Когда Хелену Бонэм-Картер спросили в одном интервью, как она готовилась к роли Ари в фильме «Планета обезьян», она сказала, что просто вошла в контакт со своей внутренней обезьяной. Она и другие актеры отправились в так называемую обезьянью академию, чтобы научиться присущим этим животным позам и движениям, но, хотя маленькая и хрупкая Бонэм-Картер и играла роль шимпанзе, полагаю, что внутри себя она нашла чуткую и чувственную бонобо.

Контраст между этими двумя видами человекообразных обезьян напоминает мне проводимое психологами различие между личностями УИ и СИ. УИ означает «усиливающий иерархию» (HE, Hierarchy-Enhancing), то есть верящий в закон и порядок, а также жесткие меры, чтобы удерживать всех на своих местах. А СИ значит «смягчающий иерархию» (HA, Hierarchy-Attenuating) – это тот, кто стремится уравнять правила игры. Вопрос не в том, какая тенденция более желательна, потому что только вместе они создают человеческое общество, каким мы его знаем. В наших обществах оба типа уравновешены, и есть институты, предназначенные для того, чтобы поддерживать иерархию (например, система уголовного правосудия) или смягчать ее (например, движения за гражданские права или организации, заботящиеся о бедных).

Каждая личность больше склоняется к первому или второму типу, по этой системе можно даже классифицировать целые виды – тогда шимпанзе будут более УИ, а бонобо – более СИ. Возможно ли, что мы ведем себя как некие гибриды между этими двумя видами человекообразных обезьян? Мы мало знаем о поведении настоящих гибридов, но они биологически возможны и существуют в реальности. Никакой уважающий себя зоопарк не стал бы намеренно скрещивать два вида приматов, находящихся под угрозой уничтожения, но есть одно сообщение о небольшом французском странствующем цирке, в котором выступают обезьяны с необычными голосами. Этих обезьян считали шимпанзе, но для уха специалиста их крики звучат столь же пронзительно и высоко, как у бонобо. Оказывается, что цирк, не зная того, много лет назад приобрел самца бонобо, который получил имя Конго. Дрессировщик вскоре заметил у этого самца ненасытную жажду секса и стал ее эксплуатировать, награждая Конго за лучшие выступления совокуплением с цирковыми самками шимпанзе. Появившиеся детеныши – думаю, их надо называть «бонанзе» или «шимпобо» – ходили на двух ногах с примечательной легкостью и поражали всех своей элегантностью и чувствительностью.

Возможно, у нас много общего с такими гибридами. Нам повезло быть обладателями не одной, а сразу двух внутренних обезьян, которые позволяют выстроить значительно более сложный образ самих себя, чем тот, который сложился за последние 25 лет на основе биологии. Представление о нас как о сугубо эгоистичных и злобных существах с лишь иллюзорной нравственностью должно быть пересмотрено. Если мы по сути своей обезьяны, как я утверждаю, или по крайней мере произошли от обезьян, как будет утверждать любой биолог, то нам от рождения присущ широкий диапазон наклонностей, от самых низменных до самых благородных. Наша мораль и нравственность вовсе не плод воображения, а являются результатом того же процесса отбора, который сформировал нашу конкурентную и агрессивную стороны.

То, что подобное существо смогло появиться путем выбывания неуспешных генотипов, придает дарвиновской теории особую силу. Если мы перестанем путать этот процесс с его результатом, то есть допускать «ошибку Бетховена», мы увидим одно из самых внутренне противоречивых животных, когда-либо ходивших по земле. Оно способно на невероятные разрушения и может наносить вред как окружающей его среде, так и своим сородичам, но в то же время обладает такими огромными запасами глубочайшей эмпатии и любви, каких еще не видел свет. Поскольку это животное стало доминировать над всеми прочими, особенно важно, чтобы оно честно посмотрело в зеркало, узнав и противостоящего ему врага, и союзника, готового помочь строить новый, лучший мир.