35
Батальон конвойной службы был структурным подразделением городского УВД. Его сотрудники занимались конвоированием арестованных и осужденных из СИЗО в суд и из ИВС – в СИЗО. В распоряжении батальона были специальные автомобили для перевозки арестованных, наручники, табельное оружие. Конвоировать подозреваемых, которые числились за следствием, руководство батальона отказывалось, ссылаясь на занятость. Как правило, лиц, задержанных в качестве подозреваемых, в ИВС доставляли сотрудники уголовного розыска или шестого отдела, в зависимости от службы, обеспечивающей оперативное сопровождение. Сергей Козодоев числился за уголовным розыском.
24 февраля после утреннего развода начальник уголовного розыска отправил за Козодоевым оперуполномоченных Бериева, Киселева и Семина. Для транспортировки задержанного был выделен автомобиль «Жигули» шестой модели.
Примерно в десять утра оперативники прибыли в ИВС. Козодоев спустился на первый этаж в сопровождении дежурного по изолятору.
– Напнуть? – в шутку предложил дежурный.
Сергей, не задумываясь, повернулся к нему спиной, нагнулся.
Дежурный с размаху пнул его по заду:
– Не возвращайся!
– Вы давно тюремные обычаи соблюдать стали? – возмутился Киселев.
– Уймись! – оборвал его Бериев. – У парня и без того на душе тошно. Сергей, ты готов?
Козодоев протянул руки вперед, Лаврентий защелкнул наручники.
– Во сколько санкция? – спросил дежурный.
– В одиннадцать.
– Если что, то к обеду успеешь, – высчитал время помощник дежурного.
– Я знаешь где твою жратву видал? – окрысился Сергей.
Мужики захохотали:
– Прикинь: прокурор подписку о невыезде изберет, а Серега назад отвезти потребует. «Не выйду на свободу, пока обед в ИВС не съем! Каша – сечка на воде, без масла! Что может быть вкуснее!»
Козодоев в общем веселье участия не принимал. Он был сосредоточен на предстоящей встрече с прокурором. «Сегодня или никогда!» – еще ночью решил Сергей и продумал новую линию защиты, с упором на свидетелей, которые могут подтвердить его знакомство с Кайгородовой.
В одиннадцать часов в кабинет прокурора города вошли адвокат, следователь и Козодоев в наручниках. Опера остались в приемной.
– Я вижу, обвинение еще не предъявлено? – полистал материалы дела прокурор.
– Не успела, – стала оправдываться следователь. – После санкции предъявлю.
Прокурор недовольно поморщился, но выказывать следователю недовольство при посторонних не стал.
– У вас есть что сказать? – спросил он Козодоева.
Сергей говорил полчаса. Прокурор молча выслушал его, обратился к адвокату:
– Вы что можете добавить?
– При избрании меры пресечения я прошу учесть, что у Сергея Владимировича есть дочь, нуждающаяся в лечении. Он положительно характеризуется по месту жительства и работы, принимает участие в общественной деятельности.
– Это все? – выслушав сторону защиты, спросил прокурор. – Козодоев, дочь с вами проживает? Отдельно? Ахмедова, проводите задержанного в приемную.
– Подождите, я еще не все сказал! – запротестовал Сергей. – Я еще вспомнил общих знакомых.
– Я советую вам избрать иную линию защиты, – холодно оборвал его прокурор.
В приемной Козодоев обессиленно упал на стул, обхватив голову руками. «Это конец!» – обреченно подумал он.
Вслед за ним от прокурора вышел адвокат.
– Встретимся в три часа в ИВС, – на ходу бросил он.
– Как в ИВС? – вскочил Сергей. – Меня что, уже арестовали?
– Спокойно! – Бериев силой усадил задержанного на место. – Выйдет следователь, все узнаешь.
Оставшись с Ахмедовой наедине, прокурор закурил, помолчал, рассматривая заснеженное дерево за окном.
– Я уже принял решение, но… Вы настаиваете на аресте?
– Юрий Сергеевич! Козодоев в 1982 году убил человека, и это сошло ему с рук. Сейчас он обвиняется в разбойном нападении и незаконном хранении оружия. Доказательства его вины – железобетонные. На изъятой в квартире Козодоева пудренице обнаружен отпечаток пальца потерпевшей…
– Я ознакомился с материалами дела.
– Пресса, Юрий Сергеевич! Корреспонденты местных газет только и ждут, какое решение по Козодоеву будет принято. Если он выйдет на подписку о невыезде, то они взвоют и обвинят нас во всех грехах.
– Распустили газетчиков! – согласился с доводами Ахмедовой прокурор. – Свобода слова превратилась в дубину, от которой ни спрятаться, ни защититься. Шаг влево, шаг вправо – вот ты и облит грязью с ног до головы.
Прокурор расписался на постановлении, поставил печать. Ахмедова вышла в приемную, велела всем спуститься на улицу.
– Я в управление, – сказала она. – Козодоева везите в ИВС, вот постановление о его аресте.
– Все, что ли? – мрачно усмехнулся Сергей.
– Поехали! – скомандовал Бериев.
Козодоева посадили на заднее сиденье, между операми, Лаврентий сел впереди. Следователь пошла на остановку, ждать троллейбус в попутном направлении.
Как только оперативники отъехали от прокуратуры, Сергей заговорил:
– По пятьсот баксов каждому! Заедем в ИВС, я заберу ключи от дома…
– Тема закрыта! – оборвал его Бериев.
– Черт возьми! – рассердился Сергей. – Если не хотите со мной ехать, то смотайтесь без меня. Мне переодеться перед тюрьмой надо, трусами-майками запастись, пожрать с собой взять и деньги на личный счет в СИЗО кинуть. Вам что, инструкции не позволяют человеку помочь в трудной ситуации?
Ему никто не ответил. Зачем впустую тратить слова? Понятно же, что следственно-арестованного никто не повезет домой – ни за деньги, ни из чувства жалости. Узнает начальство, что после санкции Козодоев побывал в своей квартире, – всех с работы выгонят, а прокурор вдогонку уголовное дело возбудит, и если до суда не арестует, то считай, что повезло.
Изолятор временного содержания был построен на окраине Ленинского района, вдали от жилых домов и оживленных улиц. Дорога к нему шла мимо забора больничного городка и недостроенного здания с заколоченным входом. На обочинах дороги за зиму намело сугробы, так что разъехаться двум автомобилям было невозможно, но водители находили выход из положения. Обычно уступал дорогу и сдавал задним ходом тот, кто был ближе к более широкой части дороги. Если случалась авария и автомобиль лишался хода, то проехать в ИВС было невозможно. Так произошло и в этот раз. Обогнув недостроенное здание, оперативники уперлись в грузовик, вставший посреди дороги.
– Мать твою, ни раньше, ни позже! – выругался Бериев. – Володя, посигналь ему, пусть вылезет, объяснит, надолго он встал или нет?
Словно услышав негодование Бериева, в автомобиле «Техпомощь» распахнулась задняя дверца будки, в проеме появился человек с автоматом Калашникова. Одетый во все черное, в карнавальной маске зайчика на лице, незнакомец вскинул оружие и направил его в лобовое стекло «Жигулей». Милицейский водитель инстинктивно схватился за рычаг переключения скоростей, но сдать назад не успел – Бериев помешал.
– Сиди, не дергайся! – зарычал Лаврентий. – Сиди, мать твою, или он нас одной очередью в решето превратит.
Водитель посмотрел в зеркало заднего вида. Выезд на проспект им преградил «уазик»-«банан». Из салона «УАЗа» выпрыгнули трое мужчин с масками на лицах. В руках у них были пистолеты.
– Сидим спокойно! – распорядился Бериев.
Мужчина с маской волка открыл заднюю дверь «Жигулей», ткнул пистолетом в Киселева, беззвучно приказал: «Выходи!»
«Вот и все, допрыгался! – похолодел от ужаса Киселев. – Меня первого прикончат, потом остальных добьют».
Человек-волк подтолкнул Киселева к заколоченному входу, ткнул стволом в Козодоева: «Теперь ты!»
Сергей неловко вылез из салона, сделал шаг в сторону недостроенного дома. Незнакомец с пистолетом схватил его за плечо, развернул в обратную сторону. Второй мужчина показал на распахнутую дверцу «УАЗа».
Через минуту похищение Козодоева было закончено. Автоматчик спрыгнул на землю, проходя мимо «Жигулей», проколол шилом переднее колесо, мужчина в маске волка ножом проткнул оба задних колеса. Без суеты, действуя четко и согласованно, нападавшие сели в «УАЗ» и выехали на проспект.
– Закончилось, что ли? – глядя в зеркало заднего вида, спросил Бериев. – Значит, так: сидите на месте, а я погнал в ИВС, подмогу вызывать.
Легкой трусцой Лаврентий выбежал на пустырь. До КПП изолятора временного содержания оставалось по прямой метров сто. Оперативник прибавил ходу, и в это время за его спиной раздался негромкий хлопок. Бериев обернулся. С того места, где он оставил товарищей, повалил густой черный дым.
– Мать его! – воскликнул оперативник и помчался назад.
Худшие опасения не подтвердились. «Жигули» стояли на месте, опера разбежались в стороны. Пылал грузовик «Техпомощь», подожженный зарядом с часовым механизмом. Бериев снова выругался и побежал в ИВС.
Пока оперативники вызывали подкрепление, «УАЗ» с Козодоевым выехал на проспект. Нападавшие сняли маски и оказались вьетнамцами. Одного из них Сергей как-то видел, но где, вспомнить не мог.
– Все в порядке, мастер? – коверкая русские слова, спросил вьетнамец.
– Сейчас город перекроют, и мы никуда не сможем выехать, – ответил Сергей.
Он пока еще не понял, радоваться освобождению или после похищения станет только хуже.
– Все продумано, – засмеялся вьетнамец. – Скоро приедем.
На ближайшем пустыре их поджидали три легковых автомобиля. Сергея посадили в неприметный «Москвич». Мужчина, говоривший по-русски, сел рядом с ним. Вьетнамец, руководивший похищением, проверил салон «УАЗа», подал знак сообщнику с канистрой. Когда «Москвич» выезжал с пустыря, Сергей заметил, как из «уазика» повалил дым, появились языки пламени.
Через час, промчавшись стрелой по трассе, ведущей в соседнюю область, автомобиль с Сергеем свернул на проселочную дорогу. В полузаброшенной деревне они остановились у дома на окраине.
– До завтра отдыхай! – посоветовал русскоговорящий вьетнамец.
Сергей, не раздеваясь, плюхнулся на кровать, стараясь ни о чем не думать, уставился в потолок. Никакой радости от вновь обретенной свободы он не испытывал.
Ночью Козодоев встал по нужде, вышел во двор. Вьетнамец с пистолетом на боку – следом.
«Кажется, я поменял одну тюрьму на другую», – подумал Сергей и… улыбнулся.
В русской тюрьме кормили три раза в день, а в домике на окраине села еды не было. Никакой. Похитители все продумали, а о еде забыли. Неприятно, конечно, но потерпеть можно.
