69

С завороженностью и отвращением Карен смотрит на поблескивающие жиром сосиски, перекатывающиеся по стальным валкам за стеклянной стойкой. Парень с логотипом бензозаправки на кармане рубашки приготовился, вопросительно поднимает щипцы для гриля.

— Нет, спасибо, лучше парочку вот этого. — Она показывает на куски пиццы в холодильной витрине. — И стакан колы. А еще его, — добавляет она и берет с полки наверху шоколадное пирожное.

Парень кладет на бумажную тарелку два треугольных куска пиццы, ставит в микроволновку, отворачивается, проверяет отпуск бензина и подсчитывает общий итог.

— Двести семьдесят шесть марок. Если хотите кофе, он входит в эту сумму, — добавляет он, кивнув на автомат.

Карен осматривается и обнаруживает несколько высоких табуретов у длинного стола с видом на бензоколонки. Под потолком в двух углах помещения установлены камеры наблюдения, в третьем углу подвешен телевизор, но звука нет. Она бросает взгляд на рекламу одной из несчетных компаний сетевых игр, снимает шапку и шарф и ставит сумку на подоконник, как раз когда тренькает микроволновка, а рекламу сменяет заставка новостной программы.

— Ваша пицца готова. Хотите салата?

— Нет, спасибо, а можно прибавить громкости телевизору?

— Не получится, кто-то стырил пульт, — уныло говорит парень.

Карен отмечает, что, как только она забирает тарелку, он сует в уши наушники, потом садится на стул за стойкой и утыкается в мобильник.

Она опять переводит взгляд на телевизор — нелестный стоп-кадр: полицейский пресс-секретарь Юхан Стольт на фоне карты Ноорё с красными крестиками, отмечающими места обеих находок. Затем следует снятое несколько дней назад видео, изображающее въезд на винокурню Гротов. Карен облегченно вздыхает.

До сих пор Стольт сам общался с прессой, и, по его словам, за последние двое суток интерес СМИ неожиданно остыл. Как видно на экране, теперь внимание целиком сосредоточено на авиакатастрофе у берегов Филиппин, унесшей жизни 232 человек, в том числе пятерых доггерландцев. Домыслы о том, добровольно ли пилоты рухнули с пассажирами в море, в самом ли деле можно исключить террористические мотивы или виной всему просто техническая авария, заполняют первые полосы газет и выпуски новостей. Но это трагическое событие лишь временная отсрочка. Как только СМИ пронюхают о задержании Бьёрна Грота, интерес к расследованию возобновится, и уж тогда журналисты вцепятся мертвой хваткой.

Внимание Карен переключается на струйку расплавленного сыра, которая тянется на полметра от пиццы к ее зубам. Пальцами она обрывает ее, утирается салфеткой и, жуя, пустым взглядом глядит в окно. Перед мысленным взором мелькает обмякшая фигура Бьёрна Грота на заднем сиденье полицейской машины, зрелище получасовой давности. Казалось, он искренне удивился, когда Карен уведомила, в чем он подозревается и что ждет его в ближайшие трое суток.

Когда они подъехали, он был в усадьбе один, встретил их со смесью учтивого радушия и легкой досады. Работники разъехались по домам сразу после обеда, потому что сегодня Три Короля. Лаура уехала в Люсвик за покупками, а Йенс с семьей отправился на Фрисель, к родителям жены, пояснил Бьёрн. Бледный, но собранный он выслушал ответы Карен на несколько своих вопросов. Да, он имеет право на адвоката, однако не получит доступа ни к телефону, ни к компьютеру. Нет, перед отъездом никому позвонить нельзя.

“Мы проинформируем вашу жену, как только свяжемся с нею, и проследим, чтобы немедля известили адвоката. У вас есть собственный адвокат или надо вам его назначить?”

Бьёрн назвал имя, и Корнелис Лоотс записал его вместе с номером телефона, который также сообщил Грот.

“Но Уильяма надо известить не откладывая. Мы собирались встретиться здесь завтра утром, обсудить планы расширения. Ведь работы более чем хватает, даже когда производство стоит”. — Бьёрн Грот беспомощно развел руками, кивнув на винокурню.

“Мы информируем Уильяма Трюсте, — ответила Карен, успокоив его кивком. — Я сама с ним поговорю”.

Затем полицейские в форме посадили его в машину и уехали. Карен сообщила Корнелису Лоотсу и Турстейну Бюле, что, кроме визита к Уильяму Трюсте, у нее есть еще одно дело, которое необходимо закончить сегодня же вечером. Оба никак не отреагировали на легкое сомнение, с каким она произнесла слово “дело”.

Сейчас она поспешно доедает пиццу, запивает ее несколькими глотками колы, смотрит на часы. Половина шестого. Сперва Трюсте, потом Одд, думает она, чувствуя, как вместе со вкусом орегано к горлу подкатывает тошнота. Так или иначе, вернусь рано, после этого разговора на ужин по случаю Трех Королей рассчитывать не приходится. С другой стороны, надо хорошенько выспаться перед завтрашним допросом Бьёрна Грота. В девять в КПЗ Равенбю, так она договорилась с Лоотсом.

Какого черта я отослала Карла домой, думает она. Корнелис вполне хорош, но допросов они вместе никогда не проводили, и завтра она бы вправду предпочла Карла. Во всяком случае, надо с ним поговорить. Совсем коротко, а потом пусть занимается своим семейством. Чуть помедлив, она выуживает из кармана куртки мобильник и звонит. Он отвечает после первого же сигнала и с ходу начинает:

— Значит, ты задержала Бьёрна Грота. Можно спросить, по каким причинам?

— По веским, конечно. Но откуда ты знаешь? Корнелис успел тебе позвонить?

— А зачем? Я сидел рядом, когда ты ему звонила.

— Ты что, в Люсвике? — удивляется Карен. — Я думала, ты уже дома.

— Вышло не совсем так. Но расскажи про Грота. Я ждал твоего звонка.

Карен коротко рассказывает о своих подозрениях насчет того, что именно исследовал Фредрик Стууб, и о подтверждении, полученном от Брудаля.

— Н-да, безусловно явный мотив. Обнаружил Стууб что-то или нет, уже одного подозрения достаточно, чтобы, по крайней мере, оттянуть решение о расширении.

— И чтобы стать основой шантажа, — говорит Карен. — По-моему, Стууб скорее всего задумал шантаж, иначе он бы, наверно, обратился прямо в областное управление. Вдобавок это объясняет его мейл.

— А как мы поступим с сыном? И с женой? Ведь у нас нет полной уверенности, что Бьёрн действовал в одиночку.

— Разумеется, мы займемся и сыном, и остальными членами семьи, но сперва я хочу побеседовать с Бьёрном.

— Вопрос в том, как сюда вписывается Габриель, — замечает Карл. — Может, он поддерживал с дедом более близкие отношения, чем утверждал, и участвовал в шантаже? Или он что-то знал об убийстве старика?

— Может, и так, — уклончиво отвечает Карен. — Попробуем выяснить.

Надо рассказать про Одда, думает она, но не сейчас. Прежде я еще раз попытаюсь уговорить его добровольно дать свидетельские показания.

— Н-да, в одиночку такое, пожалуй, не провернешь, — говорит Карл. — Удивляюсь, что прокурор согласился на задержание. Кто это был?

— Динеке Веген.

— А-а, тогда понятно, — сухо смеется Карл. — Должно быть, ее по-прежнему мучает совесть, оттого что прошлый раз она тебя не поддержала.

Карен негодует. Действительно, прокурор тогда придала расследованию оборот, поставивший Карен в опасное положение, но намек Карла, что нынешнее решение задержать Бьёрна Грота якобы обусловлено нечистой совестью, вызывает у нее досаду.

— Кончай! У меня есть веские причины для задержания…

— Остынь, Эйкен, я пошутил. Ладно, трое суток, стало быть, придется нам здорово попотеть.

— Не тебе. По крайней мере в ближайшие сутки. Завтра на первый допрос Бьёрна Грота со мной отправится Корнелис, потом можешь подключиться и ты. Кстати, почему ты не уехал домой? Ты же получил приказ.

Секунду-другую Карл мнется.

— Я еще раз поговорил с Ингрид, и она сказала, что пригласила к нам на праздник своих родителей, — глухо говорит он. — Думала, я буду на работе.

— Да ладно. Ты ведь не откажешься от поездки домой просто потому, что там твои тесть и теща.

— Конечно, не откажусь. Если б не услышал про задержание, был бы уже в пути.

— Хорошо. Тогда увидимся послезавтра. Пораньше! Привет Ингрид, моя симпатия к этой женщине растет день ото дня…

Пора ехать, думает Карен, закончив разговор. Бросает взгляд на часы, потом опять на телевизор. Даже без звука все ясно; она много раз видела метеорологическую карту, чтобы немедля узнать символы низкого давления, шторма и сильного снегопада. Прищурясь, смотрит на экран. Неужели вправду — минус семнадцать?

Скрепя сердце она перебирает аргументы, не позволяющие посидеть здесь еще немножко, выпить кофе и не выходить сразу на мороз, но сдается. Лучше покончить со всем этим, и поскорее. Может, Трюсте расскажет что-нибудь полезное, а потом поговорю с Оддом. Должен же он понять, что я никак не могу обойтись без его показаний. То, что рассказал ему Габриель, возможно, решающий момент для завтрашнего допроса.

Потом надо заехать на винокурню, поговорить с криминалистами насчет обыска в доме, думает она, чувствуя, как стресс ускоряет пульс, и одновременно слышит жужжание мобильника.

Увидев на дисплее его имя, Карен мгновенно вспоминает, что вчера не выслала отчет. Черт, как же я забыла? Волна дурноты — обеими руками она хватается за стол. Только не сейчас, думает она и сбрасывает звонок. Позвоню ему попозже, но не сейчас. Со вздохом она нахлобучивает нелепую шапку с ушами, встает. И тотчас — новое непрошеное воспоминание.

Надо бы позвонить Ингеборг, сказать, что сегодня заехать не успею. Даже и объяснять ничего не надо, просто сослаться на работу. Или вообще не стоит звонить, думает она секунду спустя. Я же вовсе не обещала приехать. Образ теплых рук, шершавых, как рыбья чешуя, мелькает перед глазами, а в ушах слышится голос:

“Принеси из курятника четыре яйца, а я достану муку”.

Черт, думает она и берется за мобильник.