Глава 10

В любое другое время, оставшись один на всю ночь в крутом фургоне, напичканном разнообразным оборудованием от пола до потолка, Женя врубил бы музыку на всю громкость и несколько часов потратил бы на изучение фургона и его содержимого. Но сейчас, стоя на пороге лаборатории и глядя на красные фонари уезжающей в темноту машины, за рулем которой была Айя, он с неудовольствием понимал, что ночь будет долгой. Музыку громко не включишь, поскольку в медотсеке спит девушка. И хоть сам медотсек находится в прицепе, но тот соединен с основной частью машины небольшим проходом наподобие телескопического трапа в аэропорту. А без орущей из динамиков музыки крутить ручки на Ваниной аппаратуре и заглядывать в ящики стола будет не так приятно. Можно было бы, конечно, сунуть в уши наушники, но даже мысль о том, что он перестанет контролировать обстановку вокруг всеми доступными органами чувств, внушала Жене непонятную тревогу, холодком разливающуюся вдоль позвоночника. Тревога была иррациональной, а потому неподконтрольной рассудку. Днем, когда вокруг полно народу, каждый чем-то занят, то и дело слышны разговоры, звон чашек и шум кофемолки, кажется, что ничего странного не происходит, но когда устанавливается ночная тишина, в памяти сразу всплывает тот факт, что совсем рядом находится огромная черная тень и кто знает, какой сюрприз она может подкинуть?

Дождавшись, когда красноватые огни, теперь уже похожие на два горящих глаза неизвестного животного, смотрящего на него из темноты, окончательно растворятся в ночи, Женя не спеша выкурил сигарету, позаимствованную из пачки, оставленной Сашей возле кофемашины, а затем так же не спеша вернулся в фургон. После того, как он закрыл на замок дверь, отгородив себя от внешнего мира, тишина укутала его плотным коконом, забралась под футболку и заткнула невидимыми пальцами уши. Казалось, что он оглох, а вокруг тем временем что-то происходит. Женя даже головой тряхнул, отгоняя наваждение.

Он сел за стол в переговорной, машинально сунул в рот кончик карандаша и принялся бездумно листать многочисленные соцсети, где был зарегистрирован, но тишина в голове и вокруг не отпускала.

— Музыку придется включить хотя бы тихо, — вслух пробормотал он, просто чтобы убедиться, что все еще себя слышит.

Услышал. Что ж, это была хорошая новость. Нашел в ноутбуке проигрыватель и завел любимый плейлист. По небольшому помещению тут же разнеслись звуки тяжелого рока, ударились о стены, заставив фургон вздрогнуть. Женя торопливо уменьшил громкость и прислушался: не разбудил ли гостью? Ему показалось, что сбоку, как раз там, где находится проход в прицеп, послышались шаги.

Подождав еще несколько секунд и больше ничего не услышав, Женя решил проверить. Саша дала Ксении снотворное, но Женя слишком хорошо знал эту перестраховщицу: наверняка вколола минимальную дозу. Это ж надо быть такой осторожной! Как она людей вообще спасала? И пусть у Саши было намного больше опыта, но за время практики Женя твердо уяснил: иногда, чтобы спасти жизнь человеку, нужно отступать от правил и написанных в учебниках протоколов и рисковать. Своей карьерой в том числе.

Женя вышел из переговорной, плотно прикрыв за собой дверь, но свет в коридоре включать не стал: через стеклянную перегородку его хватало. Прошел в прицеп, стараясь ступать осторожно. Не для того, чтобы не разбудить Ксению, если вдруг она спит, а для того, чтобы слышать происходящее. Зачем ему это надо, Женя не понимал, ведь, кроме него и девушки, здесь никого нет.

В прицепе было темно, и Женя потянулся к выключателю, чтобы зажечь тусклую лампу под потолком, но рукой наткнулся на что-то мягкое и мохнатое. Едва не заорав, он торопливо зашарил руками по карманам, но тут же вспомнил, что оставил мобильный телефон на столе. Вот дурак! И что теперь делать? Бежать обратно или все-таки собрать волю в кулак и снова поискать выключатель? Женя выбрал последнее.

Лампа зажглась под потолком, осветила узкий коридор и стеклянную перегородку, за которой находился медотсек. И теперь стало хорошо видно, что внутри него тоже горит свет! Почему он не видел его раньше? И на что наткнулся рукой? Стена возле выключателя была гладкой и холодной.

Женя подошел к двери, посмотрел на неподвижную фигуру на кушетке. Девушка спала, лежа на спине, только голову повернула набок. Руки покоились поверх пледа, и все говорило о том, что музыка ее не разбудила. Чьи шаги он тогда слышал?

Женя вставил небольшой ключик в замочную скважину, аккуратно повернул и вошел в медотсек. Ксюша не пошевелилась даже тогда, когда он подошел совсем близко и остановился возле кушетки. Ему вдруг почудилось, что руки девушки лежат слишком неподвижно, что грудная клетка не поднимается и не опускается, и Женя наклонился, чтобы посмотреть, дышит ли она вообще. Еще не хватало, чтоб умерла в его смену, Саша с него тогда три шкуры спустит!

Громкий стук заставил Женю вздрогнуть так сильно, что пришлось схватиться рукой за кушетку, чтобы не упасть. Кушетка вздрогнула вслед за ним, девушка на ней недовольно поморщилась, пошевелила губами, но не проснулась. Женя резко выпрямился и сделал полшага назад, стараясь успокоить пустившееся в галоп сердце.

Стук повторился: кто-то стучал в дверь фургона, и уходить ни с чем явно не собирался. Женя вышел из медотсека, запер дверь, вернулся в фургон и прежде, чем открывать тому, кто стоял снаружи, на всякий случай взглянул на экран, транслировавший видео с камеры наблюдения над входом. На пороге обнаружились два молодых человека, одетых в неприметные штаны цвета хаки и футболки с длинными рукавами. Парни словно сошли с экрана старого комедийного фильма: один был высокий и худой, а второй ниже своего товарища на полторы головы и с минимум двадцатью лишними килограммами. Пока Женя разглядывал их через экран, высокий поднял голову и заметил камеру, уставившись прямо в нее, будто в глаза ему заглянул. Женя непроизвольно дернулся, словно тот на самом деле мог его увидеть. Низкий тем временем снова постучал, на этот раз сильнее и дольше. Если Женя не откроет в ближайшее время, они точно разбудят Ксюшу.

Женя успел распахнуть дверь в тот момент, как низкий снова занес руку, но коснуться двери еще не успел.

— Ой, а мы уже думали, что вы спите! — заявил высокий, растянув губы в радостной улыбке, а вот Жене захотелось его стукнуть: если думал, что спят, зачем в дверь ломился?

— А вам чего? — не стараясь быть вежливым, спросил он, хоть и понимал, что это кто-то из «своих», чужих за кордон не пускают.

— А мы с вами соседи, — не замечая грубого тона, продолжил высокий, а сам так и норовил заглянуть Жене за плечо, рассмотреть внутренности фургона.

Женя понимал его интерес: если они на самом деле соседи, значит, это те ребята, у которых возле обычного старенького внедорожника стоит такая же обычная брезентовая палатка. Огромный белый фургон наверняка вызывает у них нездоровую зависть и желание хоть одним глазком подсмотреть, что там внутри и кто эти люди, которые могут себе позволить такую величественную красоту.

— Так вам соли по-соседски, что ли? — схохмил Женя, выходя вперед и прикрывая за собой дверь.

— Соли не соли, а от сигаретки я бы не отказался, — вздохнул молчавший до этого низкий.

— Не курю, — соврал Женя.

— Эх…

Не обратив внимания на тяжелый вздох товарища, высокий протянул Жене руку.

— Меня Алексей зовут, для своих можно просто Леха, а это Альберт, — он указал на низкого.

— Женя, — Женя пожал его руку, оказавшуюся внезапно прохладной в этой жаркой степной ночи.

Леха еще раз оглядел фургон, уже не скрывая зависти во взгляде, и предсказуемо спросил:

— А вы, ребят, кто вообще?

Наверное, хотел еще спросить, откуда деньги на такую машину, но постеснялся.

— Мы из Института исследований необъяснимого! — не без гордости заявил Женя.

Ребята перестали его настораживать, показались теперь обычными энтузиастами, которыми была когда-то и компания Войтеха Дворжака. Непонятно только, каким образом энтузиасты получили доступ на закрытую территорию.

— Круто! — выдохнул Леха.

— На государственные деньги таким добром разжились? — не стал уходить от вопроса про деньги парень с необычным именем Альберт.

— Почему на государственные? — не понял Женя. — Мы частная организация!

— Ясно.

И в этом «ясно» Жене почудилось презрение ко всем зажравшимся буржуям, которые смеют брать плату за выполненную работу вместо того, чтобы добиваться дотаций от государства, прозябать от безденежья и ездить на тойотах начала девяностых. Наверное, понял посыл и Леха, потому что разом сник, осознав, что внутрь их Женя теперь не пустит. Не то чтобы он раньше собирался, но теперь уж точно.

— Говорят, вы сегодня в Кувандык ходили? — зашел с другой стороны Леха.

— А вы что, не ходили еще? — удивился Женя. Он точно помнил, что, когда они приехали, лагерь ребят уже был разбит, а значит, они приехали раньше и по идее вылазку в город должны были совершить тоже раньше.

— А мы и не пойдем, — снова мрачно сплюнул Альберт.

— Не пускают нас, — подтвердил слова товарища Леха. — Сюда пустили, поскольку мы от государства, да и Алика дядя тут большой чин. А вот Кувандык для нас закрыт. Ну да ничего, мы тоже не лыком шиты…

— А что там? — перебил товарища Альберт и кивнул в сторону тени, почти неразличимой этой ночью: небо еще с вечера заволокли тучи, и в воздухе порой даже пахло дождем.

— Я не ходил, — покачал головой Женя, — а с коллегами обсудить еще не успел ничего.

Он почти не соврал, и потому выглядел достаточно убедительным. Ребята еще некоторое время поболтали ни о чем, но в конце концов распрощались и ушли, а Женя вернулся к фургону с тягостным чувством, что они приходили разведать, один он остался на ночь в фургоне или же с ним кто-то есть. Но Женя всячески уходил от этой темы и теперь распереживался: надо было сказать, что внутри еще коллега, а лучше двое. Кто знает, что на уме у этих «соседей»? А ну как решат поживиться? Женя здраво оценивал свои внешние данные и понимал, что худощавый очкарик двадцати пяти лет от роду не может выглядеть угрожающе. Придется внимательнее следить за камерами, снимающими пространство вокруг фургона, и вообще держать ухо востро.

Он вернулся в фургон, запер дверь и вдруг остановился, не оборачиваясь: послышался какой-то звук, будто внутри фургона что-то упало. Сердце снова ускорило темп, и Женя выругался сам на себя: никогда не был боязливым, а тут вдруг посторонние звуки пугают! И ладно бы был один, так ведь запросто могла проснуться Ксюша.

Память услужливо подбросила воспоминания о шагах, оставшихся неопознанными.

Женя обернулся и от неожиданности дернулся назад, впечатавшись затылком в дверь: прямо перед ним, слишком близко к нему, стояла Ксюша. Если бы Женя не подался назад, их носы практически соприкасались бы.

А мозг, пришедший в возбужденное состояние, тут же задал вопрос: Женя запирал или не запирал дверь медотсека? Ему казалось, что запирал, но как тогда Ксюша вышла? Даже если бы умудрилась разбить стеклянную дверь, Женя наверняка услышал бы звон. Значит, не запирал? Ребята стучали в дверь, и он так торопился открыть, пока они не разбудили Ксюшу, что совсем забыл запереть ее?

— Э-э-э… привет! — наконец сказал он, сообразив, что вот уже целую минуту молча пялится на девушку. Странно было, что она точно так же молча пялилась на него, и от этого взгляда у него мурашки бежали по коже. Точнее, взгляда как такового Женя не видел: свет по-прежнему горел лишь в переговорной и падал на них таким образом, что лицо Ксюши находилось в тени, но девушка определенно смотрела на него. — Меня Женя зовут. Я тоже здесь работаю, Войтех и Саша — мои коллеги.

Ксюша молчала, и Женя продолжил:

— Я не думал, что ты проснешься до утра. Может быть, хочешь есть или пить?

Ксюша молчала, и Женя почувствовал, что мурашки сильно увеличились в размерах.

— Эй?

Снова никакой реакции. Женя протянул руку, чтобы коснуться девушки, но в последний момент передумал и руку опустил. Может, она лунатик? И сейчас вообще спит, не слышит и не видит его? Женя лихорадочно вспоминал, что следует делать в таких случаях, но в третьем часу ночи на ум почему-то ничего не приходило. Кажется, следует аккуратно, не пугая девушку, попробовать отвести ее на кушетку.

Женя попробовал обойти Ксюшу, но получалось это сделать, только прижимаясь спиной к стене. Когда это уже почти удалось, девушка повернула к нему голову, но сделала это так резко и так необычно, что Женя снова дернулся, не сразу понимая, что не так. И лишь мгновение спустя сообразил: она повернула лишь голову, остальное тело не шелохнулось, будто было каменным. А шея просто не может так изогнуться! Какой-то древний инстинкт велел ему немедленно бежать, и он не нашел в себе сил сопротивляться: рванул в сторону освещенного конференц-зала, слыша, что Ксюша бежит за ним. Он влетел в небольшое помещение, сшибив стул, стоявший возле порога, захлопнул дверь и вцепился в нее руками, лихорадочно соображая, что делать, если Ксюша начнет рвать ее на себя. Он почему-то не сомневался, что силой она будет обладать дьявольской, а ключ от двери лежит слишком далеко, чтобы он мог до него дотянуться. Кто вообще решил, что в этом фургоне все двери будут закрываться ключами?!

На его счастье, Ксюша ломиться на стала. Она остановилась возле самого стекла и посмотрела на Женю. Теперь он хорошо ее видел. Разглядел и бледное до синевы лицо, и огромные круги под глазами, отчего глаза казались черными провалами, и рот в кривой усмешке, обнажающей белые зубы. Наверное, Женя не удивился бы, если бы оказалось, что у нее во рту клыки, но клыков, хвала небесам, не было.

Ксюша положила руки на стекло и прильнула к нему всем телом. Расстояние между ними было таким крохотным, что Жене казалось, будто и нет никакой преграды, да и какая это преграда — стекло?

«Да ладно тебе, трус несчастный, ну что ты девчонки испугался? — уговаривал он сам себя. — Подумаешь, проснулась. Может, просто не понимает, где она и что происходит, вот и ведет себя странно. А даже если у нее на самом деле что-то нехорошее на уме, ты что, с ней не справишься? Не такой уж ты и хлюпик».

А мозг тем временем подбрасывал воспоминания о том, как он запирал дверь медотсека, уходя. Как же она, черт побери, вышла?

Ксюша опустила руки и отошла на несколько шагов от двери, но выдохнуть Женя не успел. Она будто увеличивала расстояние, чтобы набрать разгон, а затем бросилась на дверь. Женя инстинктивно закрыл глаза, но тут же заставил себя открыть их и успел увидеть, как тело девушки в воздухе превратилось в большую черную массу и ударилось в стекло тысячами маленьких черных комочков. Лишь когда комочки разбежались по стеклу в разные стороны, Женя узнал в них пауков.

В один прыжок он оказался у стола, где лежал ключ от двери, вернулся к ней, запер на два поворота и снова вернулся к столу, нашаривая у ноутбука мобильный телефон. Кажется, спать этой ночью не придется не только ему.

От огромного зала, битком набитого людьми, от их нетерпеливого ожидания и громких криков Ваню отделяла плотная черная завеса, но спокойнее не становилось. Сердце его билось так сильно, как не билось, пожалуй, уже много лет, с самого первого прыжка с парашютом, ладони были мокрые, хоть он уже несколько раз незаметно вытирал их о кожаные штаны. Никогда раньше он не носил кожаные штаны, поэтому это тоже доставляло неудобства. Как и висящая на шее бас-гитара. Ваня любил песни у костра, мог даже набренчать на обычной гитаре незатейливую мелодию, но в игре на обычной гитаре и на бас-гитаре было примерно столько же общего, сколько в управлении легковой машиной и огромным белым фургоном мобильной лаборатории. По крайней мере, ему казалось именно так.

— Я же не умею! — в который раз взмолился он, но на высокого худощавого мужчину с длинными белыми волосами, аккуратным водопадом струящимися по спине, это не возымело никакого действия.

— Да что там уметь! — отмахнулся тот, положив ему руку на плечо и чуть притянув к себе в якобы дружеской поддержке, но Ваня тут же высвободился из его объятий. — Повторяй за мной, и все будет чики-пуки!

Только когда Карел Дворжак произнес это «чики-пуки», Ваня вдруг сообразил, что все это время тот говорил по-русски. Старший брат Войтеха понимал русский и, наверное, мог произнести какую-нибудь несложную фразу, но вряд ли мог так спокойно изъясняться на Ванином родном языке. И только поняв это, Ваня сообразил и еще кое-что: Карел говорил голосом Войтеха. Подумать о происходящем дальше Ваня не успел, поскольку со всех сторон внезапно грянула музыка, заполнила собой пространство, толкнула его вперед, навстречу толпе восторженных зрителей, ударила ярким светом по глазам, ослепила на несколько секунд.

Когда он снова обрел способность видеть, то понял, что стоит на самом краю сцены, а перед ним расстилается людское море, заходящееся от восторга. Его снимали тысячи телефонных камер, а какая-то девушка перед самой сценой рыдала от счастья и вопила во всю глотку:

— Ваня! Ваня! Ваня!

Ваня в ужасе обернулся, нашел глазами Карела. Тот стоял перед микрофоном, в таких же кожаных штанах, как и он сам, в такой же черной рубашке навыпуск, но держался при этом совершенно расслабленно, явно получая удовольствие от происходящего. Проигрыш закончился, Карел резко притянул к себе микрофон и запел что-то очень знакомое. Ваня опустил глаза, с ужасом и восторгом замечая, что пальцы его бьют по струнам уверенно и сильно, будто знают, что надо делать.

— Все будет чики-пуки! — повторил Карел голосом Войтеха на русском языке, не прерывая пения, а бешеная девица рядом продолжала вопить:

— Ваня! Ваня! Ваня!

Какофония звуков закрутилась вокруг, затянула его в воронку, закружила, ослепила, а затем выплюнула в номер маленькой гостиницы в Медногорске. Рядом по-прежнему громко орала знакомая песня группы ACDC, в лицо ярко светила настольная лампа, а рыжая девица трясла его за плечо и повторяла:

— Ваня! Ну Ваня же!

Только не было больше ни огромного зала, ни тяжелой гитары на шее, ни ухмыляющегося Карела Дворжака, да и девицей была Айя. Ваня сел на кровати, сгоняя остатки сна и пытаясь понять, что вообще происходит.

— Ответь уже! — рявкнула Айя, сунув ему в руки телефон.

Оказалось, что музыка лилась именно из него, возвещая о входящем звонке. Ваня усилием воли широко раскрыл глаза, не давая им снова закрыться, посмотрел на экран, на котором высвечивалось лаконичное «Студент».

— Да! — брякнул он в трубку хриплым голосом, будто на самом деле только что вернулся с концерта, где два часа орал песни, и охрип с непривычки.

— Ваня, быстрее сюда! — заорала трубка Жениным голосом. — Она напала на меня, а потом превратилась в полчища пауков!

— Кто напал? — все еще плохо соображал Ваня.

— Да девка эта ваша! Ксюша! И сбежала! Быстрее!

Заверив, что уже едет, Ваня отключил телефон и посмотрел на стоящую перед ним Айю.

— Что случилось? — недовольно буркнула та.

— Кажется, наша гостья из Кувандыка сбежала. Или студент объелся галлюциногенов, или сбежала она вместе с толпой пауков.

По лицу Айи пробежало недоверчивое выражение, но ничего уточнять она не стала.

— Буди Дворжаков и поехали, — коротко решила она за них обоих, хотя такое решение должен был принять он, но Ваня все еще никак не мог выпутаться из липкой паутины одного из самых странных своих снов, поэтому позволил ей покомандовать.

Будить Дворжаков — это она правильно заметила. Ваня искренне надеялся, что его пламенная речь и внезапное озарение насчет предсказания целителя наставили этих двух остолопов на путь истинный. Не то чтобы ему на самом деле так уж не терпелось поплеваться виноградными косточками на их свадьбе, но за пять лет знакомства он так или иначе к ним привязался, особенно к Саше, с которой был выпит не один бокал пива не в одном баре не в одной стране мира. Да и к Дворжаку, если уж начистоту, Ваня успел проникнуться неким подобием симпатии. Тот факт, что Войтех так и не вернулся в мужскую комнату к тому моменту, как из лагеря приехала Айя, давал надежду, что план осуществился. Айя, правда, не слишком обрадовалась необходимости спать с ним в одном номере, но Ваня заверил, что будет вести себя хорошо.

На стук дверь распахнула взлохмаченная сонная Саша.

— Сидоров, вот ты все равно не можешь не заявиться к нам среди ночи, да? — раздраженно поинтересовалась она.

— Хватить миловаться, общая тревога! — заявил Ваня. — Студент звонил, орал как потерпевший. Из его воплей я понял, что Ксюша сбежала, но сделала это каким-то весьма необычным способом, который и привел его в совершенно неадекватное состояние.

Саша тяжело выдохнула.

— Сейчас будем, — бросила она и захлопнула дверь.

К Ваниному удивлению, собраться они успели даже быстрее, чем он и Айя, и уже ждали их у машины на улице. Стояли рядом, не держась за руки и без прочей тошнотворной милоты, но Айя, едва увидев их, шепнула:

— Смотри-ка, реально помирились.

Ваня покосился на ее руки, отмечая, что оба браслета на месте. Должно быть, перемирие било таким фонтаном, что Айя его чувствовала даже с ними. Впрочем, какие еще могли быть варианты, раз Дворжак не вернулся в номер? Хотя ладно, не об этом сейчас надо думать.

— Айболит, пропуск взяла? — на ходу поинтересовался Ваня, запрыгивая в машину.

— Взяла, — недовольно проворчала она, забираясь вместе с Айей на заднее сиденье.

— Я проконтролировал, — заверил Войтех.

Наверное, именно это и вызвало Сашино неудовольствие. Указаний на собственные ошибки она, как и любой нормальный человек, не любила.

Пункт пропуска на этот раз прошли быстро и без происшествий. Постовой лишь мельком взглянул на их пропуска и открыл шлагбаум, пропуская машину внутрь, а дальше Ваня выжал педаль газа, и несколько минут спустя автомобиль уже остановился у фургона, выглядящего снаружи абсолютно спокойно и даже как-то безжизненно. Наверное, Женя увидел их по камере над входом или, может быть, услышал шум двигателя, но не успели они выйти из машины, как он тоже показался на пороге. И по одному его виду стало понятно, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Женины волосы торчали в разные стороны, очки в темной оправе съехали набок, а футболка взмокла от пота, хотя ночь выдалась довольно прохладной.

— Наконец-то! — завопил он.

— Ой, не кричи! — тут же поморщился Ваня. — Что случилось?

— Вы сейчас офигеете!

Они действительно офигели. Сначала от путаного рассказа, состоящего из одних междометий, а потом и от того, что удалось понять.

— Ты ничего не курил? — уточнил Ваня, входя вслед за ним в фургон, поскольку Жене не терпелось подтвердить свои слова записями с видеокамер.

— Курил! — не поняв сарказма, ответил он. — У Саши сигарету спер.

Ваня покосился на Сашу и в ее глазах увидел желание проверить запасы не только сигарет, но и определенных лекарств в аптечке. А Женя уже оттащил их в конференц-зал, где на большой экран можно было вывести видеозаписи с любой камеры.

Ваня тут же уселся за ноутбук и защелкал клавишами с такой скоростью, что позавидовал бы любой оператор. Экран позади него вспыхнул белесоватым цветом, а затем на нем появилось первое изображение с камеры, снимающей переговорную. Ваня отмотал обратно, остановился, когда на экране появился Женя, балансирующий на двух ножках стула и жующий кончик карандаша. Пока ничего интересного не происходило, и Ваня включил ускоренное воспроизведение, отчего скорость балансировки на стуле стала угрожающей, а Женя смешно закивал головой. Потом он вдруг замер и посмотрел в сторону выхода.

— Это у меня музыка громко заиграла, и я испугался, что разбудил девчонку, — шепотом прокомментировал Женя.

Ваня тут же включил обычную скорость. Женя на экране вышел из конференц-зала.

— Промотай еще вперед, — попросил Женя. — Там пока ничего интересного, просто соседи приходили.

— Какие еще соседи? — нахмурился Войтех.

— Да из соседнего лагеря, у которых палатка разбита.

— Что хотели?

— Вынюхивали, что вы узнали в Кувандыке. Самих-то их туда не пускают. Но я ничего не сказал.

Перемотать вперед Ваня не успел, потому что по экрану внезапно пошла рябь, видео разбилось на пиксели, да так обратно и не собралось. Изображение прыгало, растягивалось в разные стороны, периодически сваливаясь в черный экран. Ничего разобрать было невозможно. Ваня нахмурился и снова защелкал клавишами. Получалась интересная картина: как только Женя вышел на улицу, все камеры в фургоне сошли с ума, хотя те, что снимали улицу, работали исправно. Но через пару минут после того, как Женя распрощался с гостями и вернулся в фургон, сдохли и они. И только спустя семь минут все снова заработало. Улица к тому моменту была пуста, а в фургоне испуганный Женя одной рукой держался за стеклянную дверь переговорной, а второй прижимал к уху телефон и что-то орал в трубку.

— Это я уже тебе звоню, — разочарованно прокомментировал Женя. — Ничего не записалось…

Ваня еще раз пересмотрел видео со всех камер, и на всех было одно и то же: полное спокойствие во всей лаборатории, хотя Женя неуверенно сказал, что ему слышались какие-то шаги, а затем — помехи.

— Помехи тоже говорят о многом, — заключил Ваня. — Значит, феномен реально был. Очевидно, сразу после того, как Женя вышел на улицу, все и началось. Возможно, Ксения проснулась. Сначала перестали работать камеры в фургоне, а когда она вышла на улицу, сломались и те, что были там.

— Но как она это сделала? — не поняла Айя. — Как она могла сломать сразу все камеры?

— Физически — никак, — уверенно заявил Ваня. — У меня тут такая защита, что это невозможно даже для крутого хакера.

— Значит, она воздействовала на камеры не физически, — заключил Войтех.

— Такое возможно? — засомневалась Саша.

— А почему нет? Мы часто встречаемся с тем, что невозможно.

— Да, но Ксения — обычная девушка.

— Я в этом сомневаюсь, — проворчал Женя. — Обычные девушки не превращаются в полчища пауков.

Саша с подозрением покосилась на него.

— Тебе это точно не привиделось?

— Я похож на мнительную истеричку? — заволновался Женя. — А это, по-твоему, что?

Он плюхнул на стол стеклянную банку, в которой сидел огромный мерзкий паук. Саша непроизвольно отшатнулась, чуть не сшибив стоявшего за ней Войтеха.

— Фу, убери! — вскрикнула она.

— Айболит, ты боишься пауков? — рассмеялся Ваня, но, судя по тому, как он смотрел на банку, он пауков тоже недолюбливал.

— А кто их не боится? — скривился Женя.

Айя тяжело вздохнула и подтянула к себе банку, взяла в руки, рассмотрела ее содержимое.

— Обычный домовый паук, — заключила она. — Для людей совершенно не опасен. Укусить может, но никто от этого не умрет. Часто водится в помещениях, может быть, и у нас где-то жил.

Саша и Женя переглянулись.

— Никогда больше не лягу здесь спать, — тяжело сглотнул последний.

На улице послышался громкий хлопок, а затем что-то затрещало. Исследователи посмотрели в сторону двери и, не сговариваясь, выскочили на улицу, потеряв интерес к пауку. Что-то происходило в лагере ребят, приходивших к Жене. Шум доносились оттуда, а в небо взмывал яркий огненный столп.

— Иван, за мной! — велел Войтех, срываясь с места.

— Я с вами! — тут же спрыгнула на землю Саша. — Кто-то может быть ранен.

Ни Войтех, ни Ваня возражать не стали, и они втроем бегом направились в сторону полыхающего лагеря. Уже издалека стало понятно, что горит машина. Людей нигде не было видно, криков не слышно. И только подбежав ближе, исследователи увидели перевернутую палатку и два лежащих возле нее тела. Саша тут же ускорилась, обогнала мужчин и даже не отреагировала на оклик Войтеха.

— Ну что за бестолочь, там же может быть опасно! — возмутился Ваня, тоже ускоряясь.

К первому лежащему на земле мужчине они подбежали все вместе. И пока Войтех и Ваня изучали обстановку и искали скрытую опасность, Саша с размаху опустилась на колени перед телом, а затем испуганно посмотрела на друзей.

— Он мертв…