Глава 29
21 июня 2019 г.
После обеда мы с Тедом отправились в сад. Он вбил себе в голову, что розовые кусты нуждаются в подрезке, поэтому, несмотря на жару, мы натянули толстые брезентовые рукавицы и вооружились найденными в гараже секаторами. В течение нескольких часов мы формировали кусты, выстригали обломанные и больные ветки, удаляли волчки. Работа была тяжелая, но я выполняла ее с удовольствием, так как она отвлекала от ненужных мыслей. Время от времени мы делали перерывы, чтобы утолить жажду холодным пивом и полюбоваться результатом наших трудов.
– Думаю, бабушка была бы довольна, – заметила я.
– Хотелось бы мне поглядеть, как все это выглядело в те времена, когда здесь был отель, – сказал Тед. – Мне кажется, что твои бабка и прабабка не меняли планировку – разве что посадили новые кусты взамен померзших и выродившихся.
– Странно подумать, что и розарий, и источник существуют уже столько лет, – сказала я. – Отель давно сгорел, вместо него построили Ласточкино Гнездо, а они почти не изменились. Лекси часто жалела, что розы не умеют говорить. Ей очень хотелось послушать истории, которые они могли бы рассказать.
Тед улыбнулся. Он нашел на чердаке старую коробку из-под сигар, в которой Лекси хранила свой запас травки. Сейчас он свернул из нее толстую самокрутку, и мы вместе выкурили ее, сидя в тени в старой беседке. В последний раз я курила марихуану еще в колледже, поэтому с непривычки у меня слегка закружилась голова.
– Какие у тебя планы насчет «замка Дракулы»? – спросил Тед, кивком показывая на дом. – Продашь или оставишь за собой?
Я немного подумала.
– Мы с Лекси приезжали сюда каждое лето, мы здесь росли, взрослели… Ласточкино Гнездо стало частью моей жизни, оно сформировало мой характер, сделало меня такой, какая я есть. Я и этот дом… мы накрепко связаны друг с другом; не думаю, чтобы у меня хватило духа его продать. Да мне и не хочется, – добавила я. – Бабушка всегда говорила, что он должен принадлежать нашей семье, и мне кажется, я обязана его сохранить. Ради нее, ради Лекси, ради себя самой.
– То есть ты будешь в нем жить? Бросишь свою работу в Такоме и переедешь сюда?
– Я пока не знаю. Не могу сказать. – Я посмотрела на него: – А ты как считаешь? Как мне лучше поступить?
Тед хохотнул:
– Ты спрашиваешь совета у меня?!
Я рассмеялась вместе с ним, но ответила:
– Да, спрашиваю. Почему бы нет?..
На самом деле я чувствовала себя довольно странно. Передо мной был человек, которого я на протяжении многих лет пыталась заставить измениться, стать другим, но сейчас я вдруг сердцем поняла: он именно таков, каким должен быть, и мне совсем не хочется, чтобы он перестал быть похожим на себя нынешнего. А еще я почувствовала, что именно сейчас мы понимаем друг друга так, как могут понимать друг друга только самые близкие родственники. Я доверяла ему настолько, что не боялась показать себя уязвимой. И, как бы безумно это ни звучало, мне действительно хотелось получить его совет. Или как минимум узнать его мнение.
Тед думал почти минуту, потом с важным видом погладил себя по бороде.
– Какая-то частица тебя будет здесь всегда, что бы ни случилось. Ты, Лекси, твоя мать и тетки, твоя бабка и прабабка – все вы такая же часть этого места, как бассейн или розовый сад, как цемент, который скрепляет камни этого дома. – Он посмотрел на меня: – Ну как, ответил я на твой вопрос?
Я рассмеялась и крепко обняла отца.
Закончив обрезать розы, мы вернулись в дом и изрядно опустошили холодильник, а потом перешли в гостиную. Я поставила одну из старых пластинок Лекси – «Как жаль» Фэтса Домино – и села на диван. Травка наконец подействовала в полную силу – я «поплыла». Какая-то частица тебя будет здесь всегда, что бы ни случилось… Отец был прав и насчет меня, и насчет Лекси тоже. Сейчас я чувствовала ее присутствие с особенной остротой: как и в первый день, мне казалось, что сестра вот-вот войдет в двери.
Да, мы с ней действительно были двумя половинками одного яблока. Инь и ян. К чему обманывать себя, думала я, ведь я всегда чувствовала себя целой именно тогда, когда Лекси была рядом.
Вернувшись наконец к себе в комнату, я бросила на кровать купленные в городе папки-скоросшиватели и перетащила туда же коробки с бумагами. Начать я решила с коробки, в которой рылась Терри.
«Она просто хотела найти фотографию», – напомнила я себе.
Но что, если на самом деле Терри искала что-то совсем другое, а старый снимок был только предлогом?
Стоп, сказала я себе. Паранойи мне только не хватало.
И я начала методично доставать из коробки листок за листком и раскладывать их на покрывале. Страницы из дневника я сразу убирала в красную папку, стараясь рассортировать их в хронологическом порядке, пока одна из записей не привлекла мое внимание:
2 июня
Прошлой ночью в доме кто-то побывал. Я видела в прихожей лужи воды, похожие на следы. Они вели от двери к лестнице и поднимались наверх.
Хотелось бы мне знать, подумала я, существовал ли этот таинственный гость на самом деле. И если да, то кто это был. Или – что?..
Продолжая рыться в коробке, я неожиданно наткнулась на свидетельства о рождении, принадлежащие моей матери, Рите и Диане. Здесь же оказались и газетные вырезки с некрологами матери и Риты, а также молитвенные карточки с похорон. Я убрала их в прозрачные файлы и поместила в зеленую папку, которую отвела для семейных документов.
Потом мне попался старый ежедневник в потрескавшемся кожаном переплете. Его страницы покоробились и были покрыты следами плесени, словно когда-то он основательно намок. Чернила во многих местах расплылись, но имя на титульном листе почти не пострадало: Этель О’Ши Монро. Ежедневник принадлежал моей прабабке. Испытывая вполне понятное волнение, я стала быстро листать страницы, но смогла прочесть лишь отдельные абзацы – что-то о поездке в отель «Бранденбургский источник», о какой-то Миртл, у которой умер муж, о больном ребенке, о постройке Ласточкиного Гнезда. Разобрать остальное было невозможно.
Отложив ежедневник в сторону, я продолжила раскопки и была вознаграждена: почти со дна коробки я извлекла выгоревший голубой конверт – похоже, тот самый, который Терри держала в руках, а потом отложила в сторону. Внутри лежало несколько газетных вырезок. Первая из них была посвящена пожару в отеле.
«…Коридорный Сэмюель Клейборн, который первым заметил языки пламени, показал на следствии, что незадолго до этого он видел на этаже владельца отеля мистера Хардинга с канистрой керосина в руках. Когда начался пожар, мистер Клейборн сумел выломать дверь хозяйского номера и спас из огня маленькую дочь мистера Хардинга…»
У супругов Хардинг была дочь? И она выжила? Оч-чень любопытно! А еще любопытнее то, что Ширли не сказала мне об этом ни слова.
Вторая статья была еще интереснее:
«Семья Флемминг претендует на земли сгоревшего отеля
Мистер Уолтер Флемминг из Бранденбурга оспаривает в суде законность продажи земельного участка, на котором когда-то стоял уничтоженный пожаром отель «Бранденбургский источник». Владелец отеля мистер Бенсон Хардинг проиграл этот участок в карты доктору Уильяму Монро из Лейнсборо, штат Нью-Гэмпшир. Мистер Флемминг утверждает, что указанный земельный участок должен бы перейти по наследству к его внучке Ширли Хардинг, дочери Бенсона Хардинга и Элизы Хардинг, урожденной Флемминг, трагически погибшей в 1929 году.
«Моей внучке только недавно исполнился годик, – сказал на заседании суда мистер Флемминг. – Своих родителей она, разумеется, не помнит. Будет только справедливо, если земля достанется ей в память о них».
Мистер Хардинг покончил с собой вскоре после передачи земельного участка доктору Монро. Сделка была официально оформлена у нотариуса. Уолтер и Юрека Флемминг являются законными опекунами своей единственной внучки Ширли ».
Последняя вырезка была датирована 21 июня 1951 года.
«Семнадцатого июня текущего года мисс Ширли Хардинг, внучка мистера и миссис Флемминг из Бранденбурга, сочеталась браком с мистером Кристофером Дюфреном из Чикопи, штат Массачусетс. Венчание состоялось в методистской церкви Бранденбурга, таинство совершил преподобный Дэвид Торн. Свидетелем со стороны жениха был мистер Стивен Диксон из Чикопи, свидетелем со стороны невесты – мисс Маргарет Монро из Бранденбурга».
Трудно передать, что творилось у меня в голове, когда я дочитала заметку до конца. Выходит, думала я, бабка Райана Ширли была дочерью тех самых Хардингов, которые владели отелем «Бранденбургский источник»! И ее родные оспаривали передачу земель отеля моим прабабке и прадеду!
Несомненно, Ширли должна была знать, кем были ее родители и что с ними случилось.
Быть может, она до сих пор считала, что земля была передана или продана неправильно и что Ласточкино Гнездо должно принадлежать ей. Наверное, она так и выросла в уверенности, что все, чем владеет моя бабушка, должно было достаться ей. Так не поэтому ли Ширли так крепко «дружила» с моей бабкой, не поэтому ли она снова и снова приходила к ней в Ласточкино Гнездо?
А что, если Терри хотела найти именно эти бумаги, чтобы я никогда не узнала правды?
Что еще им известно? И что они от меня скрывают?
Снизу все еще доносился голос Фэтса Домино. Теперь он пел «Я слышу, как ты стучишь в мою дверь», и я невольно вздрогнула, когда услышала, как кто-то стучит – на самом деле стучит – в нашу входную дверь. Сначала я даже решила, что мне это чудится, но стук повторился, и я спустилась в прихожую, мимоходом отметив, что опьянение после травки еще не прошло. Это было очень некстати, но я не успела подумать об этом как следует, потому что увидела, как поворачивается из стороны в сторону ручка входной двери.
Тот, кто стоял с той стороны на крыльце, пытался войти.
– Тед! – крикнула я. Мне хотелось, чтобы отец меня подстраховал, но он либо не слышал, либо слишком увлекся рисованием и не хотел прерывать работу.
Я все еще раздумывала, кто бы это мог быть, когда внезапно зазвонил старый настенный телефон в кухне. Его резкое дребезжание, похожее на звон старого будильника, заставило меня вздрогнуть. На мгновение я даже растерялась, не зная, то ли бежать к телефону, то ли посмотреть, кто пришел. Наконец я сдвинулась с места и, подойдя к двери, заглянула в маленькое застекленное окошечко, но снаружи никого не было. Так и не открыв засов, я бросилась в кухню и схватила трубку.
– Алло?
Ответа не было, но я слышала в трубке легкое потрескивание, далекие гудки и, кажется, чье-то тихое дыхание.
– Алло, кто это? – И снова никто не отозвался, только треск на линии стал громче, и сквозь него мне послышалось единственное слово, повторенное несколько раз:
«Прости. Прости. Прости…»
В тот же миг стук в дверь повторился, и я подскочила от страха. Швырнув трубку на рычаг, я вернулась в прихожую и, на цыпочках подкравшись к двери, бросила еще один взгляд в окошко.
Никого.
Сдвинув засов, я рывком распахнула дверь. За ней никого не было, но когда я опустила взгляд, то увидела на крыльце и на ведущей к бассейну дорожке мокрые следы.
Отступив в прихожую, я снова позвала отца и снова не получила ответа. Куда, черт побери, он подевался?.. Но ни дожидаться, пока он откликнется, ни искать его на чердаке мне было некогда. Бросившись к чулану, где хранилась теплая одежда, я распахнула дверь и вытащила оттуда гарпунное ружье Лекси, которое мы убрали в дальний угол, за старые пальто и плащи. Зарядив его гарпуном, я натянула резинку, как показывал Тед, и снова вернулась к двери. Встав на пороге с ружьем на изготовку, я внимательно оглядывала двор и подъездную дорожку, высматривая в сгущающихся сумерках хотя бы намек на движение.
Быть может, стук в дверь мне почудился?.. Ну, допустим, звук я могла вообразить, но следы… Опустившись на колени, я коснулась пальцами верхней ступеньки. Она была влажной. Значит, мне не померещилось…
И никаких тебе folie à deux!
Я выпрямилась и окинула двор еще одним внимательным взглядом. Мне пришлось совершить над собой форменное насилие, но я все же заставила себя сойти с крыльца и сделать несколько шагов, хотя каждый из них уводил меня все дальше от света и безопасности. На негнущихся ногах я шла по мокрым следам и нисколько не удивилась, когда они привели меня прямо к калитке, за которой был бассейн.
Где-то далеко позади, в доме, снова зазвонил телефон.
Поудобнее перехватив ружье и положив палец на спусковой крючок, я пинком распахнула калитку и поморщилась от пронзительного визга петель.
– Эй? – громко сказала я, выходя на каменную площадку возле бассейна. – Кто здесь?
Никто не отозвался, но я обратила внимание, что от бассейна исходит какой-то необычный, чуть сладковатый аромат, смешивавшийся с обычным запахом ржавчины, минеральных солей и тухлых яиц. Потом раздался плеск, и я успела заметить у дальнего бортика какой-то светлый промельк.
– Кто здесь?! – повторила я, целясь из ружья в ту сторону, но там уже ничего не было. Только несколько небольших волн бежали по поверхности, постепенно исчезая.
Лекси… Пожалуйста! Пусть это будет Лекси!
Пусть сбудется желание, которое я загадала!
Верни мне Лекси…
Затаив дыхание, я ждала. Ничего. Ни звука, ни движения.
Только неподвижность, мертвый покой черной воды.
И все же я чувствовала, что бассейн влечет меня к себе, затягивает в свою черную бездну. Сама того не замечая, я сделала несколько шагов, подойдя чуть не к самому краю. Свет из дома бил мне в спину, и моя тень упала на неподвижную воду. Упала и растворилась в ней.
Крепко сжимая в руках гарпунное ружье, я на цыпочках двинулась к дальнему концу бассейна. Вдруг позади меня громко взвизгнула калитка, я резко обернулась и увидела темную тень, которая почти бесшумно приближалась ко мне. Еще немного, и я бы назвала ее по имени, но… нет. То была не Лекси. Это был кто-то более высокий и широкий…
– Стой на месте! Стой, или я стреляю! – взвизгнула я, вскидывая ружье.
Тень, качнувшись, остановилась и медленно подняла руки над головой.
– Не стреляй, Джеки! Это я, Райан! – услышала я знакомый голос.
– Что тебе здесь нужно? – требовательно спросила я, чувствуя, как мгновенно ослабли колени и затряслись руки. Тем не менее опускать ружье я не спешила.
– Я… я за тебя беспокоился. И хотел убедиться, что у тебя все в порядке.
– Я не слышала, как ты подъехал. И не видела свет фар.
– Я пришел пешком, – ответил он. – Я все время вспоминал наш разговор и… и отчего-то мне становилось все тревожнее на душе. В конце концов я не выдержал и…
– …И отшагал в темноте две мили вверх по холму?
– Ходьба всегда помогала мне думать. К тому же я надеялся, что на свежем воздухе я начну лучше соображать и мои тревоги рассеются… Слушай, опусти, пожалуйста, свой арбалет, ладно? – попросил он.
– Это не арбалет. Это гарпунное ружье. – Я шагнула к нему. – А ну-ка покажи ноги! Они у тебя мокрые?
Похоже, этот вопрос напугал его гораздо сильнее, чем направленное в грудь ружье. Я и сама понимала, каким безумием он отдает, но сейчас мне было наплевать.
– Господи, Джеки! Ты меня пугаешь! – Райан благоразумно не опускал рук. – При чем тут мои ноги?
– При том… При том, что я сама боюсь!
И это было еще мягко сказано!
– Все-таки не могла бы ты опустить эту штуку? – снова сказал он. – Пока ты меня и вправду не застрелила.
К этому времени мои глаза настолько привыкли к темноте, что я довольно отчетливо различала его бледное испуганное лицо и нахмуренный лоб. Ноги у него были сухие.
– Объясни-ка еще раз, что ты здесь делаешь в темноте. Зачем тебе понадобилось шпионить за мной?
– Я не шпионил. Я пришел, потому что волновался. Я никак не мог выбросить из головы наш утренний разговор, и с каждым часом мне все сильнее начинало казаться, что Лекси, возможно, была права. В конце концов я не выдержал, поехал в Эджвуд и поговорил с бабушкой. Кажется, впервые за всю жизнь я действительно ее слушал… Она сказала, что в бассейне уже много десятилетий обитает что-то странное и что все это время оно копило силы… Еще она сказала, что все, кто тонет в этой воде, остаются в ней навсегда. Конечно, это похоже бред, и я даже не буду притворяться, будто что-то понимаю, но…
– Зато я понимаю!
И я действительно поняла. Меня словно осенило: все странное и непонятное внезапно обрело значение и смысл. Я вспомнила все разговоры с Райаном, которые мы вели с тех пор, как я приехала, вспомнила все страшные истории, которые он мне рассказывал. А как он убеждал меня, что дом и бассейн могут быть для меня опасны!
– Понимаешь?.. – удивленно переспросил он.
– Теперь – да.
– И что ты понимаешь?
– Я знаю, кто ты такой.
– Я?..
Райан старательно делал вид, будто ничего не понимает. Жалкая уловка. И бесполезная к тому же.
– Ты правнук Бенсона и Элизы Хардинг, которые когда-то владели отелем.
Райан промолчал. Ему хватило ума не отрицать факты, но и признать их он был не готов. Не отводя взгляда от гарпунного ружья, Райан слегка попятился.
– О, ты очень не хотел, чтобы я об этом узнала. И твоя мать решила сделать так, чтобы я никогда не узнала. Она собиралась уничтожить улики. Собиралась, но не успела. Я застала ее на месте преступления, только тогда я еще не знала, в чем это преступление заключается. Но теперь я поняла. Не было никакого про́клятого бассейна, не было призраков и выползающих из воды чудовищ. Были только люди, которые любой ценой стремились получить то, что считали своим по праву.
– Мама? При чем тут она?
– А то ты не знаешь?.. Господи, какая же я была идиотка! Как я могла доверять тебе, Рай?!
Он тряхнул головой:
– Ничего не понимаю! Что я должен знать?
– Ты, твоя якобы больная мать и дряхлая бабка – вы все считаете, что эта земля и источник должны принадлежать вам! Что мой прадед приобрел их нечестным путем! Быть может, он действительно где-то сжульничал, передернул в карты – не знаю… Но вас это не оправдывает.
– Да в чем дело-то?! – Райан продолжал изображать из себя оскорбленную невинность, причем получалось у него это довольно убедительно. – Я честно не врубаюсь! В чем ты меня обвиняешь, Джекс?
– В том, что своими рассказами ты пытаешься отпугнуть меня от Ласточкиного Гнезда. То же самое ты хотел сделать и с Лекси. Ты хотел напугать мою сестру страшными историями о проклятии, о живущих в воде чудовищах. Не удивлюсь, если ты нанял какую-нибудь девчонку с темными волосами, чтобы она сыграла роль Хозяйки Источника. Может, она и в дом вломилась? Пробралась внутрь, пока Лекси спала, и принялась расхаживать по коридорам, оставляя мокрые следы… Или это все-таки твоих рук дело? Или, точнее, ног?..
Холодный страх, который владел мною, пока я стояла у бассейна одна, отступил, сменившись обжигающим гневом. У меня на лбу даже выступила испарина, а руки затряслись то ли от ярости, то ли оттого, что я слишком сильно сжимала ружье.
– Но ничего подобного я не делал! – воскликнул Райан. – Ничего! И потом… Ты сама послушай, что́ ты говоришь. Это же полный бред! Бред, в котором нет ни капли смысла!
От этого заявления у меня даже в глазах потемнело. Нет, я не позволю ему вывернуть мои слова наизнанку, не дам выставить меня сумасшедшей дурой.
– Не могу поверить, что ты мог так поступить с Лекси, – заявила я. – Ты воспользовался ее болезнью и заставил делать то, что нужно было тебе. Это ты уговорил ее отказаться от лекарств? Может быть, это ты напоил ее водкой?
– Нет! Я только…
Не слушая его, я решительно тряхнула головой:
– Когда мы были детьми, ты буквально из штанов выпрыгивал, стараясь произвести на нее впечатление. Ты повсюду таскался за ней, как собачонка, писал ей эти свои дурацкие записочки… Признайся, Рай, ведь ты был без ума от нее!
Он кивнул:
– Да. Именно поэтому я не стал бы ей лгать – ни тогда, ни потом. Лекси значила для меня очень много. Как и ты. Пожалуйста, Джекс, перестань…
Я не сразу сообразила, к чему относятся эти его последние слова, но потом обнаружила, что пла́чу. Это, однако, только сильнее меня разозлило.
– Какая же я была дура, что слушала эти детские страшилки, которыми пичкали меня ты и твоя бабка. А ведь я в них поверила. Почти поверила! И в дневнике Лекси тоже упоминалось о чем-то подобном. Похоже, моя несчастная сестра совершенно искренне считала, что все эти ваши выдумки могут существовать на самом деле!
Мои глаза заволокла багровая пелена, и я окончательно перестала что-либо соображать. Меня обманули и предали, и, не в силах больше мыслить рационально, я целиком отдалась владевшему мною бешенству. Еще немного, и я действительно выстрелила бы в Райана зазубренным алюминиевым гарпуном, но тут ржавые петли калитки снова взвизгнули, я бросила взгляд в ту сторону и увидела отца.
– Что происходит? – спросил он, переводя взгляд с меня на Райана и обратно. – Что за шум? – Тут он заметил у меня в руках гарпунное ружье. – Ты в порядке, Джеки?
– В полном порядке, – ответила я, неожиданно успокаиваясь, хотя пот по-прежнему лил с меня градом, а руки тряслись. – Райан уже уходит.
– Но я… – начал он, и я шагнула вперед, так что гарпун едва не воткнулся ему в грудь.
– Вон отсюда!
Райан кивнул и, не опуская рук, попятился обратно к калитке. Я продолжала держать его на прицеле, пока он не исчез в темноте. Только тогда я опустила ружье.
* * *
Бушующий в моих жилах адреналиновый шторм пошел на убыль, только когда мы с Тедом снова оказались в ярко освещенной кухне. Не говоря ни слова, он открыл нам по банке пива, потом взял у меня из рук ружье, разрядил и положил на стол рядом с раковиной.
В течение нескольких первых минут я безостановочно шагала из угла в угол, прихлебывая пиво, потом помчалась к себе в комнату и вернулась с охапкой вещественных доказательств. Я показала Теду все: и газетную вырезку о спасенном из огня младенце, и статью о судебном процессе из-за земли, и объявление о свадьбе Ширли, и страничку из дневника Лекси, где говорилось о том, как кто-то пробрался в дом и оставил на полу мокрые следы. Потом я изложила ему свою теорию.
– Что-то я никак не пойму… – проговорил он озадаченно. – Ты говоришь, Райан и его бабка пытались напугать Лекси?
– Не только Лекси, но и меня! Они напридумывали страшилок об источнике, о злом духе, который живет в бассейне и может каким-то образом использовать всех, кто в нем утонул. Лекси с ее болезнью очень легко поддалась на их уловку и сама стала выдумывать, воображать вещи, которых на самом деле не было. Ты же знаешь – она всегда жила в мире собственных фантазий, поэтому убедить ее им труда не составило. Уж не знаю, кто первым придумал, что бассейн может произвольно менять свою глубину и что где-то там, на самом дне, время от времени открывается таинственный портал, ведущий в другой мир. Главное, Лекси в это поверила – поверила, что сквозь эту дверь приходят и уходят призраки, ду́хи утонувших в бассейне людей. Впрочем, не ду́хи… Я абсолютно уверена, что Терри или Райан заплатили какой-нибудь безработной актриске, чтобы она исполнила роль женщины с темными волосами, которая появляется из воды… Лекси этого хватило – она, бедняжка, наверное, сразу поверила, что перед ней опасное, сверхъестественное существо, которое много лет жило на дне. Но вот когда они попытались пугать меня…
– Что за женщина с темными волосами? – перебил Тед. Он все еще был озадачен и, что гораздо хуже, выглядел не на шутку встревоженным.
И пугали его вовсе не призраки, а мое состояние. Отец боялся, что я тоже схожу с ума у него на глазах.
Я перевела дух и постаралась успокоиться. Возможно, я говорила слишком быстро, слишком сбивчиво – неудивительно, что он ничего не понял. Нужно быть логичной и последовательной, нужно его убедить…
«Возьми себя в руки! – мысленно приказала я себе. – Возьми себя в руки, сосредоточься и, главное, говори помедленнее. Тогда он поймет».
– Женщина из альбома для эскизов. Женщина, которую нарисовала Лекси. Та, которая якобы появилась из воды…
– Значит, ты хочешь сказать, что Райан и его семья наняли, э-э-э… эту женщину, чтобы она сыграла роль злого духа?
Я попыталась глотнуть пива из банки, но обнаружила, что там ничего не осталось, кроме пены.
– Что-то вроде этого.
Я понимала, что мое утверждение сильно отдает самым настоящим безумием. Кроме того, отец видел, как я целилась из ружья в Райана, и это тоже не могло не навести его на тревожные мысли. Мне нужно было изложить все так, чтобы Тед понял, но мне никак не удавалось собраться с мыслями.
Невольно я вспомнила свой недавний разговор с Карен о симптомах психического заболевания: беспорядочном мышлении, неустойчивом поведении, галлюцинациях, навязчивых идеях. Все эти симптомы я демонстрировала сейчас, хоть учебник пиши! Но, хотя я отлично это понимала, собраться и мыслить рационально мне по-прежнему не удавалось. Наверное, мне следовало бы позвонить Барбаре – позвонить прямо сейчас и спросить совета. С другой стороны, если бы она слышала мои путаные объяснения, ее диагноз не слишком отличался бы от моего.
Хлопнула входная дверь, в прихожей послышались шаги, и я услышала голос Дианы:
– Джеки?! Ты тут?..
– Мы в кухне! – откликнулся Тед, и спустя несколько мгновений в дверь ворвалась моя тетка.
– Ты что, с ума сошла?! – завопила она. – Какого черта ты целилась в Райана из гарпунного ружья? Скажи спасибо, что он не позвонил в полицию. Ты могла его убить!
– Я вижу, новости здесь расходятся быстро, – заметила я.
– Терри как раз была у меня, и…
– Разумеется, у тебя. Где же ей еще быть?
– Что ты хочешь этим сказать? – Глаза Дианы сердито сверкнули, но я ничего не ответила, и она продолжала: – Райан ей позвонил. Ты напугала его! Что, ради всего святого, на тебя нашло?!
– Джекс считает, что Райан и его родственники пытались манипулировать Лекси. Забивали ей голову страшными историями и даже наняли какую-то актрису, чтобы она сыграла роль живущей в бассейне утопленницы.
– Может быть, это была не актриса, а просто хорошая знакомая, – вставила я.
Диана переводила взгляд с меня на Теда и обратно.
– Но зачем? Зачем им это нужно?
– А ты знаешь, кто они такие? Кто такой Райан, твоя обожаемая Терри и ее мать?.. – Я потянулась к газетным вырезкам, которые показывала отцу. – Ширли – единственная дочь владельцев отеля, который когда-то стоял на этой земле. После того как отель сгорел, Бенсон Хардинг проиграл землю твоему деду в карты! – Я протянула вырезки тетке, но она только отмахнулась.
– Я все это знаю, – сказала она, и браслеты у нее на руках громко звякнули. – Давно знаю. В наших краях это ни для кого не тайна. Терри рассказала мне эту историю много лет назад, когда мы были детьми. А теперь скажи, с чего ты взяла, будто она или Райан наняли кого-то, чтобы пугать твою сестру? – Диана смотрела на меня как на человека, который крепко стукнулся головой. – Что это за глупые фантазии?
– Это не фантазии, – сказала я мрачно. – Они хотели вынудить Лекси продать Ласточкино Гнездо. Чтобы они могли его купить. А может, они действовали ради высшей справедливости, как они ее понимают. Я уверена – они до сих пор считают, что земля и источник должны принадлежать им!
– Значит, ты думаешь – дело в деньгах? В земле?
– Да. И в источнике.
Диана бросила быстрый взгляд на Теда. Ее лицо больше не было сердитым, оно смягчилось и выражало скорее жалость. Именно это подействовало на меня сильнее всего. Я вдруг поняла, как, должно быть, чувствовала себя Лекси все последние годы. Ловить на себе сочувственные взгляды, знать, что твоим словам никто не верит, – что может быть хуже? «Бедная девочка совсем спятила. Это же надо – выдумать такую чушь?!»
– Джекс, – начала Диана спокойно. – Мне кажется, ты просто проецируешь ситуацию на себя. Ведь именно эти причины привели к охлаждению твоих отношений с сестрой. Дом и деньги достались по завещанию ей, и ты решила, что тебя обошли, что с тобой поступили несправедливо…
– Это здесь ни при чем, – резко возразила я, но Диана и бровью не повела.
– Твоя обида наложилась на комплекс вины перед сестрой. Неудивительно, что теперь ты обвиняешь всех, кроме себя.
Я мрачно взглянула на тетку. Да как у нее только язык поворачивается такое говорить? И не только говорить, но и устраивать мне сеанс психоанализа?
– Ничего подобного, – отрезала я и повернулась к отцу: – Хотя бы ты веришь мне, Тед?..
– Хотел бы верить, – отозвался он и тут же удостоился негодующего взгляда Дианы. – Я понимаю, Джекс, ты сейчас страдаешь, – продолжал отец. – Как и все мы. Ты пытаешься найти объяснение, почему Лекси не стало, ты ищешь виноватых. И, как и мы, больше всего ты винишь себя… – Он крепко прижал ладони к лицу и добавил глухо: – И вот мы собрались здесь – несчастные, страдающие, истерзанные комплексом вины люди… Стоит ли удивляться, что нам в голову лезут самые невероятные, самые бредовые мысли?
– Да нет же! Говорю тебе, Тед: я вовсе не…
– Вот что мы сейчас сделаем, – перебила меня Диана. – Сейчас мы все сядем за стол и выпьем чаю, а потом пойдем спать. Утром вы проснетесь, и мы проведем завтрашний день спокойно и мирно. Никакого алкоголя. Никаких походов в город или к бассейну. Никаких гарпунных ружей. Вечером вы соберете вещи и приготовитесь к отъезду. В воскресенье утром я сама отвезу вас в аэропорт, и вы вернетесь домой. Думаю, в данной ситуации вам обоим будет очень полезно оказаться отсюда как можно дальше, чтобы спокойно обо всем подумать. Бог свидетель, это место крепко в нас вцепилось! Дом, бассейн и все, что здесь произошло, – все это не дает нам покоя и может в конце концов сыграть с нами злую шутку. Да мы уже видим все не так, как есть, а шиворот-навыворот!..
Диана перевела дух и повернулась к отцу:
– Поставь, пожалуйста, чайник.
Пока отец наливал воду и разжигал огонь, она достала телефон и вышла в коридор, а я достала из холодильника еще банку пива и подсела к столу. Сквозь дверь до меня доносились обрывки фраз:
– …Теперь все в порядке… Расскажу завтра… Мне придется здесь переночевать… Да, и завтра тоже… Нет… Ну, хорошо. Присмотри за всем, пока меня не будет… – И, после паузы: – Знаю… Я тебя тоже.
Я выпила чай. Больше всего мне хотелось уйти, и я сказала, даже не пытаясь изгнать из своего голоса саркастические нотки:
– Ну а теперь можно я пойду спать? Я что-то очень устала сегодня.
– Спокойной ночи, Джеки. Постарайся выспаться как следует, – как ни в чем не бывало сказала тетка, но в ее голосе сквозило раздражение. – Утром ты на все будешь смотреть иначе, – добавила она.
Я действительно ужасно устала, но спать мне совершенно не хотелось, поэтому, оказавшись в своей спальне, я включила свет и продолжила разбирать дневниковые записи Лекси.
9 июня
Я больше не плаваю в бассейне. Да, я знаю, что это глупо. Я купалась в нем всю жизнь, но теперь… Теперь я не могу заставить себя погрузиться в эту воду. Она кажется мне слишком темной. Слишком глубокой. Слишком холодной. А еще эта противная, скользкая тина… Ее стало больше в последнее время. Запах тоже с каждым днем усиливается, и я боюсь даже предположить, что это может означать.
Кроме того, есть вещи, которые я видела сама, видела своими собственными глазами.
Но о них я не осмеливаюсь даже писать.
Ночью мне приснилась сестра. Мне снилось, будто я проснулась, а она стоит рядом с кроватью и смотрит на меня. Свинтус с мурлыканьем ласкался к ее босым ногам. Лекси была мокрой, словно только что вылезла из бассейна. Когда она наклонилась, чтобы погладить кота, капли воды, скатываясь с ее кожи, глухо застучали по деревянному полу.
– Ты не настоящая, – сказала я вслух. Я не собиралась обижать Лекси, просто мне нужно было напомнить себе, что я вижу сон. Галлюцинацию.
– Тебе нужно поменьше думать о том, что настоящее, а что нет, пока твои крошечные мозги не лопнули от натуги, – отозвалась Лекси в своей неподражаемой манере. – Ты меня видишь, не так ли?
– Вижу.
– Ну и хватит с тебя.
