Глава пятнадцатая
Эндрю Латам откинулся на спинку кресла, стоявшего в кабинете Денниса. Его длинные ноги были скрещены в лодыжках, предплечья раздвинуты, пальцы сцеплены на затылке. Он следил за служащими через открытую дверь и испытывал от этого наслаждение. Эндрю привык к враждебности мужчин, которой они практически не скрывали. Но казалось, что теперь на него ополчились и женщины. Даже Гейл Фуллер, которую он после работы трахал всеми способами, уложив на фотокопировальную машину. Их негодование и то, что люди переставали разговаривать, едва он входил в комнату, доставляли Эндрю удовольствие. Он знал, о чем говорили сотрудники, разыгрывавшие слезливую скорбь. «Что будет дальше? Сохраним ли мы свои места? Сумеем ли найти другие?» Так было до сегодняшнего дня. Сегодня они передавали друг другу «Костонское эхо», ахали, изумлялись, смеялись или расстраивались.
Джильда отнеслась к этой статье очень серьезно. Мрачно ковыряя за завтраком омлет с салом, она заявила, что хочет связаться с женщиной-медиумом и задать ей вопрос в лоб.
— О господи… Ради чего? — спросил Эндрю, обращаясь к недоваренной сосиске. Ему не хватало смелости смотреть на жену невооруженным глазом, особенно по утрам. Гора жира, закутанная в полосатый лен, круглое лицо, кивающее и покачивающееся на мягкой жирной шее, напоминающей ребристый садовый шланг. Радовали взгляд только ее грубые волосы бежевого цвета, накрученные на толстые бигуди; они были похожи на двух симпатичных играющих ежат.
— Конечно, ради того, чтобы вступить в контакт с папой.
— Конечно, — повторил Эндрю. — Будет интересно узнать, как он там поживает. И как оценивает современную ситуацию на рынке металлолома.
Джильда пристально посмотрела на мужа. Это была не первая двусмысленная реплика, которую он отпускал в последнее время. Похоже, он слегка занесся. Это замечательно. Тем приятнее будет щелкнуть его по носу.
— Издеваться умеют все, Эндрю.
— Серьезно?
— Это низшая форма остроумия.
Он решил не прибегать к более высоким формам остроумия. Это действительно могло рассмешить Джильду, а смеялась она как пулемет. Латам заставил себя посмотреть на нее через стол и улыбнуться. Это абсолютно в ее стиле: увидеть какую-то дурацкую статейку и немедленно примерить ее на себя. Предположение об убийстве человека, которого они оба хорошо знали, тут же выбило ее из колеи. Нужно было положить этому конец.
— «Поднявший меч от меча и погибнет».
Это была цитата из «Ридерс дайджест». Джильда всегда выписывала оттуда хлесткие фразы, чтобы щегольнуть ими в тех редких случаях, когда они принимали гостей. Это отнюдь не добавляло ей популярности. Никто не любит всезнаек.
— Как скажешь, дорогая.
Джильда тут же начала возражать себе.
— Конечно, все это выдумки. У нас нет ничего общего с теми, кто позволяет себя убивать.
— Если так, то зачем тебе понадобился медиум?
Черт дернул его за язык. Следующие двадцать минут были посвящены лекции о том, что люди, которые полностью зависят от других, не должны задирать нос и портить этим другим настроение. Она должна напомнить ему, что терпение этих других не безгранично. Но за прошедшие годы Эндрю к этому привык. Когда он выводил из двойного гаража свой «пунто», то и думать забыл о вспышке Джильды.
Вернувшись в настоящее, он снова улыбнулся. Подумать только, все, кто находится в зале, его не любят. С минуты на минуту должен был прибыть поверенный Денниса Бринкли. Он позвонил накануне и договорился о встрече, время которой приближалось. Конечно, речь пойдет о размещении половины бизнеса, принадлежавшей Деннису. Учитывая их взаимную антипатию, Эндрю не ждал для себя никаких выгод. Только надеялся, что новый партнер окажется сговорчивым и не станет каждые пять минут талдычить про протестантскую профессиональную этику. Иначе Эндрю скажет, что он всего лишь «спящий партнер» и приходит в контору время от времени, чтобы принять участие в собраниях. Если бы он не боялся, что Джильда все узнает и перестанет давать ему деньги, нужные, чтобы жить в свое удовольствие, то так бы и поступил. Но, возможно, у нового партнера будут свои слабости. Например, женолюбие. В таком случае он будет прикрывать Эндрю, а Эндрю будет прикрывать его. Очень сомнительно, что этот тип окажется другом или родственником Денниса. А впрочем, кто его знает…
Позвонила Гейл Фуллер и сказала, что мистер Ормерод прибыл. Эндрю вышел в приемную, профессионально улыбнулся и протянул руку. Поверенный скорее напоминал фермера. На этом коренастом мужчине были вельветовые брюки и твидовый джемпер с воротником-поло, на который была накинута безрукавка со множеством карманов. Голову украшала рыбацкая шапочка. Эндрю сделал попытку скрыть удивление, а мистер Ормерод буркнул, что сразу после этого совещания он должен встретиться с клиентом на рынке скота. Когда Эндрю направился в свое внутреннее святилище, его дернули за рукав.
— Мистер Латам, будьте добры задержаться.
Эндрю нахмурился.
— В чем дело?
— Наверно, будет лучше, если мы решим наше дело в общем зале. Желательно в присутствии секретаря.
У Латама возникло неприятное предчувствие. Он позвал Гейл Фуллер, затем подошел к ближайшему столу, взял тяжелый держатель для клейкой ленты и бросил его на пол, заставив всех вздрогнуть.
— Ради разнообразия сделаем перерыв, — сказал он, после чего добавил: — Это поверенный Денниса, мистер Ормерод.
Последовало какое-то приветственное бормотание, но большинство просто стояло и хлопало глазами. Однако Эндрю заметил, что этот проныра Лео Форчун ничуть не удивился.
— Я уверен, что вас всех волнует нынешняя ситуация и ваше будущее, — серьезно, но добродушно сказал мистер Ормерод. Затем он широко улыбнулся и достал из кармана конверт размером со стандартный лист. — Я знаю, как мистер Бринкли ценил вашу работу и приятную дружескую атмосферу, которая здесь царила. Уверяю вас, в больших конторах это редкость.
«Заткнись, старый дурак!» Эндрю проглотил комок в горле и попытался сделать вид, что происходящее не имеет к нему никакого отношения. Но не заметил, что у него дрожат руки.
— В моей практике это уникальный случай, — продолжил поверенный, доставая из конверта единственный листок плотной бумаги. — Мистер Бринкли оставил свою долю в бизнесе, известном под названием «Бринкли и Латам», «всем сотрудникам, постоянно работающим в данном бизнесе на момент моей смерти».
Он подождал, пока возбужденный шепот не утих. Потом раздался нервный смешок, а Джессика — самая младшая в конторе — заплакала. Гейл Фуллер обняла ее и сказала, что беспокоиться не о чем; это то же самое, что работать в компании «Джон Льюис». Эндрю побелел так, словно наглотался уксуса. Когда шум слегка утих, мистер Ормерод продолжил:
— Эта доля будет распределена пропорционально, в зависимости от срока службы каждого сотрудника. Здесь содержится пункт, согласно которому необходимые расчеты должен провести мистер Форчун, коему мистер Бринкли заодно завещал свою машину. Вы готовы выполнить это поручение? — Он стал обводить взглядом присутствующих.
— Это я, — ответил Лео. — Да, я готов.
— Тогда мы с вами скоро увидимся. — Поверенный снова весело улыбнулся сотрудникам и ушел, нещадно скрипя высокими сапогами.
Эндрю надел пальто, взял пустой «дипломат» и тоже ушел. Ничто на этом траханом свете не заставило бы его остаться. Сидеть в своей стеклянной будке, притворяться занятым и прислушиваться к ликующим крикам внезапно разбогатевшей голытьбы, которая сейчас начнет пировать и веселиться? Нет уж!
Когда он проходил через приемную, там стояла тишина. Так продолжалось, пока Латам не добрался до двери. Выбежав на лестницу, он услышал прозвучавшие вслед иронические реплики. Эндрю пересек рыночную площадь, задержался у памятника Рубену Козенсу и оглянулся. Все толпились у окна, махали руками и смеялись.
События в Рэйнбоу-Лодже развивались быстро. Местная коммерческая станция «Радио Форсайта» со штаб-квартирой в Аксбридже узнала об откровении Авы из выпуска новостей и решила взять у нее интервью в ходе дневного ток-шоу. Продюсер связался с «Эхом» и узнал номер телефона Джорджа Футскрея. Тот, в свою очередь, позвонил Аве, предложил устроить встречу и, если она согласна, поехать вместе с ней. Хотя скорость, с которой она становилась звездой, радовала Аву, но то, что ее представляет ничтожество со зловонным дыханием и плохими искусственными челюстями, не доставляло ей никакого удовольствия. С помощью нескольких коротких, тщательно выбранных фраз она дала понять, что уже перешла в другую лигу. Джордж, мечтавший, что ему тоже откроется путь наверх, и уже видевший себя руководителем нового шоу типа «Таинственной Мег», заскрипел фальшивыми зубами и несолоно хлебавши вернулся к своей чокнутой матери и подсвечникам в стиле макраме.
Программа начиналась в три тридцать и шла в течение часа. Аву попросили прибыть к трем пятнадцати. Она доехала до окраины Аксбриджа и добралась до студии на такси, но могла бы сберечь деньги, потому что у входа ее никто не встретил. В приемной дежурила худенькая девушка в юбке из розового пластика шириной с ленту для волос и майке с надписью «Давайте займемся делом». Девушка узнала ее имя и попросила подождать. Вскоре вышла девушка постарше, в блузке и длинной черной юбке с перехватом у щиколотки.
— Привет. Я — Камбрия Делейн. Помощница Кори.
— Добрый де…
Но девушка, передвигавшаяся мелкими быстрыми шажками, уже исчезла. Ава пошла за ней, удивляясь, как человеку, встречающему важных посетителей, позволяют ходить с волосами всех цветов радуги, собранными на макушке и перехваченными леопардовым бантом.
Камбрия открыла дверь узкой прямоугольной комнаты со стеклянной стеной, за которой была видна студия. За пультом сидел юноша в наушниках по имени Джим. Ава с облегчением убедилась, что уж он-то почти наверняка успел закончить среднюю школу. Навстречу ей шагнул другой молодой человек, немного постарше. На нем были темные очки, джинсы в обтяжку и мешковатый пиджак с надписью «БДГ». Его кожа и волосы были желтовато-коричневыми и выглядели так, словно им не помешало бы пройти дезинфекцию. Он сказал:
— Привет.
— Добрый де…
— Милочка, принеси нам чаю. — Когда Камбрия исчезла, он взял протянутую руку Авы в ладони и нежно сжал, словно эта рука была спелым персиком. — Я — Кори Пантинг. Мисс Баррет, мы очень рады, что вы согласились приехать на наше шоу.
— Гаррет. И я — миссис.
— Прошу прощения. — Он нахмурился, готовясь к новым ошибкам. В исследовательском отделе работали ленивые, невнимательные и плохо оплачиваемые выпускники университетов. Легко вооруженные дипломами в области средств массовой информации, они считали местное радио лишь трамплином. Эти люди мечтали о карьере, но их мечты сбывались очень редко.
— Наверно, вы уже знакомы с нашей программой, — продолжил Кори Пантинг.
— Нет, — ответила Ава.
— Гмм… — Такого еще не было. Даже если интервьюируемый никогда не слышал «Публику Кори», он в этом не признавался, боясь показаться грубым. — Ну, тогда вкратце…
Камбрия принесла поднос. У них тут даже приличных чашек не было, поэтому Ава отказалась от чая. Она рассчитывала на другой прием.
Кори продолжил:
— Я представлю вас. Немножко расскажу о вашем прошлом, а потом мы начнем интервью…
— Черт побери, как вы умудряетесь здесь что-то видеть в темных очках?
— Пожалуйста, слушайте меня. У нас не так много времени. — Если гость оказывался умным и приятным человеком, Кори иногда просил его остаться до конца программы, принять участие в дискуссии или ответить на телефонные звонки. Но это был явно не тот случай. — Я коротко перечислю, что мы о вас знаем. — Он взял свои заметки, быстро отбарабанил их и спросил, есть ли там ошибки.
— Ошибок нет, но вам еще неизвестен последний важный шаг в моей карьере.
— Какой именно? — Он посмотрел на часы.
— Я — консультант по парапсихологии театра «Алмейда».
— «Алмейда»? — В его голосе прозвучали искренний интерес и уважение. Кори любил этот театр. — Как это произошло?
— После воскресной службы ко мне обратилась актриса, играющая роль мадам Аркати в новой постановке «Веселого привидения». А потом все пошло само собой.
— Ясно. — Верилось с трудом. Но зачем лгать, если это можно легко проверить? Тем более что в прошлое воскресенье церковь была забита битком и свидетелей хватало.
Пора было начинать. Решив держаться бесстрастно, Ава прошла к круглому столу с двумя микрофонами, села и поправила на себе шаль.
— Не могли бы вы снять со стола сумку? — Когда она это сделала, Кори попросил сказать несколько слов в микрофон.
— Этого не требуется. Я занимаюсь своим делом много лет. Мой голос…
— Ава, это чисто технический вопрос. Инженеру нужно выбрать уровень громкости.
— Конечно. — Ава повернулась к микрофону. — Проверка. Один, два. Один, два. У Мэри был…
— Достаточно. — Кори посмотрел сквозь стекло на инженера, тот засмеялся и поднял вверх большой палец. А потом они начали.
Как ни странно, интервью оказалось нелегким. Кори редко встречал столь самовлюбленных людей, желающих говорить только о себе. Заставить ее говорить о деле оказалось очень трудно. Едва Кори успевал пресечь воспоминания Авы о ее участии в уэст-эндских мюзиклах, как она начинала вспоминать представления в кабаре, которые могли бы заставить позеленеть от зависти саму Уту Лемпер.
— Мне хотелось поговорить с вами о вашем выдающемся даре медиума, — уже в пятнадцатый раз повторил Кори. — Особенно о необычном инциденте, который произошел в этот уик-энд в спиритуалистской церкви Форбс-Эббота. Я так понимаю, что вам явился дух некоего человека и сказал, что этот человек был убит?
— Все верно, — ответила Ава. — Я видела и слышала его очень четко. Он назвал мне свое имя и весьма подробно описал место преступления. Странные машины, высокие стены. Человек, который убил его, присутствовал тоже, но в виде фигуры, окруженной туманом. К несчастью, когда туман начал рассеиваться, в мире, который по недоразумению называют реальным, возникла помеха. Заплакал младенец, и мистер Бринкли исчез.
— Почему?
— Они любят тишину. Звуки, издаваемые людьми, отпугивают их. Думаю, эти звуки напоминают духам о том, что они потеряли.
— Я их понимаю. — Кори с убитым видом посмотрел на Джима. Инженер, лицо которого было скрыто белым кухонным полотенцем, навис над панелью, раздвинув руки с пальцами, напоминавшими когти.
— Но он вернется.
— Как… как вы… простите… — Кори сделал глоток воды. — Почему вы так в этом уверены?
— Высшие медиумы — не секрет, что нас можно пересчитать по пальцам одной руки, — обладают даром ясновидения.
— Если так, то не можете ли вы вызвать его прямо сейчас?
— Это не игра, мистер Пантинг.
— Это был бы первый случай в истории радио. Я знаю, наши слушатели были бы в абсолютном восторге. Но, конечно, если вы этого не можете…
— Дело не в этом. Просто для налаживания контакта с духами нужно время. Частота вибрации усиливается в несколько раз, а для этого требуется тщательная подготовка. Кроме того, рядом должен присутствовать человек, с которым дух хочет вступить в контакт. Я не могу представить себе духа, который захочет пообщаться с вами.
Когда к Кори вернулся дар речи, он пробормотал:
— Я знаю случаи, когда во время расследования убийств медиумы оказывали полиции большую помощь. Вы связались с ними?
— Я жду, что власти обратятся ко мне с минуты на минуту. Хотя нужно помнить, что рассказана лишь половина истории.
— Значит, в следующее воскресенье мы услышим окончание?
— Совершенно верно.
— В Церкви-на-Задворках?
— В Церкви-за-Углом! — злобно огрызнулась Ава.
— У вас будет полный зал, — сказал Кори.
Зал действительно оказался полным, хотя совсем по другой причине.
Эндрю Латам услышал программу Кори почти случайно. Когда Джильда уходила, она оставляла радио включенным, поскольку среди членов организации «Присмотр за соседями» было распространено мнение, что это отпугивает взломщиков. Лично Эндрю казалось, что если у взломщика есть хоть капля ума, звуки радиопьесы сообщат ему об отсутствии владельца дома.
Он засыпал в кофеварку ложку кофе и, ожидая, пока закипит чайник, посмотрел на стенной календарь Джильды. Практически все дни августа были обведены кружками. Это его полностью устраивало. Эндрю приходил домой в отсутствие жены, и до сих пор Джильда его не подводила. В данный момент она была на уроке живописи. Это означало, что вскоре на стене ее кабинета появится новая безвкусная акварель. Один Бог знал, почему Джильда называла эту комнату кабинетом. Года два назад она поступила на подготовительные курсы Открытого университета, но не продержалась и месяца. Когда окулист предупредил, что серьезные занятия могут нанести вред ее зрению, все ручки, тетради, учебники и стопки бумаги тут же отправились в мусорное ведро.
Эндрю залил в кофеварку кипяток и вернулся к календарю. Завтра вечером: чтение пьесы в Костоне. В пятницу утром: массаж у Шошоны. У бедной девушки наверняка отвалятся руки. В пятницу днем: волосы, брови, маникюр. Мадам не жалеет денег на развлечения, интеллектуальную жизнь и собственную внешность. В то время как бедный мсье…
Кофе был горячий и крепкий. Эндрю нуждался в этом. Уйдя из конторы, он зашел в «Сороку» и потратил остатки своего недельного содержания на несколько бокалов красного вина и большое блюдо морских мидий. Есть в Белиссиме было нельзя. Джильда наверняка заметила бы пропажу продуктов и спросила бы, что он делал в доме в разгар рабочего дня.
Она вернется часов в пять. Ну и ладно. Эндрю скажет, что сегодня все ушли пораньше, узнав о свалившемся на них счастье. Интересно, как Джильда отнесется к этой новости. Скорее всего, разорвется пополам. Обрадуется, представив себе его досаду и неудовольствие от внезапного появления группы раскольников. Он не станет скрывать, что попытается перекупить кого-нибудь из них. Это заставит ее передумать. Жалеть деньги не имеет смысла. Бизнес процветает и теперь стоит вдвое дороже суммы, которую заплатил за него Берримен.
Эндрю пытался не расстраиваться из-за очередного проявления закона подлости. Но тут началось интервью Кори Пантинга. Он не мог не прислушаться: в конце концов, дело касалось Денниса. Что за чушь? Неужели эта женщина говорит искренне? Не может быть. Все некроманты — мошенники. Иначе наш старый мир выглядел бы странновато. И страшновато. Внезапно по спине Эндрю побежали мурашки. Он тряхнул головой и повел плечами, борясь с этой дурацкой мыслью. А потом громко расхохотался. От стен пустой кухни отразилось эхо. Потом он придвинул к столу табуретку, сделал большой глоток «крема э густо» от Лавацца и приготовился к развлечению.
Карен стояла в чулане Рэйнбоу-Лоджа и пыталась найти что-нибудь к чаю. Со времени завтрака ничто не изменилось. В хлебнице лежали черствые остатки буханки. На стенках пустого кувшинчика застыли пятна орехового масла. Девочка выскребла их куском хлеба, сунула сухой и затхлый хлеб в рот и чуть не задохнулась. Она сделала глоток воды, потом наполнила чайник, включила его и пошла в гостиную.
— Ава, хочешь чаю?
Мать лежала в старом кресле, перекинув ноги через ручку и закрыв глаза. Она прижала ладонь ко лбу и испустила громкий стон.
— Ты не заболела? — Карен ненавидела свою роль, но отказаться от многолетней привычки было трудно.
— Милая, я просто устала. Эти журналисты такие требовательные…
— Да уж. — Лицо и голос Карен оставались бесстрастными. — Ты что-нибудь купила по дороге?
— Купила?
— Когда Рой вернется, он захочет есть.
Условия договора с квартирантом предусматривали предоставление жилья, завтрака и ужина. Вскоре ужин, на первых порах состоявший из сосисок, сарделек или зажаренных в микроволновке куриных грудок, сократился сначала до бобов и тоста с крутым яйцом, а потом до куска пирога или бисквита и чашки чая. Ава правильно рассчитала, что жаловаться Рой не станет. Где еще он найдет удобное жилье неподалеку от Лондона за паршивые семьдесят пять фунтов в неделю? И на проезд не нужно тратиться. До магазина «Теско» и обратно можно добраться на мопеде.
— Тебе понравилось, как прошла передача? — спросила Ава.
— Очень, — ответила Карен, которая в тот момент углубилась в книгу и забыла включить радио.
— Они пригласили меня еще раз. Хотят, чтобы я вела у них постоянную рубрику, как они это называют. — Ава весело рассмеялась. — Я буду рассказывать в основном о театре, рецензировать новые спектакли, может быть, даже брать интервью у звезд.
— В Аксбридже? — пробормотала Карен, вернувшись на кухню и заглянув в маленький, почти пустой холодильник. Там лежал серовато-розовый гамбургер и остатки замороженных бобов. Плюс жестяная банка спагетти в полке под раковиной. — Если я отдам это Рою, то что останется мне? — задумчиво спросила она. Девочка снова пошла в гостиную и остановилась в дверях.
Ава театрально сморщилась и закрыла глаза. Иногда она не верила, что Карен — действительно ее дочь. Девчонка была не только некрасива, но и неумна. Последняя в классе почти по всем предметам. Неужели ее отец действительно закончил привилегированную частную школу? Скорее всего, соврал. Бог свидетель, он врал ей на каждом шагу. Ава уставилась в телевизор, но насладиться зрелищем ей не пришлось.
— Ава…
— Ты только посмотри на него. — Мать покачала головой и засмеялась. — Это Ричард Уайтли.
— Можно купить рыбу и чипсы для праздника?
— Я должна связаться с ним. Пригласить его в мое шоу.
— В «Рамблинг-Таме». Сегодня среда.
Этот передвижной гриль приезжал в Форбс-Эббот раз в неделю. Особой прибыли торговля хозяевам не приносила, потому что жители деревни стеснялись стоять в очереди к прилавку и нести домой промасленные свертки. Но все обитатели Суэйн-Кресента являлись их постоянными клиентами. Рыба и чипсы были отличные. Горячие, поджаристые, с майонезом в треугольных коробочках, стоившим всего двадцать пенсов. Однажды Рой угостил Карен, и девочка решила, что ничего вкуснее нет на свете.
— Ава?..
— Для какого праздника?
— В честь твоей новой рублики.
— Рубрики. — А что, мысль неплохая. Она может себе это позволить. Кроме того, это помешает Карен играть роль голодающей беспризорницы. Впрочем, Ава была вынуждена скрепя сердце признать, что данную роль девчонка играла отлично. Все же она была дочерью своей матери и унаследовала ее артистический талант. Но, увы, не ее неудержимую энергию. Так что возиться с ней — только даром тратить время.
— Во сколько они приезжают?
Карен запрыгала от радости.
— А Роя угостим?
Мэллори, ненадолго отвлекшийся от отцовских тревог благодаря по-настоящему захватывающему историческому роману, обнаруженному в последней сумке, снова не находил себе места. Кейт начала новую книгу. Она лежала в гамаке, подвешенном к двум катальпам в дальнем углу площадки для крокета. На ее бело-голубое платье падали тени колокольчиков. Но в позе жены не было ничего мечтательного. Кейт читала, быстро листая страницы. Выражение ее лица было серьезным и сосредоточенным.
Мэллори начал обходить большой дом, три четверти которого теперь пустовали. Утром приехал антиквар из Эйлсбери и вывез почти всю мебель. Осталась нетронутой только кухня. Они собирались со временем сменить оборудование и здесь. Купить приличный холодильник, полки и посудомоечную машину.
Тревога Мэллори за Полли притупила грусть, которую он должен был испытывать, следя за тем, как грузчики бесстрастно выносили вещи его тетушки. Красивые вещи, которые он знал всю свою жизнь. В фургоне исчезала мебель, которую он с помощью фантазии превращал в крепости, машины и самолеты. Ящики с играми, зеркалами, картинами, посудой. Он стоял рядом с человеком из Эйлсбери, ставил в списке галочки и не испытывал ни малейших угрызений совести.
После отъезда фургона Мэллори пошел к телефону и набрал номер Полли. Когда Кейт была дома, он, не желая раздражать жену, ходил звонить из сельского автомата. Пару раз днем, но чаще по вечерам Лоусон выходил «размять ноги». Иногда ему удавалось уйти и прийти незаметно.
Но завтра… да, завтра он сможет сам зайти к ней на квартиру. Завтра они с Кейт встанут пораньше, поедут в Лондон и закончат кое-какие дела, которые делают в последнюю минуту. Снимут показания электросчетчика, отключат телефон и перевезут остатки вещей.
Лучше бы они уехали сегодня. Ему надоело убивать время. Хотелось поскорее начать новую жизнь. Заняться чем-нибудь полезным и практичным, дающим видимые результаты. Переезд позволял это сделать. Почему-то Мэллори верил, что едва они обживутся в Эпплби-хаусе, как все остальное изменится в лучшую сторону, словно по мановению волшебной палочки. Издательство «Чистотел» будет зарегистрировано и начнет работать. Они с Кейт познакомятся с соседями и, возможно, станут участвовать в местной жизни так же, как это делала его тетя. Его тревога за Полли — возможно, беспочвенная — уляжется. Может быть, она куда-то уехала с друзьями. В конце концов, так делают все студенты. Время для этого самое подходящее. До начала занятий еще почти шесть недель.
Они возьмут Бенни с собой. Обсудив этот вопрос, Кейт и Мэллори решили, что в таком состоянии ее нельзя оставлять одну. Мало ли что она может выкинуть… Во время ленча она похвасталась, что еще раз ходила в полицию и представила главному инспектору новые доказательства того, что Денниса убили. Похоже, ее связь с действительностью слабела день ото дня. Ехать Бенни не хотела. Мэллори убедил ее только тогда, когда сказал, что без ее помощи они с переездом не справятся.
Теперь Лоусон бродил по пустому первому этажу Эпплби-хауса, не находя покоя. В мозгу крутились все те же мысли. Ему нужно было с кем-то поговорить. Все равно о чем. Но Бенни куда-то исчезла. Кейт читала. Может быть, Парнеллы уже вернулись с Харли-стрит? Утром они оставили на крыльце Эпплби-хауса немного шпината. Он решил вернуть корзину и сказать спасибо.
На стук никто не ответил, поэтому Мэллори вошел. Из кабинета Джудит доносились стук, щелчки и звонки факса. Когда Мэллори просунул голову в дверь, женщина обернулась к нему с нетерпеливой гримасой, которую при желании можно было принять за улыбку, и помахала рукой, показывая, что занята.
Эшли находился в гостиной. Он сидел в плетеном кресле и читал «Таймс». Точнее, держал газету в руках, а сам смотрел в запущенный сад. Мэллори решил, что во время визита к врачу Парнеллы не услышали ничего хорошего, но торопиться с вопросом не стал.
— Слышите? — сказал Эшли. Потом наступила пауза. Шум, доносившийся из кабинета Джудит, не утихал. — Она ведет поиск в Сети.
— Поиск чего?
— Этот малый с Харли-стрит дал нам перечень больниц, которые занимаются моей болезнью. Франция, Швейцария, Америка. Даже Куба, можете себе представить? Вот Джудит их и проверяет.
— Надеюсь, все уладится.
— О господи, я тоже. Но стараюсь об этом не думать.
Мэллори молча поблагодарил небеса, избавившие его от этой напасти. Его единственной болезнью была постоянная тревога. Она грызла его изнутри, но не была смертельной. Лоусон вспомнил, что когда-то читал книгу под названием «Большинство умирает от сердца», и это не улучшило ему настроение.
Тишина, наступившая после остановки машин, оказалась прекрасной, но короткой. В комнату ворвалась Джудит, размахивая листком бумаги.
— Я нашла место! — воскликнула она. За этим последовало: — Ах… Мэллори… — Подтекст был ясен: «Вы еще здесь?»
Так Мэллори снова оказался в своем саду, полном запаха фруктов. Устав от сельской улицы, магазина, телефонной будки и утиного пруда, он прошел через сломанную деревянную калитку и направился в другую сторону, привлеченный журчанием воды в камнях.
Проходя мимо церковного кладбища, Мэллори услышал голос человека, разговаривавшего с самим собой. Он перелез через невысокую кирпичную стенку, ступил на мягкую траву и пошел к задней стороне церкви Святого Ансельма. Там были две новые могилы, устланные венками. Цветы, лежавшие на ближайшей могиле, казались совсем свежими. А на дальней, намного меньшей могиле с прахом Денниса они уже побурели и высохли.
Бенни сидела на маленьком складном стуле, которыми обычно пользуются в театральных очередях. Сидела совсем рядом с цветами, почти прикасаясь к ним. Нагнув голову, словно разговаривала не с мертвым, а с глухим.
Взволнованный Мэллори подошел ближе. Он не боялся потревожить Бенни. Все ее внимание и силы были сосредоточены на куске сухой бурой земли. Она не плакала и выглядела не несчастной, а очень увлеченной своим делом. Ее голос был полон страсти, но звучал глухо. Мэллори разбирал только отдельные слова. «Обещают… верь… правда… полиция…» Слова «полиция» и «обещают» повторялись раз за разом.
У Мэллори сжалось сердце. Уйти было нельзя. Но с другой стороны, это было личное дело Бенни. Может быть, так она высказывала свою скорбь. Она нарочно выбрала время во второй половине дня, когда кладбище пустовало и можно было дать себе волю, не боясь, что тебя увидят. Лоусон молча попятился, а потом повернулся, собираясь уйти. В это время с вяза сорвалась стая отчаянно каркавших грачей. Бенни вскочила, закрыла лицо руками и пронзительно вскрикнула.
— Бенни…
Она вздрогнула, шарахнулась и вскрикнула снова.
— Все в порядке. Это я, Мэллори. — Он бережно взял ее под руку и поцеловал в щеку, холодную как лед. — Пора пить чай. Мы не знали, куда ты пропала. — А потом добавил, увидев, что она стоит неподвижно и смотрит на него: — Пойдем домой, Бен.
Она пошла с ним, причем охотно. Но у ворот остановилась и обернулась. Взгляд Бенни был тревожным.
— Мэллори, как ты думаешь, он понял?
Мэллори подавил вздох. Что он мог сказать? Раздражение, примешивавшееся к нежности, заставляло его стыдиться самого себя.
Ава, одетая в просторный черно-золотой кафтан, стояла у ворот Рэйнбоу-Лоджа и высматривала «Рамблинг-Там». К удивлению Карен и Роя, она выходила уже несколько раз. Это было странно, потому что Ава никогда не проявляла интереса к жареной рыбе с чипсами. Это был ее четвертый выход. До сих пор ее не замечали. Ни в садах, ни у заборов, ни на улице не было ни души. Никто не шептал: «Вот она. Посмотрите, она выступала по радио. Слышали программу "Люди Кори"? Это было здорово. Теперь о нашем Суэйн-Кресенте узнает весь мир». Местную станцию слушали почти все. Сама Ава слушала «Радио-2», но, когда в доме были люди или звонил телефон, она тут же переключалась на «Радио-4».
Наконец на улицу кто-то вышел. Это оказался мерзкий мистер Карбой, собравшийся мыть свой малолитражный «метро». Что ж, все лучше, чем ничего. Ава дождалась, когда он посмотрел в ее сторону, а потом изящно помахала рукой. Какое-то мгновение он смотрел на нее, а потом вылил на машину ведро воды. Ава уныло улыбнулась и покачала головой. Вот она, обратная сторона славы… Но скоро эти маленькие люди, живущие скучной и ограниченной жизнью, останутся позади. Ее работа в «Алмейде» неизбежно вызовет новые знакомства. Ее будут узнавать все новые и новые люди; она добьется того, чтобы ее имя включили в программку как спирита-консультанта. У нее снова возьмут интервью, но теперь это будут репортеры шикарных еженедельников, выходящих по воскресеньям. «Один день с…» Ясно одно: продолжать жить в этой дыре нельзя. Только представить себе, что будет, если в Рэйнбоу-Лодж приедет сам Паркинсон. А то и Ричард с Джуди. Нет, пора уезжать.
— У нас проблема, — сказала Карен, сидевшая на кухне. — Не думаю, что три порции рыбы и чипсов можно купить за пять фунтов. Чипсы стоят пятьдесят пенсов, а треска — намного больше.
— Пикша еще дороже, — сказал Рой, уже проснувшийся, умывшийся (точнее, плеснувший себе в лицо водой) и одевшийся. Деньги в кармане у него были, но речь шла об ужине, который уже был оплачен. С какой стати он станет раскошеливаться? Ха-ха. — Попроси ее добавить.
— Она не даст.
— Даст. Пригрози, что подойдешь к очереди, и тогда все станут говорить, какая ты худая.
— Хорошая мысль. — Рой разбирался в таких вещах лучше, чем она. Конечно, он был старше и Ава не была его матерью. — Но тогда она может передумать.
Они мрачно посмотрели на стол, где лежали три ножа, три вилки, остатки черствого хлеба, тюбик маргарина и уксуса «Сарсон».
Карен взволнованно пискнула. Девочка не понимала, почему они такие бедные. Она знала, что мать получает социальное пособие на них обеих, потому что видела расчетные книжки. Кроме того, Рой делал свой вклад, да и в церкви матери платили. Но когда на прошлой неделе у Карен протерлись носки и она попросила купить ей новые, Ава крикнула: «По-твоему, я сделана из денег?» Ночью Карен видела сон, в котором мать действительно была сделана из денег. Она стояла неподвижно, как манекен в витрине, и была обклеена банкнотами. У нее был длинный язык из меди, который все время скатывался и раскатывался, как у лягушки. А изо рта струился золотой пар.
— Ты меня слушаешь?
— Извини, Рой.
— Я сказал, что мы сделаем в таком случае. — Он встал и подошел к раковине. На подоконнике лежал кошелек, скрытый от кухни шторой, но хорошо видный тому, кто шел по садовой тропинке. Рой открыл его и помахал бумажкой в воздухе.
— Так нельзя!
— Она у меня в долгу.
— Она во всем обвинит меня. И взгреет по первое число.
Поняв, что она права, Рой положил бумажку на место, вернулся за стол и начал рыться в кармане. А что еще он мог сделать?
Ава стояла в дверях, повернувшись к ним спиной, и кому-то громко говорила:
— Я с минуты на минуту жду вызова из театра. — Потом она вошла в комнату и сказала нормальным голосом: — Я звонила их администратору, чтобы выяснить, когда состоится премьера «Веселого привидения», но откликнулся автоответчик. Можно подумать, что у такого театра нет денег на секретаря.
— Они сами позвонят, — сказала Карен.
— Конечно. Но если к телефону подойдешь ты, а я буду в уборной, то скажешь: «Миссис Гаррет говорит по другому телефону» — и попросишь их подождать.
— А если они не позвонят?
— Рой, теперь все козыри у меня на руках, — улыбнулась Ава. — Ты слышал мое выступление по радио?
— Конечно, слышал. — Куча брехни, вот что это было… — По транзистору. Во время позднего ленча.
— А что об этом сказал Джордж? — спросила Карен. Джордж ей нравился. Он всегда покупал ей конфеты и сладости; мать это позволяла. Она за пять секунд выставила сексуальности Джорджа оценку ноль, а мужественности — минус десять.
— Ах… — вздохнула Ава. — Бедный малый. Боюсь, что в будущем он меня представлять не сможет.
— Почему? — воскликнула Карен.
— Пришлось проявить такт, — вздохнула Ава. — Я очень старалась его не обидеть.
Разговор оказался не из приятных. Джордж говорил о том, как много он для нее сделал и какую при этом проявил преданность.
— Джордж, преданность тут ни при чем, — отрезала Ава. А когда он начал возражать, добавила: — Если бы я нуждалась в преданности, то завела бы собаку… — Тут ее воспоминания прервал телефонный звонок.
— Это их! — крикнула Ава. — То есть они! Быстро… — Она выдернула Карен из-за стола и ущипнула ее за руку. — Отвечай!
— Я?
— Спроси, кто это. Скажешь, что ты — секретарша Авы Гаррет.
— Ой, больно!
— Делай, что тебе говорят.
Карен со слезами на глазах сняла трубку.
— Алло. Это секретарка Авы Гаррет. Кто ее спрашивает? — Она уставилась на Аву и Роя, прикрыла микрофон рукой и сказала: — Это Би-би-си.
Ава шумно выдохнула, пробормотала: «Вот это скорость» — и медленно пошла к телефону.
— Да, это Ава Гаррет. Лично. Чем могу служить?.. Да, буду рада, хотя это так волнительно… Понимаю. Просто предварительная беседа? Да, я уверена, что смогу… — Потом она яростно зашевелила губами: — Бумагу, бумагу… ручку, ручку… — Рой сунул ей глянцевую листовку и огрызок карандаша.
— Ваше имя… да, записала… Понятно… — Она посмотрела на кухонные часы. — В семь? Устраивает… Значит, в здании «Биб», как вы сами себя называете. Лэнгем-Плейс. Около Оксфорд-Серкуса… В регистратуре… Ох! Отличная мысль. Да, просто на всякий случай. Уна моменте… — Она снова зашевелила губами: — Мобильник, мобильник… быстрее, быстрее…
Карен протянула ей телефон. Ава продиктовала свой номер, попрощалась и повернулась к остальным. Ее лицо было очень серьезным.
— Должно быть, это он.
— Кто?
— Незнакомец, который расширит мои горизонты.
— Я думал, это был Кори Пантинг, — сказал Рой.
— Он хочет пригласить меня на обед. Карен, ты знаешь, что это значит?
Карен молчала. Неужели ей снова придется притворяться дочерью сестры своей матери, как это было, когда Ава вступила в клуб одиноких и разведенных? «Это на случай, если я с кем-нибудь познакомлюсь», — объяснила Ава. Карен часто гадала, что было бы с ней, если бы Ава была лет на десять моложе и действительно с кем-нибудь познакомилась. Тем более что никакой сестры у нее не было. Не успела она ответить на вопрос матери, как Рой крикнул:
— Гриль приехал!
Карен спрыгнула со стула и выскочила из дома. Ава бросилась за ней, но остановилась у ворот и громко сказала:
— Это не для меня, дорогая. Я буду обедать в Би-би-си. — Она изящно обернулась и улыбнулась Рою. Теперь это можно было себе позволить; скоро она увидит его спину. — Нельзя же прийти туда, благоухая рыбой и чипсами.
— Можно надушиться, — предложил Рой. — Веточка плюща перебивает запах лучше, чем фунт мыла.
— Серьезно? — спросила Ава. Господи, как она его выносит? Вы только гляньте на него. Прыщи, жирные волосы, костлявые руки и ноги, татуировки и бренчащие кольца. Они у него даже в носу, как у призового быка. За исключением того, что Рой отродясь не получал никаких призов. Это был самый глупый, самый непривлекательный щенок мужского пола во всей вселенной. Он даже мыться не умел.
— И когда вы туда поедете?
— Еще не знаю. — Ава посмотрела на часы, показывавшие пять пятнадцать. Господи, какая она дура! Нужно было как следует подумать и назвать более позднее время.
— Он подождет, — сказал Рой. — Он там работает.
— Да. Кажется, он представился главным продюсером.
— Быстрее всего туда можно добраться от Аксбриджа по линии подземки Пикадилли. До самого Оксфорд-Серкуса. Десять минут пешком по Риджент-стрит, и вы на месте.
— Откуда ты знаешь?
— Когда я жил в детском доме, нас однажды возили туда на экскурсию. Это было в субботу утром.
«Вот на что тратят деньги налогоплательщиков, — подумала Ава, быстро поднявшись наверх. — Зачем возить отбросы общества в такие уважаемые учреждения, как Би-би-си? — Она начала рыться в шкафу. — Похоже, горчичный костюм-двойка подходит для такого случая. — Ава быстро понюхала жакет под мышками. — Какая жалость, что приглашение поступило прежде, чем я успела купить что-нибудь новое!» Эта мысль заставила Аву вспомнить про свалившееся на нее богатство. Она выдвинула из комода ящик с нижним бельем, достала конверт с банкнотами, отсчитала пятьдесят фунтов, но не стала торопиться класть конверт обратно. Замка у ящика не было. Если эта парочка в него заберется… Ее особые опасения вызывал Рой. Интересно, сколько церковных денег перекочевало из бархатного мешка для сбора пожертвований в его карман? Немного подумав, она сунула конверт под матрас.
Времени краситься нет. Она сделает это на месте. Зайдет в дамский туалет на станции или рядом с ней. Волосы тоже не в порядке, но это не представляет проблемы. Она наденет каштановый парик с короткими кудрями, который делает ее похожей на мальчика.
Когда Ава спустилась, оба наворачивали за обе щеки. На столе стояла большая бутылка какого-то шипучего напитка оранжевого цвета, а на блюде лежали маринованные яйца.
— Я вижу, вы ни в чем себе не отказываете.
— Это я за них заплатил, — ответил Рой. — Вот сдача.
Ава сгребла ее.
— Ты хорошо выглядишь, — сказала Карен.
Рой промолчал. Он думал, что Ава выглядит как длинная струя мочи, увенчанная париком.
— Не знаю, когда вернусь, — сказала Ава. — Нам с Крисом нужно многое обсудить. — Она едва не сказала «не смейте соваться в мою комнату», но решила не наводить их на эту мысль.
— А как же записка? — Рой протянул ей листовку. — Вдруг вы забудете его имя…
— Это вряд ли. — Но записку Ава все же взяла. Просто на всякий случай. — Карен, не сиди допоздна. Ляжешь спать, когда Рой уйдет на работу.
— Но ведь тогда будет всего девять часов.
— Не надейся, что я ничего не узнаю.
Они сидели тихо, пока машина не отъехала. Карен тревожно повернулась к окну. Рой застыл на месте, не донеся до рта вилку с кусочками взбитого теста. Трапеза продолжилась только тогда, когда звук мотора утих.
— Это было просто объедение. — Карен, у которой оттопырился впалый живот, наконец положила вилку. — Я ужасно проголодалась.
«Не сомневаюсь. Бедная малышка», — подумал Рой.
— Посмотрим телевизор?
— Ты вчера сказал, что мы сможем прорепетировать твои шутки.
— Ничего такого я не говорил.
— Говорил, Рой. Ты обещал.
— Ты все равно никогда не смеешься.
— А сегодня буду.
— И это не шутки. «Стоячая комедия» — это… — Он никак не мог запомнить это слово. Оно означало «слоняться по улицам, следить и слушать, как говорят другие люди». — Ну, в общем, обычная жизнь.
— А если ты устанешь стоять и сядешь, это будет «сидячая комедия»?
Рой был уверен, что сможет преуспеть в развлекательном бизнесе, потому что на работе его слова всегда вызывали смех. Чтобы понять, в чем секрет, он собирался сходить в пивную со сценой, на которую в субботу вечером мог подняться каждый. С виду это выглядело совсем просто. Малый что-то бубнил о том, как трудно найти приличную сексуальную партнершу, а публика писала со смеху.
В заднем углу мозга Роя всегда (а в переднем очень часто) жила мысль, что когда он станет известным и завоюет какую-нибудь премию, то найдет свою мать. Она будет следить за ним и узнает, потому что матери всегда узнают собственных детей, сколько бы времени ни прошло. Оставаясь один, он репетировал эту встречу и свою широкую улыбку.
— Рой… — Карен теребила его за руку. — Можно посмотреть твои журналы?
— Нет.
— Почему?
— Ты для этого слишком маленькая.
— Неправда.
— Какой именно журнал ты хочешь посмотреть?
— Тот, на котором мужчины в коротких юбочках и с птичьими головами.
— Это египтяне. Они знали толк в мистике.
— Так же как рыцари-тамплиеры?
— С тамплиерами не сравнится никто. Они могли сражаться часами, погруженные в какой-то странный транс.
— А мне больше нравятся египтяне. — Карен налила себе еще оранжада и улыбнулась. Зрелище было редкое. И жалостное. — Рой, расскажи мне про тайну сфинкса. Пожалуйста.
— Ты разгуляешься.
— Не разгуляюсь.
— В прошлый раз ты не могла уснуть.
— Расскажи мне про чудесный розовый кристалл в его заду. И про зеленый камень Сета, приносящий зло.
