Ослепляющий свет ударил Хиро в глаза, когда он проснулся.

Прищурившись, он попытался закрыться ладонью и понял, что не может пошевелить ни одним мускулом. Ничто не держало и не сковывало его движений, руки свободно лежали по бокам, а тело – на прохладной поверхности. Он просто не чувствовал ничего ниже подбородка. Холодное онемение и периодически легкое головокружение, тупое ощущение, будто его за что-то тянут изнутри. Он слышал влажное щелканье, как будто в воздухе над ним гнездились тысячи личинок, вслепую жевавших маслянистыми челюстями. Он вдохнул и почувствовал запах крови с острым привкусом металла.

Чи.

Он приподнял голову.

На него уставилась дюжина выпуклых глаз кроваво-красного цвета на гладких, как кость, безротых лицах. Из глубины разума в сознание пробился вопрос: как же они дышат? Вокруг него собралось шесть фигур, смутно напоминающих женские, с невероятно узкой талией. С головы до ног они были покрыты оболочкой из коричневой, как кожа, пленки, на груди стучали мехабаки, на талиях, поверх длинных заляпанных кровью юбок, висели разные пряжки и ремни. На спине у каждой – гроздь из восьми хромированных рук, щелкающих при движении. Их фаланги испачканы в крови. Если бы он мог хоть что-то чувствовать, у него по телу побежали бы мурашки.

Глазами он проследил за длинной серебряной линией паучьих конечностей, копавшихся в его плоти. Зрачки расширились, и кровь в жилах застыла. Ему вскрыли грудную клетку, отогнув уголки кожи назад, как оригами, и обнажив ребра. Рассеченная кость мокро блестела. Они вставляли ему в грудь отрезки блестящего кабеля, плечо было разделано, как утка на свадебном пиру. Тогда его затрясло от ужаса. И он увидел, что его правая рука полностью отсутствует. Ничего не осталось, кроме рваной культи под плечом, из которой торчали полупрозрачные трубки и окровавленные железные зажимы.

Хиро попытался подняться, но тело ничего не чувствовало.

Тогда он прерывисто вдохнул, чтобы закричать.

И проснулся.

Проснулся, как просыпался каждое утро. Глаза залил пот. В груди неровно билось сердце. На языке чувствовался вкус металла. Он посмотрел вниз, на изуродованный кусок плоти, усеянный штыковыми креплениями и змеящимися металлическими тросами – раньше он держал меч этой рукой. Он уткнулся лицом в ладонь – единственную ладонь – и испустил тяжелый дрожащий вздох.

У его покоев уже ожидала лже-особь с протезом наготове. Хиро ощущал вес, когда она пристегивала конечность к соединительным устройствам, подключала вводы, щелкала, клацала, подстраивала, подкручивала и, наконец, натягивала тонкую накидку на его скользкую от пота кожу. Он подвигал рукой вперед и назад: шестеренки и поршни медленно заскрежетали, издавая звук хромированных паучьих конечностей. Он чувствовал, как натянулся под кожей кабель. Запахло смазкой.

Распахнув балконные двери, Хиро вышел на палящее солнце. Внутрь ворвалась вонь города, подчеркнутая резким запахом сгоревших зданий и плоти недовольных. Палило нестерпимо, и он закрыл глаза, пытаясь защититься от жара этой доменной печи. В южной части, у причальных шпилей безвольно болтались броненосцы клана Тигра, которые трепал ядовитый ветер. Из садов доносились слабые крики задыхающихся воробьев: на подрезанных крыльях несчастные твари едва ли могли вспорхнуть и поэтому с тоской смотрели в красное небо над головой.

Хиро чувствовал, как у него за спиной движется целая машина, приведенная в действие Гильдией и министрами, у которых хватило ума поддержать его с самого начала. Политическая машина, работавшая прямо во дворце. В ход шло всё. Обещания о продвижении по службе или звонкая монета для головорезов и убийц, чтобы разобраться с теми, кого нельзя купить.

Машина, аналогичная механизму на его правом плече, гладкому и бесчувственному.

Хиро горько улыбнулся и покачал головой, не находя утешения.

– Сятей-гасира Кенсай, его высокоблагородие Второй Бутон Капитула Кигена!

Голос Мацу вырвал Хиро из задумчивости. Слуга стоял позади него, низко склонив бритую голову, блестевшую от пота.

Тяжелые шаги. Шипение выхлопа. Удушливый запах чи. Хиро взглянул через плечо на приближавшегося Сятей-гасира: вычурные украшения, полированная латунь, красивое, но застывшее лицо юноши в расцвете сил, из губ которого вырываются черные провода. Кенсай присоединился к нему на балконе, половицы протестующе застонали.

– Сёгун Хиро. – Лотосмен прикрыл кулак рукой и кивнул.

– Не называйте меня так, – сказал Хиро.

– Братья капитула Кава прислали подтверждение. – Кенсай едва заметно поклонился. – Глава клана Дракона принял приглашение на вашу свадьбу. Он уже в пути. Вы стали еще на шаг ближе к абсолютному управлению Шимой.

Хиро изо всех сил пытался нахмуриться. Он подавил легкое волнение, забурлившее в его крови от слов Кенсая, тяжестью подозрений.

– Вы действительно верите, что главы кланов склонятся передо мной? Мне едва исполнилось восемнадцать, Кенсай-сан.

– Йоритомо было тринадцать, когда он взошел на трон.

– Йоритомо-но-мия был первенцем по крови.

– Каким будет и твой сын.

– Это безумие. В моих жилах нет ни капли крови Казумицу.

– Ваша кровь тут ни при чем. Мы говорим о крови невесты. Именно через нее вы свяжете себя с линией Казумицу. Благодаря ей вы восстановите династию и наведете порядок в хаосе, созданном этими собаками Кагэ и этой нечистой мерзостью. Война против гайдзинов захлебнулась без знамени сёгуна, которое всех объединяло. Нам сообщают, что силы Дракона и Лиса фактически обстреливали друг друга во время отступления…

– Главы их кланов тоже хотят сесть на трон, – губы Хиро скривились от отвращения. – И что тут удивительного? В былые времена самураи этого народа верили в честь. В путь бусидо. А сейчас?

– Любой народ благороден настолько, насколько благороден его правитель. – Атмоскафандр Кенсая зашипел, когда он пожал плечами. – Рыба гниет с головы.

– Поосторожнее со словами. – Хиро впился взглядом во Второго Бутона. – Я не потерплю оскорблений моего убитого господина. Я принадлежу к Элите Казумицу. И моя клятва верности Йоритомо сохраняет силу и после его смерти.

– Пока не перейдет к наследнику Казумицу.

– У Казумицу нет наследника.

– Пока нет, лорд Хиро. – Глаза Кенсая блестели, как у гадюки. – Пока нет.

– Зачем вы пришли, Кенсай? – Хиро повернулся к Сятей-гасире, прищурившись. – Любой прислужник мог сообщить мне новость о клане Дракона.

– Леди Аиша поправляется. Наши лже-особи считают, что ей больше не нужны постоянные седативные препараты. Но она… огорчена своим затруднительным положением.

– Если бы я очнулся после того, как меня избили чуть ли не до смерти, и обнаружил, что помолвлен с сыном простого самурая, думаю, я бы не просто огорчился, Кенсай-сан.

– Леди Аише пока, – Кенсай обеспокоенно замялся, – никто не говорил… о ее предстоящем бракосочетании.

Хиро недоверчиво уставился на Второго Бутона.

– Мы считаем, что по традиции жених должен просить руки невесты. А поскольку у нее не осталось в живых ни отца, ни брата, которые могли бы благословить ее на брак, то благословение ей может дать глава ее клана. – Кенсай глухо металлически вдохнул. – То есть вы.

– Безбожные трусы, – выдохнул Хиро. – Она полностью в вашей власти, но вы всё равно боитесь ее.

– Мы просто думали, что будет лучше, если она услышит эту новость от вас.

Хиро мог поклясться, что уловил жестокую усмешку в голосе Кенсая.

– У меня нет желания играть в ваши игры, Кенсай-сан.

– О, я очень хорошо понимаю ваше желание, юный господин. И понимаю, почему вы согласились на всё это, хотя традиция требует, чтобы вы покончили с собой после смерти своего хозяина. Но знайте, вы никогда не достигнете этого без помощи Гильдии Лотоса. – Кенсай подошел ближе, и в его голосе послышалась едва заметная угроза. – И поэтому если я прошу вас оказать вашей даме честь и сообщить ей о приближающейся свадьбе, вы сделаете именно это и будете довольны, ведь вы станете на шаг ближе к тому, чего действительно желаете – уничтожить нечистую мерзость, убившую вашего господина и теперь призывающую наш великий народ к восстанию. Дочь Масару, Черного Лиса. Кицунэ Юкико.

При упоминании ее имени металлическая рука Хиро с лязгом согнулась. Он моргнул и заставил себя опустить ее.

– Вижу, протез прекрасно работает, – в голосе Кенсая послышалось легкое веселье.

– Да, он мне послужит.

– Как и все мы. – Кенсай накрыл кулак рукой и поклонился. – Сёгун.

Она лежала на такой большой кровати, что в ней можно было потеряться. До подбородка она укрылась покрывалом из красного шелка. В воздухе звенела мелодия сотни тикающих часов. Под спиной у нее была гора подушек. Занавеска отдернута, и сквозь мутные окна из пляжного стекла пробивался кровавый дневной свет, бежавший к ней по половицам. Возле кровати гудели машины, тикали счетчики, дрожали мембраны – язык перфокарт, щелкающих бусин и заикающихся гармоник. Под простынями змеились кабели. Рядом с ней на кровати сидел маленький черно-белый терьер, теребя узел веревки острыми щенячьими зубами. Он завилял хвостом, когда вошел Хиро.

На ней не было дзюни-хитоэ, как того требовал случай, она носила обычную темно-красную сорочку, и длинные волосы цвета воронова крыла волной сбегали по ее плечам. Ни пудры на бескровном лице, ни подводки на покрасневших веках. Правая рука в гипсовой повязке, бледные губы без помады, вокруг левого глаза всё еще светится желтоватый синяк, кожа на левой щеке, рассеченная у рта почти до подбородка, стянута аккуратными швами. Йоритомо избил её – такую жестокость мало кто при дворе мог себе представить.

И всё равно она была красивой.

– Леди Тора Аиша. – Хиро накрыл кулак и поклонился в пояс. – Первая дочь Шимы. Последняя из линии Казумицу. Для меня большая честь, что вы согласились принять меня.

– Лорд Тора Хиро, – она слабо улыбнулась, словно боялась разорвать швы на губе. – У меня светлеет на душе, когда я вижу благородного самурая этого благородного дома. Кажется, я целую вечность не наслаждалась такой приятной компанией.

Она перевела взгляд на двух лже-особей, которые стояли по краям кровати, скрестив руки на мехабаках на груди. Их дыхание звучало как шипение, а в выпученных красных глазах безликих голов отражался приглушенный солнечный свет.

Хиро опустился на колени у кровати. Пружинные вентиляторы на потолке качались между балками, разнося легкий ветерок по комнате.

На лбу Аиши выступил пот, но она не сделала ни малейшего движения, чтобы смахнуть его.

– Мне надо поговорить с госпожой наедине. – Хиро взглянул на лже-особей.

Гильдийцы молча переглянулись, но не сдвинулись с места.

– Оставьте нас, – резко произнес Хиро.

– Лотос должен цвести.

Пара поклонилась и синхронно двинулась к двери, будто они подчинялись одному разуму, их обувь звонко цокала по полу в унисон. Хромированные лезвия на их спинах засверкали, они подошли к дверям из рисовой бумаги, раздвинули их и вышли в холл, как танцоры, занимающие свои места на сцене. Двери закрылись за ними с резким глухим стуком.

– Слава богам, – выдохнула Аиша дрожащим голосом. – Они постоянно здесь, со мной, каждую секунду с тех пор, как я проснулась. Вы первый человек Йоритомо, которого я вижу. – Она настороженно оглянулась по сторонам, широко раскрыв глаза, будто у стен могли быть уши. – Они держат меня здесь как пленницу, лорд Хиро. Они не разрешают мне увидеться с Мичи или хоть с кем-нибудь из моих служанок. Они не разрешают мне ни с кем разговаривать…

Она фыркнула и тяжело сглотнула.

– Вы должны забрать меня у них. У Гильдии. Не могу поверить, что двор позволил так со мной обращаться. Если бы они знали, что здесь происходит… Я ничего не могу сделать, мне не с кем поговорить. Они накачивают меня лекарствами. Они обращаются со мной как с мешком мяса. О, боги…

Она стиснула зубы, борясь со страхом и слезами. Он видел, что ей пришлось собрать всё свое мужество, чтобы не сломаться и не расплакаться, как ребенок, одинокий и испуганный, потерявшийся в темноте. Щенок перестал играть со своим мячиком и теперь смотрел на Аишу, приподняв одно ухо и поджав хвост. Хиро сидел на коленях с каменным лицом и хранил молчание. А затем он заговорил, и его голос был твердым, как надгробный камень, мертвым и холодным, как пепел, который они ссыпали в могилу своего господина.

– Вы это заслужили.

В широко распахнутых глазах застыли непролившиеся слезы, губы задрожали, как листья на осеннем ветру. И она едва слышно прошептала:

– Что?

– Вы заслужили это, моя госпожа. – Хиро смотрел на нее безжалостно, не мигая. – Вы предали своего брата и суверенного господина. Сёгуна этих островов, человека, которому все присягали на верность. Вы помогли этой шлюхе из рода Кицунэ сбежать с трофеем Йоритомо. Из-за вас он мертв, страна в хаосе, а этот клан раздирают в клочья.

– И вы тоже? – выдохнула она. – Боги… будьте милосердны ко мне…

– Но они милосердны, моя госпожа. Они гораздо более милосердны, чем я. Они дали вам возможность искупить грехи. Чтобы облегчить позор, который вы навлекли на себя своим предательством.

– Что еще…

– Мы с вами поженимся.

Едва заметный румянец, вспыхнувший на щеках Аиши, померк. На лице не осталось ни кровинки, будто кто-то перерезал ей горло.

– Об этом уже объявлено, – сказал Хиро. – Главы кланов Феникса и Дракона приняли приглашение. К концу месяца мы станем мужем и женой. И вместе восстановим династию Казумицу, восстановим линию, которую вы помогли уничтожить.

Хиро взял Аишу за руку, и его стальные пальцы сомкнулись вокруг ее живых. Движения были неуклюжими, шестеренки шипели и жужжали, как кожа лотосменов.

– Теперь понятно. – В глазах Аиши вспыхнул вызов, и она попыталась уйти от его прикосновения. – Сёгун Хиро, да?

– Вы всегда были проницательной, госпожа.

– Значит, Гильдия купила тебя, – ее голос стал сильнее, и в нем сквозил гнев и легкое презрение.

Она взглянула на металлическую руку Хиро, скривив губы от отвращения.

– Оплачено и продано.

– Не вам меня судить, – прорычал он. – Всё, что я делаю сейчас, я делаю, чтобы исправить то зло, которое вы помогли совершить.

– Зло? – ее смех смешался с рыданием. – Вы мне говорите о зле?

– Он был вашим братом, Аиша. Вы были связаны честью…

– Не говорите мне о чести! – резко ответила она. – Ваши пустые речи о бусидо и жертвенности. Просто выгляните в окно, Хиро-сан. Посмотрите, что эта империя сделала с островом, на котором мы живем. Небо красное, как кровь, земля черная, как смола. Наше пристрастие к чи истощает землю, уничтожая жизнь. Мы ведем войну за границей, убивая гайдзинов тысячами. И для чего? Чтобы было больше земли. Больше топлива. Где это закончится? Когда мертвая земля расколется и нас всех утянет в ад?

– Всё закончится, когда она сдохнет, – выплюнул он.

– А-а-а. – Аиша посмотрела на него, как будто сочувствуя. – Понятно. Вас ранит не мое предательство. А ее. Юкико.

Металлическая рука Хиро сжалась в кулак.

– Никогда не произносите это имя в моем присутствии.

– Она любила вас, Хиро-сан.

– Замолчите! – Железные пальцы дернулись.

– И все же вы потерпели неудачу. Даже после того, как вырвали сердце из ее груди, предали девушку, которая искренне любила вас… вам так и не удалось спасти жизнь своего господина.

Хиро бросился на постель и сомкнул металлические пальцы вокруг горла Аиши. Когда железо впилось в кожу, ее глаза расширились, к щекам прилила кровь. Щенок лаял и рычал, вонзая клыки в одежду Даймё. Лицо Хиро напоминало маску сумасшедшего, глаза стали безумными, с губ капала слюна, зубы скрежетали. Он давил на Аишу всем своим весом, глядя, как краснеет ее лицо.

– Закрой свой рот, бесчестная шлюха.

На глаза Аиши навернулись слезы, и она произнесла сдавленным шепотом:

– Мне… жаль вас…

Хиро приблизил к ее лицу свое, искаженное ненавистью, и уставился ей в глаза, наблюдая, как постепенно угасает свет жизни. Конец был всё ближе, но вместо ужаса и боли он вдруг увидел торжество, злорадное и величественное, пока Аиша балансировала на краю пропасти. Она не сопротивлялась. Не отбивалась от него, не пинала и не пыталась вывернуться из его сокрушительной хватки. С яростным стоном он схватился за протез другой рукой и оторвал его от горла девушки.

Хватая ртом воздух, Аиша рухнула на постель, подушки разлетелись, на лицо упали спутанные пряди волос – она была похожа на брошенную в угол детскую игрушку, которая больше никому не нужна. Щенок, поскуливая, облизывал ее пальцы. Хиро отпрянул от разгромленной кровати и с трудом поднялся на ноги, задыхаясь.

– Очень умно, моя госпожа. – Он вытер пот с губ тыльной стороной ладони. – Мужчины всегда говорили, как вы играете с нами, точно на сямисэне. Но не сегодня. – Он сглотнул и покачал головой. – Сегодня вы не умрете.

Восстановив дыхание, он встал на колени у кровати, подложил под спину подушки, поправил постельное белье. И дрожащими металлическими пальцами убрал с ее лица пряди волос.

– Выхода нет, – вздохнул он, погладив новые синяки у неё на челюсти. – Ни для кого из нас. Вы станете моей невестой. Линия Казумицу продолжится благодаря нам. По крайней мере, мне хватит, чтобы увидеть, как эта сука сдохнет и сгниет в безымянной могиле. Что будет потом, меня не волнует…

Тогда она плюнула на него и попала прямо в лицо. Он закрыл глаза, вздрогнул и ощерился.

– Ублюдок, трус, – выдохнула она.

Хиро схватил в горсть ее длинные черные волосы и вытер слюну со щеки и глаза. Затем намотал волосы на кулак, запрокинул ее голову назад так, что она зашипела от боли.

– Сейчас я уйду, любимая. – Он нежно поцеловал ее в лоб. – Думай обо мне хорошо, пока я не вернусь.

Аиша посмотрела на него, в ее глазах плескалась кипящая ненависть. Он встал и, поправив кимоно и мечи на поясе, направился к дверям из рисовой бумаги. Раздвинув их, он повернулся, чтобы в последний раз взглянуть на нее.

– Тщательно подумайте над своим положением, моя госпожа. Подумайте о людях, которые вам дороги. О служанках, которые и сейчас томятся в своих камерах, ожидая суда за соучастие в вашем предательстве.

– Оставьте их в покое, – прошипела она. – Они ничего не знали об этом.

– Это вы так говорите. Но учтите, что на карту поставлена не только ваша жизнь. И поверьте, смерть – это не самое худшее, что может случиться.

– Имеете в виду, жить такой жизнью, как вы? – спросила она. – На коленях? Рабом Гильдии?

– Это честь – стоять на коленях, моя госпожа. Честь и верность клятвам. Моему погибшему господину. – Он презрительно скривил губы. – Но это вам недоступно…

– Честь, – выплюнула она. – Если бы у вас было хоть малейшее представление о чести, вы бы уже совершили сеппуку, Хиро-сан. Плохо, что вы не смогли уберечь своего господина от смерти. Но еще хуже, когда член элиты Казумицу продолжает жить, когда его сёгун мертв…

Она посмотрела на него прищуренным, полным ненависти взглядом.

– Вы – позор империи, молодой человек.

Губы Хиро тронула кривая полуулыбка.

Пустые нефритово-зеленые глаза встретились с ее глазами.

– Как я уже говорил. – Он кивнул. – Вы всегда были проницательны…