Минутами позже Ник и Грей подходили к крыльцу домика. Ник нес рюкзак со сменной одеждой и пояс с пистолетом. Он надел очки в стиле Бадди Холли и сделал средний пробор, что делало его очень похожим на ботана. Достаточно похоже на правду, но признавать он этого, конечно, не хотел. Грей несла пакеты с чипсами и другими перекусами, купленными в дорогу. На ее голове красовался дорогой парик медового цвета, которому она дала прозвище «Бейонсе», а в глазах были зеленые линзы. В ответ на вопрос Ника: «Ты готова?» — она кивнула.

Он постучал в дверь.

Дверь открыл мужчина, своим цветом и размером походивший на огромного медведя. Из-под майки-алкоголички торчали грубые жесткие черные волосы. От него несло травкой и чипсами, а его нахмуренный вид говорил о том, что он не слишком рад видеть двух незнакомцев у своей двери в столь поздний час.

— Вы не Андреас. Тогда вы, наверное, Эрик, — с удивлением произнес Ник.

Грубое лицо хозяина дома стало еще более недовольным.

— Что ты вообще несешь? — Он перевел глаза с Ника и уставился на Грей.

Она сделала удивленный вид.

— Мы договаривались о приезде к вам через Airbnb. Здравствуйте. — Она протянула руку. — Извините, что доехали так поздно — еле доехали с этими пробками.

Мужик не пожал ей руку, а лишь покосился на нее.

— Я понимаю, мы должны были быть здесь уже несколько часов назад. — Ник усмехнулся и сделал шаг к двери, чтобы зайти.

— Куда это ты собрался? — окликнул его хозяин.

— Извини, Эрик. Мы просто очень сильно устали…

— Я не Эрик, — огрызнулся мужик, — и я не жду гостей.

— Наверное, здесь произошло какое-то недоразумение, — сказал Ник.

— Извините, — прервала их Грей, теперь уже сжимая колени, — могу ли я воспользоваться вашей уборной? Я терпела все это время — ненавижу общественные туалеты. Они меня на самом деле пугают и…

— Давайте я проверю. — Ник начал копаться в рюкзаке. — Бронь была где-то здесь…

— Дорогой, какая разница? — перебила его Грей, все еще переминаясь с ноги на ногу. Повернувшись к мужику, она повторила свою просьбу. — Мне правда очень нужно.

— Ладно, иди. До конца коридора. — Он махнул головой назад.

— Ой, подождите, — остановился Ник, — у меня есть почта, на которую была бронь.

Пока Ник орудовал в телефоне, Грей быстро прошла в дом, мимо древнего телевизора, на котором крашеная блондинка шлепала полицейского, пристегнутого наручниками к бамперу полицейской машины. Она взглянула на выцветший зеленый диван и в побитые книжные полки, прогибающиеся под кучей дисков и кассет. Пачка чипсов, выкуренный косяк и полная пепельница на кофейном столике объясняли, почему от этого мужика так несло.

Несмотря на высокие потолки, она начинала ловить кайф от травки.

В ванной не играло порно. Но даже от мысли о том, что ей придется даже приближаться голыми участками тела туда, где были голые участки тела хозяина дома, по спине пробегался холодок.

В покрытой зеленой плиткой комнате не было ничего особенного. На стене в рамке висела пожелтевшая картина, где на фоне гор была изображена канатная дорога в Палм-Спрингс.

На раковине лежал нетронутый кусок мыла в форме ананаса, который выглядел совсем как новый.

Но там было…

— Это, — прошептала Грей.

«Это» было упаковкой краски для волос L’Oréal. Цвет черный сапфир — тот же самый цвет, что и в домике Изабель. Природа одарила хозяина растительностью по всему телу, однако на голове волос было мало.

Она подняла крышку корзины от белья.

Окровавленное полотенце. Окровавленная белая футболка.

Грей резко вздохнула.

Крышка упала обратно, издав глухой звук.

Она застыла.

Подождала… Задумалась… Чья кровь…

Но стука в дверь не последовало.

Грей нажала на смыв, открыла кран и пустила воду, затем брызнула водой на мыло.

Открыла окно. Оставила совсем маленькую щелочку, чтобы его можно было открыть потом.

Вернувшись в коридор, она стала изучать потолок в поиске двери на чердак, где могла прятаться или могла быть спрятана женщина.

Ничего.

Теперь Грей смотрела на пол, пытаясь найти неровность на ковре, которая могла намекнуть на спуск в подвал.

На полу не было клочков волос. Никаких игрушек для собак. Никаких собачьих запахов. Нигде не валялись кусочки корма, не было видно миски с водой.

У входной двери хозяин дома и Ник все еще разговаривали. Они перешли к обсуждению, смогут ли «Доджерс» пройти на первенство по бейсболу.

Грей заглянула в спальню, надеясь увидеть на постели Мэри Энн Эванс с кроссвордами на коленях. Однако в комнате лежала бордово-черная спортивная сумка и стояла большая кровать с грязным бельем, вонь от которого чувствовалась даже у двери.

С улыбкой на лице она вернулась в зал.

— Спасибо вам большое. Вы почти что спасли мне жизнь.

— Да без проблем, — ответил мужик.

— Мы разобрались. Это Палм Спрингс 3871, а не 3811.

— Простите, пожалуйста, — вздохнула Грей.

Мужик махнул своей большой лапой.

— Дороги здесь жесть какие запутанные, да и фонарей нет нигде.

Когда они вернулись в машину, Ник снял свои очки.

— Видела что-нибудь?

Грей достала антисептик и вылила себе на руку почти половину пузырька.

— Упаковка краски для волос, цвет черный сапфир — как у Изабель. В ванной была женская спортивная сумка, а еще полотенце и футболка в крови в корзине для белья.

Ник поднял брови.

— Может быть, он просто неаккуратно побрился?

— Думаю, что если бы он так сильно порезался, он бы давно уже откинулся.

— Его зовут Бобби и у него татуировка собачьей лапы вот тут. — Ник показал на плечо.

— Любит собак?

— Он из «кровников». Сейчас самое время применить твои профессиональные знания.

— Так, сначала одно, потом другое, — остановила его Грей и добавила: — И какого хрена хорошая девочка Ти водится с каким-то кровником.

— А это тебе, видимо, придется узнать. Может, останемся и последим за ним?

Ник уже откинул спинку сиденья, чтобы лечь спать.

Ник заснул, свет от телевизора в доме не гас, а фигура Бобби не двигалась. Грей задумалась о сообщении с угрозой, которое ей прислали в воскресенье и вспомнила свою жизнь с Шоном Диксоном. Вспомнила про свои суккуленты, свой красный «Ягуар», о своих подписках на модные журналы.

Интересно, Шон сложил их на кофейном столике в надежде ожидания, что она вернется? Он продал ее машину? Пока она не выкинула свой телефон, он присылал ей голосовые сообщения с мольбами вернуться. Говорил, что простил ее и объяснял всю ситуацию их усталостью и разными способами снимать стресс и злость.

Когда Шон снимал стресс, обычно страдала она. Например тот раз, когда он столкнул ее со второго этажа спальни.

Или когда он ударил ее по голове одной рукой, пока другой вел машину. Грей никогда не забудет ту ссору, когда он толкнул ее настолько сильно, что она влетела в стеклянную дверь на кухне и разбила ее. Да, это она запомнила надолго.

Из этих отношений она вышла покалеченная и напуганная. Более того, ей пришлось отказаться от своего имени, которое ей дала прекрасная пара, которая любила ее очень сильно и удочерила ее.

Сейчас ощущения от шва у пупка, оставшегося после лапароскопии, были похожи на рыбу, дергающую удочку. Видимо, действие перкоцета постепенно ослабевало. Она подумала разбудить Ника, чтобы выпить таблетку и подремать. Эта нужда выпить что-то, чтобы приглушить боль, прокрадывалась обратно в ее жизнь. Она улыбалась, скалясь и виляя хвостом, окаймленным черными лезвиями. В сумке у нее лежали ибупрофен и тиленол с кодеином. Но ничего из этого не могло притупить боль, что настоящую, что выдуманную, как перкоцет. Много хороших намерений и результат «на отвали». У нее было мало времени, ей нужно было что-то срочно делать, а боль еще не началась. Всего лишь рыба, которая дергает удочку.

И так она боролась сама с собой: не больно, очень больно, не больно… Это продолжалось, пока она не увидела лед на елях. В скором времени ветки ожили, на них появились красноголовки и белки. Бог дал ей возможность наслаждаться цветами леса из своего «окопа», солнечные лучи бьют о лобовое стекло, разливаясь пурпурным светом по лесу.