Глава 31
Как Тася ни торопила Ирину, а выйти из лаборатории затемно не вышло. В пять утра уже рассвело, они рисковали нарваться на сталкеров, отправляющихся в ходку с утра пораньше. Все трое надели маски-балаклавы, скрывавшие лица. Хорошо, что их трое, ведь ищут двоих. Правда, пес по-прежнему оставался черным лабрадором. Попытка оставить его с охранником не увенчалась успехом. Он догнал их через три минуты после выхода.
Однако – повезло. Никого не встретив, они прошли через Хлебниковский лесопарк и спрятались в квартире одного из жилых домов по Клязьминской улице.
Из лаборатории они захватили автомат, детектор, на скорую руку затарились провиантом, Ирина собрала инструменты и прочий скарб, который посчитала полезным, покидав все в мешок, который тащил Адам. Теперь она разбирала этот баул, проверяя приборы и распределяя вещи между всеми членами группы. Тасин рюкзак получился самым объемным. Адам заметил это и переложил часть вещей к себе. «Какой же он хороший, заботливый, справедливый», – подумала Тася. Но Ирина смотрела на это иначе.
– Мы зависим от тебя, Адам. В том числе от твоей маневренности. Получается, чем тяжелее у тебя ноша, тем меньше у нас шансов выжить, – заметила она и переложила вещи обратно в Тасин рюкзак. Адам вернул их на место.
– Моя маневренность не пострадает от пары килограммов, – только и сказал он.
Тогда Ирина обиделась и ушла спать. Наконец-то. Без нее Тася могла дышать полной грудью. Она расчесала волосы, нашла в квартире халат, облачилась в него и улеглась на диван возле Адама.
– О-ой, – застонала она.
– Что случилось? – спросил Адам.
– Плечо ноет, – пожаловалась Тася.
Адам осмотрел заживающую рану. Обработал, перебинтовал. Она чуть сознание не потеряла от его прикосновений. Он заметил это, глаза его заблестели. Она легонько взяла его кисть, положила себе на грудь и потянулась к нему губами. Отстранившись, он отошел в дальний угол комнаты и сел там на кресло.
– Тася, я тебя предупреждал, – тихо, но решительно сказал Адам. – Чтобы ты не мечтала ни о чем таком. И Ирина тебя предупреждала.
– Да, но мне кажется… – начала Тася, но он перебил ее.
– Я люблю Ирину. Прости, – сказал он. – Ты, наверное, заметила, что я не обращаю на нее внимания и бываю слегка грубоват? Это потому, что я не хочу такой любви. Она, так же как и ты, не имеет выбора и не может… противостоять моему обаянию.
Он покраснел, но продолжил:
– Я не хочу, чтобы она была влюблена в меня не по своей воле. Хочу дать ей шанс пережить это. Она достойна настоящей любви, хорошего человека. Человека, а не мутанта. И ты тоже. Поэтому я никогда не буду с тобой. Если ты хотела помочь в надежде на… отношения, то я могу отвести тебя обратно на Большую землю, пока мы недалеко ушли.
Тася слышала его как сквозь туман. Он любит Ирину, вот что главное. Значит, у нее с самого начала не было шанса. Почему же он не сказал, зачем оставил надежду, зачем дал ее чувству вырасти и укорениться? И как теперь с этим жить дальше? Она отвернулась лицом к спинке дивана. Адам вышел из комнаты. Тогда она тихонько заплакала.
Кто-то тронул ее за плечо. Она обернулась. Это Ирина присела на край дивана. По ее счастливому лицу Тася поняла, что она подслушала разговор. Проклятая. Тася сбросила ее руку.
– Тась, прости меня. Я так ревновала, что готова была тебя убить, – прошептала Ирина.
– Уйди, пожалуйста, – сквозь слезы ответила Тася.
* * *
Разумеется, Ирина подслушивала. После того как Адам ее отбрил, она больше не могла это терпеть. Намеренно оставила их вдвоем. Чем бы это ни кончилось, все лучше, чем такая мука. Теперь, когда камень упал с души, ей стало стыдно и откровенно жаль Таську. Та всхлипывала в соседней комнате еще с час, потом затихла. Наверное, уснула. А к Ирине сон не шел. Она была счастлива, но ее все больше беспокоила беременность. Теперь мутило почти постоянно. Если такое происходит на восьмой день, что будет дальше? Она внутренним зрением попыталась заглянуть в себя, но ничего не вышло. Что же делать? Наверное, пора найти себе «родниковое сердце».
Она покрутилась еще, но, так и не уснув, решила сменить Адама на дежурстве. Они установили их после того выстрела из башни. Раз их смогли выследить однажды, значит, смогут снова. Нужно быть начеку. Ирина вошла на кухню и застала его смотрящим в окно.
– Поспи. Мне не спится, я подежурю, – сказала она мягко.
Он взглянул на нее с нежностью, но тут же отвел глаза.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он равнодушно.
– Хорошо.
– Ты какая-то зеленая в последнее время. С тобой все в порядке?
– У меня бессонница, – соврала Ирина. – И желудок побаливает от нашего питания.
– Я тебе «родниковое сердце» принесу, – сказал Адам.
Они еще поболтали, обсудили план похода за «спидстером», а потом он сказал:
– Мне на кладбище кто-то помогал.
– Кто? – спросила Ирина, стараясь выглядеть удивленной.
– Не знаю. Кажется, кроме тебя, некому. Ты научилась управлять аномалиями? Тебе плохо по утрам. Что происходит? Почему ты ничего мне не…
– Я ничего не делаю, – перебила его Ирина. – Я такая же, как и была. Перестань. Со мной все в порядке.
– Ты меня за дурака-то не держи, – ответил он. – Освободим Юлю и твоих друзей – и быстро в больницу. Это не шутки. Обещаешь?
– Конечно.
* * *
Адам уже почти не сомневался. Она беременна и знает об этом. Но время есть, и она не хочет в больницу, пока не нашла сестру. Боится, что, если о Доме узнают на Большой земле, просто зачистят всех без разбора. Кто будет отделять плохих от хороших?
Он много думал об этом в последнее время. А еще о том, что будет, когда они освободят Юлю. Да ведь она проклянет их, будет рваться обратно к своему ангелу. Может, вытащить их обоих? Но проблема в том, что ангел-то скорее всего подчиняется Профессору. Это у него, Адама, подчиняемости нет. А как к побегу отнесется другой ангел, он помнил по Егору.
* * *
К вечеру мутило поменьше. Ирина наслаждалась овсянкой с беконом из банки, что взяли в лаборатории. Настроение было прекрасное, только жалко Тасю. Девушка ковыряла свою овсянку без аппетита, глаза у нее припухли от слез. Сейчас Ирина заметила, что она не так уж красива, как ей казалось раньше. По-мужски широкие плечи, не слишком изящная талия, и вообще Тасе не мешало бы скинуть килограммов пять, а лучше семь. От этого ее стало еще жальче. Ирина решила как-то поддержать бедняжку.
– Тась, а где ты программы взламывать научилась? У Пита не самый простой пароль, а ты его за пару минут хакнула.
Девушка подняла на нее взгляд.
– Хилый у него пароль, и защита – фуфло, – проговорила она без энтузиазма. – Ирина0309.
– Что «Ирина0309»? – не понял Адам.
– Новый пароль Пита. Наверняка 0309 – это ее день рождения, – сказала Тася, кивнув на изумленную Ирину.
– Да, третье сентября, – растерянно проговорила Ирина. – Не похоже на него.
– У тебя и с ним роман был? – ядовито спросила Тася.
Ирина растерялась. А Тася держит удар. Молодец, вопрос в традиции лучших стерв.
– У Пита не было романов, – сказала Ирина спокойно. – Он женат на работе. Но, может, его заставили сменить пароль, а он поставил такой, чтобы я смогла догадаться?
Тася фыркнула. Адам пристально посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Ирину.
– Давайте проясним наши отношения, – сказал он. – У нас одна цель – это спасение людей. Мы все друзья, относимся друг к другу с пониманием, стараемся поддержать, а в бою – прикрыть. Мы заботимся друг о друге. Мы не язвим, не высмеиваем и не подставляем друг друга. Да?
Лаки громко чихнул, разрядив накалившуюся обстановку. Тася положила ему в миску недоеденную овсянку, и он принялся с аппетитом уплетать ее, чавкая и хрюкая. Девушка села на пол возле него, сложив ноги по-турецки и прислонив голову к стене.
– Вы хотели знать, как найти «джинн», – сказала Тася. – Так вот. Я слышала, что «джинн» образуется там, где множество людей восторгаются смерти невинных. Где на смерть смотрят как на представление. Изо дня в день. Чем дольше, тем лучше. Но увидеть артефакт может только святой. Кажется, среди нас таких нет.
У Ирины возникло дежавю. Она уже слышала о чем-то подобном. Но что это было? Когда и где? Ну конечно, в Петровском лагере! Сердце бешено заколотилось.
– Я знаю, где он может быть! Когда мы с Питом были у Монаха… Он говорил, возле картины «Иван Грозный убивает своего сына» должен возникнуть редкий артефакт. Он называл его «Просите, и дано вам будет». И увидеть его может тот, кто не делает мерзость душе Господа. Это ведь похоже на «исполнитель желаний», да? И место подходит. Тысячи людей восторгаются картиной, на которой изображена смерть невинного.
Ирина вскочила и забегала по кухне.
– Да, это наверняка он, наверняка! – повторяла она.
Тася ухмыльнулась.
– Артефакт может быть возле картины, но увидишь ли ты его? Что значит «не делает мерзостей душе Господа»?
Ирина напряглась, вспоминая.
– Какие-то «Притчи», что-то вроде заповедей, но не совсем так. Там не было «не убий, не прелюбодействуй». Как-то менее конкретно. Руки, не делавшие зла, не лгущие губы – в этом роде. Но в целом это тот, кто не грешит. М-да…
– А как те люди на ипподроме собирались увидеть «джинн»? – спросил Адам у Таси.
– Таскали с собой пленного священника. Днем он нам, гладиаторам, помогал, лечил как мог, утешал, молился, просил за нас. Хороший был человек, светлый. Они к нему прислушивались. А вечером брали его на представление. Он сказал бы им, если бы артефакт увидел, просто чтобы гладиатора спасти, – ответила Тася.
Тем временем Лаки доел овсянку, вылизал миску, некоторое время поразмышлял о съеденном и пришел к выводу, что порция маловата. Он потыкал мордой сначала Тасю, потом Адама, потом Ирину, но никто не откликнулся на его мысленный призыв о добавке. Тогда он стал носом двигать миску по кухне, стуча ею по кафелю. Когда и это ни к чему не привело, он осторожно взял ее в зубы и поставил Адаму на колени.
– Лаки! – воскликнул Адам.
Ирина замерла. Она поняла, что он имеет в виду. Пес не лжет, не злодействует, не завидует и всех любит. Немного обжора, но, кажется, в «Притчах» ничего не было про чревоугодие.
– Он, конечно, хороший мальчик и очень умный, но все-таки не человек. Думаешь, «джинн» явится ему? – засомневалась она.
– Однажды я спасался от «черной дыры» в его сознании. Смогу снова в него нырнуть. Попробую увидеть артефакт через него. Или придется отбить у тех людей священника, – ответил Адам, с улыбкой принимая у пса обслюнявленную миску.
