Экспертная группа

– Вы убили обоих? – потрясенно спросил Каллум. – Убили Джавида-Ли и Райнера. Черт вас побери, зачем?

Должен признаться, мне и самому было неспокойно. Ссылку я бы понял, пусть и не одобрил бы. Но от столь явной готовности убивать себе подобного делалось не по себе. Я мог ожидать этого от такой травмированной личности, как Кандара, но Алика Манди, признаться, считал чище.

Алик, не смущаясь нашей реакции, пожал плечами.

– Взгляните на Джавида-Ли и Райнера как на требующее удаления загрязнение среды. Для таких сучьих детей – вполне подходящее сравнение. И не надо меня благодарить, я просто сделал свою работу на службе обществу.

– Вы их казнили. Нет! Это было самое обыкновенное убийство.

– А что мне оставалось делать?

– Сослать! – горячо проговорил Каллум.

– Ах, вот как, – злобно ощерился Юрий. – Теперь мысль о ссылке вам не претит?

Каллум только глазами сверкнул.

– Как ни странно, у меня не было полномочий на их высылку, – объяснил Алик. – Мне пришлось бы обратиться к системе национальной безопасности и еще отыскать трех прикормленных судей для подписи на приказе. На Райнера и Джавида-Ли я бы, конечно, добыл приказ, но пришлось бы привлечь к делу уйму посторонних. А Вашингтону требовалось покончить с проблемой одним махом. Прессе это дело скормили как войну между бандами. А запутанные в нем уродские семейства с перепугу на всю жизнь прикусили языки. В самом деле, это было наилучшее решение.

– Проклятье!

Каллум уронил голову на руки.

В гостиной долго стояла тишина: каждый переваривал услышанное. Мне любопытно оказалось увидеть, как взбеленился Алик в ответ на осуждение. Он и в самом деле был настолько высокомерен. Высшие государственные чиновники нередко воображают, что никто не дерзнет усомниться в их действиях или осудить их. Однако теперь многое объяснилось. Алик не кривил душой, рассказывая, почему взялся за это дело. Политика, и более ничего. Он был креатурой Вашингтона, подчинялся и отчитывался перед исполнительной властью и тайными глобальными политическими комитетами. Без сомнения, его рапорты учитывались в политике, но политику определял не он. Алик не был тем, кого я искал, а вот с этим его Танзаном хотелось бы побеседовать в ближайшем будущем.

– А что с нью-йоркским Щитом? – спросила Джессика. – Были еще попытки взломать файлы, до которых не добралась Меланома?

– Это не в моей компетенции, подружка, – широко развел руками Алик.

Как будто кто-то ему поверил!

– Впрочем, я слышал, что после той ночи проекту национальных щитов серьезно повысили уровень секретности, – снизошел он.

– Щиты вернули под юрисдикцию военных двадцать два года назад, – заметил Луи. – По крайней мере, в Америке. Как видно, кто-то воспринял то покушение серьезно.

– За последние пятнадцать лет половина земных государств отдала щиты под военный контроль, – сказала Кандара. – Те, у кого еще остались военные.

– А зачем Меланоме понадобились данные по щитам? – спросила Джессика.

– Мы не знаем.

– Вопрос неверный, – сказал Каллум. – Зачем данные по щитам понадобились нанимателям Меланомы?

– Как только узнаю, кто они, непременно дам вам знать, – пообещал Алик.

– Наверняка ради денег, – уверенно заметило Элдлунд. – В Универсалии всегда так.

Мне показалось, что Каллуму надоели булавочные уколы со стороны ассистента, хотя, на мой взгляд, оне являло собой преданность Утопии – сильнее, чем большинство омни, никогда не покидавших уютную систему Дельты Павлина. Оне просто не могло устоять перед искушением утвердить свое культурное превосходство. Думаю, в этом причина, что в последние годы эмиграция на Акиту перестала расти. В системе Сол давно ходит поговорка: «Жизнь в Утопии была бы прекрасна, если бы не утопийцы». А Элдлунд являло собой яркий образчик свойственного им всем бессознательного высокомерия.

– При чем тут деньги? – спросил Юрий.

– Щиты десятилетиями защищали города от стихийных бедствий, – пояснило Элдлунд тоном, явно говорившим, как скучно растолковывать очевидное. – Люди успокоились, привыкли, что такая защита сама собой разумеется. И если бы щит отказал во время бури, город понес бы большой ущерб. Это сильно сказалось бы на распределении расходов и страховых выплат. Если заранее знать, что произойдет, можно ухватить большой куш на рынке.

– Ух ты! – восхитился Луи. – Надеюсь, вы никогда не станете мозгом преступного синдиката. Это был бы конец света.

Элдлунд понимающе улыбнулось.

– Если тот, кому понадобились файлы, потратился на оплату услуг Меланомы, значит, знал, что дело крупное, не так ли? Наверняка игру затеяли на Уолл-стрит.

Юрий поджал губы, словно оценивая идею.

– Хорошая мысль.

Надо было знать моего босса, как знал его я, чтобы рассмотреть, как он подыгрывает бедному психу. Я на дюжине заседаний наблюдал эту его тактику. И почти всегда дело заканчивалось чьим-то увольнением, если не хуже того.

– А что сталось с отродьем Коллены? – спросила Кандара. – Вы? – Ее палец уперся в Элдлунд.

– Нет!

Луи рассмеялся вслух, да и остальные ухмылялись.

– Кому какое дело до ее детеныша? – буркнул Алик.

– Вы не поинтересовались Колленой после того, как столь великодушно помогли ей со страховкой? – с издевательским разочарованием вступил Юрий. – Стыд и позор.

– Я что, черт возьми, похож на хренову фею-крестную?

– И на прочие чудеса природы! – объявил Каллум.

– Валите вы все!

– Так что с Меланомой? – спросил Луи. – Вы ее до сих пор ищете?

– Конечно, – ответил Алик. – Манильская полиция упустила ее ап-такси. Меланома дочиста подтерла городские журналы трафика. Лэнгли нанял теневую команду, но те не сумели взять след. Сучка исчезла, по своему обыкновению. Рано или поздно мы ее поймаем. И тогда у меня с ней состоится долгий разговор, после которого она улетит на Загреус с голой задницей.

– Не поймаете, – сказала Кандара.

Услышав в ее голосе вызов, Алик закусил удила.

– Это почему же?

– Потому что ее нет в живых.

– Ни хрена. Я бы услышал.

– А вот не услышали.

Алик с подозрением взглянул на нее.

– А вам откуда знать?

– Я десять лет назад видела ее смерть.