Глава 25
Порыв ледяного ветра швырнул в лицо тяжелую рыбную вонь. Книжник стоял на палубе небольшого сейнера и наблюдал за высоким плотным мужчиной, разбиравшем рыболовные снасти. Зажав в зубах сигаретный окурок и отчаянно бранясь, мужчина пытался освободить застрявший в палубной лебедке невод. Тусклый фонарь высвечивал спутанные светлые волосы и обрюзгшее грязное лицо, в котором Книжник с трудом угадывал знакомые черты.
В те ночи, когда Хедвиге не спалось, она рассказывала Книжнику о детстве. Ее отец – Турбьерн Миккельсен – был рыбаком и, отправляясь в рейс, порой по несколько недель не появлялся дома. Те дни она вспоминала как самые счастливые. С лица матери постепенно сходили синяки, и Эльса снова обретала способность улыбаться. Они подолгу гуляли, смеялись, шили платья для кукол. И засыпая, Хедвига каждый раз загадывала одно-единственное желание – чтобы судно, на котором плавал отец, затонуло, и он не вернулся. Но проходило время, и он всегда возвращался. Пьяный, озлобленный, уверенный в том, что пока его не было, жена путалась с аптекарем или мясником. На Хедвигу он почти не смотрел. По крайней мере до тех пор, пока из угловатого ребенка она не начала превращаться в красивую девушку. Тогда он решил, что она тоже должна принадлежать ему.
В одну из ночей Хедвига проснулась от криков матери. Родители спорили у самой двери, и девочка поняла, что мама пытается не пустить отца внутрь. Ручка спальни все время дергалась, Хедвига слышала ругань и хлесткие звуки ударов. Потом дверь открылась, и вошел отец. Она на всю жизнь запомнила взгляд, которым он смотрел на нее, – взгляд голодного, ненасытного зверя, сгорающего от похоти и желания. Отец бросился на нее, но когда достиг кровати, остановился. Его брови взметнулись вверх, и он медленно развернулся. Хедвига увидела торчащий из его спины нож, а позади – маму с окровавленным лицом. Отец сделал несколько шагов к ней и вдруг распахнул руки так, словно хотел обнять. Он обхватил ее руками, и на минуту Хедвиге показалось, что он действительно обнимает маму. А потом девушка услышала хрипы. Отец повалил маму на пол и продолжал давить, пока она не затихла. Хедвиге не удалось столкнуть его жирную тушу с тела матери, и, когда приехала полиция, родители так и лежали, прижавшись друг к другу, словно любовники. После похорон Хедвига уехала в Стокгольм, в семью своей тетки, и через пятнадцать лет встретила Книжника.
Стоя на грязных досках рыболовного катера, Книжник удивленно отмечал, как много он запомнил из ее рассказов. Тогда ему казалось, что он почти не слушал. Ветер усиливался, и поднимающиеся волны все больше кренили судно, увесисто атакуя борта. Книжник подошел к рыбаку, схватил за шею и потащил к воде. Мужчина беспомощно перебирал ногами, извивался и что-то громко кричал. Но через несколько секунд уже летел в холодные объятия Атлантического океана. Книжник смотрел, как тот барахтается, пытаясь уцепиться рукой за гладкий борт сейнера, и, наглотавшись воды, медленно идет ко дну. В глазах мужчины застыло непонимание. Кто мог желать ему смерти – простому рыбаку, оставившему дома беременную жену. Которой, впрочем, он уже успел выбить пару зубов, чтобы не думала в его отсутствие смотреть на сторону.
Покончив с ним, Книжник почувствовал, как снова пришли в движение временны́е пласты. Он видел, как Эльса уезжает из рыбацкой деревушки и знакомится с Карлом Хольтером. Отчим любит Хедвигу как родную дочь. Когда ей исполняется пятнадцать, семья переезжает в Россию. Действуя через подставных лиц, Книжник помогает Карлу организовать бизнес. Хедвига приезжает в Москву и снимает квартиру в том же районе, где живут Порохи.
Оставался последний шаг, и Книжник переместился в Москву, в одну из теплых августовских ночей 1977 года. Осмотрелся и медленно пошел по улицам. За несколько десятков метров до нужного перекрестка остановился. В груди гулко металось сердце, перенося по венам давно забытую боль. Сорок лет назад и через восемь минут его родители выйдут из кинотеатра и пойдут домой. Они будут идти так долго, что их младший сын успеет вырасти и стать Книжником. Он закрыл глаза и на миг погрузился в воспоминания. Образы – четкие, светлые, неизмеримо давно изгнанные из памяти – отозвались в сердце тянущим нетерпением. И он пошел им навстречу, понимая, что поступает неразумно, неправильно. Но не мог устоять перед необходимостью увидеть их такими, какими помнил.
Увидев впереди силуэты родителей, Книжник сошел с освещенной улицы, завернул за угол дома и стал ждать. Через минуту он услышал топот. Пятеро человек, не скрываясь, шли за его родителями. До Книжника доносился пьяный гогот, отвратительное бульканье голосов складывалось в слова. Он разобрал «фраерок» и «краля» и множество непристойностей, произносимых больше для удовольствия. Двое из пяти недавно вышли на свободу и жаждали показать троим несовершеннолетним приятелям обретенное на зоне могущество. И если бы у одного из них не было при себе пистолета, они не рискнули бы напасть на случайных прохожих.
Дождавшись, когда родители подойдут ближе, Книжник вышел из-за угла. Увидев огромного мрачного незнакомца, Павел Порох инстинктивно отшатнулся и прижал к себе жену. Книжник видел, что его появлением они напуганы гораздо больше, чем преследующей их шпаной. Он выглядел куда опаснее толпы пьяных подростков. Мать прижалась к отцу и чуть отступила ему за спину. Она смотрела на Книжника, и в ее глазах отражался тот же ужас, что и у всех его жертв. И это было для него невыносимо.
Как много он бы мог им сказать. Что всегда скучал по ним. Что самыми темными ночами слышал их голоса. Что тоже искал Вадима, но нашел лишь могилу, покрытую землей и сухими листьями. Но глядя в их встревоженные испуганные лица, он произнес только:
– Идите домой.
Отодвинулся в сторону, пропуская их в будущее, и, едва родители прошли мимо, преградил путь их преследователям. Он знал, что у них не хватит ума пройти мимо. Как и многие до них, они были уверены в своем преимуществе. Их было пятеро, а он один. У них оружие, а этот гад так самонадеянно задел одного из них плечом. Книжник убил их очень быстро. Переместил тела в подвал заброшенного дома на окраине города. Когда, пройдя несколько шагов, его отец обернулся, – улица была пуста.
Ирина и Павел Порохи вернулись в эту ночь домой. Вадим проснулся и вышел им навстречу, зевая и потирая глаза. А Саша крепко проспал всю ночь. Павлу, наоборот, не спалось. После слов незнакомца ему долго было не по себе. Он по-прежнему чувствовал странный взгляд, которым тот смотрел на него и Ирину. В этом взгляде он увидел жестокость и нежность, безумие и алчность. И бесконечную печаль. Он не мог дождаться утра, чтобы позвонить отцу и рассказать о необычной встрече. Знал, что родители поймут. Сергей Порох не любил вспоминать Бухенвальд и редко говорил о войне, но однажды рассказал сыну о странном видении – огромном солдате, появившемся за секунду до выстрела немецкого офицера и спасшего Сергею жизнь. Порой он сомневался в надежности того, что видел, но когда вернулся домой, жена рассказала ему о громадном силуэте в комнате. Анна Порох была убеждена, что от смерти ее спас ангел-хранитель, и услышав историю мужа, лишь уверилась, что их семью бережет кто-то свыше. И сегодня Павел понял, что их таинственный защитник появился снова. Он интуитивно чувствовал, что им с Ириной удалось избежать беды. Лежа в постели, он прислушивался к сопению детей и тихому дыханию жены. Время текло как обычно – спокойно, просто. И он не слышал, как меняется история.
