Как так вышло, что Изабель мертва?

Грей ощутила, как ледяной ужас пробежал по всему ее телу.

— И как давно Изабель умерла? Я не понимаю.

— Ну, формально она все еще жива, но пропала без вести в девяносто пятом. Ей было пятнадцать. И так как тело не было найдено, ее объявили мертвой, — ответил Берт Поласек.

— Еще один ребенок, — сказала Грей, покачивая головой. — Тот адрес в Инглвуде… Кровавый Бобби жил на семьдесят седьмой, в том белом доме с красной крышей.

— Можешь проверить, не живет ли там сейчас кто-нибудь по имени Роберт?

В трубке телефона повис звук стучащих по клавиатуре пальцев.

— Да, по этому адресу проживает некий Роберт Энглер, но сам дом принадлежит тете Изабель — Руби Робертсон. Она получает пособие по социальному обеспечению, а Энглер ее опекун. Он тоже получает социальные выплаты.

— Опекун?

— Она слепая.

— Я знаю, — ответила Грей. — Но мне трудно поверить, что Энглер… Она вздохнула.

Капли дождя размером с крупные виноградины бились о кузов машины. По небу прокатился раскат грома, но Грей даже не вздрогнула. Дождь растворял ее беспокойство, но был не в силах справиться с обжигающим, туго стягивающем область вокруг пупка ощущением. Обезболивающее уже не помогало, к тому же все, что она съела за день, — это сдобный бублик, да и она все еще на работе. И Шон Диксон все еще где-то поблизости, следит за ней.

Во всем виновата эта Изабель Линкольн или, кем бы черт побери, она не была.

— Изабель существует на самом деле, — сказала Грей, кивая. — И не существует.

Она была такой же как Грей — настоящей и ненастоящей одновременно. Но тогда, кто же воплощение той «истинной» Грей: Натали Грейсон или Натали Диксон? Или же она была более «настоящей», будучи Натали Киттридж, девочкой, которая закрывалась от реальности и пряталась в укромный уголок своего разума каждый раз, когда сводный брат или похотливый дядя прикасались к ней, каждый раз, когда мама (мамаша) Твайла добавляла немного водки в ее газировку? Была ли она более «настоящей» каждый раз, когда сотрудники органов детской опеки и попечительства силой оттаскивали ее от ножки кухонного стола в какой-нибудь лачуге, расположенной где-то в Северной Калифорнии? Или же «настоящая» Грей — это замужняя женщина, чья кровь стекает в сложенную горстью ладонь или разбрызгана по хромированным или зеркальным поверхностям, по автомобильным креслам, шкафчикам или лестничным клеткам?

Никто больше не бил Натали Диксон с тех пор, как она стала Грейсон Сайкс. А Натали Киттридж не голодала и не страдала от стригущего лишая и кандидоза с тех пор, как стала Натали Грейсон.

В тот непродолжительный период жизни, когда она была частью семьи Грейсонов, она смеялась и плакала, молилась и грешила.

Итак, какая же из всех этих версий была ближе всего к ее истинной сути?

Грей сидела в машине на кладбище Уолнат Хилл уже более часа, а ей все еще нужно было купить билет на обратный рейс в Калифорнию. Из-за внезапно разразившегося шторма в салоне арендованного автомобиля стало холодно. Ураган сместился к северу, и когда погода немного наладилась, над могилами младенцев, храбрых мужей и прекрасных женщин стали кружиться стайки стрекоз и бабочек. Новые семьи (не понимаю, это про бабочек и стрекоз или вообще уже отвлеченное предложение), одетые в белое, голубое и черное, пришли посмотреть, как очередная тысяча с лишним долларов исчезает на два метра под землю.

Изабель Линкольн была не выдумкой. Она существовала на самом деле, была такой же реальной, как и синяя бабочка, порхающая возле открытого окна Грей.

И Грей найдет ее и заставит заплатить за кражу денег, за кражу невинной личности маленькой девочки по имени Элиз (Элиза), за то, что она, возможно, убила Томми Хэмптона и Омара Невилла, за…

Ее мысли прервала вибрация телефона. Пришло новое электронное письмо.

Влажные ладони Грей зудели от нетерпения. Она забыла, что почти две недели назад отдала фиолетовую зубную щетку, а также образцы волос и ногтей в лабораторию ДНК-диагностики.

Грей перешла по второй ссылке, прикрепленной к письму. Здесь этногенетическая расшифровка ДНК выявила 64,5 % наличия генов сахарави, 31 % европейской расы и 4,7 % восточноазиатской. У второго человека насчитывалось 766 родственников по ДНК.

Вероятно, что второй отчет по экспертизе ДНК был об Изабель. Иан считал свою девушку белой из-за присутствия в ее ДНК 31 % генов европейской расы.

ДНК-тест также установил, что у второго человека была троюродная сестра Даниэлла Слэдж из Роли-Дарем, Северная Каролина, и двоюродная сестра Алисия (Алиша) Келли из Окленда, Калифорния. В отчете были и другие родственники по ДНК, но Алисия была единственной двоюродной сестрой, значащейся в списке.

Грей позвонила Дженнифер.

— Привет, ты чего пропала? Кларисса по-прежнему злиться на тебя.

— А мне по-прежнему все равно. Лучше послушай. — Грей рассказала ей о результатах ДНК-теста Изабель Линкольн и о том, что у нее есть двоюродная сестра.

— Поэтому мне нужен адрес и телефон этой чики Алисии.

— Поняла, — пальцы Дженнифер застучали по клавиатуре. — Помнишь того парня Дилана, которого я встретила в клубе? Я тут пробила его по базе, и угадай что? Он продает ножи. Вот, нашла.

Она на одном дыхании выпалила адрес: Окланд, семьдесят вторая улица.

— И вот номер телефона, — его она тоже протараторила.

— Можешь посмотреть еще кое-что? — спросила Грей. — Можешь выяснить, ездила ли она в Белиз под именем Элизы Миллер? Кларисса уже искала информацию об этом, но по имени Изабель Линкольн.

— Сейчас посмотрю и перезвоню тебе.

— Спасибо, Джен.

— Ты скоро вернешься домой?

— Дом там, где твое сердце.

— Я не думаю, что Нику понравится то, сколько ты тратишь.

— Он дал разрешение на все.

Дженнифер фыркнула.

— Это неправда. Я знаю Ника лучше тебя, не забывай об этом. И я знаю, что, когда дело касается денег, то он тот еще скупердяй, особенно после субботнего ужина.

Грей вздохнула.

— Дай знать, если потребуется мое вмешательство, у нас с ним особые отношения.

Грей закатила глаза.

— Я дам тебе знать.

У нее урчало в животе, ведь она толком-то и не ела сегодня. На завтрак у нее был сдобный бублик, который она съела в крошечной столовой отеля. К тому времени, как она нашла маленькую, дешевую закусочную на Вулф Ридж Роуд, дождь лил как из ведра. Это была забегаловка с сальными окнами, на стенах которой были развешаны фотографии в старых рамках. На потолке крутился лопастной вентилятор, и все это великолепие украшала вывеска «Всемирно известная жареная курица». Официантка, низкая, толстая чернокожая женщина в скрипучих туфлях с бейджиком, на котором красовалось имя Лотти, проводила Грей почти до самого крайнего столика и вручила ей липкое меню.

Внутри был еще один посетитель, старый чернокожий мужчина. Он сидел на другом конце закусочной, за столиком возле музыкального автомата, исполняющего песню «Великий притворщик» группы «Плэттерс». В руках он держал кружку с кофе.

Грей заказала куриную отбивную в кляре с кукурузной кашей — единственное блюдо, что сама готовила дома. Это была лучшая еда, чтобы заесть таблетку. Она достала из сумки пузырек с обезболивающим и высыпала одну. Пока Грей ждала свой заказ, она просматривала ленту фотографий в телефоне и нашла страницы блокнота, которые она сфотографировала в офисе компании «Мейл Бокс».

Белиз… Белиз-Сити… Квартира в Ледивилле 650 долларов!! Две спальни, одна ванная комната, но расположена слишком близко к полицейскому участку… Отель «Баттонвуд Бэй»? 750 долларов… Неопознанное т… 5 тыс. Эрмонд 501–223–0010.

— Так, — прошептала Грей. — Кто такой Эрмонд?

Она набрала номер. Какова разница во времени между Алабамой и Белизом?

В трубке телефона раздавались гудки. Ту-ту… ту-ту…

— Да, — ответил мужской голос. Он звучал так, будто его обладатель бежал к телефону. — Похоронное бюро Эрмонда. Чего-кого? — спросил мужчина.

— Прошу прощения, — ответила Грей.

— Как вы подиваете? — спросил мужчина немного медленнее.

— Вы говорите по-английски? — спросила в ответ Грей.

— Да, чем могу помочь?

— Позовите к телефону Эрмонда, пожалуйста.

— Я и есть Эрмонд.

Грей откашлялась.

— Мы с вами разговаривали несколько дней назад.

Она опустила взгляд в заметки с фотографии.

— Мы говорили о неопознанном… за пять тысяч.

— Да, вы достали волос и ноготь? Я заберу их, а вы получите неопознанное тело, за похороны которого никто не готов платить. Свидетельство о смерти тоже будет у вас. Массовка из плачущих и скорбящих за отдельную плату. Оплата только наличными. Я могу кремировать тело. Это очень хороший способ похоронить человека. Очень хороший. Когда вы приедете?

Руки Грей тряслись от волнения.

— На следующей неделе.

— Хорошо. Я приготовил для вас одно хорошее. Автомобильная катастрофа. Оно так разворочено, что непонятно, где что. Стыд.

— Звучит… — Грей сглотнула. — Звучит здорово. Какой у вас адрес?

— Рядом с Вестерн Хайвей. Белиз-Сити. Вы точно не пропустите.

Неужели Изабель Линкольн собиралась купить неопознанное тело в похоронном бюро в Белизе?

Если так, то кого она планировала выдать за умершего?

— Образцы волос и ногтей, — повторила про себя Грей. — Они нужны в качестве доказательства факта смерти для страховой компании и для того, чтобы получить свидетельство о смерти.

Она планировала инсценировать свою смерть. Женщина, официально сменившая имя на Элизу Миллер, считалась бы мертвой.

Но какую конечную цель она преследует?

— Страховка, — прошептала Грей. — Полмиллиона долларов. Это и есть ее конечная цель.

Лотти принесла еду, а также толстый острый нож для стейка и дополнительные салфетки.

— Наслаждайся, дорогуша.

Грей от души сдобрила свою кашу сахаром и маслом, совсем как это делала мамаша Твайла. Все же лучше, чем любимая кукурузная каша мамаши Наоми с солью, перцем и сыром.

Не успела она поднести ко рту ложку с кашей, как вдруг какой-то мужчина проскользнул за ее столик и сел напротив. Оскал его улыбки впился прямо в нее, а глаза цвета крепленого виски блестели, словно звезды.

— С каких пор ты ешь кукурузную кашу?

Отис Реддинг пел о том, что нужно проявить немного нежности…

— Дерьмовый из тебя сыщик, раз ты плохо следишь за тем, что происходит у тебя за спиной.

Шон Диксон выдернул солонку из держателя.

— За тобой уже неделю кто-то следит. Он стоял следующим в очереди, когда ты покупала билет в аэропорту Вегаса, чтобы прилететь сюда.

Шон улыбнулся.

— Ты должна была уже понять, миссис Натали Диксон: я никогда не уйду. И ты можешь называть себя другим именем, но ты всегда будешь моей женой. Пока смерть не разлучит нас, детка. Пока смерть не разлучит нас.