7. Тайная жизнь

Мы с вами уже соприкоснулись с самыми темными сторонами человеческого естества, поэтому вряд ли кого-то удивит то, что следующий сюжет перенесет нас на поле брани – туда, где, по словам Гераклита, властвует Отец всех вещей. Без сомнения, война способствует развитию компьютерной техники, однако называть ее причиной создания компьютеров было бы неверно: мы уже заметили, что компьютер приходит в нашу жизнь не один, его обычно сопровождает большое количество призраков, заявляющих о себе самым противоречивым образом. История компьютера – это всегда история о смерти и дьяволе, об ангелах, танцующих на кончике иголки, это что-то между кошмаром и сказкой, благословением и проклятием. Как там у Ницше? Там, где задействованы творения рук человеческих, недалеко и до людского безумия.

Рука об руку с прогрессом идут темные глубинные процессы, и гадалка на ярмарочной площади может сыграть в развитии технологии столь же важную роль, сколь и холодная четкость математической формулы. Рациональное и иррациональное сосуществуют и одинаково сильны, причем иногда до шизофрении. Так и героя нашей следующей главы Алана Тьюринга невозможно восхвалять только как создателя машины Тьюринга, забывая о его тайной жизни, которая в результате привела к самоубийству – с помощью отравленного яблока, совсем как в сказке о Белоснежке.

Алан Тьюринг родился в 1912 году вторым сыном в семье британского чиновника, служащего в Индии. Так как отец придерживался мнения, что в Индии детям делать нечего, их оставили в Британии на попечении отставного полковника Уорда. Тьюринг с братом посещают частную среднюю школу – одно из элитных учебных заведений королевства, где мальчиков готовят к службе в имперском чиновничьем аппарате. Но вот загвоздка: если кто-то совершенно не предназначен для такой судьбы, так это маленький Алан – скромный ребенок, который постоянно заляпывает себя чернилами и становится посмешищем для своих одноклассников.

Если молодой Холлерит спасся от учебного диктата прыжком из окна, то Тьюринг видит выход только в изобретении специальных исчезающих чернил, которые сделают его неуклюжесть незаметной. Он не любит участвовать в спортивных играх, предпочитая функцию бокового судьи, из-за чего у него развивается привычка смотреть на происходящее со стороны, оценивая его геометрию.

Тьюринг не совсем похож на замкнутого в себе одиночку: с возрастом он начинает замечать, что идеал командного братства, который прививается ученикам школы, он рассматривает не в спортивном, а скорее в эротическом плане. Алану нравятся мальчики, а точнее один из них – начитанный одноклассник, который тоже интересуется естественными науками. Их чувства оказываются взаимны, что поражает Тьюринга не меньше, чем если бы он встретил инопланетянина. Из места грустного уединения школа внезапно превращается в место счастливых и желанных встреч с любимым Кристофером.

Кристофер Морком – полная противоположность застенчивому Тьюрингу, выросшему в небогатой семье. Морком – любимец класса, обаятельный и располагающий к себе сын очень состоятельных родителей. Алан поражен, когда узнает, что в доме Моркомов для детей оборудована собственная естественнонаучная лаборатория: сам Тьюринг долгое время обходился в своих экспериментах очень скромными средствами, имевшимися в школе. Все лето напролет Тьюринг и Морком переписываются об астрономии, химических опытах и теории относительности. Их отношения остаются исключительно платоническими, в письмах они обращаются друг другу по фамилии и обсуждают эксперименты, физические и математические вопросы. Друзья планируют вместе поступать в Кембридж, но экзамены удается сдать только Кристоферу, что повергает Тьюринга в глубокое расстройство. Однако куда более серьезное горе ждет его впереди: всего неделю спустя Морком умирает от «бычьего туберкулеза», которым, как оказывается, страдал уже несколько лет.

Алан пишет матери Кристофера, и та приглашает его отправиться с ней в путешествие вместо скончавшегося сына. Тьюринг спит в кровати Кристофера и пользуется его спальном мешком, а безутешная мать целует его на ночь вместо сына. Вместе они совершают паломничество в церковь, где в честь умершего мальчика освящен витраж с изображением св. Христофора. Такие путешествия становятся ежегодным ритуалом. В одном из писем матери Тьюринг с грустью замечает: «Зачем нам вообще тело? Почему мы не живем и не взаимодействуем свободно как души?»

Однако время не располагает к платоническим любовным историям. Над Европой витает предчувствие приближающейся войны. Все государства понимают, что выиграть ее одним лишь героизмом не удастся – потребуются знания и материалы. В боях на невидимом фронте у Германии есть криптографическое супероружие «Энигма» – аппарат, который делает прослушивание радиограмм вермахта практически невозможным. «Энигма» уже использует технологии радиопередачи и код Морзе, однако по своей сути она всё еще относится к доцифровой эпохе. Основной принцип ее работы был сформулирован еще Леоном Баттистой Альберти, философом эпохи Возрождения: с помощью двух вращающихся дисков буквы в сообщении заменялись другими, например «А» заменялась на «Р», а «С» – на «В», и настоящий «АС» становился непонятным «РВ».

Несмотря на примитивность этого шифра «Энигма» считалась практически непобедимой: дело в том, что оператор постоянно изменял положение дисков, то есть для поиска верного «алфавитного порядка» требовалось не просто подобрать нужную последовательность из 26 последовательных замен, а перебрать все квинтиллионы возможных комбинаций. Чтобы взломать шифр, британская разведка лихорадочно искала ученых, готовых взяться за эту задачу. Как же разведчики вышли на Алана Тьюринга?

В 1936 году 24-летний Тьюринг опубликовал статью о теоретической проблеме разрешимости, сформулированной Давидом Гильбертом, и предложил ее практическое решение. Исходный вопрос Гильберта заключался в том, возможно ли создание «детектора правды» – алгоритма, который, задавая бинарные вопросы, за определенное количество шагов мог бы доказать истинность любого логического утверждения. Решение Тьюринга было оригинально тем, что он не стал углубляться в запутанные металогические рассуждения, а отдал задачу на откуп искусственному интеллекту – машине, которая, судя по всему, была задумана как продолжение его детской идеи по созданию непроливающейся перьевой ручки. Описанная машина действительно представляла собой устройство для записи, состоящее всего из трех элементов: бесконечной ленты, разделенной на ячейки, головки записи-чтения, которая могла считывать и перезаписывать содержимое каждой ячейки, и программы, которая указывала головке в левую или правую соседнюю ячейку она должна сместиться, как должно измениться ее состояние и как должно измениться содержание текущей ячейки.

Такая схема упрощала многие задачи, например подсчет чего-либо можно было реализовать следующим образом: «Считай число из ячейки, передвинься вправо и прибавь к считанному числу единицу. Запиши результат в то поле, где ты находишься». Так как время работы машины было ничем не ограничено, она была в состоянии решить любую механическую задачу, если, конечно, та не предполагала использование какого-то нового вида чисел. Машина Тьюринга представляла собой не что иное, как формализованное бэббиджевское доказательство существования Бога, а попутно еще и была решением проблемы разрешимости Гильберта – ну или, если точнее, показала ее неразрешимость: если время вычислений не ограничено, то алгоритм никогда не остановится, поэтому не сможет вынести суждение об истинности или ложности.

Математическое доказательство, приведенное Тьюрингом, может показаться нам непонятным, однако с описанным феноменом мы сталкиваемся постоянно: это тот самый момент, когда наш компьютер зависает.

Статья Тьюринга впечатлила математическое сообщество, и молодого ученого позвали учиться в Америку. После защиты своей докторской диссертации он вернулся в Англию, где был тут же приглашен на работу в Школу правительственной связи – подразделение английской разведки, ответственное за взлом шифров. Здесь он впервые столкнулся с тем, что тогда называли «компьютером» – множеством молодых и низко оплачиваемых секретарш, которые сидели за столами в огромных залах и выполняли простейшие арифметические и копировальные операции. Под «программным обеспечением» тогда тоже понималось нечто иное – бумажные карточки с переменными настройками «Энигмы», использовавшиеся немецкими подводниками-радистами. Чтобы ценные сведения не попали к противнику, сами карточки и чернила на них были сделаны из материала, который растворялся в воде в случае затопления подводной лодки. С учетом этого проект «Энигма» идеально подходил Тьюрингу. Здесь его окружали самые разные «ботаники»: фанаты кроссвордов, исследователи иероглифов, палеонтологи и другие ученые «не от мира сего», которые не удивлялись даже тому, что Тьюринг приезжал на работу на велосипеде и в противогазе.

Несмотря на свои чудаковатости, криптоаналитики смогли быстро добиться успеха. Немецкие радисты имели обыкновение шифровать свои сообщения одними и теми же словами, а также начинали почти каждое из них приветствием «Хайль Гитлер», что дало достаточно зацепок для расшифровки радиограмм. В этой работе Тьюринг показал себя не только как гениальный математик, но и как изобретатель дешифрующего устройства, которое окрестили «бомбой».

Однако в 1942 году случилось страшное: немцы добавили к «Энигме» еще 12 роторов, что многократно усложнило расшифровку. Единственная возможность справиться с новым шифром заключалась в том, чтобы существенно ускорить вычислительный процесс, то есть автоматизировать ту работу, которую прежде делали big room girls, девушки за письменными столами в огромных залах. Тут Тьюринг вспомнил о своей встрече с Томми Флауэрсом, молодым инженером Британской почты. Флауэрс тогда показал Тьюрингу автоматические реле собственной конструкции, которые очень впечатлили Алана, потому что напомнили ему его разработки. Флауэрса пригласили в Блетчли-Парк, где находилась Школа правительственной связи, и он присоединился к созданию «Колосса» – чудо-машины для расшифровки «Энигмы». Флауэрс отвечал за техническое оснащение, а Тьюринг – за статистические и математические расчеты. При этом Флауэрсу удалось добиться скорости считывания данных с бумажной ленты в 30 миль в час или 5000 знаков в секунду, что заменяло труд 500 сотрудников. «Колосс» использовал булевы переключатели, описанные в магистерской работе Клода Шеннона, и кодировал буквы пятибитным кодом. 1500 (а в более поздних версиях – 2500) электронных ламп позволяли машине обрабатывать букву всего за одну двухсотмиллионную долю секунды, что ускоряло расшифровку одной радиограммы с нескольких недель до нескольких часов.

Несмотря на то что проект «Колосс» был невероятно успешным и в конечном счете сыграл решающую роль в исходе войны, все воспоминания о нем были стерты после окончания боевых действий. Чтобы машины не попали в руке враждебной коммунистической власти, их уничтожили, а остатки захоронили в выведенных из эксплуатации угольных шахтах. Алана Тьюринга наградили орденом Британской империи, однако взяли с него обязательство не распространяться о работе в военные годы. Он поселился в Манчестере, где возглавил первую компьютерную лабораторию страны и приступил к строительству компьютера на радиолампах. С этого начался проект всей его жизни – создание искусственного интеллекта. Пусть его машина и не отличалась божественной красотой, это не давало ему повода отступиться от идеи создать высший разум, о котором он писал в письмах матери Кристофера: «Почему мы не можем жить и общаться друг с другом как души людей? Зачем нам вообще нужно тело?»

Парадоксально, но именно это самое ненужное тело и заставило Тьюринга в 1954 году вступить в интимную связь с молодым человеком, что в то время было уголовно наказуемым деянием. В отличие от своего учителя Витгенштейна, который, увидев проституирующего мальчика, был настолько шокирован, что тут же бросился домой и иносказательным образом начал формулировать свои ощущения в дневнике, Тьюринг относился к этому значительно проще. Обычно подобные встречи назначались под мостами или в парках, но Тьюринг познакомился с 19-летним Арнольдом Мюрреем в кино, рассказал ему о работе над «электронным мозгом» и пригласил его к себе домой на ужин. В тот день Мюррей не пришел, но уже при следующей встрече они провели ночь вместе. Лежа на ковре, Тьюринг рассказал юноше о том, что ему недавно приснился огромный авиационный ангар, который на самом деле был внешним мозгом. Заходить в ангар для Тьюринга было невероятно опасно, потому что иначе пространство поглотило бы его и вынудило играть шахматную партию, где выигрыш означал жизнь, а проигрыш – смерть.

Мы не знаем, понял ли что-нибудь из этого рассказа Мюррей, парень из бедной малообразованной семьи, однако он явно имел тягу к прекрасному и был польщен попытками Тьюринга приобщить его к миру науки, поэтому не стал договариваться о гонораре за свои услуги, просто прихватив с собой десятифунтовую купюру, пару сапог и любимый компас Тьюринга. Тот, конечно, сразу заметил пропажу. Любовники поругались, Мюррей получил часть украденного в качестве оплаты, однако решил отомстить за эту обиду и поделился адресом Тьюринга со своими криминальными друзьями. Те устроили кражу со взломом, и все закрутилось: приехала полиция, сняла отпечатки пальцев и попутно обнаружила стопку журналов, изображавших мальчиков во фривольных позах. Тьюринг был уверен, что журналы у него оставил Мюррей, и написал ему письмо, известив о полном разрыве отношений. Мюррей вскоре появился на пороге, чтобы рассказать о своих подельниках и уверить его в своей невиновности… и снова оказался в постели своего благодетеля. Правда, в этот раз математик не преминул взять у Мюррея отпечатки пальцев, которые и передал полиции. Однако за это время полицейские уже успели вычислить личность вора, поэтому задались вопросом о том, в каких отношениях Тьюринг состоит с юношей. Отпираться было бессмысленно, и Тьюринг в одночасье превратился из жертвы ограбления в обвиняемого. Рассказывая об этих событиях в письме своей бывшей невесте, Тьюринг признался, что он не только гомосексуален, но и время от времени практикует такие связи. 31 марта 1952 года в ходе судебного процесса «Королева Англии против Алана Тьюринга» председатель суда приговорил математика к условному сроку с условием проведения химической кастрации. Тьюрингу подвергли терапии эстрогенами, от которой у него начала расти грудь, развилась депрессия, и он был вынужден обратиться к психоаналитику. Однако самым унизительным для него было то, что никто не вспомнил о его заслугах перед отечеством. Все забыли, что за расшифровку кода «Энигмы» Тьюринг был награжден орденом Британской Империи, забыли, что именно благодаря его работе союзники смогли одержать победу в битве за Атлантику, забыли о его выдающихся достижениях в разработке вычислительной техники. Вместо этого он вдруг стал угрозой для общественной безопасности, угрозой для собственной страны.

Незадолго до смерти c Тьюрингом произошел примечательный случай: вместе со своим терапевтом Гринбаумом и его супругой он приехал в парк развлечений в Блэкпуле, где поддался на уговоры гадалки и решил заглянуть в свое будущее. Через полчаса Тьюринг вышел от гадалки мертвецки бледным. Он отказался говорить о случившемся и заявил, что прекращает лечение. В день самоубийства Тьюринг еще раз позвонил Гринбауму, но когда тот перезвонил, Тьюринг уже был мертв. Его нашли лежащим в постели с пеной у рта. Рядом с кроватью лежало надкусанное яблоко, а в соседней комнате полным ходом шел химический эксперимент.

Конечно, эта смерть как в сказке о Белоснежке явно не была случайной. Тьюринг увидел диснеевский мультик о Белоснежке еще в 1938 году, и этот эпизод его глубоко поразил. В обличье спящей красавицы он, без сомнения, узнал разум, который можно пробудить одним поцелуем. Разве компьютер – это не хрустальный гроб, возвращающий к жизни вещи, у которых он отнял их телесную оболочку? Заснув в этом гробе вечным сном, красавица обретает бессмертие. В этом и причина того, почему Тьюринг так активно работал над созданием искусственного интеллекта еще в те времена, когда об автономных роботах никто даже не помышлял.

Тьюринг считал, что нет смысла упрекать компьютер в том, что он не самая красивая в мире вещь, как нет смысла обвинять человека в том, что он никогда не обгонит самолет. Для него компьютер был лишь средством для создания того самого высшего разума, о котором он говорил в письмах к матери своего возлюбленного. Из ничего такой разум сотворить невозможно, поэтому первым шагом для Тьюринга было создание «машины-ребенка», которая бы могла научиться у своих учителей и в перспективе, возможно, «вырасти» до каких-то высших форм. Но как понять, когда именно «машина-ребенок» станет настолько же умна, как ее создатели? Чтобы ответить на этот вопрос, Тьюринг разработал тест, ставший столь же знаменитым, как и статья о проблеме разрешимости Гильберта: если в разговоре с человеком машине удастся притвориться человеком определенного пола (!), то она будет считаться достигшей уровня людей. Тьюринг был убежден в том, что машина когда-нибудь обязательно пройдет его тест и станет той Белоснежкой, которая слишком красива, чтобы быть похороненной в сырой земле.

Получается, что концепция искусственного интеллекта Тьюринга – это далеко не только экспертная система, а продолжение той же мечты, которой воодушевлялась и «невеста науки» Ада Лавлейс – продолжить существование в бестелесном виде, как чистый знак. В этом смысле ядовитое яблоко, позволившее Тьюрингу уйти из жизни – не частное, а коллективное завещание, которое подобает любому современному трансгуманисту: это напоминание о том, что и нам, и миру может быть уготована лучшая жизнь, Second Life (если мы, конечно, сами все не разрушим).