Возвращаясь к хронологическому обзору главных событий царствования Императора Николая II, чтобы подчеркнуть факты, выявляющие его исключительную силу воли, напомним, что Наследник родился в самый разгар войны с Японией и что с этого времени, из-за страшной болезни сына, Государь лишился всякого душевного спокойствия. Всю тяжесть бремени государственной власти Государь нес под гнетом постоянной тревоги за жизнь Наследника, постоянных мучительных мыслей, подавляемых несокрушимой верой в помощь Божию и усилиями воли. Война закончилась Портсмутским миром. Для широких кругов населения она прошла почти незаметно, причем использована была лишь одна десятая часть военной мощи страны.

Но для России был страшен не столько японец, сколько враг внутренний, не только лишивший ее возможности победоносно закончить войну, но угрожавший самым основам Российского государства. Начав военные действия с коварного нападения, Япония впервые применила затем новый безчестный способ борьбы: финансирование революционного движения для устройства внутренних безпорядков и свержения существующего государственного строя. Для этой цели она расходовала огромное количество золота. Но в этой подрывной работе она не была одинока: пожертвования поступали также от американских миллионеров и из других иностранных источников.

Из кого же состоял этот «внутренний враг», объединявший изменников и предателей своей Родины, а также лиц нерусского происхождения, но пользовавшихся правами русских граждан и добивавшихся в России господствующего положения? Революционная газета «Освобождение», издававшаяся заграницей, подсчитывая силы «освободительного движения», дает с некоторым преувеличением ответ на вопрос «Что у нас есть?»: «Вся интеллигенция и часть народа; все земство, вся печать, часть городских дум, все корпорации (юристы, врачи, и т. д.)… Нам обещали поддержку социалистические партии… За нас вся Финляндия… За нас угнетенная Польша и изнывающее в черте оседлости еврейское население». Та же газета не скрывала своих опасений: «Если русские войска одержут победу над японцами… то свобода будет преспокойно задушена под крики ура и колокольный звон торжествующей империи. Подрывная работа вскоре привела к желаемым результатам. С наступлением второго года войны внутренняя смута стала распространяться по всей территории огромной страны. Безпорядки начались в Санкт-Петербурге в январе 1905 года. 4 февраля в Москве был разорван на части бомбой, брошенной террористами, Августейший дядя Государя Императора, Великий Князь Сергий Александрович, много лет занимавший пост московского генерал-губернатора. Революционные вспышки, манифестации, забастовки, террористические акты стали обычным явлением. Еще более серьезный характер носили военные бунты в армии и во флоте. Но, наряду с этим, уже в июле были отмечены инциденты «обратного характера»: в Балашове, например, толпа народа осадила здание, где происходило собрание революционных земцев и интеллигенции, и грозила с ними расправиться; в Нижнем Новгороде портовые рабочие разогнали революционную демонстрацию, и т. д. Заключение мира с Японией не привело к усмирению обезумевшего народа, а, напротив, усилило рост волнений.

В декабре начались безпорядки в Москве, уже давно стоявшей во главе либерально-революционной русской интеллигенции, пресловутой «общественности». 5 декабря в древнюю столицу России прибыл новый генерал-губернатор адмирал Ф. В. Дубасов. Принимая представителей администрации, он произнес знаменательную речь: «В этой самой Москве, где билось сердце России горячей любовью к родине, свило себе гнездо преступная пропаганда. Москва стала сборищем и рассадником людей, дерзко восстающих для разрушения основ порядка… Я не поколеблюсь ни на одну минуту и употреблю самые крутые меры: я буду действовать, как повелевает мне долг».

9-го декабря вспыхнуло открытое восстание, продолжавшееся десять дней. Вызванный из Петербурга л. — гв. Семеновский полк, во главе со своим доблестным командиром генералом Г. А. Мином, быстро справился с положением, и 18 декабря порядок был полностью восстановлен.

Еще более любопытным примером того, как горсть людей с решительным командиром оказалась сильнее анархической стихии, может служить усмирение Сибири. К моменту окончания войны в Маньчжурии скопилась миллионная армия, в том числе до ста тысяч демобилизованных и запасных, стремившихся вернуться в Россию. Питаясь смутными слухами о происходящих там событиях, вся эта масса людей подверглась революционной «обработке». Дисциплина ослабла. К концу декабря 1905 г. сложилось такое положение, что весь Великий Сибирский путь, на протяжении 8 тысяч верст, был забит эшелонами безчинствующей солдатни. Начальство растерялось. Прямое телеграфное сообщение с генералом Линевичем и Куропаткиным прекратилось, и связь поддерживалась лишь через Шанхай. Фактически вся Сибирь оказалась в состоянии анархии. На многих станциях образовались стачечные комитеты и местные центры революционной власти. Тогда Государь возложил на ген. бар. Меллер-Закомельского задачу очистить от революционеров Великий Сибирский путь. Этот энергичный человек немедленно приступил к действию. В ночь на Новый год, с отрядом всего лишь в двести молодцов, подобранных из варшавских гвардейских частей, он выехал из Москвы на экстренном поезде. Меллер-Закомельский действовал круто. Когда в поезде были обнаружены два агитатора, они были на полном ходу выброшены из вагона. На двух станциях стачечные комитеты были немедленно расстреляны. На другой станции революционная толпа заперлась в железнодорожном доме и пыталась оказать вооруженное сопротивление, но оно было быстро сломлено правильными залпами карательного отряда. Еще несколько таких фактов, молниеносно разнесенных телеграфом по всему пути, были достаточны, чтобы уже 20 января весь Сибирский путь был свободен, а 9 февраля ген. Меллер-Закомельский представлял Государю свой отряд в Царском Селе. Эта экспедиция показала, как суровость, примененная вовремя, может предотвратить большие кровопролития. Между тем, рост террористических актов распространился на территорию всей России. Убивали не только высших представителей власти — министров, генерал-губернаторов, старших чинов армии и флота, администраторов и т. д., — но даже простых городовых. Убивали «за должность», и, конечно, прежде всего тех, до кого было легче добраться.

При таких обстоятельствах Государю необходимо было найти человека, который был бы способен выполнить двойную задачу: предпринять безпощадную борьбу с кровавыми и насильственными проявлениями революции и одновременно провести реформы, признанные необходимыми. И он нашел его в лице одного из наиболее выдающихся русских государственных деятелей — П. А. Столыпина, занимавшего в то время пост министра внутренних дел. Этот выбор был чрезвычайно удачен, ибо Столыпин как нельзя более подходил именно для такой роли. Человек с большим личным мужеством, способный быстро решать и энергично действовать, выдающийся оратор, искренне преданный Государю, убежденный монархист, он в то же время был опытным администратором, хорошо знакомым с аппаратом механизма власти. 11 июля 1906 года П. А. Столыпин был назначен премьер-министром (с сохранением поста министра внутренних дел).

25 августа в газетах появились одновременно два знаменитых документа: обширная программа правительственных мер и закон о военно-полевых судах.

Этот закон, которому предшествовал длинный перечень террористических актов последнего времени, вводил особые суды из офицеров, ведавшие только делами, где преступление было очевидным. Суд был справедливый и краткий. Между преступлением и карой проходило не более 3–4 дней. Эта мера была суровая, но необходимая: за 1906 год было убито 768 и ранено 820 представителей и агентов власти, причем число убитых значительно превышало число казненных. За все время действия этих судов, по их приговорам было казнено 683 человека.

Но убийства уже не устрашали; и в обществе они вызывали не сочувствие, а растущее возмущение.

Военно-полевые суды быстро справились со своей задачей, террор был прекращен, и к началу следующего 1907 года революцию можно было считать окончательно подавленной. Порядок был восстановлен, жизнь вернулась в нормальную колею, и Россия смогла, наконец, вздохнуть спокойно.