Лучи яркого, полуденного солнца сквозь окно прожигали прикрытые веками глаза Мико. Резкая, мучительная головная боль – первое, что юноша почувствовал, пробудившись после хмельного сна. Практически всю оставшуюся ночь ему пришлось приводить в порядок песчаную арену, пока в тренировочный лагерь не нагрянули первые воспитанники боевых искусств. Уже на рассвете, вымотанный и похмельный, Мико заглянул в сонный дом Росслеров и прихватил домой кувшин пива и осушил его перед сном. Ненависть к себе за этот поступок пробивала его насквозь вместе с холодным потом. Он провел сушеным языком по шершавому небу и только подумал о жажде, как воспоминания ночных слов Фуро отозвались трезвостью в его голове.

Юноша соскочил с кровати и испуганно взглянул в окно – центр общины кипел в дневной суматохе. Еще ночью здесь был пустырь с одинокой смоляной бочкой. Сейчас же вся рыночная площадь была плотно усыпана деревянными лавками. Шумные лавочники раздирали горло, предлагая свои товары и перекрикивая друг друга. Толпа жителей, оживленно снующие друг за другом, растекались по узким улицам как муравьи. И над всей этой общинной жизнью нависло весеннее солнце, которое медленно и нещадно расправлялось с остатками грязного снега на дорогах. Мико вылетел из дома стрелой, впопыхах натягивая на ноги кожаные ботинки.

Юноша с особой осторожностью открыл входную дверь, то ли опасаясь за ее хрупкий характер, то ли боясь гнева своего дяди. Фуро Росслер уже ждал его за столом, вычерпывая со дна бочки остатки вчерашнего елового пива. Красные и опухшие глаза вождя свидетельствовали о бессонной ночи, проведенной в раздумьях.

– Мико, мальчик мой! Я уже совсем тебя заждался! – радостно восклицал Фуро, размахивая стаканом.

Мико чуть расслабился, заметив улыбку на лице своего дяди. Но это заставило его и насторожиться. Редкий случай – застать Фуро Крысодава в приподнятом настроении. Если повезет, вождь надерется до беспамятства и заснет за столом. Если же нет, Фуро прикажет устроить либо кровавую кулачную бойню в центре общины, либо заставит охранников пить наперегонки еловое пиво. И в том и в другом случае все закончится массовой дракой, в которой Мико придется разнимать участников.

– Подойди ко мне, дитя мое, – пропел Фуро. Голос его был наполнен отцовской лаской.

– Мой вождь. Прости меня за опоздание. – Мико привычно припал на колено. – И за вчерашний проступок, когда увел гостей на арену. Я не должен был так сильно напиваться.

Фуро встал с кресла и нежным усилием выпрямил племянника.

– Дитя мое. Это ты прости меня за то, что сорвался на тебя ночью, – говорил Фуро со сверкающими глазами. – Это была твоя ночь – ночь Мико, названным Волкодавом. Ты имел право на любую прихоть в этот вечер.

Юноша с непониманием скривился на дядю.

– А в том, что эти две дьяволицы растерзали друг друга, нет твоей вины, – произнес Фуро, возвращаясь к креслу. – Одна – избалованная и изнеженная отцовской любовью, другая – забитая под гнетом суровой матери. Природа их конфликта была высечена на камнях задолго до их рождения.

Крысодав упал на кресло, затем наклонился к Мико и добавил с горькой улыбкой:

– Мой тебе совет – никогда не вставай между ними. И уж тем более, не принимай чью либо сторону. Иначе будешь собирать себя по кусочкам по всему Северу.

Мико не понимал ни слова из речи своего дяди. Его голова трещала и ходила кругом. Болезненные карие глаза юноши игриво прыгали со стакана на лицо Фуро.

– Вид у тебя, честно сказать, не очень. Тебе бы подлечиться, – произнес Фуро, двигая глиняный стакан с пивом к племяннику.

Мико моментально схватился за стакан и осушил его в три огромных глотка. Его адамово яблоко три раза звучно подпрыгнуло вверх-вниз.

– А теперь присядь, Мико. Речь сейчас пойдет о серьезных вещах.

Фуро громко скомандовал на весь дом, чтобы прислужники принесли еще бочку с божественным изумрудным напитком. Мико опустился на табурет, сконцентрировав свое внимание на словах дяди.

В ходе разговора Фуро рассказал про вчерашние споры вождей. Про то, как Дорр Винтер, охваченный жаждой мести, призывал к войне с Югом. Про то, как Цейла, неожиданно для всех, отказалась от этой кровавой идеи, вследствие чего их голоса разделились поровну. Также Фуро поведал юноше о предложении Цейлы. О древнем обряде под названием Сэнна де Тхонхе, что в переводе с древнесеверного означает «путь к возвышению».

– Что это значит? – оживленно спросил Мико, наливая себе третий стакан.

– О, мой мальчик, – загадочно начал Фуро, понизив голос и подсев поближе к Мико, – во времена темные, как смоль, и древние, как скалы, в бесконечных войнах между кланами, Северу требовался Верховный вождь, который своей чистой волей объединил бы северян и призвал бы всех к миру.

– Как король?

– Не совсем. Короля либо избирает народ, либо корона передается по наследству или выхватывается силами узурпаторов. Но Север никогда не допустит самоуправства и не дозволит своим жителям чести выбирать самим себе правителя.

Голос Фуро понизился еще сильнее и стал жутким, словно ночь.

– Согласно обряду, дети вождей – их наследие, их будущее – отдаются во власть великой Лейха Сонх. Воды Древесной реки уносят их далеко на восток, за Могильные горы, разлучая их с домом. По правилам, первое дитя, чье оружие коснется ритуального столба, станет правителем всего Севера. Верховным вождем по воле Северного леса.

Мико уставился на своего дядю как на безумного бродягу, что своими сказками пытается заработать себе монету в бронзе. Старый хмель в крови юноши смешивался с новой порцией, одурманивая его сознание.

– Почему бы кланам просто не проголосовать и не выбрать самим Верховного вождя?

Фуро забрал из рук племянника стакан и убрал в сторону, затем нагнулся еще ближе и заглянул глубоко в пьяные карие глаза Мико.

– Послушай меня, Мико Волкодав. Этот южанин, убийство Фьерда, загадочное поведение Цейлы, – мне это все не по нраву. Волчица явно задумала что-то очень плохое. Что-то, что приведет всех нас к гибели.

– Что она может сделать? В случае чего, три клана объединятся против Серой Волчицы, и тогда Цейлу не спасут ее деньги, – уверенно произнес Мико, сжимая кулак.

– В том то и дело, Мико, объединятся ли? – беспокойно ответил Фуро. – А теперь представь, что произойдет, если клан Серой Волчицы обретет власть в лице Верховного вождя? Опять ритуалы и жертвоприношения? Война с Югом?

Крысодав со вздохом откинулся на спинку кресла:

– Вряд ли Север допустит, чтобы над его землями вновь навис голодный волчий оскал. Но и мы не станем сидеть сложа руки. – Фуро выдержал паузу и с надеждой взглянул Мико в глаза. – Нет, мы определенно не можем позволить случиться этому.

Племянник уставился на дядю, с резонным вопросом в глазах:

– Но причем тут я? Я не твой сын. Не сын вождя. Я не имею права участвовать в этом обряде.

В ответ на лице Фуро растянулась хитрая улыбка.

Плавными, аккуратными движениями Зерта затачивала клинок меча с изумительно красивым эфесом. Сталь соприкасалась с поверхностью крутящегося точильного камня, изрыгая фонтан пламенных искр. Закончив, пышная девочка уселась на кованой скамье, положила перед собой на колени меч и уставилась на клинок. Она представляла себя скромной и розовощекой девочкой, что беззаботно помогала своей матери на кухне печь пироги. Еще пару недель назад на ней был легкий розовый сарафан, от которого душился аромат свежей выпечки и жареного мяса. Сейчас же тучное тело Зерты обтягивала куртка из плотной вареной кожи, насквозь пропитанная запахом металла и огня. Мягкие руки ее огрубели и покрылись мелкими красными ожогами от разлетающихся искр. В отражении холодного металла Зерта наблюдала точную копию той девочки, что некогда суетилась на кухне и трепетала над тестом, только теперь ее лицо почернело из-за въевшейся сажи.

В черных глазах Зерты плавали фрагменты ужасных воспоминаний. Она постоянно проваливалась в прошлое, в тот роковой день, когда к ним в дом нагрянула волчица. Перед ней стояла одна и та же картина: как застывшая, словно скованная льдом, девочка, каменным лицом наблюдающая за тем, как ее брат вопит и барахтается в луже собственной крови, находит в себе мужества, чтобы вырваться из оцепенения и помочь раненому Ранлису.

«Смелая, как медведь» – сказала она себе в тот самый момент, вопреки стоящему в глазах страху.

Из плена воспоминаний Зерту вывел вошедший в кузницу Ранлис. Мальчишка замешкался в проеме, когда попытался по привычке поймать своей правой рукой дверь, но полотно лишь предательски скользнуло по его обрубку. Зерта воспользовалась этим, спрятав меч под скамьей.

– Плохие новости, сестра, – начал Ранлис, приближаясь к Зерте.

Прошлой ночью, когда Вармис и Роза укладывались спать в гостевой спальне кланового дома Росслеров, рыжебородый мужчина взял с нее слово, что та, ни при каких обстоятельствах, не расскажет своим детям о безумной идее Цейлы. По его решению, клан Бурого Медведя отныне принимает нейтральную позицию в политике Севера, и, определенно точно, не участвует в нелепых древних обрядах. Но сегодня днем, будучи уже дома за обедом, Роза обмолвилась насчет пленника, что томится в неволе у Крысодава. Она, к тому же, неосмотрительно отметила его принадлежность к Югу, чего Зерта уже не смогла проигнорировать. Железный голос дочери тонкой проволокой вытягивал из матери всю информацию, вплоть до подробностей обряда, из-за чего Вармис впал в бешенство. Новоиспеченный вождь клана всячески лез из шкуры, стараясь показать характер разъяренного медведя. Зерта и Ранлис в два абсолютно непохожих голоса взывали к совести своего дяди, чтобы тот позволил им отстоять честь клана.

Спор закончился несколькими разбитыми тарелками и заключительной фразой Вармиса:

– Запомните, дети, – лучше быть трусливым, но сытым медведем в берлоге, чем голодной, снующей в поисках приключений собакой.

После этих слов Зерта смачно плюнула в лицо дяди и вылетела из дома.

Ближе к вечеру, когда накал страстей бы поутих, Ранлис должен был поговорить с дядей по-мужски, с глазу на глаз. Зерта как раз ожидала брата с вестями.

– Что он ответил? – спросила Зерта, незаметно задвигая ногой под скамью часть показавшегося клинка. – Этот ленточный червь все еще против?

– Все намного хуже. Он заставляет маму собирать вещи, – неутешительно пропел Ранлис. – Наш дядя хочет увезти всех нас на Юг. По его словам: «подальше от этого безумия».

Зерта молча уставилась в окно – в ночном небе полная луна купалась в лучах собственного величия.

– Что будем делать, сестра? Без разрешения вождя мы не сможет участвовать, – произнес Ранлис, затем обернулся на окно: – Остались ровно одни сутки до начала обряда.

Пухлая девочка опустилась на колени и извлекла из-под скамьи меч, что недавно придавала точильному камню.

– Меч-кочерга! – радостно произнес Ранлис, любуясь сверканием в переплетении бронзовых лиан на эфесе меча.

– Я перековала рукоять под левую руку, чтобы тебе было удобнее его держать. – Зерта протянула меч рукоятью к брату.

Юноша обхватил единственной целой рукой меч и рассек воздух. Клинок запел хрусталем, словно его новый владелец, исполняющий одну из своих песен.

– Он прекрасен, сестра.

– Я перековала и наточила его втайне от тебя. Хотела сделать подарок, – прохрипела Зерта, не отрывая глаз от собственной превосходной работы.

– Один из нас должен победить в этой гонке, – обратилась сестра к своему брату, – тогда мы сможем призвать клан Гойлов к ответу за их злодеяния.

Ранлис грозно выставил перед собой меч:

– Мы прогоним клан Гойлов с Севера и загоним их в чертоги Парящих гор, к их обожаемым предкам!

Левая рука Ранлиса опустилась. Мальчик с вопросом взглянул на сестру:

– Но как быть с Тоилом? Наш брат все еще прислуживает Гойлам. Неужели он не будет участвовать в обряде?

Зерта перехватила настроение брата.

– Нельзя рассказывать остальным про это. По крайней мере, пока не закончится обряд. Конфликт нам сейчас не поможет, не говоря уже о межклановой войне, – прохрипела Зерта. – Мы сможем просить правосудия у любого, кто сядет на кресло Верховного вождя, кроме, конечно, Гловы или ее дикаря брата.

Ранлис стиснул губы и согласился с сестрой кивком.

– К тому же, наш брат будет нам только обузой в этой гонке, – продолжала Зерта. – Тоил могуч. Возможно, самый сильный человек на всем Севере, но он ужасно медлителен.

– А что касается нашего дяди. – Девочка подошла к деревянному ящику, отыскала там длинный нож и спрятала его под курткой. – Похоже, у меня есть, что ему предложить…

Вармис проснулся посреди ночи от давления переполненного мочевого пузыря. Он отыскал под кроватью нужник, но горшок оказался переполненным. Он тихо выругался, чтобы не разбудить Розу, затем двинулся на улицу.

Ночное крыльцо встретило Вармиса, облаченного в просторную рубаху, бодрящей прохладой. Он подошел к крыльцу, закатал подол своей рубахи, после чего выставил вперед свой орган и начал испражняться вниз с крыльца. Не прошло и нескольких секунд, как мужчина получил сзади удар по ногам. Сложившись на колени, он горлом ощутил укол холода прислоненного ножа.

– Издашь хоть один звук и начнешь испражняться кровью через собственное горло, – произнес хриплый и колючий голос из-за спины.

Вармис испуганно закивал головой. Кожа в районе его кадыка до крови обтерлась об острие ножа. Зерта одной рукой держала нож, другой схватилась за лоб дяди и прогнула его голову на себя, пошире раскрывая его тонную шею. Ранлис прикрыл их своим худым телом, насколько это было возможно, и стал всматриваться в улицу в поисках ночных дозорных.

– Я узнал твой голос, девочка. Прошу, не убивай меня, – со страхом произнес Вармис. Его орган продолжал испускать горячую струю. Теперь мужчина стоял на коленях в луже собственных золотых выделений. – Проси все, что захочешь.

– Я с первых же минут заметила, что ты трусливый слизняк, дядя Вармис. Я видела это в твоих кроличьих глазках. – Рука Зерты стала тверже, клинок сильнее надавил на шею. – Завтра ты поведешь нас на обряд, меня и Ранлиса, к полной луне в общину Серой Волчицы.

Вармис медленно кивнул, раскрыв рот от страха.

– И ты будешь дожидаться окончания обряда здесь, на Севере, на родине твоих предков. Уяснил? – Зерта почувствовала рукой, как кадык ее дяди скользнул по лезвию.

– Да… Хорошо, – простонал Вармис, – я все сделаю, как ты скажешь.

– Ты испуганная лань, Дядя Вармис. Тебе никогда не стать тем грозным медведем, каким был наш отец, – грубо прохрипела Зерта, затем отвела нож от горла и треснула рукояткой по затылку.

Вармис тихо взревел, схватившись руками за голову, и повалился в лужу собственной мочи. Зерта кивнула брату, после чего они оба скрылись в тени, по направлению к кузнице.

– Чтоб вас там волки съели, малолетние ублюдки! Вам ни за что не пройти этот путь! – стонал Вармис в спину обидчикам, но его слабые возгласы едва ли смогли покинуть пределы ночного крыльца.

Глова пробиралась сквозь густой молочный туман. Носком обнаженной ноги она осторожно проверяла поверхность перед собой, прежде чем наступить туда. Непроглядный пар окружал девушку со всех сторон, словно она находилась внутри облака. Глова прислушивалась к своим инстинктам и продолжала путь, хотя ей казалось, что путешествие ее затянулось уже на несколько тысячелетий.

Призрачный туман впереди нее начал медленно таять, прорисовывая картину в сочных маслянистых красках. Она остановилась и принялась развеивать своими руками туман, чтобы вид картины получился четче.

Представшая перед взором девушки картина представляла собой застывший момент времени, обрывок памяти из далекого детства. На картине была изображена сцена, как одна девочка с испугом и слезами на глазах забилась в углу школьного класса. Другие дети, окружившие ее полумесяцем, весело улыбались и тыкали в ее сторону пальцами. Глова дотронулась до картины, от чего нарисованная сцена обрела жизнь, а люди и предметы в ней стали живыми.

– Ха-ха! Смотрите, какое у нее смешное лицо! – кричал конопатый мальчишка, указывая пальцем на девочку, что прижалась спиной к стене в дальнем углу учебного класса.

– Да, да! Узкая морда, прямо как у волчонка! – подзадоривала девочка с черными глазами и смуглой кожей.

– А что у нее с волосами?! Хи-хи. Ее стригут как мальчика! – отзывались другие девочки, подскакивая и больно дергая заплаканную девочку за серые волосы.

Толпа вокруг девочки все нарастала. Дети сбивались в кучу, заливаясь громким, ядовитыми смехом. Кто-то выкрикивал в ее сторону обидные ругательства. Другие закидывали сжавшуюся девочку остатками обеда: недоеденными яблоками, ломтями засохшего хлеба, обглоданными костями.

– Дикарка!

– Убирайся к себе на Север!

Один мальчик, самый высокий и крепкий среди всех в классе, бросил в девочку целым яблоком. Фрукт разбился об ее голову и разлетелся в бежевом салюте. Девочка упала на колени, схватившись от боли за голову. Капли яблочного сока пропитывали короткие волосы цвета холодного тумана с двумя вырывающимися черными прядями.

– Так ее! Так! – радостно скандировали дети, глядя, как странная девочка-северянка корчится от боли, зажавшись в углу.

– Давайте ее проучим!

– За короля Унри!

– В атаку!

Дети, вооружившись ученическими мешками, с яростными возгласами ринулись на девочку и стали ее забивать. Большинство мешков были набиты бумагой, мелками и различными мелкими инструментами для письма, от чего удары от них выходили скорее обидными, нежели чем болезненными. Но в руках некоторых были и мешки, в которых болталась сменная обувь, образцы горных минералов для уроков алхимии или железная посуда. Такие мешки с размахом опускались на девочку, выбивая из нее весь дух. Она стояла на коленях, прикрывая голову и лицо руками, но некоторые, особо изобретательные из детей, раскручивали и запускали мешки по низу. Снаряды ныряли под голову девочки, разбивая в кровь ее губы и нос. Пару ударов по спине, и девочка свернулась улиткой на полу, пряча свою голову меж колен. Оглушительное гоготание, радостные восклицания и выкрикивания имени короля Рауса, – все смешалось в неистовой, злобной какофонии, в центре которой прорывался незаметный стон, подобный мышиному писку.

– Пожалуйста, хватит… – вырывалось из-под лежащей девочки, но ее слова разбивались в воздухе от звуков ударов.

Девочку спасло появление в классе учителя – молодой девушки с двумя длинными косами цвета раннего льна. На ее молодом лице читались знания и мудрость, полученные из бесконечного количества прочитанных книг и свитков. Учитель принялась сердито кричать на толпу, от чего детишки с испугом разбежались и заняли свои места за учебными столами. Она подбежала к свернувшейся девочке и притронулась к ее плечу нежной рукой, от чего та резко обернулась на учителя. Нос девочки был разбит, с тонких розовых губ сочилась кровь, а ее серые, опустошенные глаза задавались вопросом к учителю: «За что?»

В следующий момент девочка со слезами, прихрамывая и держась за спину, выбежала из класса. Она скрылась в темноте коридоров и заперлась в крохотном чулане. Девочка села среди смрадных ночных горшков, обхватив свои колени руками, и тихо зарыдала:

– Мама, забери меня. Увези меня, пожалуйста. Я хочу домой.

Белоснежные щеки Гловы тоже затянулись ручьями слез. Она потянулась рукой к картине, чтобы прикоснуться к той плачущей девочке. Ей захотелось обнять ее, погладить по ее коротким серым волосам. Глова знала, как сильно той девочке не хватает тепла собственной матери.

К несчастью, знала это чересчур хорошо и лучше кого-либо на свете.

В то мгновение из тумана показалась женская рука, которая схватись за руку Гловы и потянула вперед. Глова со слезами провожала девочку, тянулась к ней свободной рукой, но темный чулан отдалялся от нее на большой скорости.

– Не надо, Глова, не оглядывайся. Оставь ее. Ты ей уже ничем не поможешь, – ласково донеслось из тумана, из которого тянулась рука.

Девушка начала всматриваться вперед. Образ становился все яснее.

– Мама? – прошептала Глова с трепетом на губах.

Фигура сложилась в призрака высокой, стройной девушки. Внешне она казалась чуть старше Гловы. С таким же роскошным водопадом бледных волос, с тем же молочным острым лицом.

Призрак протянул руку и провел по чернильной пряди Гловы.

– Ты еще красивее, чем была я в твоем возрасте, – произнесла девушка, затем дотронулась до белого лица Гловы. – Ты стала такой взрослой, такой смелой, девочка моя.

Глова обхватила ладонь призрака и прижала к своим губам.

– Мне тебя так не хватает, мама. – По прозрачной руке призрака зашипели горячие слезы.

– Не время для слез, Глова. Только не сейчас. Сейчас ты должна быть сильной, как никогда раньше.

Призрак молодой Цейлы обернул лицо Гловы ладонями и потянул к себе.

– Мне очень тяжело, мама. Мне тебя не хватает. – Глова крепко обняла девушку, прижавшись лицом к ее груди.

– Не показывай ей свою слабость, дитя мое, – произнес призрак с горящими от любви серыми глазами. – Ты у меня такая храбрая. Такая умница. Ты со всем справишься…

Призрак прижался своими холодными губами ко лбу Гловы, затем оттолкнулся от нее двумя руками и полетел в туман. Глова тянулась за ней, ревела, словно младенец, и звала ее. Туман стал окрашиваться в цвет глубокой ночи, пожирая образ призрака. Спустя мгновение Глова провожала тонущие в черном тумане глаза своей молодой матери. Затем над ней нависла огромная тень величиной с гору. Тень давила на Глову; от ее присутствия у девушки сдавило легкие и сжалось сердце.

– На колено! – скомандовала тень, после чего обернулась огромной темной волчицей со злобным оскалом.

– Слушаюсь, моя госпожа, – простонала в ответ Глова и покорно сложилась на правое колено.

Тень огромной волчицы набросилась на девушку и впилась своими клыками в ее мягкую белоснежную шею. Глова почувствовала кожей холод металла, но крик ее застрял в горле от ужаса.

В следующую секунду Глова очнулась у себя в кровати. Над ней нависла Цейла, которая в метре от кровати держала в руках стальной шест, острый клинок которого упирался в шею проснувшейся девушки.

– Ты можешь не спать по трое суток, но чувство опасности вытянет тебя даже из самого глубокого сна, – произнесла Цейла, убирая от шеи Гловы острие шеста. – Твои инстинкты зверя обострены до предела. И это как раз кстати.

Девушка соскочила с пастели и упала на колено в одной легкой ночной сорочке. От холодного пола обнаженные ноги Гловы покрылись гусиной кожей. Ее лицо, окрашенное багровыми ссадинами и сливовыми синяками после драки с Астрой, скрылось за завесой растрепанных волос.

Цейла выпрямила вертикально шест и чуть ослабила кисть. Под тяжестью оружие ударилось о пол со стальным звоном. Глова не подняла взгляда.

– Не мне тебе рассказывать про Сэнна до Тхонхе, Течь Волчицы. Ты выросла на историях об этом обряде. Предки нашего клана в большинстве случаев становились Верховным вождями. Их мечи, копья и топоры первыми, среди остальных, целовали древо обрядного столба. – Цейла вытянула шест в сторону Гловы. – Путь к возвышению вымощен самой смертью. Он покрыт острыми шипами, пропитан запахом опасности. Очень важно иметь при себе достойное оружие.

Глова подняла голову – блеск металла на поверхности шеста отразился в ее серых глазах.

– Я знаю, ты всю жизнь тренировалась с одноручным мечом. Но это оружие особенное. Лучшая работа Тоила Железнохвата. Подобного не сыскать даже в трех королевствах Юга.

Глова приняла из рук Цейла шест, затем сделала несколько шагов назад. Она принялась медленно крутить его вокруг себя, перекидывая шест с руки на руку. Постепенно оружие набрало скорость, а спустя несколько секунд Глова вертела стальным шестом настолько умело, словно не расставалась с ним с детства. Девушка извивалась, словно змея, а сталь свистела на скорости, разрезая воздух вокруг изящной фигуры. Ее волосы развивались по сторонам от поднимающегося воздуха. Закончив с трюками, она поставила шест вертикально и принялась любоваться серебряным клинком на его конце.

– Я и не сомневалась, что ты управишься с ним, – сказала Цейла.

Глова снова опустилась на колено, опираясь при этом на шест.

– Я вас не подведу, моя госпожа. Клянусь, я стану сэнной и принесу нашему клану былое величие.

– Об этом я и хотела поговорить, Тень Волчицы. – Цейла опустилась на кровать Гловы, не своя своих глаз с дочери. – Тебе не нужно становиться Верховным вождем. Более того, твоя задача на этом обряде будет заключаться в том, чтобы помочь другой девушке стать сэнной.

Глова подняла с пола взгляд и с недоумением уставилась на мать.

– Это еще почему? – в голосе Гловы чувствовалась напряженность.

– Речь идет о сайхе Астре. – Цейла заметила, как глаза ее дочери вспыхнули гневом от этого имени. – Мне нужно, чтобы именно Астра Пламенноокая стала Верховным вождем всего Севера.

Ладонь Гловы вспотела от напряжения. Стальной шест начал скользить в ее руке.

– Моя госпожа, эта рыжая дрянь достойна лишь смотреть за конюшнями. Север не сделает выбор в пользу Астры. – Глова сплюнула последнее слово в пол, словно оно обожгло ей язык.

Цейла смерила дочь свинцовым взглядом и выпрямилась во весь рост. Глова осознала, что забыла вовремя закрыть свой рот.

– Север, по своей воле, прокладывает для каждого участника обряда собственный путь к возвышению, а богиня Скали наполняет этот путь трудностями, испытывая их характер. И ее желание – это Астра Пламенноокая. У богини на нее собственные планы. Это ее воля, которую мы, как верные слуги, обязаны исполнить.

Губы Гловы тряслись от злости.

– Или ты хочешь подняться над водопадом и лично оспорить ее волю в темной обители?

– Никак нет, моя госпожа, – процедила сквозь зубы Глова.

– В сайхе Астре живет частица сердца Севера, его пламенное дыхание. Когда девушка займет кресло Верховного вождя, мы заставим ее подчиниться воле Скали. А затем…

Цейла властно развела руками в стороны, словно собиралась удержать в них весь мир.

– Затем мы двинемся на юг, все дальше и дальше к бескрайним землям. За морями и пустынями. Ледяное дыхание Скали и бушующий огонь в груди Астры поставят на колени любую армию, что встанет у нас на пути.

Цейла опустила руки и взглянула на Глову.

– Но ей не пройти этот путь в одиночку. В этом и заключается весь смысл обряда. Ты должна уберечь Астру от опасностей, что ожидают ее по пути домой. Отдавать ей последнюю пищу и воду, стать ее оружием. И, если это будет не обходимо, отдать за нее собственную жизнь. Ты все поняла, Тень Волчицы?

Глова молчала. От невыносимой злости и несправедливости ее глаза покрылись влагой соленых слез.

– Я не слышу…

– Да, моя госпожа. Все на благо стаи, – произнесла Глова.

– Во имя богини Скали, – добавила Цейла.

Цейла некоторое время давила на дочь своим присутствием и глубоким молчанием, затем развернулась и двинулась к двери.

– И еще, кое-что. – Она остановилась в проеме. – Я знаю про ваши чувства, твои и твоего брата.

Сердце Гловы сорвалось и ударилось в пол.

– И я одобряю этот союз. Ваше дитя станет величайшим волком в истории клана Гойлов.

Кровь девушки закипела от страха и стыда.

– Не смейте бросать друг друга, – произнесла Цейла, выходя из комнаты, затем добавила, уже скрываясь в коридоре: – Мы же, все-таки, одна семья…

Астра сидела на огромном голом булыжнике неподалеку от общины. Камень делился с девушкой теплом, что скапливал в себе с самого рассвета, находясь под лучами ласкового весеннего солнца. Вокруг камня, во все стороны, расползалось поле желтых нераскрывшихся одуванчиков. Цветы покрывали поле, словно слой меда на поверхности пирога.

Для Астры это место с детства было особенным. После того случая с костром, она больше не выходила на улицу играть с другими детьми. Соседских детей, с кем Астра часто играла, она попросту не могла вспомнить и сторонилась их. Остальные дети в общине при виде лысого ребенка с ожогом на половину лица тыкали в нее пальцем и называли уродкой. В памяти детей дочь вождя клана была ангельским ребенком, с густыми серебряными волосами, спускающимися до пояса. Левый глаз ее сиял изумрудом, правый – был скован льдом. Девочка-непоседа, ребенок-катастрофа, которая своими хулиганскими выходками и тягой к приключениям разжигала в детворе огонь задора и веселья.

Но прежняя Астра, по неизвестным им причинам, куда-то пропала, а на ее месте оказалось чудовище с рубцами на лице, чья голова была покрыта мелкими пробивающимися волосками огненного цвета. Некоторые дети при виде монстра начинали со страха плакать, а те, что постарше и посмелее, закидывали Астру палками и камнями. Фьерд часто заступался за свою сестру, проводя практически все детство из-за этого в драках с обидчиками. Астра вспоминала, как однажды, мальчишки подловили Фьерда, когда тот возвращался с тренировки, накинули ему на голову мешок, привязали веревку к его ногами и оттаскали по всем улицам общины. Ее брата нашли едва живого в сточной канаве, в разорванной в клочья одежде и с многочисленными ушибами и кровоподтеками. Никто из детей не сознавался в содеянном, и Дорр решил наказать абсолютно всех мальчишек в общине от восьми до шестнадцати лет. Детей вывели на рыночную площадь посреди дня, поставили к стене и нанесли каждому по пять ударов плотной кожаной плетью.

После этого Астру и Фьерда дети стали ненавидеть еще сильнее.

Если у Фьерда и была возможность поразбивать пару озлобленных носов на своих тренировках, то затравленной Астре оставалось лишь тайком выбираться из общины и проводить все свое свободное время на этом камне. В зимнее время девочка выкапывала в снегу под камнем целую снежную пещеру, в которой она могла спокойно поиграть в куклы сама с собой. Когда ей исполнилось десять, Астра уже научилась охотиться, а к камню приходила уже лишь для того, чтобы подумать в тишине и спокойствии.

Дорога до дома от общины клана Черной Куницы прошла для Дорра и Астры в тягостном молчании. Снежноволосый вождь не выпускал изо рта трубку, задумчиво всматриваясь на оттаивавшую дорогу. Его дочь шла следом с разбитой губой, тонущая в широком платье цвета слоновой кости. Это платье осталось от покойной жены Фуро Росслера, и Крысодав любезно подарил его рыжеволосой девушке, так как ее платье пришло в негодность после ночной драки. Вдобавок к уродским рубцам от ожога, на лице Астры красовались кровавые следы от острых ногтей Гловы, вздутая верхняя губа и один небольшой фингал, который аккуратно растекся под правым огненным глазом.

На лице Астры всю дорогу играли все оттенки злости и ярости. Ее руки белели от того, что она постоянно скручивала силой кожаные поводья. Лишь узнав знакомые места вокруг родной общины, Астра успокоилась и даже попробовала завести разговор с отцом, но Дорр продолжал угрюмо втягивать в себя дым, игнорируя слова дочери.

Оказавшись в общине, Астра первым делом загнала лошадей по стойлам, накормила их и расчесала им гривы, затем зашла в дом, где ее уже ждал отец с серьезным разговором.

Она послушно выслушала речь отца. Про схваченного наемного убийцу, что был прислан королем Рауса, чтобы убить Фьерда и развязать войну. Про голосование. И про идею Цейлы по поводу избрания Верховного вождя. Мнения по поводу этого всего у отца и дочери разделились. Астра понимала стремление отца отомстить за Фьерда. От мысли, что ее брат, вероятно, стал невинной жертвой в жестоких политических играх, внутри нее самой закипал жар. Но она убеждала его, что отвечать на смерть Фьерда войной, не разобравшись, – не есть выход из этой ситуации. Спор между отцом и дочерью постепенно перерос в конфликт. Дорр был опьянен чувством мести и совершенно не воспринимал доводов своей дочери.

– Как ты не понимаешь, отец, от этого решения зависят жизни людей по обе стороны Древесной реки, – вспылила Астра, повысив голос на отца. – Я мечтаю отомстить за смерть Фьерда всем, кто в этом причастен, не меньше твоего. Но, в отличие от тебя, – Астра угрожающе направила на отца указательный палец, – я могу взглянуть на эту ситуацию трезвым умом.

– Трезвым умом? Не ты ли это вчера налакалась браги, затем устроила драку с дочерью вождя Серой Волчицы? – Лицо Дорра впервые за долгое время налилось багряной от злости. – Не тебе рассказывать мне о трезвости.

Наполнившись стыдом и яростью, Астра не нашла слов, чтобы ответить своему отцу. Она развернулась, затем разъяренно вылетела из дома, и, хлопнув дверью, направилась в поле к своему булыжнику, где просидела в одиночестве, пока ее покой не потревожила Эхора.

– Я так и думала, что найду тебя здесь, – произнесла старушка, подкравшись к Астре со спины, от чего девушка испуганно обернулась.

– Ах, Эхора. Ты меня напугала.

Астра развернулась к старушке всем телом и скрестила под себя ноги. Эхора была в плотном льняном платье длинной в пол, от которого веяло старостью. Голова ее была обмотана светлым платком с цветными узорами. Дряблой рукой старушка прижимала к себе сверток ткани темно-зеленого цвета.

– Спасибо, что присмотрела за Хеллой, пока мы были в гостях у Черной Куницы, – произнесла Астра, поправляя на лице свои огненные волосы, чтобы скрыть следы драки.

– Пустяки, – отмахнулась Эхора, – мы с ней здорово провели время. Она приносила мне мертвых крольчат, а я взамен расчесывала ей шерстку.

Старушка сгорбилась и заглянула в лицо Астры.

– Полагаю, ее лицо выглядит сейчас не лучше твоего.

– Так ты уже знаешь. – Астра застенчиво повернулась к старушке боком.

– Мало что на Севере может спрятаться от моего взора, Астра Пламенноокая, – загадочно произнесла старушка, – но я не стану лезть в ваши отношения. У вас с ней намного больше общего, чем тебе кажется.

Астра вопросительно взглянула на Эхору, но та успела перебить ее мысль:

– Я видела твоего отца. Дорр Винтер разочарован твоим поведением, сайха Астра.

– Она первая начала! – выпалила Астра, подпрыгнув на ноги. – Ее гадкие насмешки… и еще эта ее мерзкая улыбка.

– Успокойся, Астра. Я сейчас имею в виду не ваш конфликт с Гловой Гойл. – Эхора подошла поближе к булыжнику и сухой рукой попросила слезть закипевшую девушку.

Астра изящно спрыгнула с камня. В полете ее волосы на секунду раскрылись огненным веером, затем плавно опустились на плечи.

– Тебе нужно принять участие в Сэнна де Тхонхе. И дело тут не только в твоем отце или смерти Фьерда. – Полуслепые глаза старушки внимательно врезались в разноцветные глаза Астры. – Помнишь тот сон, что мне послал Север в первые ночи весны?

– Я видела, как чудовище спустилось с небес и проглотило весь Север, – с трепетом ответила Астра, вспоминая ужасные ведения в водовороте железного таза.

– Все это может обернуться в реальность, если клан Серой Волчицы захватит власть над Севером. Цейла пробудит древнюю религию, которая покроет нашли земли смертью и разрушениями. Дыхание Скали уже нависло над всеми нами в гнетущем ожидании.

– Разве в моих силах ее остановить? – Астра взглянула на небо – молочные облака торопливо плыли с запада на восток, – затем снова опустилась в глаза Эхоры. – Это ты у нас говорящая с Севером, тебе под силу бороться с богиней смерти. А я всего лишь девчонка с уродливым глазом и ожогом на половину лица.

Эхора провела морщинистыми пальцами по грубым рубцам на лице Астры.

– Ты не просто девушка, которая упала в детстве в костер. – Эхора дотронулась до груди Астры. – Ты чувствуешь это, когда вглядываешься в пламя. Оно зовет тебя.

Астра закрыла глаза, ощущая своей грудью жар, который исходил от руки старушки.

– Север дал тебе этот дар – свое пламя. Вдохнул его в твою грудь, чтобы ты стала его орудием возмездия.

Астра начала тяжело дышать. В ее груди начал разгораться огонь.

– Астра Винтер, названная по воле Северного леса Пламенноокой, Север доверил тебе свою судьбу. Ты должна растопить лед смерти, которым Скали планирует покрыть наши земли.

Эхора приложила к груди Астры вторую руку. Сверток зеленой ткани упал на землю.

– Исполни свое предназначение, Астра Пламенноокая! Стань огнем!

Эхора оттолкнула Астру назад. Девушка упала на колени, скрестив руки на своей груди.

– Внутри меня все горит. Помоги мне, Эхора! Мне больно…

– Постарайся усмирить пламя, Астра. Запомни: ты властвуешь над огнем, а не он над тобой.

Астра сжалась от боли. Она принялась подавлять боль от бушующего в ее груди пламени криком.

Спустя несколько секунд пламя в груди погасло, и Астра раскрыла свои глаза. Ее правое око пульсировало кровью и огнем. Вытянутый зрачок сузился до толщины иголки.

– Что это было, Эхора, – спросила Астра, хватая ртом воздух.

– Я лишь показала, какая огромная сила живет в тебе, – произнесла Эхора, поднимая с земли сверток ткани. – Ты обязана участвовать в обряде. Эта сила поможет тебе прийти первой и стать сэнной всего Севера. По твоей воле влияние Скали навсегда покинет наши земли.

– Обряд начнется сегодня при первой луне, – произнесла Астра.

– Тогда вам с отцом следует поторопиться. И вот еще кое-что. Тебе это пригодится.

Эхора развернула сверток. В воздухе распластался плащ-накидка глубокого изумрудного цвета. Старушка перекинула плащ через спину Астры и закрепила его на белоснежной шее серебряной застежкой с изображением кленового листа.

Астра прикоснулась к плотной ткани и ощутила подушечками пальцев необычайную мягкость, приятную на ощупь. Изумрудный плащ травянистыми лугами спускался до самого пола. Накидка сомкнулась на Астре, надежно скрывая под собой все ее хрупкое тело, но при этом нисколько не сковывала движения рук и ног.

– Этот плащ принадлежал твоей матери, – тепло произнесла Эхора, – но на тебе он сидит намного лучше.

Астра заметила изображение кленового листа на застежке.

– Этот лист. Я видела подобный знак на ложках, что торговцы привозили с Юга, – Астра подняла вопросительный взгляд на старушку.

– Пусть тебя это пока что не беспокоит, дитя мое. Придет время, и твой отец ответит на все твои вопросы. – Эхора погладила Астру по плечу, что скрывался под тканью плаща, затем двинулась в сторону своей избушки.

– Поторопись, Астра Пламенноокая. Луна ждать не станет, – крикнула из-за спины старушка, после чего скрылась за бугром, покрытым солнечными одуванчиками.

Астра негромко постучала в дверь, ведущую в спальню ее отца, затем зашла, не дожидаясь приглашения. Дорр сидел на кровати, собирая в небольшой кожаный мешочек сушеные травы, но при виде своей дочери отложил это дело и поднялся на ноги.

Лицо вождя покрылось слоем мела и затвердело, словно он увидел призрака.

– Обещай мне, что если я приду первой, то мы для начала попробуем разобраться во всем этом, не прибегая к насилию, – произнесла Астра, обращаясь к отцу.

Дорр Винтер осторожно приблизился к своей дочери, словно боялся спугнуть навеянный образ.

– Откуда у тебя этот плащ, – поинтересовался Дорр, проводя бледной рукой по ткани темно-малахитового цвета.

– Эхора подарила, – резко ответила Астра, отдергивая ткань от руки отца. – Мне больше интересно, откуда этот плащ взялся у моей матери?

Шокированный, Дорр отвернулся и попятился к кровати. Он замер в молчании, стоя спиной к Астре.

– Почему ты вечно что-то скрываешь от меня, отец? Я устала от бесконечных тайн и секретов.

Дорр болезненно опустился на кровать, стыдясь поднять своих ледяных глаз на Астру. Девушка подошла к кровати и села рядом с отцом.

– Порой мне кажется, что люди вокруг знают о моей жизни больше меня самой. – Голос Астры лишился напора, став слабым и ласковым. – Я ничего не знаю о своей матери, кроме того, что вы познакомились в общине клана Вирсмунк, и ты привез ее домой после того, как стал вождем.

Дорр решился на секунду повернуться к дочери, но, увидев ее мокрые глаза, снова отвернулся в пол.

– Твое прошлое для меня тоже загадка. – Астра дотронулась до плеча отца. – Наступит ли тот день, когда я узнаю хоть что-то о жизни своих родителей?

Вождь дотронулся до руки Астры и произнес, не оборачиваясь:

– Хорошо. Я обещаю, что расскажу тебе обо всем, но только после того, как ты вернешься после обряда. – Дорр встал с кровати и собрал всю волю, чтобы взглянуть на дочь. – Вернешься с победой, как Верховный вождь Севера.

– Нам нужно выезжать, чтобы успеть к началу обряда. – Астра встала и направилась к двери. – Я возьму с собой меч Фьерда. Он более удобен для моей руки, как я уже выяснила.

– Постой, Астра. Подойди ко мне. – Дорр окликнул дочь, затем нагнулся и достал из-под кровати недлинный меч, клинок которого был перевязан тряпками.

Дорр вложил оружие в нежные, хрупкие руки Астры, затем развязал тряпки, оголяя сталь. Меч был не длиннее руки девушки, с прямой крестовиной и слегка выползающим на клинок узором. Рукоять была обтянута причудливой чешуйчатой кожей цвета мокрого леса, местами стертой, с темными пятнами от въевшегося пота. Сталь клинка обладала тусклым, серым оттенком, совершенно непримечательным, в отличие от серебряного блеска мечей Фьерда и Астры.

– Прими этот меч, мое дитя. Он уникален и во многом превосходит меч Фьерда.

Астра обхватила рукоять, затем взмахнула пару раз в сторону.

– Оружие хорошо сидит в моей руке. – Девушка выполнила пару круговых взмахов вокруг себя. – И по длине мне подходит. Но вид его, конечно, мрачноват.

– Его подарил мне один замечательный человек почти двадцать лет назад. – Лицо Дорра на мгновение обрело красоту южных земель. Память о счастливой юности заливала его глаза. – Он сказал, что меч этот был выкован из железного камня, что однажды откололся от звезды и упал с неба. Этому оружию больше тысячи лет.

Астра с любопытством взглянула на серый металл, но не смогла найти в нем своего уродливого отражения. Клинок был мутным и шершавым. Это свойство в мече ей понравилось.

Чем меньше отражений, тем лучше.

– Этот клинок сделан из слез небесного светила. Он сияет льдом при свете звезд и покрыт защитными рунами, что используют шаманы из далеких пустынных земель, до которых добраться нам не хватит и целой жизни.

Дорр провел двумя пальцами по холодной стали. Астре даже показалось, что меч ответил ему тихим, приветственным звоном.

– Плач Звезды…

Астра вывела снежноволосого вождя из теплых воспоминаний своим голосом:

– Расскажешь мне про этот меч, про того чародея и про свое прошлое после того, как я вернусь. – Она оторвала клинок от глаз Дорра и направилась к выходу. – Я приготовлю коней и буду ждать тебя у ворот. И не задерживайся, отец, – задорно произнесла Астра, затем вышла из комнаты.

Дорр проводил свою дочь глазами, наполненными светлой любовью и бархатной памятью о своей юности. Но через несколько секунд его лицо вновь побелело от привычной печали.