рассчитать движение небесных тел, но не безумие людей.

Сэр Исаак Ньютон