Глава 33
Адам нашел «спидстер» там, где предсказала Ирина, – в тоннеле червя на Ховринском автовокзале. Ночью извлечь его никто не помешал. Внутренним зрением обнаружив артефакт, он легко вытащил его на асфальт. Несомненно, Ирина помогала, хоть они и не обсуждали это.
Она аккуратно спрятала «спидстер» в емкость для артефактов. Теперь их путь лежал к Третьяковской галерее. Этой ночью решили дойти до Тимирязевского парка, там рукотворный «тоннель» в Якиманский сквер. Оттуда до галереи рукой подать. Найдут, где переждать день, и в ночь со среды на четверг – в Третьяковку.
По дороге Адам обдумывал возрастающую силу Ирины. Ее способности по части аномалий уже превосходили возможности обычного черного ангела. Она теперь не нуждалась в нем, да что там, это он нуждался в ней. Но все его попытки заговорить об этом встречали сопротивление. Она ничего не знает и ничего не делает. Адаму не хотелось заставлять ее врать, и он прекратил спрашивать.
Но причина, по которой она все отрицает, пугала его. Он видел только одно объяснение: она не хочет делать аборт. А вот это уже страшно. Выживает одна из десяти, так сказал Профессор. Неужели она решила сыграть в рулетку? Зачем? Хочет оставить ребенка, но будет ли ребенком это существо? Размышления отвлекали Адама от дороги, он чуть не наступил на небольшой «тоннель» на асфальте. Ирина вовремя толкнула его в сторону.
– Ой, прости, я случайно, – извинилась она.
Случайно оттолкнула его, уже занесшего ногу над аномалией. Спасибо. Ну почему они не могут поговорить откровенно? Зачем она прячется от него? Не оттого ли, что он делает то же самое, не принимая ее любовь? Может, и так, но подумать об этом придется позже. Сейчас надо сосредоточиться, потому что он только что опять чуть не попал в аномалию. Теперь в гравитационную. Она чудесным образом качнулась в сторону, и он наступил в миллиметре от нее. Еще раз спасибо, и хватит. Он становится опасен для окружающих в своем невнимании.
* * *
Они вынырнули из «тоннеля» в Якиманском сквере уже на рассвете. Вышли на Большую Полянку, и Адам сразу увидел храм, где он был на экскурсии когда-то давно, еще школьником. Запомнилась ему красная с голубым нарядная колокольня с часами. Ирина проследила за его взглядом.
– Григорьевский храм, – сказала она, сверившись с картой на детекторе. – Хорошее место.
В храмах, как правило, аномалии не водятся, мутанты их не любят, и всегда есть маленькие дворики, где можно выпустить собаку. Одна опасность – храм мог быть уже занят.
Тася сходила на разведку и никого в нем не обнаружила. Тогда они заняли его, а чтобы их не тревожили, заложили аномалиями вход. Территория храма оказалась весьма удобной конфигурации: со всех сторон закрыта заборами, а справа по периметру длинным зданием. Во внутреннем дворике находился храм поменьше, деревянный. Все постройки совершенно не пострадали от харма, ни одной аномалии во дворе не наблюдалось.
Основной храм внутри был расписан в красных, желтых и голубых тонах. Роспись на стенах и иконостас сохранились, но упала люстра по центру, закрыв проход к раке с мощами святого. Историю этого места Адам не помнил, знал только, что храм старинный, еще Петра Первого в нем крестили.
Остановиться непосредственно в храме не решились: слишком большую историческую ценность он представляет. Случись что – пострадают стены и иконы от перестрелки. И эхо там гуляет – неприятно это. А потому расположились в здании справа от храма, принадлежащем к его территории. Наверху в нем сохранилась церковная библиотека, а небольшие комнатки внизу были удобны для дневки.
Дежурную Тасю определили на колокольню: оттуда отличный обзор во все стороны. Пес облюбовал двор и теперь бегал по периметру, помечая границы своих временных владений.
Они очень уютно устроились в этом месте. Тихий и спокойный уединенный двор, и не скажешь, что за забором Зона. «Как же нам всем нужен дом», – подумал Адам с тоской. Ему-то дома не видать, на Большую землю путь ему заказан. Здесь он ощутил это особенно остро. Как и то, что Ирина должна жить среди людей, в безопасности, тепле и комфорте, а не бегать с ним, рискуя жизнью. А значит, не судьба им быть вместе. От этих мыслей стало грустно и горько. Он вышел на крыльцо, чтобы развеяться.
А во дворе развернулась баталия. Лаки обнаружил здешнего кота. Самого обычного, серого, не мутанта и не телепата. Он, наверное, всегда здесь жил. Люди ушли, а кот остался. И был полноправным хозяином до их сегодняшнего наглого вторжения. Лаки прыгал вокруг него, припадая на передние лапы. Кот щетинился и шипел, сверкая глазами. Когда нос Лаки оказался на небезопасном расстоянии, кот влупил по нему когтистой лапой, от чего бедный пес жалобно взвизгнул и обиженно отскочил прочь. «Есть у меня дела и поважнее каких-то беспородных серых оборванцев», – было написано на его морде. Он улегся на крыльце и начал зализывать раны, закидывая на нос свой длинный розовый язык с черным пятном. Адам рассмеялся. Вышла Ирина.
– Ой, котик, кис-кис-кис, – закискала она.
Кот метнул на нее недоверчивый взгляд и скрылся под крыльцом деревянного храма. Там, в полутьме, он развернулся и включил дальний свет. Адам никогда не понимал, как кошкам удается превратить свои глаза в фонари. Данный экземпляр владел этим искусством в совершенстве. Ирина сходила за консервами, но Адам остановил ее.
– Не надо, он не будет. Он давно здесь и не худой – значит, есть кормовая база. Наверное, мышей ловит.
– Да какие тут мыши?
Ирина махнула рукой на асфальтированные дорожки, но консервы открывать не стала. Заглянула под крыльцо, покискала еще. Неожиданно кот вышел к ней, заурчал и заластился. Она взяла его на руки.
– Смотри, какой хороший, – сказала она.
Адаму вдруг что-то не понравилось в этом коте.
– Может, он больной. Отпусти, пока не подцепила что-нибудь, – ответил он.
Кажется, Ирина тоже что-то почувствовала. Молча отпустила животное, но оно побежало за ней. Она пошла в дом, кот вплотную приблизился к Лаки, не обращая на него внимания. Пес тихонько зарычал, шерсть на холке встала дыбом. Воздух вокруг стал прохладным. Внезапно у Адама закружилась голова, он еле успел прислониться к косяку.
– Отдай его мне, он тебе не нужен, – прошептал кто-то прямо у него в мозгу. Не успел Адам испугаться, как наваждение исчезло. Кот серой молнией метнулся обратно под крыльцо деревянного храма. Адам проверил его. Нет, не телепат. Тогда что это было? Или он сходит с ума?
Он перевел взгляд на Ирину. Та сидела на полу, бледная, потерянная. Он кинулся к ней.
– Что с тобой?
– Не знаю. Голова вдруг закружилась.
Она беспомощно смотрела на него, и Адам опять увидел испуганную девчонку, которую нужно защищать.
– Ир, тебе в больницу надо, – сказал он мягко, забыв про личину грубого мутанта.
Она обняла его за плечи, прислонила голову к груди.
– Я тоже тебя люблю. И никуда не пойду. И никому его не отдам, – прошептала она.
Он заглянул ей в лицо. На пушистых ресницах блестели слезы, она смотрела ласково и твердо одновременно. Адам понял, что никакого аборта не будет. Она решила сделать по-своему, и никто ее не остановит. К чему теперь весь этот цирк с его напускным безразличием? Ей и так нелегко, а он только мучает любимую еще больше. Он поднял ее на руки, поцеловал и понес в дом.
* * *
Тася видела все это. Ее дежурство подошло к концу, она спустилась с колокольни и вышла во двор. Когда они скрылись за порогом, она подслушала разговор. Видела, как Адам уносит Ирину на руках, как они целуются, как она обнимает его. Ее Адама. Никогда в своей жизни она не испытывала такой боли и не чувствовала такой безысходности. Ни-ко-гда, впервые она поняла смысл этого слова сердцем, а не только умом. Никогда он не будет с ней. Такой любимый, такой желанный и такой чужой. Это невыносимо, невыносимо больно. Сердце сжалось, слезы сами потекли по щекам. Лучше бы она умерла тогда, на ипподроме. Ей хотелось кричать, и она закусила рукав, чтобы заглушить звук.
Что-то прикоснулось к ее ноге. Это тот серый кот, что оцарапал Лаки. Она опустилась на корточки и погладила его. Он забрался ей на колени, заурчал. Тася села поудобнее, прислонившись спиной к стене.
– Все можно исправить, – сказал кот, подмигивая левым глазом.
– Как? – спросила она.
– Ты сама знаешь, – ответил серый негодник, помахивая хвостом. Он спрыгнул с ее колен и ленивой походкой направился в другой зал. На стенах картины, странно. Впрочем, ничего удивительного. В музеях всегда так. А на окне в круглом аквариуме золотая рыбка. Она смотрит Тасе прямо в глаза.
– Тася, – позвала рыбка. – Эй, ты спишь?
Тася проснулась. Ого, да она заснула прямо на земле. Адам тряс ее за плечо. Боль навалилась снова.
* * *
Они вышли в сумерках. До Третьяковской галереи здесь недалеко, метров шестьсот. Только входы в нее оказались накрепко заколочены. Хорошо, что Ирина вспомнила о проходе через ресторан, что вплотную примыкает к галерее. Так они с сестрой раньше в Третьяковку ходили, чтобы в очереди не стоять. Заказывали в ресторане салат, только просили, чтоб принесли его часа через два. А сами по подземному переходу шли в галерею.
Дверь в ресторан была открыта, но на входе раскинулась огромная аномальная лужа. Адам посмотрел на Ирину.
– Потянули, – сказала она с улыбкой.
Однако потянуть ее оказалось не так просто. Лужа была необъятных размеров. Они вытаскивали ее битый час, она уже заняла все пространство перед рестораном, так что им пришлось стоять на ступенях здания напротив, а она все еще не вышла из ресторана полностью. Спустя еще час они вытащили ее и разместили дальше по Лаврушинскому переулку, в направлении Водоотводного канала.
Галерея оказалась рассадником аномалий. Такого их количества на единицу площади Адам еще не встречал. Без Ирины он не справился бы. Пришлось даже попросить Тасю остаться в ресторане, потому что без внутреннего зрения в галерее слишком опасно.
Третьяковка выглядела непривычно не только из-за аномалий. Пустые рамы на стенах смотрелись мрачно.
– Картины вынесла команда Монаха, – сказала Ирина, словно прочитав мысли Адама. – Конечно, что-то и мародерам досталось, но основную часть коллекции он спас. Почти все уже на Большой земле.
Они очень долго возились в галереях по пути к залу Репина. Аномалии упирались, как живые, словно пытаясь не пустить людей к их цели. Их приходилось перетаскивать в боковые залы, благо они были пусты. Очень помог зал Врубеля. Адам подумал, что не зря он любил его с детства: раньше в нем можно было отдохнуть в стороне от основной толпы туристов, а теперь он отлично подходил для складирования аномалий.
На подходе к залу Репина их ждал неприятный сюрприз. Огромная «котлета» раскинулась от стены до стены, полностью закрыв проход. Ирина смогла лишь приподнять ее немного и удерживать так, чтобы Адам и Лаки проползли на другую сторону. Адам в свою очередь аномалию приподнять не смог. Как он ни старался, «котлета» не сдвинулась ни на миллиметр. Ирина осталась по ту сторону аномалии.
– Посмотри, что там дальше, – сказала она. – Сможешь без меня?
Дальше по коридору аномалий почти не было.
– Смогу, – ответил Адам. – Подожди нас здесь.
Он прошел по коридору, вступил в зал Репина и осветил его фонариком.
Лишь одна картина висела на стене. Великое полотно, недаром им восхищаются миллионы. Адам застыл, глядя в безумные глаза Ивана Грозного, совершившего то, что уже нельзя исправить. Отец, в порыве гнева убивший собственного сына, прижимает его к себе, пытаясь зажать рану рукой, целует в лоб, но смерть уже заявила свои права. Таким холодом и безысходностью веяло от этой картины, что Адам даже поежился. Однако ближе к теме. Он окинул помещение внутренним зрением. «Джинна» не было видно.
Лаки тем временем сделал стойку. Адам нырнул в его сознание и постарался пробиться к зрению пса. Вскоре он увидел картину немного размытой и в несколько иной цветовой гамме. Ага, получилось!
Он осмотрелся. В углу зала под потолком висело еле заметное туманное скопление, светящееся холодным голубым светом. Вот он! У Адама замерло сердце. Вот только как его достать?
Он вышел из сознания пса, подтянул скамейки к месту, где был «джинн», и залез на них. Теперь он был в правильном месте, но артефакта не видел. Он снова посмотрел глазами Лаки. Хитрый артефакт переместился в другой угол. Адам снял куртку и закинул ее в сторону «джинна», как рыбак сеть. Артефакт закачался, проявил внутри синие жилки и медленно поплыл в противоположную от Адама сторону. Вот как, значит. Он в прятки играет.
Адам сконцентрировался на «джинне» и постарался мысленно подтащить его к себе. Все-таки «джинн» – это всего лишь артефакт, значит, должен слушаться. Туманное скопление дрогнуло и остановилось. Адам понял, что сможет его поймать. Он слез на пол. Поудобнее усевшись, он снова начал подтягивать его к себе. В этот раз он взял в руки контейнер для артефактов. Медленно, но верно «джинн» двигался к нему.
– Выйди из собаки, дурак, – услышал он насмешливый голос.
От неожиданности Адам выронил контейнер. Схватил фонарь, посветил назад, в коридор, но никого не увидел.
– Кто здесь?
«Успокойся и не дергайся. Слушай внимательно».
Адам понял, что с ним говорят не вслух. Так же как во дворе храма, он слышал голос прямо в мозгу. Он в общем-то не был трусом, но сейчас пальцы его заледенели не от прохлады в зале.
– Кто ты такой?
«Никто. Называй меня Дух Ивана Грозного, если угодно. Мне кое-что нужно от тебя».
Адам наконец обрел способность дышать. Речь пойдет о торговле, это нормально. Это хорошо, привычно. Ничего особенного. Ему что-то надо, и Адаму что-то надо. Значит, они найдут общий язык.
– Говори, – гораздо смелее сказал Адам.
– Что там происходит? – крикнула Ирина, услышав голос Адама.
«Скажи ей, что ищешь «джинн», – приказал Дух. – И не говори со мной вслух. Думай, только отчетливо, не перескакивай. Я тебя отлично слышу».
Адам послушался и почувствовал холодок в области затылка.
«Мне нужен ребенок, – заявил Дух. – Которого она носит. Ей с ним не сладить. Тебе он не нужен. Отдай его мне».
Адам напрягся.
«Ты просишь то, чего у меня нет…»
«Только дай разрешение. Я сам его заберу, когда родится».
«Зачем он тебе?»
«Не твое дело. Тебе он не нужен. Тебе нужна девушка, живая. И ее друзья. И ты хочешь отомстить за сестру. А «джинн» всего один. Одно желание исполнит артефакт, а я помогу с остальными. Давай договоримся».
Адам задумался. Снова почувствовал вокруг себя холодную волну.
«Мысли четче», – приказал Дух.
«Как ты попал к нам сегодня днем?» – спросил Адам.
«Через кота, сам знаешь. Между Григорьевским храмом и Никольским есть подземный ход. А уж от Никольского сюда ведет коридор. Никольская церковь – домовая, относится к Третьяковке. Кот прорыл нору в подземный ход в Григорьевском, мышей там ловил. Однажды сюда забежал. Хоть одна живая душа. Одичал я тут, сил нет».
«Так ты что же, в кота вселился, чтобы мышей ловить?» – спросил Адам насмешливо.
Неожиданно Лаки зарычал. Адам протянул руку, чтобы его успокоить, и пес укусил его. Не успел Адам удивиться, как сам будто стал не свой. Не смог повернуть голову, чтобы посмотреть на укус. Затем как-то помимо воли встал на руки и пошел по залу. Так же неожиданно управление телом вернулось к нему, и он свалился на скамейки, больно ударившись ногой.
«Побольше уважения, а то себя не узнаешь, – сказал Дух. – Я ведь могу и твое тело занять. Позабавлюсь в нем, а тебе расхлебывать. Вон с вашей второй развлекусь, она довольна останется».
«Хватит, прости, – перебил Адам. – Я понял».
Он помолчал, приходя в себя, затем спросил:
«А почему в самом деле ты не занимаешь мое тело или любое другое?»
«Ай, не интересно это. Я уже давно так развлекаюсь. Я здесь и до Зоны жил. Ох, чего только не вытворял. Вот помню, ссорилась одна парочка. Прямо возле картины. Девице парень надоел, а он на нее не наглядится. Ну, я ее тело и занял. Как они целовались, ой-ей! – Дух рассмеялся. – Только чужое тело – это не то. Сопротивляется оно. Все время начеку нужно быть. Чуть отвлечешься – хозяин под контроль берет. Надоело это. Хочу свое собственное, чтоб с самого начала мое. Вот за этим мне человеческий ребенок и нужен».
«Почему именно мой? Мало ли в мире детей…»
«Он же тутошний, дитя Зоны. А мне разрешение надо от матери и от отца, – вздохнул Дух. – Никогда мать с отцом разрешения не дадут. А в твоем случае мне ее, Ирины, разрешения не нужно. Хватит твоего, а Зона согласна».
Адам чувствовал, что Дух что-то недоговаривает или врет, но больше расспрашивать не стал.
«Нет моего согласия на такое. Я детьми не торгую», – ответил он.
«Цену набиваешь? – зашипел Дух. – Что хочешь проси. Все сделаю. Выведу ваших пленников, тебе палец о палец ударить не придется».
«Не набиваю. Просто не по-человечески это. Ты правильно сказал, никогда мать и отец согласия не дадут. Прости».
«Что ж ты врешь, гад ты эдакий! Да тебе же ребенок не нужен, – возмутился Дух. – Ты же ее уговаривал аборт делать».
«Это до того было, как ты сказал, что ребенок человеком будет, а не мутантом бездушным».
«Когда это я говорил?.. – начал Дух и осекся. – Умный, да? Обхитрил, думаешь?»
Адама опять обдало холодом. Он снова потерял контроль и направился к «котлете».
– Ирина, иди сюда. Я нашел способ обезвредить аномалию. Иди ко мне, дорогая! – сказало его тело его голосом.
«Стой, стой, прекрати!» – безмолвно кричал Адам внутри самого себя.
Ирина тем временем сделала шаг к «котлете», но засомневалась.
– Как обезвредил, Адам? Я ее вижу, – удивленно сказала она.
– Иди сюда, верь мне. Ты мне нужна здесь, – сказали его губы.
Ирина сделала еще шаг вперед.
– Стой! – заорал он вслух что есть мочи. – Не ходи.
Управление вновь вернулось к нему.
– Что с тобой происходит, Адам? – встревоженно проговорила Ирина с той стороны от аномалии.
– Все хорошо, прости. Не слушай меня, если буду говорить странные вещи, – сказал он вслух, а про себя подумал: «Дух, тебе это не поможет. Убьешь ее – и никогда ребенок не будет твой. А тебе именно он нужен, не только из-за разрешения. Ты мне зубы не заговаривай. Сколько беременных мимо тебя ходило, брошенных одиночек, что детей своих не хотели. А ты моего выбрал».
«Да, твой. Этот нужен, Зоны дитя. Долго я его ждал, ты прав. Проси что хочешь за него».
«Ничего мне не надо. Просто не могу я своего ребенка отдать. Пойми».
Опять его обдало ледяной волной.
«Ну ладно, будь по-твоему. Может, так и надо, – пробормотал Дух. – Но если передумаешь – приходи. На вот тебе «джинн», как ты хотел, в знак моего к тебе хорошего отношения. Выключи фонарь».
В это мгновение температура в зале упала, да так, что воздух, казалось, вмиг заледенел. В звенящей холодной тьме картина вдруг засияла слабым светом, и в той точке, куда был устремлен взгляд Ивана Грозного, появился голубой шарик с переливающимися синими жилками внутри.
«Рукой не бери», – предупредил Дух.
В этот раз артефакт не убегал. Адам поймал его в контейнер. Прозрачная емкость тут же засветилась ледяным голубоватым светом.
«Теперь иди. И помни, я тебе добра желаю. Возвращайся, когда решишься», – сказал ему Дух.
Температура в зале пришла в норму. Адам понял, что сеанс беседы с Духом окончен. Он позвал Лаки, и они отправились обратно.
