Глава девятая
«СМЕРТЬ ШПИОНАМ!»

«Наступивший после Сталинградской битвы перелом существенно повлиял на военную и оперативную обстановку, которая весной 1943 года характеризовалась следующими факторами.

Подготовка советских войск к наступательным операциям побуждала разведку противника искать новые источники получения информации о планах и замыслах советского командования. В тылах наступавшей Красной армии оказалось значительное количество разрозненных войск противника, пытавшихся скрытно или с боями перейти линию фронта. На освобождаемых территориях действовали различные подпольные организации, вооруженные формирования и преступные группы, в которых было немало агентов разведывательных органов противника, пособников и предателей из числа советских граждан, стремившихся легализоваться, в том числе путем поступления на военную службу, в учреждения и войска НКВД. К тому же чем сложнее для Германии становилась обстановка на фронтах, тем активнее делалась ставка на средства тайной войны, для чего создавались новые разведорганы и школы, в которых проходили подготовку сотни шпионов и диверсантов. К началу 1943 года на Восточном фронте действовало около 200 разведорганов и разведшкол.

Все это требовало поиска более эффективных подходов к обеспечению безопасности войск».

«Четырнадцатого апреля 1943 года из НКВД был выделен отдельный наркомат — Народный комиссариат государственной безопасности (НКГБ), теперь у него не было важной функции — контролировать армию и флот, проводить расследования в отношении военнослужащих. Отныне Управление особых отделов выводилось из НКВД и преобразовывалось в подразделение Наркомата обороны — Главное управление военной контрразведки (“Смерш”). Начальник “Смерша” В. С. Абакумов назначался заместителем наркома обороны и подчинялся только наркому обороны И. В. Сталину.

За этим решением скрывалось не только желание нашего героя [Сталина] вывести армию из-под влияния политического сыска, но и увеличение авторитета военного руководства. Сталин вывел Жукова, Василевского, Рокоссовского из-под надзора Берии».

Итак, 19 апреля И. В. Сталин — руководитель Советского государства, председатель Государственного Комитета Обороны, Верховный главнокомандующий и нарком обороны — подписал Постановление СНК СССР, в соответствии с которым Управление особых отделов НКВД было реорганизовано в Главное управление контрразведки (ГУКР) «Смерш» НКО. При этом УОО разделялось по ведомствам: 9-й (морской) отдел был преобразован в Управление контрразведки (УКР) «Смерш» Наркомата ВМФ, подчиненное наркому Н. Г. Кузнецову, а 6-й отдел, оставаясь в системе Наркомата внутренних дел, был преобразован в Отдел контрразведки «Смерш» НКВД, подчинявшийся Л. П. Берии.

Как было указано в «Положении о Главном управлении контрразведки “Смерш”», «Начальник Главного управления… является заместителем народного комиссара обороны, подчинен непосредственно народному комиссару обороны и выполняет только его распоряжения». Обратим внимание на слова: «только его»! С этим напрямую связан и следующий тезис данного «Положения»: «Органы “Смерш” являются централизованной организацией: на фронтах и в округах органы “Смерш” (управления “Смерш” НКО фронтов и отделы “Смерш” НКО армий, корпусов, дивизий, бригад, военных округов и других соединений и учреждений Красной армии) подчиняются только своим вышестоящим органам».

Структура органов контрразведки соответствовала структуре вооруженных сил, существуя с ней параллельно.

Заметим, что впервые за всю свою историю военная контрразведка полностью ушла из-под двойного подчинения. Но одновременно она вышла из подчинения органов госбезопасности и внутренних дел — у наркома Лаврентия Павловича Берии остался один только Отдел контрразведки «Смерш» НКВД.

Отсутствие двойного подчинения и прежде всего то, что «Смерш» «замыкался» непосредственно и только на И. В. Сталина, коренным образом отличали новую систему от прежнего Третьего управления НКО, когда в 1941 году органы военной контрразведки входили в состав наркомата на правах одного из управлений. Теперь это был совершенно иной уровень, другие принципы. Кстати, грозное и недвусмысленное название контрразведывательного органа было придумано самим Иосифом Виссарионовичем.

«Руководители фронтовых особых отделов вспоминают, что на совещании у Сталина, где обсуждался проект решения о передаче армейских чекистских органов в систему НКО, встал вопрос об их наименовании. Предложения были разные. Большинство склонялось к тому, чтобы это наименование сделать максимально кратким и составить его из начальных букв широко известного тогда лозунга “Смерть немецким шпионам!”. Получалось что-то вроде “Смер-неш”. В заключение Сталин заметил:

— А почему, собственно говоря, речь должна идти только о немецких шпионах? Разве другие разведки не работают против нашей армии? Давайте назовем “Смерть шпионам”, а сокращенно “Смерш”…»

По сути, контрразведка «Смерш» НКО решала те же самые задачи, что и Управление особых отделов НКВД СССР. Официально они определялись так:

«…а) борьба со шпионской, диверсионной, террористической и иной подрывной деятельностью иностранных разведок в частях и учреждениях Красной армии;

б) борьба с антисоветскими элементами, проникшими в части и управления Красной армии;

в) принятие необходимых агентурно-оперативных и иных (через командование) мер к созданию на фронтах условий, исключающих возможность безнаказанного прохода агентуры противника через линию фронта с тем, чтобы сделать линию фронта непроницаемой для шпионских и антисоветских элементов;

г) борьба с предательством и изменой Родине в частях и учреждениях Красной армии (переход на сторону противника, укрывательство шпионов и вообще содействие работе последних);

д) борьба с дезертирством и членовредительством на фронтах;

е) проверка военнослужащих и других лиц, бывших в плену и окружении противника;

ж) выполнение специальных заданий народного комиссара обороны».

Задачи те же, но решались они масштабнее, на более высоком уровне и, можно так сказать, более творчески.

В соответствии с чрезвычайными условиями военного времени органы «Смерш» наделялись широкими правами и полномочиями. Они осуществляли полный комплекс оперативно-разыскных мероприятий с использованием всех характерных для спецслужбы оперативных сил и средств. Военные контрразведчики могли осуществлять выемки, обыски и аресты военнослужащих и связанных с ними гражданских лиц, подозревавшихся в преступной деятельности.

Следующий пункт «Положения» был, с точки зрения военного человека, просто великолепен: «Органы “Смерш” освобождаются от проведения всякой другой работы, не связанной непосредственно с задачами, перечисленными в настоящем разделе», — кто не знает, как порой любит военное командование находить для своих подчиненных какие-либо дела!

Взаимоотношения военной контрразведки с военным командованием отныне определялись следующим образом:

«Органы “Смерш”, — указывалось в “Положении”, — информируют военные советы и командование соответствующих частей, соединений и учреждений Красной армии по вопросам своей работы: о результатах борьбы с агентурой противника, о проникших в части армии антисоветских элементах, о результатах борьбы с изменой Родине и предательством, дезертирством, членовредительством».

«Информируют… по вопросам» — и занимаются своим делом, к которому посторонние не допускаются.

Заместителями начальника Главного управления контрразведки были назначены генералы П. Я. Мешик, Н. Н. Селивановский и И. Я. Бабич; в состав ГУКР вошли также 16 помощников начальника — примерно по числу фронтов, каковых в разные периоды войны было от десяти до пятнадцати, с приданными каждому из них группами из 69 оперативных сотрудников. На помощников возлагалась обязанность руководства работой органов «Смерш» на фронтах.

Мешик Павел Яковлевич (1910–1953). На службе в ОГПУ — с марта 1932 года. С февраля 1941 года — нарком госбезопасности Украинской ССР, в июле возглавил Экономическое управление НКВД СССР, одновременно в сентябре — ноябре — начальник 7-го спецотдела (обеспечение производства минометного вооружения). С апреля 1943-го по декабрь 1945 года — заместитель начальника Главного управления контрразведки «Смерш» НКО СССР, одновременно (1944–1945) — заместитель командующего 1-м Украинским фронтом по делам гражданской администрации. С марта 1945 года руководил созданием органов госбезопасности Польши. С августа 1945-го по март 1953 года — заместитель начальника 1-го Главного управления при Совете министров СССР по режиму секретности. С марта 1953 года — министр внутренних дел УССР.

Генерал-лейтенант. Летом 1953 года арестован по обвинению в измене Родине в форме шпионажа и заговоре с целью захвата власти. 23 декабря 1953 года приговорен к высшей мере наказания и расстрелян.

Справка из уголовного дела 77. Я. Мешика:

«В системе ПГУ отвечал за обеспечение охраны и режима секретности промышленных объектов, НИИ и КБ, работающих над ядерным оружием. Организатор создания в 1946–1953 годах закрытых зон, городов и поселков и режима проживающих в них работников атомной промышленности и привлеченных из других ведомств. Руководил строительством и укомплектованием объектов и служб противопожарной безопасности. Был участником испытания первой ядерной бомбы в августе 1949 года. 8 декабря 1951 года была присуждена Сталинская премия».

Селивановский Николай Николаевич (1901–1997). С 1922 по 1929 год — в Особом отделе ОГПУ Среднеазиатского военного округа; в 1930 году после окончания Высшей пограншколы ОГПУ переведен в аппарат Особого отдела ОГПУ (с 1934 года — ГУГБ НКВД) СССР. С октября 1941 года — начальник Особого отдела Юго-Западного, Сталинградского, Донского, вновь Сталинградского и Южного фронтов. С апреля 1943 года — заместитель начальника ГУКР «Смерш» НКО СССР по разведработе. Одновременно в январе — апреле 1945 года был уполномоченным НКВД на 4-м Украинском фронте и советником НКВД СССР при Министерстве общественной безопасности Польши. С мая 1946 года — заместитель министра госбезопасности СССР и начальник 3-го Главного управления МГБ СССР (до ноября 1947 года). В августе 1951 года снят с занимаемых должностей, в ноябре арестован «по делу Абакумова». В марте 1953 года освобожден за отсутствием состава преступления, в июне уволен в запас по состоянию здоровья.

«Штаб фронта, а после его перебазирования на левый берег Волги — штаб 62-й армии (командующий Чуйков) располагались, как известно, на высоком волжском берегу, под сорокаметровой его толщей. Мы могли бы разместиться там же и быть в безопасности. Но мы остались в городе, вместе с его защитниками жили и работали там под обстрелами и бомбежками в условиях постоянного боя. Я уверен, что это оказывало на участников Сталинградского сражения воодушевляющее воздействие, ведь люди рассматривали это так: если Особый отдел, который знает обстановку лучше, чем другие, не уходит из города, значит, обстановка эта не так уж и плоха. Мы-то, конечно, знали, что положение временами складывалось совершенно критическое, но решили так: пусть погибнем вместе со всеми, но будем стоять до конца».

Бабич Исай Яковлевич (1902–1948), С 1920 года — в органах ЧК — ОГПУ — НКВД. С 19 июля 1941 года — заместитель начальника, а с 21 мая 1942 года — начальник Особого отдела Северо-Западного фронта; с 19 апреля 1943-го по май 1946 года — заместитель начальника Главного управления контрразведки «Смерш» НКО СССР. С 15 мая 1945 года координировал работу органов «Смерша» Приморской группы войск на Дальнем Востоке. С 4 июня 1946 года — заместитель начальника 3-го Главного управления МГБ СССР, одновременно с августа 1947 года — начальник Высшей школы МГБ СССР. Генерал-лейтенант.

«Начальник органа военной контрразведки Северо-Западного фронта комиссар 3-го ранга (позднее генерал-майор) Бабич Исай Яковлевич отличался не только высоким профессионализмом, но и бережным отношением к воинам. Он ставил во главу угла не аресты, а профилактическую работу. Конечно, агент, намеревающийся выполнить задание вражеской разведки, подлежит аресту, а вот к обвинениям в антисоветской агитации следует относиться с предельной осторожностью. Разве может быть предметом антисоветской агитации сетование на трудности, несправедливость командира? Нет, отвечает Бабич и требует, чтобы военные контрразведчики на стадии, когда военнослужащий начинает высказывать нездоровые взгляды, не накапливать эти материалы, а выяснять причины нездоровых настроений, где возможно, устранять условия, создающие нездоровые настроения, и добиваться совершенствования индивидуальной воспитательной работы в обслуживаемой воинской части».

Сотрудник военной контрразведки (фамилия не установлена) Структура Главка была такова:

1-й отдел — агентурно-оперативная работа по центральным органам РККА — управлениям Наркомата обороны.

2-й отдел — работа среди военнопленных, представляющих интерес для органов «Смерш», проверка военнослужащих Красной армии, бывших в плену и окружении противника;

3-й отдел — борьба с агентурой противника, забрасываемой в наш тыл;

4-й отдел — контрразведывательная работа на стороне противника в целях выявления каналов проникновения агентуры противника в части и учреждения Красной армии;

5-й отдел — руководство работой органов «Смерш» военных округов;

6-й отдел — следственный;

7-й отдел — оперативный учет, статистика;

8-й отдел — оперативно-технический;

9-й отдел — обыски, аресты, установки, наружное наблюдение;

10-й отдел «С» — работа по особым заданиям;

11-й отдел — шифросвязь.

Всего же вместе с секретариатом, АХО и кадрами в составе ГУКР «Смерш» НКО функционировало 14 отделов. Утвержденный штат составил 646 человек.

На местах были организованы управления контрразведки «Смерш» фронтов, а также — отделы контрразведки армий, округов, корпусов, дивизий, бригад, запасных полков, гарнизонов, укрепрайонов, учреждений РККА. Структура этих органов устанавливалась применительно к структуре ГУКР «Смерш» и утверждалась наркомом. Для обеспечения оперативной работы органам «Смерш» на местах придавались подразделения Красной армии: фронтовому управлению — батальон; отделу армии — рота; отделу корпуса, дивизии, бригады — взвод.

Штат УКР «Смерш» фронта, в составе которого было свыше пяти армий, определялся в количестве 130 человек, менее пяти — 112, ОКР «Смерш» армии — 57 человек, военного округа — от 102 до 193.

Тридцать первого мая ГКО утвердил Положение об Управлении контрразведки «Смерш» Наркомата Военно-морского флота и его органах на местах, а в июне нарком Кузнецов утвердил штаты УКР «Смерш» ВМФ, флотов и флотилий; в том же месяце Берия рассмотрел и утвердил структуру ОКР «Смерш» в своей структуре.

Сотрудникам «Смерш» присваивались воинские, а не специальные, звания; их форма, погоны и другие знаки различия, за исключением высшего руководящего состава, устанавливались как в соответствующих родах войск.

Отметим стабильность кадров в руководящих звеньях органов «Смерш» — все руководители УКР фронтов находились на своих должностях с момента назначения и до окончания войны; стабильным был и состав армейского звена — новые руководители, как правило, назначались только после гибели в бою их предшественников.

К лету реорганизация и основные кадровые назначения по органам «Смерш» практически были завершены. В Курской битве в июле 1943 года военная контрразведка сыграла чрезвычайно важную роль, начиная с того, что ей — параллельно с другими спецслужбами — удалось не только заблаговременно обнаружить подготовку немцами наступления, определив место и срок его проведения, но и обеспечить надежное контрразведывательное прикрытие ответных действий советского командования, скрыть накопление резервов Красной армии. В результате сражения под Курском и Белгородом была сорвана попытка широкомасштабного наступления вермахта. Реванш за поражение под Сталинградом не состоялся, армии рейха окончательно увязли в затяжных, в основном оборонительных боях и были вынуждены отступать…

Однако спецслужбы фашистской Германии оставались грозным противником.

Это только с конца минувшего XX века спецслужбы (да и то не все!) стали открывать свои тайны. Раньше, на протяжении нескольких послевоенных десятилетий, подавляющему большинству советских граждан название «Смерш» было известно лишь понаслышке. Разве что на страницах знаменитого шпионского романа Яна Флеминга «From Russia, with Love», посвященного неутомимому Джеймсу Бонду, «Смерш» появился как «наиболее секретное подразделение советского правительства», возглавляемое генерал-полковником с незатейливой русской фамилией Гру-бозабойщиков (Grubozaboyschikov). «Развесистая клюква», хотя и написанная профессиональным разведчиком.

А потом, вдруг, о «Смерш» узнали все. В 1974 году нашу тогда еще самую читающую в мире страну потряс роман Владимира Осиповича Богомолова «Момент истины. В августе сорок четвертого…». Книга выдержала порядка ста изданий и была переведена на многие языки мира.

Между тем подлинные герои «Смерш», контрразведчики Великой Отечественной, продолжали жить среди нас, тихо и неприметно. Когда-то они — командиры и комиссары подразделений, учителя и комсомольские работники, инженеры и колхозные бригадиры, — спешно изучив азы оперативной работы, вступили в смертельный поединок с абвером, из которого вышли победителями. Потом, возвращаясь к мирной жизни, они дали подписку: «никому и никогда». И молчали долгие десятилетия — ни намека, ни полслова.

…Жил в Москве такой замечательный человек — Олег Генрихович Ивановский. Еще недавно он был так «засекречен», что дальше, пожалуй, и некуда — на уровне разведчика-нелегала. Ведь это ведущий конструктор космического корабля «Восток»! Достаточно сказать, что 12 апреля 1961 года он самолично закрыл люк за Юрием Гагариным. Однако заслуги Ивановского в деле освоения космоса были рассекречены раньше, нежели тот факт, что с 1942 года он служил в военной контрразведке — был оперработником «Смерш» в гвардейском кавалерийском казачьем полку, закончил войну в Чехословакии. В 1946-м Олег Генрихович в звании старшего лейтенанта был уволен в запас по инвалидности — вследствие фронтовых ран. Медицинское заключение неумолимо: «Годен для работы в гражданских учреждениях при пониженном рабочем дне без тяжелой физической и умственной нагрузки». А Ивановский вопреки всем запретам сумел подняться до самого космоса!

Ивановский Олег Генрихович (1922–2014). По окончании средней школы в 1940 году призван в пограничные войска НКВД, проходил службу на заставе на советско-польской границе; в апреле 1941 года откомандирован в школу младших командиров. Участвовал в боях Великой Отечественной войны с июля 1941 года — командир отделения в войсках НКВД по охране тыла Брянского фронта. В ноябре 1942 года по окончании оперативных курсов назначен оперуполномоченным особого отдела кавалерийской дивизии. Войну закончил 14 мая 1945 года близ Праги. Участник Парада Победы 24 июня 1945 года. В 1946 году демобилизован по инвалидности, вызванной тяжелым ранением. В 1954 году после окончания Московского энергетического института работал в ОКБ-1 Государственного комитета по оборонной технике. Участвовал в создании первых искусственных спутников Земли; ведущий конструктор «лунников» — «Луна-1», «Луна-2», «Луна-3» и пилотируемых космических кораблей «Восток». С 1961 года — начальник космического отдела Государствен-ной комиссии Совета министров СССР по военно-промышленным вопросам. С декабря 1965 года — заместитель главного конструктора по лунно-планетному направлению Машиностроительного завода (с 1971 года — НПО) им. С. А. Лавочкина, в 1976–1983 годах — главный конструктор по направлению создания лунных автоматических станций. Почетный член Российской академии космонавтики им. К. Э. Циолковского. Лауреат Ленинской и Государственной премий СССР.

«Свою работу я вполне освоил. Были у меня в полку люди, которым я верил и которые мне помогали, докладывали, если что-то замечали подозрительное, неладное. Было в полку человек десять моей агентуры. Я сам предлагал сотрудничество. Вербовок на основе какого-то “компромата” у меня не было. Помогали добровольно и бескорыстно. Какого-либо денежного фонда для агентурной работы я не имел.

В нашем гвардейском полку боевой дух был на высоте. Случаев дезертирства, перехода на сторону врага за время моей службы с 1943 года не было…»

О том же, что известный писатель Федор Александрович Абрамов служил старшим следователем следственного отдела ОКР «Смерш» Архангельского военного округа, миллионы поклонников его творчества узнали только через много лет после его смерти. Известно было, что он фронтовик, но на подробностях «боевой биографии» писателя внимание не заострялось. Между тем Федор Абрамов участвовал в ставшей знаменитой ныне радиоигре с немецкой разведкой «Подрывники», за что был награжден именными часами…

Абрамов Федор Александрович (1920–1983). Будучи студентом филологического факультета Ленинградского государственного университета, записался в народное ополчение 22 июня 1941 года. Служил пулеметчиком, в сентябре был ранен; провел блокадную зиму 1941/42 года в ленинградском госпитале. С февраля 1943 года — помощник командира взвода Архангельского военно-пулеметного училища; с апреля — в Отделе контрразведки «Смерш» Архангельского военного округа: помощник оперуполномоченного, следователь, старший следователь. Демобилизован осенью 1945 года; в 1948 году окончил ЛГУ с отличием; в 1951 году защитил кандидатскую диссертацию. В 1951–1960 годах — старший преподаватель, доцент и заведующий кафедрой советской литературы Ленинградского университета; с 1960 года профессионально занялся литературой. Автор многих повестей, рассказов и очерков о колхозной жизни, один из наиболее известных представителей «деревенской прозы» — значительного направления советской литературы 1960—1980-х годов, литературовед, публицист. Лауреат Государственной премии СССР.

«Война не только показала нерушимую силу общества в целом, но раскрыла также духовные возможности каждого человека, причастного к победе, возросшее чувство его личной ответственности за общее дело, его новые запросы. Вот этот знаменательный сдвиг в народном самосознании, в социальном кругозоре советского человека второй половины 40-х и начала 50-х годов талантливо выразил Федор Абрамов в трилогии “Пряслины”, отмеченной Государственной премией СССР, во многих своих повестях и рассказах».

Владимир Ильич Воронов, профессор, доктор филологических наук Вот такие замечательные люди служили в рядах контрразведки «Смерш»!

Сегодня очень многое из тайного стало явным, а история «Смерш» превратилась в наиболее известные страницы летописи военной контрразведки, расписана в десятках книг. Поэтому будем лаконичны и буквально в нескольких словах обозначим основные направления работы контрразведки НКО.

Объекты разведывательно-диверсионных устремлений немецкой разведки на театре военных действий оставались прежними: стратегические замыслы советского командования, органы управления, войсковые резервы, места их сосредоточения. При этом, не снижая активности на фронте и в прифронтовой полосе, немецкие спецслужбы все чаще переносили свои акции в глубокий тыл Советского Союза. Особое внимание противник обращал на национальные районы СССР — Калмыкию, Северный Кавказ, Крым, Казахстан, где были запланированы мероприятия по провокации вооруженных выступлений.

«К концу 1943 года советские органы государственной безопасности располагали безупречными данными о намерении гитлеровских спецслужб — абвера и СД — развернуть в тылу Советского Союза гражданскую войну! Проще говоря, советской разведке стал известен нацистский план “О необходимости превращения Восточного похода в гражданскую войну”!».

Признаем, что в этом направлении противник действовал не без успеха — вот выдержка из сообщения наркома Л. П. Берии, датированного маем 1944 года:

«Следственным и агентурным путем, а также заявлениями местных жителей установлено, что значительная часть татарского населения Крыма активно сотрудничала с немецко-фашистскими оккупантами и вела борьбу против советской власти. Из частей Красной армии в 1941 году дезертировало свыше 20 тысяч татар (порядка двух дивизий! — А. Б.), которые изменили Родине, перешли на службу к немцам и с оружием в руках боролись против Красной армии.

Немецко-фашистские оккупанты, при помощи прибывших из Германии и Турции белогвардейско-мусульманских эмигрантов, создали разветвленную сеть так называемых “татарских национальных комитетов”, филиалы которых существовали во всех татарских районах Крыма.

“Татарские национальные комитеты” широко содействовали немцам в организации и сколачивании из числа дезертиров и татарской молодежи татарских воинских частей, карательных и полицейских отрядов для действий против частей Красной армии и советских партизан. В качестве карателей и полицейских татары отличались особой жестокостью…»

Нечто подобное можно также рассказывать и про другие «репрессированные народы». В составе вермахта действовал Калмыцкий кавалерийский корпус — порядка 4300 человек, на территории Карачаево-Черкесской АССР активизировали подрывную работу организации «Свободный Карачай», «За религию Карачая» и «Балкарская армия», а в Кабардино-Балкарии было даже создано марионеточное правительство во главе с князем Шадо-вым… И так далее! Естественно, что катализатором всей этой «национально-освободительной борьбы» являлась германская агентура.

Вот почему в Главном управлении контрразведки «Смерш» НКО СССР «была разработана новая система оперативного розыска вражеской агентуры. Решение этой задачи возлагалось на 1-е отделение 3-го отдела ГУКР, 2-е отделы УКР фронтов и 4-е отделения ОКР “Смерш” армий. В органах военной контрразведки была сосредоточена и работа по обобщению материалов о формах и методах подрывной деятельности германской разведки. В том же году ГУКР “Смерш” НКО СССР был выпущен “Сборник материалов об органах германской военной разведки, действующих на советско-германском фронте”, в котором была обобщена информация о подразделениях абвера и “Цеппелина”, разведывательно-диверсионных школах и местах их дислокации, руководителях разведки и агентуре противника.

В сентябре 1943 года была разработана Инструкция по организации розыска агентуры разведки противника. Согласно этому документу, “розыск и ликвидация агентуры, забрасываемой противником на нашу сторону”, считались основными и важнейшими задачами органов “Смерш”. “Разыскная работа, — подчеркивалось в документе, — требует от органов ‘Смерш’ исключительной оперативности, большой инициативы и изобретательности”. Розыску подлежали “все без исключения агенты разведки противника, и в первую очередь — агенты, уже переброшенные на нашу сторону или намеченные к выброске на ближайшее время”.

Добытые на фронтах материалы немедленно сообщались в ГУКР “Смерш”, которое в свою очередь давало указания подчиненным органам о розыске агентов, переброшенных или подготовленных к выброске на советскую сторону; выпускало специальные разыскные бюллетени и алфавитные списки. По этим ориентировкам и бюллетеням контрразведчики систематически проводили проверку личного состава штабов, военнослужащих запасных полков, а также лиц, поступивших на фильтрационные пункты, в лагеря, бежавших из плена и вышедших из окружения. Аналогичной проверке подвергались все лица, арестованные по подозрению в шпионаже, измене и предательстве, задержанные с фиктивными документами».

В 1943 году под грифом «совершенно секретно» НКГБ СССР опубликовал два выпуска «Материалов по распознаванию поддельных документов» — азы этой «техники» теперь, можно сказать, знакомы любому, читавшему книгу Владимира Богомолова. Все, пожалуй, знают, что в фиктивные красноармейские книжки немцы вставляли скрепку из нержавейки…

Менее известно, что абвер и разведывательное подразделение СД «Цеппелин», как правило, снабжали своих агентов фиктивными «бумагами» — хотя бланки советских воинских документов в большом количестве попадали в их руки — и фальшивыми орденами и медалями. Экономные немцы даже при изготовлении собственных наград использовали дешевые металлы и их сплавы, сдавая драгметаллы в свой «фонд обороны». Поэтому, наладив к 1943 году производство «советских» медалей и орденов, абвер изготовлял их из томпака. Внешне фальшивки почти не отличались от оригиналов — правда, на «ордене Красной Звезды» красноармеец изображался не в сапогах, а в ботинках с обмотками. Для контрразведчиков подобные «награды» становились существенным основанием для подозрения в принадлежности человека к вражеской агентуре.

В особых случаях абвер и СД снабжали своих агентов подлинными советскими орденами и медалями, сделанными из золота, серебра, платины. Например, агент «Цеппелина-Норд» Таврин, направленный для совершения теракта против И. В. Сталина, имел настоящие, взятые у попавших в плен командиров Красной армии, ордена Ленина, Красного Знамени, Александра Невского, Красной Звезды и две медали «За отвагу». Но именно этот «иконостас», да еще и «Золотая Звезда» Героя привлекли особое внимание контрразведчиков. Гитлеровцы явно переборщили — разведчику нужно быть скромнее…

Летом 1944 года в Москве было проведено совещание начальников двух отделов и отделений — по розыску. Руководством ГУКР «Смерш» было определено, что разыскная работа является прерогативой не только этих подразделений, но и всех оперативных сотрудников военной контрразведки, а потому инструкцию по организации розыска агентуры противника, подготовленную осенью 1943 года, следовало знать всему оперсоставу. Для организации разыскной работы на фронты выезжали помощники начальника ГУКР «Смерш» и другие ответственные работники, а руководители фронтовых управлений и армейских отделов — в соединения.

Вот пример ценнейшей информации, полученной в результате налаженной разыскной работы: «В середине 1944 года сотрудниками “Смерш” во время инспектирования агентуры, оставляемой для шпионской работы в советском тылу, был задержан один из руководителей Катынской и Борисовской разведшкол зондерфюрер Эрвин Брониковский. Он дал ценную информацию не только о системе подготовки агентуры, но и о ситуации в руководстве абвера после отставки Канариса и переподчинения военной разведки Гиммлеру: “Многие разведчики, в особенности имеющие большой практический опыт разведывательной работы, проявляют недовольство подчинением военной разведки Гиммлеру и принимают все меры к уходу в армию на строевые должности. Так, полковники Генерального штаба фон Герцсдорф и Штефан заявили, что в подчинении Гиммлера они работать не будут, а такие видные разведчики, как полковник Пиккенброк и Бентивеньи уже ушли из разведки… Вместе с этим Гиммлер снял с работы ряд начальников разведывательных органов, действующих на Восточном фронте, и заменил их эсэсовцами, членами фашистской партии. Так, за период с мая по июнь 1944 года Гиммлером были сняты: подполковник Герлиц — начальник разведки Центрального фронта, подполковник Шиммель — начальник разведки Северного участка фронта, майор Корчек — начальник разведки Южного участка фронта, майор Альбрехт — начальник разведывательной школы у Корчека и ряд других”».

Деятельность военных контрразведчиков по розыску — особенно на заключительном этапе Великой Отечественной войны — национал-социалистского руководства, руководителей и сотрудников спецслужб и карательных органов, военных преступников и их пособников, а также борьба с вооруженным подпольем на территории Германии, стран Восточной Европы и временно оккупированных советских землях заслуживают особенного внимания. Достаточно сказать, что «в самом конце войны и в первые месяцы после ее завершения военным контрразведчикам удалось разыскать и арестовать многих из своих непосредственных противников — руководителей немецкой военной разведки. Во внутренней тюрьме на Лубянке оказались начальник отдела “Абвер-1” Ганс Пиккенброк, заместитель начальника отдела “Абвер-2” и начальник “Абверштелле-Берлин” Эрвин Штольце, начальник отдела “Абвер-3” Франц фон Бентивеньи, начальник подразделения ЗФ1 (контрразведка за линией фронта) Фридрих фон Розенберг-Грушницкий, начальник “Абверштелле-Вена” Отто Эрнст Армстер, начальник “Абверштелле-Прага” Ганс фон Деммель, начальник “Абверштелле-Бухарест” Эрих Родлер, начальник отдела “Валли-2” Теодор Мюллер, ряд руководителей аб-веркоманд и абвергрупп, несколько начальников разведывательно-диверсионных школ и курсов».

«Во время Второй мировой войны спецслужбы освоили новую сферу противоборства — радиоэфир. Здесь, в так называемом “четвертом измерении”, разгорелась настоящая битва. Радиоигры с разведкой противника стали одним из направлений деятельности контрразведки. Первой на вооружение приняла их немецкая контрразведка, затем — контрразведка НКВД и ГУКР “Смерш”.

“Война в эфире” с германскими спецслужбами была начата в 1942 году. Ее вели Четвертое управление под руководством П. А. Судоплатова, 1-й (немецкий) отдел Второго управления, в составе которого функционировало отделение по радиоиграм, а также территориальные органы НКВД СССР».

В своих мемуарах выдающийся советский разведчик генерал-лейтенант Судоплатов так прокомментировал этот факт:

«Начались бюрократические интриги между военной контрразведкой “Смерш”, НКВД и руководством военной разведки. Возглавлявший “Смерш” Абакумов неожиданно явился ко мне в кабинет и заявил, что по указанию Советского Верховного Главнокомандования мне надлежит передать ему все руководство по радиоиграм: этим делом должна заниматься военная контрразведка, которая находится в ведении Наркомата обороны, а не НКВД. Я согласился, но при условии, если будет приказ вышестоящего начальства. Через день такой приказ появился, за нами оставили две радиоигры: операция “Монастырь” и “Послушники”… Абакумов остался крайне недоволен, поскольку знал, что результаты этих операций докладываются непосредственно Сталину».

Небольшое отступление. Павел Анатольевич провел 15 лет (1953–1968) в заключении по сфальсифицированному обвинению, и понятно, что подобное «времяпрепровождение» не способствует объективному и оптимистичному взгляду на жизнь. Воспоминания писались «со слов» человека, находящегося в весьма преклонном возрасте, и увидели свет после его смерти; ряд оценок и утверждений в этих мемуарах вызвал определенные сомнения специалистов. К тому же слова «по указанию Советского Верховного Главнокомандования» свидетельствуют об иностранных «корнях» «литзаписчиков» — западники любят подчеркнуть, что руководство именно «советское». А какое еще? Не ОКХ же! И вообще, любой наш мемуарист ограничился бы «по указанию Верховного», что гораздо больше соответствовало истине: явно решение принял сам Сталин.

Сомнительным кажется и утверждение про «бюрократические игры». Работа у спецслужб деликатная, так что оперработник зачастую не знает, чем занимается его сосед по кабинету. Если бы «Смерш», НКВД и Разведуправление РККА продолжали одновременно и самостоятельно проводить радиоигры, то очевидно, что вскоре уже они стали бы «играть» друг против друга. Необходимая координация усилий трех ведомств в разы повышала возможность утечки информации. Так что передача этой задачи в ведение ГУКР «Смерш» была наиболее оптимальным вариантом. Здесь ее решал 3-й отдел под руководством В. Я. Барышникова.

Барышников Владимир Яковлевич (1900–1971). С мая 1919 года — служил в РККА красноармейцем; с августа 1927 года — в ОГПУ, затем во 2-м Управлении (контрразведка) НКГБ СССР. С 29 апреля 1943 года — заместитель начальника, а с 23 сентября — начальник 3-го отдела ГУКР «Смерш» НКО (розыск агентуры противника, ведение радиоигр). С мая 1946 года — в 1-м Главном управлении МГБ. С 1954 года — на ответственных должностях в КГБ при СМ СССР. С июня 1958-го по январь 1961 года — заместитель начальника Управления «С» (нелегальная разведка) ПГУ КГБ. Генерал-майор.

«Владимир Яковлевич представлял собою образец кабинетного работника, склонного больше к аналитической, научной работе. Чуть ниже среднего роста, довольно плотный, он почти постоянно находился в позе ссутулившегося человека, буквально уткнувшегося лицом в бумаги за письменным столом, виной чему была его сильная близорукость и принципиальное нежелание носить очки. Он отличался мягким, покладистым характером, был доброжелателен, тактичен, интеллигентен и очень принципиален. Работники искренне уважали его за ум, эрудицию, исключительное трудолюбие, честность и правдивость. Это был всеми уважаемый чекист с чистыми руками, горячим сердцем, светлой головой и трезвым умом, простой и скромный работяга, лишенный какого-либо позерства, целиком и полностью отдававшийся службе. За успехи, достигнутые в Ленинграде в тридцатые годы, он был награжден орденом Красной Звезды, что тогда было большой редкостью».

Военной контрразведке была предоставлена самая современная техника, а для выявления вражеских радистов создана радиоконтрразведывательная служба «Смерш», которая работала в тесном контакте с другими оперативными подразделениями НКВД — НКГБ.

Учитывая, что большинству из этих операций посвящены многочисленные статьи, очерки и книги, ограничимся их перечислением по направлениям. Так, для пресечения работы вражеских спецслужб в прифронтовой полосе и на транспортных коммуникациях были проведены радиоигры «Опыт», «Загадка», «Находка», «Борисов», «Контролеры», «Лесники», «Хозяин» и др.; стратегическая разведка противника в промышленных районах Урала, Сибири и Средней Азии была практически парализована в результате операций «Фисгармония», «Дуэт», «Патриоты», «Тайник» и др.; многие диверсанты и террористы были выявлены в ходе операций «Подрывники», «Десант», «Туман» и др.; превентивному разгрому «пятой колонны» гитлеровцев способствовали радиоигры «Янус», «Арийцы», «Разгром», «Тростники» и др.

«Главной целью стало оказание реальной помощи Красной армии на полях сражений, что достигалось путем передачи врагу военной дезинформации — “Двина”, “Узел”, “Знакомые”, “Развод”, “Бурса”, “Явка”, “Танкист” и др.

Продвижение стратегической дезинформации в немецкие разведцентры сотрудники 3-го отдела ГУКР “Смерш” осуществляли в тесном контакте с руководством Генерального штаба РККА — А. М. Василевским, А. И. Антоновым, С. М. Штеменко, начальником Разведывательного управления Красной армии Ф. Ф. Кузнецовым. Передачи проводились только после утверждения Генштабом текстов радиограмм, подготовленных контрразведчиками с учетом почерка каждого агента и легенды о его разведывательных возможностях.

Специфические условия ведения радиоигр требовали от контрразведки четкого и непрерывного взаимодействия со штабами и частями ПВО, которые давали ценную информацию о полетах вражеской авиации.

Тысячи обезвреженных агентов-диверсантов, огромное количество захваченных оружия, боеприпасов и взрывчатки, десятки попавших в засады и уничтоженных самолетов противника — таков далеко не полный объем ущерба, нанесенного врагу в ходе радиоигр. Во многом благодаря им рухнули планы немецкой разведки по созданию антисоветского националистического подполья и “партизанских отрядов” в СССР, подготовке восстаний в глубоком тылу.

О масштабах “войны в эфире” говорит тот факт, что в отдельные периоды военной контрразведкой и территориальными органами велось одновременно до 70 радиоигр из прифронтовой полосы и глубокого тыла страны. Всего за годы Великой Отечественной войны органами военной контрразведки было проведено свыше 180 радиоигр с противником, ставших, по сути, единой “Большой игрой” в эфире. Во время радиоигр было выявлено и обезврежено свыше 400 агентов и официальных сотрудников немецкой разведки.

Во многом это стало возможным благодаря тому, что по инициативе В. С. Абакумова органы госбезопасности добились правовой возможности освобождать от ответственно-ста за шпионаж тех агентов противника, кто добровольно явился с повинной, не желая выполнять задания германской и иных разведок».

В начале 1960-х годов наша страна буквально зачитывалась повестью Василия Ардаматского «“Сатурн” почти не виден», а вскоре на киноэкраны, мгновенно завоевав зрительскую популярность, вышла трилогия режиссера Виллена Азарова: «Путь в “Сатурн”», «Конец “Сатурна”» и «Бой после победы». Было известно, что книга имеет под собой реальную основу: подчиненная абверкоманде-1Б (с июля 1943 года абверкоманда-103, радиопозывной «Сатурн») разведшкола дислоцировалась сначала в пресловутой Катыни, а потом в белорусском городе Борисове, и там действительно работали советские разведчики Александр Иванович Козлов, Дмитрий Захарович Шинкаренко и др. Однако о том, что прототипы героев этих произведений были зафронтовыми разведчиками «Смерш», не говорилось ни пол слова…

Ведением «контрразведывательной работы на стороне противника в целях выявления каналов проникновения его агентуры в части и учреждения Красной армии» в ГУКР «Смерш» занимался 4-й отдел, которым сначала руководил генерал-майор Петр Петрович Тимофеев, а с февраля 1944 года и до конца войны — генерал-майор Георгий Валентинович Утехин. Отдел, численностью 25 человек, состоял из двух отделений: одно готовило агентуру для действий за линией фронта, другое работало с полученными материалами. В действующей армии контрразведывательную работу в тылу противника вели вторые отделы фронтовых управлений «Смерш».

Тимофеев Петр Петрович (1899–1958). С 1917 года — красногвардеец, участник боев с белофиннами; в 1919 году — командир взвода особого батальона при Финской ЧК, затем служил в особых отделах войсковых частей и соединений и территориальных органах НКВД. С 26 февраля 1941 года — начальник 1-го отдела 2-го Управления НКГБ (НКВД) СССР; с 29 апреля 1943 года — начальник 4-го отдела ГУКР «Смерш» НКО СССР (зафронтовая работа). С 23 сентября 1943-го по 22 мая 1946 года — помощник начальника ГУКР «Смерш» НКО — МВС СССР; начальник Оперативной группы ГУКР «Смерш» в Бухаресте (1944–1946). В мае 1946-го — июне 1947 года — заместитель начальника ПГУ МГБ СССР. В августе 1948 года уволен в запас по болезни. Генерал-лейтенант.

«Петр Петрович, которого оперативные работники между собой называли “ПП”, был среднего роста, плотный, с массивной, наголо выбритой головой, с крупными чертами слегка удлиненного лица, веселый, жизнерадостный, энергичный. Он пользовался непререкаемым авторитетом в коллективе за знание дела, умение ухватиться за главное, стремление к постоянному совершенству, простоту обращения с работниками, справедливость и корректность в оценке их работы и поведения».

Утехин Георгий Валентинович (1906–1987). В органах госбезопасности с 1933 года; в начале Великой Отечественной войны — начальник Особого отдела НКВД 23-й армии Северного (Ленинградского) фронта. В 1943–1944 годах — начальник 3-го отдела ГУКР «Смерш» НКО СССР (розыск агентуры противника, ведение радиоигр). В 1947–1951 годах — начальник 1-го Управления МГБ СССР (внешняя контрразведка), член Коллегии МГБ СССР (1950–1951). В ноябре 1951 года арестован в связи с «делом Абакумова»; освобожден 21 марта 1953 года, полностью реабилитирован. С сентября 1953 года на различных должностях в УМВД — У КГБ по Челябинской области. В декабре 1955 года уволен в запас по состоянию здоровья. Генерал-майор.

«Тов. Утехин оказывает энергичную помощь Военному совету и политотделу армии в наведении твердого воинского порядка, в насаждении железной воинской дисциплины и в борьбе с аморальными явлениями в армии… сочетает богатый практический опыт с умением глубоко анализировать и обобщать факты, доставляя ценные материалы Военному совету и политотделу армии. Отличительной чертой работы Утехина являлась прямая, острая постановка перед командованием армии актуальных вопросов. Пользовался заслуженным авторитетом среди начальствующего состава армии».

Работа эта проводилась эффективно и по нарастающей: за первые десять месяцев существования ГУКР «Смерш» в германские разведывательные органы и школы было внедрено 75 агентов, из них 38 — то есть половина — возвратились, успешно выполнив свои задачи. Они представили сведения на 359 сотрудников германской военной разведки и на 978 шпионов и диверсантов, подготавливаемых для переброски в наш тыл. В итоге 176 разведчиков противника были арестованы, 85 явились с повинной, а пятеро завербованных сотрудников германской разведки оставались работать в своих подразделениях по заданию «Смерш». Под влиянием нашей агентуры ряды власовской Русской освободительной армии покинули 1202 человека.

Постепенно в практику работы военных контрразведчиков вошла заброска в немецкий тыл агентурных групп, в которые включались оперативный сотрудник «Смерш», опытные агенты, хорошо знающие местность и способные выполнять роль связных, а также радист.

За январь — октябрь 1943 года в тыл противника было направлено семь таких групп — 44 человека, подчиненных непосредственно ГУКР «Смерш», которыми были привлечены к сотрудничеству 68 человек. Фронтовыми управлениями «Смерш» с 1 сентября 1943-го по 1 октября 1944 года было заброшено на оккупированную территорию десять групп — 78 человек. Им удалось привлечь к сотрудничеству 142 человека, а шестеро агентов внедрились в немецкие разведорганы.

Постепенно работа зафронтовой агентуры упрощалась: к концу войны курсанты и сотрудники разведшкол противника всё охотнее шли на контакт, надеясь загладить свою вину перед Родиной. После выхода наших войск за территорию СССР зафронтовая работа стала постепенно сворачиваться — большинство разведорганов и разведшкол противника было разгромлено или расформировано, их личный состав вливался в подразделения вермахта.

Оперативно-разыскная и следственная работа, проведенная советской военной контрразведкой по фильтрации военнопленных вражеских армий в ходе и по окончании Второй мировой войны, по своим масштабам и размаху задействованных сил и средств не имеет аналогов в истории спецслужб.

Начиналась она уже в первые дни войны, когда органы НКВД предприняли попытку развернуть 30 приемных пунктов для военнопленных — возможностей хватило только на 19, да и те в общем-то пустовали. Но к 1 января 1942 года численность пленных военнослужащих вермахта составила порядка девяти тысяч человек, а после Сталинграда в плену оказалось 151 246 человек, в их числе — 2500 офицеров и 24 генерала, во главе с фельдмаршалом Паулюсом. Всего же с 22 июня 1941-го по 8 мая 1945 года было пленено 4 377 300 военнослужащих противника, а после разгрома Квантунской армии их число увеличилось еще на 639 635 человек.

«Наряду с военнопленными, на территориях стран Восточной Европы были интернированы и помещены в лагеря 208 239 человек, “способных носить оружие”, и 61 573 функционера низовых фашистских партийных и административных органов. Это было сделано в целях пресечения террористических актов и диверсий в тылу наступавших советских войск.

Для содержания военнопленных на территории СССР и других государств помимо 24 фронтовых приемно-пересыльных лагерей были сформированы и действовали 72 дивизионных и армейских пересыльных пункта, более 500 стационарных лагерей, 214 спецгоспиталей, 421 рабочий батальон, 322 лагеря органов репатриации военнопленных, интернированных и иностранных граждан».

В ходе проверок военные контрразведчики не только выявляли сотрудников спецслужб противника и изобличали военных преступников, добывали разведывательную информацию, но также и подбирали агентуру для внедрения в подразделения абвера и «Цеппелина».

Была разработана система учета сведений, поступающих на военнопленных, которая позволяла оперативно осуществлять обмен информацией между всеми подразделениями. В поисковой работе среди военнопленных результативным оказалось использование агентов-опознавателей, которые узнавали своих начальников и «коллег», а потому к концу войны при каждом лагере были созданы специальные группы агентов-опознавателей, численность которых порой достигала десяти человек.

По окончании боевых действий в плену в Советском Союзе оказались крупные государственные деятели и чиновники, дипломаты, генералы и офицеры, представители спецслужб. В том числе — диктатор Румынии маршал Й. Антонеску, премьер-министр Венгрии И. Бетлен, генерал-фельдмаршалы Э. фон Клейст и Ф. Шёрнер, полицай-президент Берлина генерал-лейтенант К. Герум, адмирал Г. Гузе, вице-адмирал Г.-Э. Фосс, командующий польской Армией Крайовой генерал Л. Окулицкий и др.

Для работы с ними во 2-м отделе ГУКР «Смерш» НКО СССР проходили службу оперативники со знанием иностранных языков, знакомые с фильтрационной работой в действующей армии. Полученная ими информация была важной не только с оперативной, но и с политической точки зрения, она была необходима на судебных процессах в Нюрнберге и в Токио.

Всего же за годы войны контрразведчики «Смерш», совместно с сотрудниками других подразделений органов госбезопасности, выявили свыше восьмидесяти тысяч военных преступников, добыли в ходе работы среди военнопленных свыше шести тысяч различных разведывательных материалов…

Благодаря старанию «заинтересованных лиц», более сложным и спорным является вопрос фильтрации наших военнослужащих и граждан, оказавшихся в плену и на оккупированной территории. Процесс этот являлся необходимым — вспомним приведенные в предыдущей главе впечатляющие цифры вербовки наших военнослужащих гитлеровскими спецслужбами в первые месяцы войны. Однако из ряда современных публикаций, удивительным образом совпадающих с утверждениями геббельсовской пропаганды, следует, что уже за одно то, что человек просто оказался в плену, его неизбежно «ждали сталинские лагеря».

Но в директиве от 10 марта 1943 года заместитель наркома обороны — начальник Главного управления формирования и укомплектования войск РККА генерал-полковник Е. А. Щаденко указывал: «В местностях, освобожденных от немецких захватчиков, выявляются бывшие военнослужащие, которые в свое время без сопротивления сдались в плен или дезертировали из Красной армии и остались на жительство на территории, временно оккупированной немцами или, оказавшись окруженными в месте своего жительства, остались дома, не стремясь выходить с частями Красной армии. Таких лиц после быстрой проверки направлять в штрафные части… В спецлагеря направлять только лиц, на которых имеются серьезные данные для подозрения в антисоветской деятельности».

Дальше — больше: «…с ноября 1944 года ГКО принял постановление, согласно которому освобожденные военнопленные и советские граждане призывного возраста вплоть до конца войны направлялись непосредственно в запасные воинские части, минуя спецлагеря». Подобное выражение доверия имело огромное моральное значение для большинства освобожденных из фашистской неволи людей, но стало большой головной болью для контрразведчиков. Ведь далеко не все «граждане призывного возраста», особенно проживавшие на территории Западной Украины, Западной Белоруссии и Прибалтики, хотели защищать «нашу Советскую Родину» — иные просто дезертировали, кто-то уходил с оружием в банды, кто-то переходил к противнику…

Всего за годы войны через «сито» проверок особых отделов и подразделений «Смерш» прошло около 5 миллионов 416 тысяч человек советских граждан: 1 миллион 836 тысяч военнопленных и около 3 миллионов 582 тысяч гражданских лиц. Из них затем в Красную армию и другие части — в том числе в войска НКВД — было передано около 1 миллиона 230 тысяч бывших военнопленных. Около 600 тысяч изобличенных военных преступников и фашистских пособников — это из общего числа, а не одних только бывших военнослужащих! — было отправлено в спецлагеря НКВД.

И вот завершающий штрих масштабной картины:

«По состоянию на 18 мая 1945 года, во фронтовых СПП НКВД содержались 1 201 602 бывших военнопленных, из них 716 382 человека было принято после капитуляции Германии. Для их размещения и содержания были развернуты 32 лагеря, 66 сборных пунктов и 72 армейских приемных пункта. Больные и раненые размещались во фронтовых военных госпиталях НКО.

Количество проходивших проверку советских граждан было достаточно велико, а потому многие из них подолгу находились в ПФЛ, ПФП и СПП. По инициативе НКГБ СССР и ГУКР “Смерш” НКО СССР было подготовлено и принято Постановление ГКО от 21 мая за № 8670 сс, согласно которому сроки проверки репатриантов из числа советских граждан с 1–2 месяцев были сокращены до 10 дней, причем гражданские лица определялись к месту жительства, а военные — в запасные части НКО СССР.

В процессе фильтрационной работы органами “Смерш” было выявлено несколько тысяч агентов спецслужб, разоблачены десятки тысяч карателей и фашистских пособников. Но главным итогом явилось то, что миллионам советских людей было возвращено честное имя».

Нельзя, к сожалению, отрицать, что на этом сложнейшем участке работы органам «Смерш» не удалось избежать перегибов и трагических ошибок, которые чаще всего имели в своей основе «человеческий фактор», о чем мы уже говорили. Если с теми, кто был взят с оружием в руках или проходил по спискам разыскиваемых агентов гитлеровских спецслужб и военных преступников, все было достаточно ясно, то с людьми, которые месяцы, а то и годы томились в гитлеровских лагерях, дело обстояло гораздо сложнее. Многие из них рвались на фронт, чтобы отомстить и в бою доказать свою верность Родине, но им долго отказывали в этом праве, что вызывало возмущение и негативное отношение к военным контрразведчикам. В свою очередь, офицеры «Смерш» не понаслышке знали о зверствах гитлеровских прислужников, и многие из них зачастую считали таковыми всех тех, кто выжил в плену, кто работал на заводах и фабриках в Германии.

Отрицательную роль играли также затяжки с проверкой из-за нехватки возможностей и отсутствием достаточного количества времени, бюрократизм и непрофессионализм исполнителей… В итоге значительное число бывших военнослужащих необоснованно было лишено свободы и направлено в специальные лагеря НКВД.

Об этих проблемах знало руководство ГУКР «Смерш» НКО СССР, оно старалось держать на контроле деятельность подчиненных органов и принимало необходимые меры — вплоть до очень строгого наказания тех сотрудников, которые нарушали требования советского законодательства.

И к тому же не стоит думать, что проходившие проверку люди являли собой бесправную и безгласную «лагерную пыль».

«Бывшая военфельдшер М. П. Пузанова в письме к Верховному главнокомандующему И. В. Сталину просила, чтобы ускорили разбор ее дела, и если она виновата, то предали суду. Если же нет, то направили бы на фронт или туда, где она может быть полезна Родине. 12 августа 1943 года ее письмо поступило в особый сектор ЦК ВКП(б), а 14 августа уже было переадресовано в секретариат НКВД СССР и оттуда направлено в ГУКР “Смерш” НКО СССР. Работу по нему взял под личный контроль заместитель начальника главка генерал-лейтенант П. Я. Мешик. 17 сентября 1943 года начальник ОКР “Смерш” спецлагеря № 174 докладывал ему, что “Пузанова М. П. в порядке фильтрации нами проверена и направлена работать на завод № 684 г. Подольска”».

В конце и после войны органы «Смерш» осуществляли фильтрационную работу в тесном взаимодействии с Управлением уполномоченного СНК СССР по делам репатриации, а также — с заграничными резидентурами Первого управления НКГБ СССР и ГРУ Генштаба. Советские репатрианты, бывшие военнопленные, в особенности — запятнавшие себя сотрудничеством с гитлеровцами, вызывали повышенный интерес у американских, британских и французских спецслужб, которые, по информации военных контрразведчиков, осуществляли среди них активную пропагандистскую и вербовочную работу и даже за определенную плату снабжали нуждающихся подложными документами.

В начале января 1945 года на всех фронтах действующей армии был введен институт уполномоченных НКВД СССР: обстановка требовала от органов безопасности более масштабной и эффективной работы. Уполномоченными были назначены опытные руководители органов госбезопасности и внутренних дел — на уровне заместителей наркомов, заместителей начальника ГУКР «Смерш» НКО СССР, которые притом не освобождались от исполнения своих прямых обязанностей. Даже В. С. Абакумов был назначен уполномоченным НКВД на 3-м Белорусском фронте. Заместителями уполномоченных назначались начальники УКР «Смерш» фронтов и начальники войск НКВД по охране тыла фронта. Уполномоченные НКВД СССР на фронтах являлись главными оперативными начальниками, а их заместители осуществляли и координировали работу, связанную с розыском агентуры противника, обеспечением «непроницаемости» линии фронта, очисткой тыла от враждебных элементов, охраной железнодорожных узлов и промышленных предприятий…

Окончание боевых действий не принесло мгновенного облегчения: после подписания Акта о безоговорочной капитуляции Германии перед военной контрразведкой встали проблемы по розыску агентуры иностранных разведок, выявлению и аресту предателей, пособников, бывших служащих немецких оккупационных учреждений и других государственных преступников; необходима была более тщательная проверка прибывающего пополнения — прежде всего тех, кто был в плену и на оккупированной территории. Особая тема — ликвидация оставленного гитлеровскими спецслужбами диверсионно-террористического подполья «Вервольф»… К тому же в войсках резко упала дисциплина, что было связано с морально-психологическим состоянием людей, попавших в атмосферу относительно мирной жизни: участились случаи дезертирства, мародерства, пьяных дебошей, аварий и других преступлений и проступков. Борьба с ними также входила в сферу деятельности военных контрразведчиков.

Седьмого июля 1945 года аппараты уполномоченных НКВД СССР на фронтах были ликвидированы. После отвода союзных войск к определенным соглашениями границам, в советской зоне оккупации Германии оперативно-разыскная работа велась подразделениями уполномоченного НКВД СССР по Группе советских оккупационных войск (ГСОВ).

Во всех германских землях и округах советской зоны ответственности были организованы оперативные сектора, а в 35 городах — оперативные группы НКВД. Во избежание параллелизма в работе, уполномоченный НКВД по 1-му Белорусскому фронту И. А. Серов добился, чтобы органы «Смерш» ГСОВГ не вели работу по армейскому окружению, а осуществляли только контрразведывательное обеспечение самих частей. В восьми оперативных секторах проходили службу 282 оперативных работника из НКВД, НКГБ и ГУКР «Смерш» НКО СССР, каждому сектору были приданы по одному батальону из состава 57-й дивизии Внутренних войск НКВД СССР.

Серов Иван Александрович (1905–1990). В Красной армии с 1925 года; в январе 1939 года окончил Военную академию РККА им. Фрунзе. С 18 февраля 1939 года — начальник Главного управления Рабоче-крестьянской милиции НКВД СССР; с 29 июля — начальник 2-го (секретно-политического) отдела — заместитель начальника Главного управления государственной безопасности НКВД СССР; со 2 сентября 1939 года — нарком внутренних дел Украинской ССР. С февраля 1941 года — первый заместитель наркома госбезопасности, затем заместитель наркома внутренних дел СССР. С сентября 1944-го по июль 1945 года — уполномоченный НКВД СССР по 1-му Белорусскому фронту. Участник боевых действий в Крыму и на Северном Кавказе, взятия Берлина. Герой Советского Союза. С февраля 1947-го по март 1954 года — первый заместитель министра внутренних дел СССР, затем председатель КГБ при СМ СССР. Генерал армии. С 10 декабря 1958 года — начальник Главного разведывательного управления — заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных сил СССР. 2 февраля 1963 года снят с должности после разоблачения агента американской и британской разведок Пеньковского. Разжалован в генерал-майоры, лишен звания Героя Советского Союза. В 1965 году уволен в отставку.

«Я… никогда не думал, что после 42 лет службы партии и Родине одна допущенная ошибка на чаше весов перетянет весь труд моей жизни. Не думал также, что мне придется доказывать, что я не уклонялся в годы Отечественной войны от выполнения священного долга защиты моей Родины, что я не случайный человек в партии и в армии, что я отдаю все силы и здоровье на благо строительства нашего коммунистического общества».

Начальник ГУКР «Смерш» НКО СССР В. С. Абакумов получил от руководства страны персональное указание о том, чтобы в Германии органы армейской контрразведки оказывали помощь аппаратам уполномоченного НКВД СССР при ГСОВГ, для чего из состава УКР «Смерш» ГСОВГ и расформированных аппаратов уполномоченных НКВД СССР по 2-му Белорусскому и 1-му Украинскому фронтам выделили до 300 оперативных сотрудников. Ситуация в секторах Германии требовала не только ведения оперативно-разыскных мероприятий, но и предупреждения враждебных акций по отношению к администрации и советским представителям.

Теперь — немного о контрразведке «Смерш» других наркоматов.

Управление контрразведки «Смерш» НК ВМФ было сформировано на основе 9-го (морского) отдела УОО НКВД СССР, переданного в подчинение наркомата. Начальником УКР «Смерш» был назначен комиссар госбезопасности П. А. Гладков; подразделения «Смерш» комплектовались за счет оперсостава бывшего 9-го отдела и спецотбора военнослужащих из числа командного и политического состава ВМФ, им присваивались воинские звания, установленные на флоте. Аппарат управления состоял из четырех отделов, следственной части, отделений шифросвязи, оперативной техники и вспомогательных подразделений.

Гладков Петр Андреевич (1902–1984). В 1933 году — слушатель Центральной школы ОГПУ СССР, затем на различных должностях в ОГПУ — НКВД СССР. В 1940–1941 годах — заместитель наркома, нарком внутренних дел Литовской ССР. В 1941–1942 годах — начальник Особого отдела НКВД Карельского фронта. С 1942 года — начальник 9-го отдела Управления особых отделов НКВД СССР, с 1943-го — начальник УКР «Смерш» Наркомата военно-морского флота СССР. Генерал-лейтенант береговой службы. В 1946 году за служебные злоупотребления понижен в должности — начальник отдела Управления контрразведки МГБ Московского военного округа. В ноябре 1954 года уволен из МВД по фактам, «дискредитирующим звание начсостава МВД».

«Отечественный военный флот всегда находился под пристальным вниманием иностранных военных штабов и спецслужб. Что касается немецкой военно-морской разведки, то она руководствовалась основными установками политической и военной стратегии Германии, определявшими целевое назначение и стратегическое применение германского военно-морского флота.

Немцы отлично понимали, что, владея объективной и полноценной оперативной информацией о флоте СССР, можно перспективно планировать свои военно-морские операции, организацию морских перевозок на Балтике и Черном море».

В соответствии с приказом адмирала Н. Г. Кузнецова с 1 марта 1944 года была открыта Высшая школа контрразведки ВМФ по подготовке и переподготовке оперсостава, а на флотах действовали курсы, комплектование которых находилось под личным контролем наркома.

Флотские чекисты решали те же задачи, что и их коллеги из «Смерш» НКО, но, разумеется, со своими особенностями. В частности, комплекс оперативных мероприятий проводился контрразведчиками после освобождения военно-морских баз в Новороссийске, Севастополе, Одессе, Таллине, Риге и Лиепае, где гитлеровцы оставляли на глубокое оседание квалифицированную и подготовленную агентуру. В 1944–1945 годах они вели оперативную работу на кораблях и в частях флота, дислоцировавшихся в местах бывших баз противника на территориях Германии, Финляндии, Румынии, Болгарии и Кореи — агентуры, оставляемой на длительное оседание, было там гораздо больше.

Немалое беспокойство сотрудникам флотской контрразведки причиняли также союзники, разведки которых имели возможность вести работу с легальных позиций — причем не только в составе военно-морских миссий, о чем мы уже рассказывали. Так, на Северном флоте дислоцировались отдельные авиационные части, группы надводных и подводных кораблей Великобритании — установлено, что среди их личного состава были профессиональные разведчики. К тому же за период войны более 35 тысяч военнослужащих ВМФ СССР посетили порты США и Англии в составе команд кораблей, передаваемых нашей стране по ленд-лизу — вербовочные подходы к морякам осуществлялись достаточно часто.

Военная контрразведка в войсках НКВД относилась к Наркомату внутренних дел при всех своих реорганизациях.

Когда в начале 1941 года особые отделы были переданы из состава ГУГБ НКВД в ведение НКО и НК ВМФ в виде третьих управлений, в Наркомате внутренних дел СССР также был создан 3-й отдел — для контрразведывательного обеспечения пограничных и внутренних войск НКВД, пожарной охраны и милиции, напрямую подчинявшийся Л. П. Берии.

В июле 1941 года 3-й отдел НКВД вошел в состав Управления особых отделов в качестве 6-го отдела, причем в нем был сохранен принцип построения структуры контрразведывательных подразделений в НКВД СССР. 19 апреля 1943 года он, оставаясь в системе наркомата, был преобразован в Отдел контрразведки «Смерш» НКВД СССР, подчинявшийся опять-таки лично наркому. Возглавил его С. П. Юхимович, которого в мае 1944-го сменил В. И. Смирнов.

Юхимович Семен Петрович (1900–1975). В органах госбезопасности с 1920 года. В 1937–1939 годах — заместитель начальника Особого отдела Московской воздушной армии. Начальник 3-го, затем 6-го отдела НКВД (контрразведывательное обеспечение войск НКВД), с 19 апреля 1943 года — начальник Отдела контрразведки «Смерш» НКВД СССР. С мая 1944-го по апрель 1946 года — начальник областного Управления НКВД в Одессе. Затем на ответственных должностях в системе НКГБ — МВД — КГБ при СМ СССР. Генерал-майор. В 1956 году уволен из органов госбезопасности по болезни.

«В ходе реорганизации военной контрразведки в апреле 1943 г. 6-й отдел бывшего УОО НКВД СССР, оставаясь в системе наркомата, был преобразован в самостоятельный Отдел контрразведки (ОКР) “Смерш” НКВД. Его главной задачей являлась борьба за чистоту рядов органов НКВД, пользовавшихся повышенным вниманием спецслужб противника».

Смирнов Владимир Иванович (1895–1972). До 1944 года — заместитель начальника отдела кадров НКВД СССР. С мая 1944-го по апрель 1947 года — начальник ОКР «Смерш» НКВД СССР (Отдел контрразведки МВД СССР). Генерал-майор.

«В начале 1945 г. в составе органов контрразведки “Смерш” НКВД СССР было уже семь ОКР “Смерш” округов внутренних войск и восемнадцать ОКР “Смерш” НКВД пограничных округов… Отделы контрразведки “Смерш” НКВД по охране тыла фронтов постоянно переформировывались в соответствии с упразднением одних или переименованием других фронтов».

К августу 1943 года в структуру органов контрразведки наркомата входили ОКР «Смерш» НКВД СССР, 12 отделов контрразведки «Смерш» охраны тыла фронтов, отделы «Смерш» Украинского и Северо-Кавказского округов внутренних войск, десять отделов «Смерш» погранокру-гов, самостоятельные отделы «Смерш» в 1-й мотострелковой дивизии и Отдельной мотострелковой бригаде особого назначения войск НКВД. Кроме того, было создано ОКР «Смерш» НКВД в Москве, Куйбышеве (Самаре), Новосибирске и Свердловске (Екатеринбурге), где находились большое количество особо важных предприятий промышленности и крупные железнодорожные узлы.

В начале 1945 года было уже семь ОКР «Смерш» округов внутренних войск и 18 — пограничных округов. Отделы контрразведки «Смерш» НКВД по охране тыла фронтов постоянно переформировывались в соответствии с упразднением, образованием или переименованием фронтов. Весной 1945-го они были реорганизованы в ОКР «Смерш» НКВД по охране тыла Группы советских оккупационных войск в Германии, Северной, Центральной и Южной групп войск.

Особое внимание уделялось контрразведывательному обеспечению войск по охране тыла действующей Красной армии — самым многочисленным в системе войск НКВД. Они находились в непосредственном соприкосновении с частями РККА, активно привлекались военной контрразведкой для заградительных мероприятий, охраняли важные объекты, коммуникации и линии связи, участвовали в боевых операциях против немецких войск. Их использовали для обеспечения порядка и спокойствия в тылу, проведения оперативных мероприятий по ликвидации просочившихся через фронт немецких подразделений и бандгрупп, для выявления и задержания вражеской агентуры на освобождаемых территориях.

Повышенные требования предъявлялись к пограничникам — не только к их боевой выучке, но и к морально-волевым качествам. Пограничная служба была нелегкой даже на рубежах тех сопредельных государств, где не велись военные действия — на границах с Маньчжурией, Турцией, Ираном и Афганистаном происходили многочисленные вооруженные провокации, забрасывались шпионы и диверсанты. Контрразведка НКВД решительно пресекала в погранвойсках любые противоправные действия, тщательно проверяла оперативную информацию о лицах, вынашивавших изменнические или дезертирские намерения, оперативным путем изучала военнослужащих, до призыва проживавших на оккупированной территории, побывавших в плену или в окружении. Чаще всего реализация оперативных материалов проводилась путем информирования командования и перевода неблагонадежных военнослужащих в другие войска НКВД или части армии. В течение 1943 года — первой половины 1944 года по информации отделов «Смерш» из погранвойск было откомандировано свыше 1500 военнослужащих.

Всего же, в соответствии с решениями, принимаемыми контрразведчиками совместно с командованием, только в 1944 году из войск НКВД было откомандировано около десяти тысяч человек, в том числе более 450 офицеров.

В результате оперативно-разыскной деятельности органов контрразведки «Смерш» НКВД за период с мая 1943-го по август 1944 года в войсках НКВД и их окружении были выявлены 293 изменника Родины, 100 подозреваемых в шпионаже, 76 пособников немецких оккупантов, 356 дезертиров и 58 человек, вынашивавших террористические намерения. Кстати, по всем «громким преступлениям», совершенным в войсках и учреждениях НКВД, направлялись доклады наркому. Сотрудникам органов контрразведки было предоставлено право арестовывать подозреваемых в преступной деятельности военнослужащих и связанных с ними лиц — при этом арест рядовых военнослужащих и младших офицеров согласовывался с военными прокурорами, а старшего и начальствующего состава осуществлялся только с санкции самого Л. П. Берии. Его реакция на чрезвычайные происшествия была незамедлительной, и меры, как правило, принимались самые решительные.

«Помимо оперативной работы в войсках НКВД, отделы — отделения “Смерш” осуществляли контрразведывательное обеспечение учреждений внутренних дел в НКВД республик, УНКВД краев и областей — милиции, пожарной охраны, местной противовоздушной обороны, дорожно-строительных подразделений, архивов, военторгов и других. Особое внимание обращалось на подбор, изучение и проверку персонала всех структурных подразделений органов внутренних дел.

Много забот добавилось контрразведчикам при организации органов НКВД на освобожденных территориях. Как и в довоенное время, на уровне среднего и младшего звена они в основном комплектовались из местного населения. Между тем в таких районах немецкие разведывательные и контрразведывательные органы оставляли на оседание большое количество агентуры, причем не только для сбора информации и проведения диверсионно-террористических актов, но и целенаправленно, для внедрения в местные органы управления и в войска НКВД.

В результате проведения оперативно-разыскных мероприятий отделами контрразведки “Смерш” в течение января-августа 1944 года в учреждениях и подразделениях НКВД было арестовано 704 человека: 22 — по подозрению в шпионаже, 14 изменников Родины, 94 предателя и пособника немецких оккупантов, 23 — за службу в немецкой полиции, 102 дезертира, 149 — за антисоветскую, пораженческую и прочую “контрреволюционную деятельность”. По материалам органов “Смерш” из органов НКВД было уволено 2512 человек, понижено в должности, в том числе и за совершение всевозможных проступков, 354 человека, на 756 сотрудников и военнослужащих, совершивших должностные преступления, материалы были переданы в особые инспекции кадровых аппаратов НКВД — УНКВД».

В июне 1945 года, еще до того как СССР, согласно своим союзническим обязательствам, объявил войну Японии, на Дальний Восток были командированы опытные военные контрразведчики. Для координации деятельности всех органов «Смерш» в качестве главного оперативного начальника армейских чекистов был направлен заместитель начальника ГУКР «Смерш» НКО СССР генерал-лейтенант И. Я. Бабич с группой из тридцати контрразведчиков. Начальником УКР «Смерш» Приморской группы войск был назначен Д. И. Мельников, откомандированный с Карельского фронта, Забайкальского фронта — П. В. Зеленин, с 3-го Белорусского, Дальневосточного фронта — И. Т. Са-лоимский, с Забайкальского. На Дальний Восток выехали также сначала 45, а позже еще 100 руководящих работников военной контрразведки с различных фронтов.

Не будем подробно описывать оперативную работу армейских чекистов, опиравшихся на накопленный ими опыт Великой Отечественной войны. Ограничимся всего одним документом — докладной запиской № 1003/А, которую направил в ЦК ВКП(б) начальник ГУКР «Смерш» НКО СССР В. С. Абакумов:

«Органами “Смерш” на территории Маньчжурии и Кореи арестовано 320 руководителей и активных участников антисоветской организации Российский фашистский союз, проводивших подрывную деятельность против Советского Союза. В числе задержанных: основатель и глава Российского фашистского союза японский агент Родзаевский К. В…Российский фашистский союз, в прошлом именовался Российской фашистской партией, был создан в 1931 году в Маньчжурии, и антисоветская деятельность этой организации направлялась японской разведкой в лице ныне арестованных крупных японских разведчиков генерал-лейтенанта Янагита и генерал-майора Акикуса…»

Но, пожалуй, самой крупной «добычей» военных контрразведчиков стал тогда бывший атаман Забайкальского казачества, генерал-лейтенант Г. М. Семенов, возглавлявший всю белую эмиграцию на Дальнем Востоке.

Военная контрразведка полностью парализовала деятельность японских спецслужб в Маньчжурии, на Южном Сахалине и в Северной Корее; были ликвидированы все антисоветские эмигрантские центры того региона, которые много лет вели борьбу с Советским Союзом.

Всего же за время Великой Отечественной войны военной контрразведкой было обезврежено более тридцати тысяч шпионов, около трех с половиной тысяч диверсантов, свыше шести тысяч террористов; в тыл противника было направлено более трех тысяч агентов. Многие ее сотрудники были удостоены государственных наград, а четверым из них: лейтенанту Г. М. Кравцову, старшему лейтенанту В. М. Чеботареву, лейтенанту М. П. Крыгину, старшему лейтенанту П. А. Жидкову присвоено звание Героя Советского Союза. Всем, к сожалению, посмертно.

Кравцов Григорий Михайлович (1922–1945). До войны работал в колхозе ветеринарным фельдшером. На фронте с июля 1943 года — оперуполномоченный отделения контрразведки «Смерш» 134-й стрелковой дивизии, лейтенант. Погиб в боях за освобождение Польши от немецко-фашистских захватчиков. Герой Советского Союза.

«При прорыве глубоко эшелонированной линии обороны немцев на западном берегу реки Висла Кравцов, находясь в боевых порядках, после выхода из строя командира роты принял на себя командование подразделением и, восстановив порядок, повел роту в бой. В ходе боя Кравцов был дважды ранен, но продолжал оставаться в строю, своим примером вдохновляя личный состав на подвиг. В этом бою прямым попаданием вражеского снаряда он был убит. Рота выполнила поставленную командованием задачу».

Чеботарев Василий Михайлович(1918–1944). До войны — тракторист, забойщик на руднике. На фронте с апреля 1942 года — снайпер, секретарь комсомольского бюро стрелкового полка на Ленинградском фронте. С декабря 1943 года — в органах «Смерш», оперуполномоченный отделения контрразведки «Смерш» 19-й гвардейской танковой бригады, лейтенант. Погиб в боях за освобождение Белоруссии от немецко-фашистских захватчиков. Герой Советского Союза.

«Действуя в составе батальона 27 июня 1944 года в тылу противника в поселке городского типа Бобр (Крупский район Минской области), Чеботарёв уничтожил до десятка гитлеровцев и пленил вражеского офицера. Погиб в этом бою».

Крыгин Михаил Петрович (1904–1945). До войны работал наборщиком в типографии. С 1939 года проходил срочную службу на Тихоокеанском флоте. С 1943 года — в органах военной контрразведки, оперуполномоченный Отдела контрразведки «Смерш» Островного сектора береговой обороны — Морского оборонительного района, старший лейтенант. Погиб в боях с японскими милитаристами. Герой Советского Союза.

«Тов. Крыгин принимал непосредственное участие в высадке десантного разведывательного отряда в порт Сей-син. Вместе с отрядом принимал участие в боях против японских захватчиков. В бою тов. Крыгин показал пример бесстрашия и мужества, увлекая за собой бойцов развед-отряда, 12 раз ходил в атаку на врага. В боях с японскими захватчиками, борясь за свободу и независимость нашей Родины, тов. Крыгин пал смертью героя 14 августа 1945 года».

Жидков Петр Анфимович (1904–1943). До войны — редактор фабричной многотиражной газеты. На фронте с июня 1942 года — оперуполномоченный отделения контрразведки «Смерш» 71-й механизированной бригады, старший лейтенант. Погиб в боях за освобождение Киева от немецко-фашистских захватчиков. Герой Советского Союза.

«В бою за населенный пункт Хотов, ст. л-т Жидков, первый в цепи бойцов, бросился на немцев и 2-х немцев убил и захватил одного в плен.

В дальнейшем, увлекая бойцов, стал преследовать немцев вдоль шоссе, чем быстро обеспечил прикрытие левого фланга колонны бригады, дав этим возможность ворваться в Хотов и захватить его.

Во время боя на шоссе ст. лейтенант Жидков погиб смертью храбрых».

По неполным данным, в боях за свободу и независимость нашей Родины и при выполнении оперативных заданий погибли более шести тысяч сотрудников военной контрразведки.

«Четырнадцатого марта [1946 года] сессия Верховного Совета приняла решение переименовать Совет народных комиссаров в Совет министров… 19 марта на сессии Верховного Совета СССР был образован Совет министров. Сталин стал его председателем и министром обороны».

Тогда же было создано Министерство государственной безопасности (МГБ) СССР, в состав которого вошли все структуры бывшего НК.ГБ СССР. Контрразведка «Смерш» НКО и НК ВМФ СССР вошли в состав Третьего главного управления МГБ с задачами контрразведывательного обеспечения армии и флота. Министром госбезопасности стал В. С. Абакумов, которому только тогда присвоили звание генерал-полковника, а его бывший заместитель Н. Н. Селивановский — начальником военной контрразведки.

Таким образом, юридически Главное управление контрразведки «Смерш» НКО СССР просуществовало без малого три года.