Глава 2

Он хотел подольше поспать, потому что лег во втором часу, но не получилось. Жена с сыном не потревожили, тихонько собрались и ушли. Николай слышал, как захлопнулась за ними дверь, и порадовался, что у него есть еще часа полтора: Мишаню отводили в сад к восьми тридцати, потому что Наташа начинала работу в девять. Но не прошло и четверти часа, как Грачеву позвонили.

– Слушаю, – хрипло каркнул он в трубку, нащупав ее на тумбочке.

– Товарищ майор, вы что, спите?

– Нет. – Коля встряхнулся, сел, глянул на экран. Звонок поступил от Пыжова. – Чего тебе, Лева?

– Вы где?

– Дома.

– Спите, – уже с утвердительной интонацией проговорил коллега.

– Говорю же, нет. Зубы чищу.

– Когда будете в отделении?

Уснуть уже не удастся. Но время потребуется на душ и кофе.

– В девять тридцать, – ответил Коля.

– Пораньше бы.

– Да что случилось?

– Подозреваемый появился по делу Эскиной. Надо решить, как действовать дальше.

– Кто он?

– Павел Печерский. И нужно получить ордера на обыск дома и проведение ДНК-экспертизы. Если попадем к прокурору в первой половине дня, то уже после обеда сможем нагрянуть к нему.

– Буду через двадцать минут, – выпалил Грачев и отключился.

Затем побежал в туалет, в ванную, где только умылся и почистил зубы. Кофе сделал, но пить не стал, перелил в термокружку. Оделся, вышел.

Оказалось, оделся не по погоде. Стояла почти летняя жара, а он в свитере. Вспоминая, есть ли в кабинете чистая футболка, Коля ехал на службу. Думал позвонить деду. Но решил сделать это позже, когда сам в курс дела будет введен.

У здания управления его уже поджидали. Костя Пыжов сидел на перилах с планшетом в руках, а Бонд, игнорируя запрещающий знак, курил на крыльце. Грачев отобрал у него сигарету и выбросил ее в урну. Евгений потянулся за следующей, но Коля показал ему кулак.

– Грозный начальник явился, – проворчал Бондарев.

– Мы стражи закона. И раз он запрещает курить в общественных местах, то мы…

Продолжать он не стал. Махнул рукой на Бонда, который корчил ему рожи.

– А теперь рассказывайте, что у нас есть на Печерского.

– Много чего, – начал Пыжов. – На месте преступления найдены его отпечатки. И следы четвертой отрицательной группы крови, довольно редкой, а у Павла как раз такая.

– Он есть в нашей базе?

– Да. Он был под следствием в 1996-м. Обвинялся в изнасиловании девочки, которая снималась у него. Но родители заявление забрали, и дело закрыли.

– Откупился?

– Очевидно. Хотя не факт, что девочку насиловал именно он. Но до суда в любом случае такие дела лучше не доводить – огласка неизбежна. Поэтому многие платят, чтобы замять их.

– Это точно, – поддакнул Бонд. – Помню, как на главврача нашей больницы одна медсестричка заяву накатала. Уволил он ее, и она решила отомстить. Мужику было уже за шестьдесят. Тощий, маленький. Не только дети, внуки, но даже правнук. Пиписька уже не стояла. Но поприжать бабенку не прочь был. Любил молодых, сочных. Таких, как мстительная медсестричка. Держал ее, бестолковую, сколько мог. Но она косячила так, будто с улицы, а не после медучилища пришла на работу.

– И чем у них все кончилось?

– Ясно чем. Главврач на новую работу ее пристроил, не сестрой, а администратором, зато в частную клинику. Но в соседнем городе. И чтобы та добиралась до него, машину ей купил. Мог бы послать к чертям, пойти в суд, да кому это надо? Отстоять справедливость, это, конечно, радостно. Но рисковать репутацией и личной жизнью… Дороже выйдет!

– Кроме отпечатков и крови, у нас больше ничего? – спросил Николай.

– Волосы. Седые, длинные.

– Не Кирины? Помню, мы решили, что ее.

– Два вида. Одни образцы ее. Вторые нет. Гуще, плотнее, со следами геля для укладки.

– Печерский пользуется им, – кивнул он.

– Волос под ногтем. Есть на одежде. Про кровь и частички кожи ты знаешь. Биоматериала много. Поэтому нам нужно разрешение на взятие анализа ДНК Печерского.

– Может, он согласится сдать его добровольно?

– Ты с ним имел беседу. Сам как думаешь?

– Мне кажется, Печерский без адвоката пальцем не шевельнет и слова не произнесет. Он воробей пуганый.

– Ты веришь, что он убийца?

– Да. Он порочный. И нервный. Когда я с ним говорил, он дергался. Кстати, (или нет, пока не знаю), у него гостит сын. С ним бы тоже побеседовать.

– Может, ты тогда к прокурору, а я в «Лиру», к Печерским?

– Нет, надо врасплох застать. И навалиться массой.

– Это как? – заинтересовался Бонд.

– Заявимся в Лиру в полном составе. Следователя с собой возьмем, тебя, стажера Саньку и компьютерщика.

– Его-то зачем?

– Для устрашения. Он нахватает своих электронных примочек, ты каких-нибудь инструментов, желательно таких, применения которым мы не знаем. Печерский режиссер, он верит в картинку. Если мы ему покажем отрывок из криминального сериала, он, возможно, перепугается и допустит ошибку.

– Ой, как мне нравится идея, – цокнул языком Бонд. – Пойду вживаться в образ гениального и, что естественно, чуть поехавшего криминалиста. – И ушел.

– То есть он себя считает нормальным? – хмыкнул старший лейтенант.

– Документы при тебе?

Пыжов кивнул и спрыгнул с перил.

– Что-то я не вижу папки.

– Товарищ майор, времена изменились, теперь все тут, – подчиненный повертел перед носом Грачева планшетом.

– Подписи от руки, «живые» синие печати еще никто не отменял…

– Поэтому я отправил все материалы и запрос на почту секретаря господина прокурора. К нашему приезду все будет распечатано.

Николай больше не стал спорить. Он не мог назвать себя технически продвинутым человеком. Он и работал, и развлекался по старинке. Тот же Пыжов любил рубиться в приставку, частенько с сыном, ровесником Мишани, билеты заказывал по интернету, с женщинами знакомился так же. А Грачев представить себе не мог, как это. Естественно, он общался в сети с барышнями, когда был холостым. Но только с теми, кого лично знал. Незнакомкам никогда не писал, хоть был не робкого десятка. За билетами заезжал в кассы. Играл в тетрис, если уж совсем нечем заняться. А с сыном возводил города из лего, пускал воздушных змеев, устраивал битвы роботов.

– Ильичу звонить будешь? – поинтересовался Костя.

– Если понадобится совет, то да.

– Правильно. Старый сам бы связался с нами, если б знал, чем помочь.

– Но он же не в курсе последних событий.

– Я вас умоляю, товарищ майор. Первое убийство за семь лет. Ильич точно в курсе всего. Уверен, Бонд ему первому и отчитался.

– Никогда мне не выйти из его тени.

– Да, останетесь Стасом Пьехой, внуком великой певицы.

На том Грачев и Пыжов разговор закончили, загрузились в машину и отправились на прием к прокурору.

* * *

В «Лиру» приехали в полдень. С ордером. Если бы хозяина дома не оказалось, взломали бы дверь. Но Печерский был на месте. Он пилил во дворе дрова. Делал это неумело, но от помощи сына отказывался. Леонид рвался придержать инструмент за вторую ручку, но Павел от него отмахивался.

– Здравствуйте, господа, – поприветствовал Печерских Николай. – Мы к вам с обыском. Павел Дмитриевич, отложите, пожалуйста, пилу, пройдите со мной в дом и ознакомьтесь с ордером.

Тот не отложил пилу, а выронил. Она упала на ногу, но, к счастью, не поранила Павла.

– Обыск? У меня? На каком основании?

– Вы являетесь первым подозреваемым в убийстве Киры Эскиной.

– Это же абсурд!

– Как знать.

– Я ее сто лет не видел. За что мне ее?..

– Уверены, что сто?

– Это фигура речи. Давно… Давно не видел я ее!

– Факты показывают обратное. Вы контактировали с Кирой на днях, чему есть доказательства.

– Но не сделал ей ничего плохого, клянусь!

– Вы несколько секунд назад соврали. Зачем?

– Испугался. Разве не очевидно? Вы нагрянули… – Он с ужасом посмотрел на Бонда, облачившегося в комбинезон оранжевого цвета и зачем-то напялившего на свою лысую голову камеру гоу-про. – А это кто?

– Эксперт-криминалист из столицы. Лучший из лучших, – на ходу наврал Грачев. – Вызвали, чтобы поскорее раскрыть дело. У нас в Приреченске семь лет никого не убивали. Мы образцовый город. Поэтому мэр держит дело под личным контролем. – А тут правду сказал. Глава города два срока на своем посту держался и намеревался пойти на третий. – В ваших интересах с нами сотрудничать.

– Папа, ничего не говори им, – кинулся к Павлу сынок. – Я юрист по образованию, я советую тебе молчать…

– Ой, да какой ты юрист, – раздраженно проговорил Павел. – Отучили тебя за деньги, карьеры ты не сделал. Сам лучше заткнись.

– Так мы пройдем в дом? – спросил Грачев.

– Да, конечно.

И поплелся к крыльцу. Николай отметил, что на Печерском кофта с рукавами. Как и в тот день, когда он явился к нему для беседы. А жарко было и тогда, и сейчас. Особенно сейчас. Температура выше, и Павел занимался физическим трудом. Вспотел, но не разделся. Почему? Прикрывает раны? Очень на это похоже. Но одну не скрыть. На щеке царапина. Но такая и в процессе бритья может появиться, если пользоваться несовременным станком.

– Как ваша канализация? – спросил Коля. – Заработала?

– Да. Ее прочистил мой сын, Леонид.

– Могу я уборной воспользоваться?

– Пожалуйста.

Грачев зашел в санузел. Увидел бритвенный станок Gillette Mach3. У него был такой же. Пораниться можно, но не глубоко.

– Я никого не убивал! – прокричал через дверь Печерский.

– Тогда откуда на теле жертвы отметины, вами оставленные? – спросил Николай, покинув уборную.

– Почему мной?

– Павел Дмитриевич, мы к вам с обыском. Вот-вот будет подписан ордер на официальный забор биоматериала, чтобы провести анализ ДНК. Я хоть сейчас могу взять образец без вашего согласия, и вы даже не заметите этого: вырву волос, возьму стакан, из которого вы пили, ту же пилу, на которой ваш пот. Но мы все будем делать по закону. Как думаете, есть у нас основания подозревать вас?

– Неоспоримые! – изрек проходящий мимо Бонд и зачем-то включил фонарь на камере. Грачеву казалось, что работает только он.

– Наверное, мне нужно дождаться адвоката, – беспомощно выдохнул Печерский.

– Не хотите воспользоваться помощью сына?

– Нет. – Его рот дернулся. – Нужен хороший. Но на его поиски уйдет время…

– Пока мы с вами можем поговорить без протокола. Да, товарищ подполковник? – Он обратился к следователю, которого тоже с собой притащили. Он был старательным, дисциплинированным, но некомпетентным человеком. Впрочем, как все в отделении. Кражи раскрывали. Зачинщиков драк находили. С убийствами тоже дело имели. Но там никакой интриги. Сбил один другого на трассе, за что сел или нет.

– Помощь следствию в любом случае будет учтена, – важно проговорил коллега, усатый, похожий на мультяшного персонажа мужик по фамилии Кузякин.

– Кира – дура! – выпалил Печерский. – Всегда была ею, а с возрастом еще больше изменилась. В худшую сторону, естественно. Мы с ней на самом деле очень долго не виделись. И вдруг она заявилась ко мне! Страшная, старая…

– В сорок-то лет?

– А выглядела на все шестьдесят. Вела себя неадекватно: требовала внимания, хотела прогуляться со мной к водонапорной башне, якобы чтоб вспомнить былое. Я отказался!

– Почему?

– Из-за Роди в первую очередь. Мне до сих пор больно вспоминать о том, что он с собой сотворил и где сделал это. Да и опасался я Киру. Вы бы ее видели, вела себя как одержимая.

– Это она вас поцарапала? – и указал на щеку.

– Да. Кинулась драться. Кардиган мне порвала.

– С золотыми пуговицами, на которых выбиты якоря?

– Как вы догадались?

Ответом Грачев его не удостоил. Задал свой:

– Где он?

– Выбросил.

– Зачем? Кашемировый ведь. Могли бы просто поменять пуговицы.

– Она с корнем выдрала одну. Поехали петли.

– Какие еще раны она оставила на вашем теле?

– Больше никаких.

– Могу я попросить вас снять кофту?

– Нет. Я не обнажаюсь при посторонних.

– Я представитель власти. И это не прихоть… – Но Печерский тряс головой. И Коля увидел небольшую проплешину сбоку. – Кира и в волосы вам вцепилась, не так ли?

– Я не помню уже. Говорю вам, вела себя, как одержимая бесами. Что-то вопила. Я даже полицию хотел вызвать.

– Что ж не сделали этого?

– Не захотел позорить ее. Вытолкал взашей и запер дверь. А на следующий день узнал, что она погибла. И как символично – спрыгнула с той же башни, что и ее брат.

– Киру столкнули.

– Да кому она нужна?

– Вам, например! – Это сказал Бондарев, встав напротив Печерского. Лампа на его башке начала мигать. Заряд заканчивался, но суперэксперт из Москвы решил обыграть это: – Мой сканер показывает, что на вашем теле есть раны, нанесенные потерпевшей. Глубокие и болезненные. За такое кто-то убивает.

– Не я! – вскричал Печерский. – А раны что? – Он сорвал кофту – поверил в бред Бонда. – Царапины вот. От пилы такие могут появиться. – Поэтому он за нее взялся, понял Николай. – Укусила раз. Но это ерунда. Я всю жизнь подвергаюсь нападкам со стороны женщин. Одна малолетняя идиотка меня в изнасиловании обвиняла, другая, уже старая, в торговле детьми…

– Эмма Власовна, – понял Николай.

– Она самая. Из-за нее я вынужден был закрыть студию. Чертова старуха мне не давала работать. Мало ей было очернить меня в глазах родителей, так она еще натравила РОНО, мэрию, милицию… Вот кого бы я убил, если бы был способен на такое зверство! А не поехавшую Киру Эскину.

– На месте преступления найдена ваша кровь.

– Ее руки были в ней. И зубы. Но, думаю, пока она бежала к башне, сплюнула ее.

– Еще в башне обнаружены ваши отпечатки.

– Естественно, я же там бывал.

– Двадцать лет назад?

– Нет, недавно.

– Но там же погиб Родион. А вам больно вспоминать о той трагедии, и место, где он самоубился, гнетет вас. Это ваши слова, между прочим, я не отсебятину порю.

– Да, мои! – Он стукнул себя в грудь кулаком, и это было очень театрально. – Но я пытался бороться с собой. Когда гулял в тех краях, захаживал в башню. Поднимался по ступенькам наверх, но тут же ретировался. Потому что мне было невыносимо больно. А еще страшно! И это днем. А ночью, точнее, поздним вечером, когда Кира звала меня, я бы не осмелился…

– Папа, умоляю, помолчи, – снова подал голос Леонид. – Ты можешь сделать себе хуже. Давай я буду говорить.

– Ты не юрист, а кусок… – Но Павел предложение не закончил, сдержался.

– Я хотел свидетельствовать в твою пользу и только. Разве ты не хотел сообщить господам полицейским о том, что я видел, как ты прогнал Киру, а потом дал тебе сердечные капли, заварил ромашковый чай, уложил в кровать и просидел рядом до утра?

– Разве ближайшие родственники могут обеспечить алиби?

– Да.

– Не у тебя спрашиваю. – И посмотрел на Грачева.

Тот кивнул и пояснил:

– В суде показаниям родственников верят меньше. Но до того, как принять показания, мы таких свидетелей к «Полиграфу» подключаем. И если он врет, попадает под статью 307.

– Я Киру не убивал! Хотите, меня на детекторе проверьте.

– Давайте сначала возьмем образец для анализа ДНК?

– Зачем? Он явно покажет совпадения. Я же не отрицаю того, что мы сцепились.

– Отказываетесь, значит?

– Принесете ордер, у меня не останется выбора. А на «Полиграф» я согласен хоть сейчас. – И скрестил на груди руки.

Грачев понял, что от старика больше ничего не добьется. Он закрылся.

А они начали обыск.