Глава 23

20 июня 2019 г.

– Лекси называла это место «приютом чудаков», – сказал мне Райан, когда мы подъехали к Эджвудскому дому престарелых. Это было длинное, приземистое, одноэтажное здание, стоявшее на опушке леса, довольно далеко от города. Его стены были отделаны темным сайдингом, благодаря чему оно почти полностью сливалось с окружающим ландшафтом.

«Приют чудаков»? Что ж, Лекси вполне могла такое придумать. Очень даже запросто.

– Мне кажется, – продолжал Райан, – она не имела в виду ничего плохого. Напротив, здесь ей даже нравилось. Она навещала бабушку раз в неделю и часто садилась играть с ней и с другими стариками в скребл или в червы. Здесь ее все любили. Однажды, когда штатный пианист заболел, Лекси сама села за рояль и стала разучивать со стариками старый рок-н-ролл. Когда я приехал, они хором пели «Черничный холм».

Я представила, как Лекси одной рукой барабанит по клавишам, а другой – дирижирует (а хор стариков вразнобой поет о «наслаждении»), и фыркнула. Должно быть, зрелище было еще то. Жаль, что я его не видела.

– Должен тебя предупредить, – добавил Райан, сворачивая на крошечную парковку и выключая двигатель. – У бабушки бывают, гм-м… странные идеи. В целом она достаточно адекватна, но ведь ей уже почти девяносто, и иногда она соображает… не слишком хорошо. Иногда она говорит вещи, которые кажутся бессмысленными, или забывает, какой сейчас год на дворе. Например, она может говорить о своей матери так, словно только недавно с ней виделась, а ведь она давно умерла. В общем, имей в виду: не все, что скажет бабушка, следует воспринимать в буквальном смысле.

– Ладно, – сказала я. – И спасибо, что вселил в меня уверенность и оптимизм.

Мы вошли в здание и остановились у регистратуры. Дежурная медсестра записала нас в книгу. Впрочем, Райана она узнала сразу.

– Ширли только что пообедала и вернулась к себе в комнату, – сообщила она.

И Райан повел меня по длинному коридору. Мы миновали большой зал, где стоял рояль, зал для физических упражнений, холл с телевизором и библиотеку. Дальше начинались жилые комнаты. На большинстве дверей было по две фамилии, но бабушка Райана жила одна. На двери ее комнаты номер 37 было только одно имя: Ширли Дюфрен.

– Никак это мой любимый внучок?! – воскликнула Ширли, когда Райан, постучав, вошел.

Комната оказалась на удивление уютной. Регулируемая кровать больничного типа была застелена красно-розовым покрывалом, поверх которого лежало несколько подушек в ярких наволочках. На стене висел нарядный лоскутный коврик, на книжных полках выстроились книги и фотографии. У окна стоял небольшой письменный стол и мягкое кресло, задрапированное тканью с растительным орнаментом.

– Да, это я, – отозвался Райан, целуя бабушку в щеку. – Вообще-то, я ее единственный внук, – пояснил он, повернувшись ко мне, – так что быть «любимым» не самая трудная задача. Я это к тому, тебе вовсе не обязательно преклоняться перед моими исключительными моральными достоинствами.

– Не обращай на него внимания, детка, – сказала мне Ширли. – Я рада, что ты пришла. Посиди-ка со мной немного. – Она указала на кресло, и я послушно села.

– Вот какая ты стала, Джеки! – сказала Ширли и улыбнулась. – Твоя бабушка могла бы тобой гордиться. Жаль, что она так рано ушла от нас.

Я кивнула:

– Мне тоже жаль.

Про себя я, впрочем, подумала, что бабушке, пожалуй, было бы очень тяжело, доживи она до сегодняшнего дня. Потерять сначала дочь, потом – внучку, которые умерли одной и той же смертью, утонув в одном и том же бассейне, – даже не знаю, как бы она это вынесла!

– Знаешь, ты очень на нее похожа, – говорила тем временем Ширли. – На свою бабушку в молодости, я хочу сказать.

Я снова кивнула, хотя никакого особого сходства никогда не замечала. Разве что и у бабушки, и у меня были темные волосы.

– Райан, дорогуша… – Ширли повернулась к «любимому внуку». – Будь добр, сходи к Бекки. Быть может, тебе удастся уговорить ее дать нам чаю с печеньем.

– Ну, не знаю, получится ли… – Райан с сомнением пожал плечами. – Ты сама знаешь: Бекки все и всегда делает строго по правилам.

– Тогда сходи на кухню сам. Прояви находчивость и инициативу. Отправляйся!

– Слушаюсь, мэм. – Райан поднял руки в знак шуточной капитуляции, потом, слегка приподняв брови, быстро взглянул на меня: «Ты не против?» Я чуть заметно качнула головой, и он вышел, а я повернулась к Ширли.

– Миссис Дюфрен… – начала я.

– О нет, дорогая. Зови меня просто Ширли.

Всю жизнь она была для меня «миссис Дюфрен», поэтому называть ее Ширли мне было неловко, но я решила попробовать.

– Хорошо, Ширли… – поправилась я. – Я приехала, чтобы попросить у вас помощи в… в одном деле. Мне нужно побольше узнать об отеле, который когда-то стоял на месте нашего Ласточкиного Гнезда. Вы что-нибудь о нем знаете?

Лицо старухи внезапно помрачнело.

– Это они тебя подослали? Те, которые живут в воде?

– Н-нет. Я просто хотела…

– Понятно. Ну что ж, дорогуша, я расскажу. Правда, мне известно совсем немного, но зато у меня есть старые фотографии. Их сделали и мои собственные родители, и дедушка с бабкой. – Поднявшись, Ширли подошла к книжным полкам и взяла в руки старый альбом для фотографий, переплетенный в коричневую кожу. Положив его на стол, она открыла его на снимке, на котором был запечатлен отель, а перед ним – довольно многочисленная группа людей: мужчины в старомодных костюмах, женщины в униформе горничных. «15 мая 1929 года, – было написано внизу. – День официального открытия отеля «Бранденбургский источник».

Ширли листала страницы, и передо мной возникали новые и новые фото, в основном – крупные планы отеля и сада. На одном из снимков промелькнул каменный бассейн. Подпись внизу гласила: «Целебный источник».

– Постойте! – воскликнула я. – Это и есть тот самый источник? Наш источник?

Ширли кивнула:

– Да, разумеется. В те времена он был гораздо меньше. Он стал таким, как сейчас, только после того, как его расширили по желанию твоего прадеда.

На другом снимке я увидела фонтан перед фасадом отеля. Он был окружен цветочными клумбами, а по лужайке бродили три павлина.

Я моргнула, не веря своим глазам.

– Там были павлины?

– Тогда это было модно, – слегка пожала плечами Ширли. – Соответствовало представлениям о роскоши и прочем. Насколько я знаю, они свободно ходили по территории и только на зиму их загоняли в теплое помещение. Между прочим, когда мы с твоей бабушкой были девчонками, мы встречали в лесах потомков этих павлинов. Они, разумеется, одичали, но это были именно павлины. Эти трое на снимке – самцы, но, должно быть, были и самки, раз они смогли размножиться. Не представляю, как они пережили наши морозы! Наверное, кто-то из местных их подкармливал, а то и прятал в своем курятнике. – Она хмыкнула. – А может, они сами нашли себе убежище в чьем-нибудь заброшенном амбаре.

Я вспомнила павлина, о котором Лекси прожужжала нам все уши. Неужели она действительно видела в лесу отдаленного потомка одного из этих трех красавцев? Невероятно! Через столько лет… Мне всегда казалось, что сестра это просто придумала, вообразила, но сейчас я подумала, что, возможно, она говорила правду. Хотелось бы мне знать: что еще из тех вещей, о которых Лекси так любила рассказывать и которые я привыкла считать плодами ее больного воображения, существовало на самом деле?

Ширли перелистнула еще несколько страниц, и я увидела группу мужчин, которые с мрачными лицами стояли среди груд обугленных бревен. На заднем плане виднелась наполненная водой черная яма – остатки подвала.

– Говорят, – сказала Ширли, – отель сгорел за считаные минуты. Огонь распространился так быстро, что не все успели выскочить. Погибло полтора десятка человек. – Она закрыла альбом.

– Как это ужасно!

Ширли кивнула:

– Твоя бабушка не любила говорить об отеле. Это место, этот источник… в наших краях у них довольно мрачная репутация. Когда я была девочкой, мне не разрешали ходить к вам в Ласточкино Гнездо именно по этой причине, а уж о том, чтобы купаться в бассейне, и речи быть не могло! Мои родные всеми силами старались оградить меня от дружбы с твоей бабушкой, от общения с ее родителями. Мне говорили – эти люди не наши, они приезжие, чужаки… Но я не слушала и продолжала встречаться с твоей бабушкой тайком. Несколько раз я даже прокрадывалась к бассейну…

Она некоторое время молчала, глядя на закрытый альбом на столе, потом заговорила вновь.

– Иногда, гуляя в лесу, мы находили всякие предметы из отеля. У нас даже игра была – кто соберет больше интересных вещей. Мы находили старые бутылки, столовое серебро, осколки чашек и тарелок и прочий мусор. В глубине леса, на берегу ручья, мы построили из веток и коры крошечную хижину и сносили все находки туда. Это был наш музей. Или, точнее, музей старого отеля.

– Мы с Лекс тоже кое-что находили, – сказала я. – Дверную ручку, вентиль от крана… знаете, такой фаянсовый, как делали раньше, серебряную вилку и разные осколки. Мы показали их бабушке, но она велела нам не играть в лесу. И она ни за что не хотела рассказывать нам об отеле!

– У твоей бабушки были на это свои причины. В первую очередь ей хотелось защитить вас. Она знала, как сильно вы с сестрой любите Ласточкино Гнездо и бассейн, и делала все, что могла, чтобы они не ассоциировались у вас с разными пугающими историями из прошлого.

С этими словами Ширли снова подошла к полкам и взяла в руки небольшую деревянную шкатулку, на крышке которой был очень искусно вырезан какой-то цветок. Подсев к столу, она открыла шкатулку.

– Я до сих пор храню кое-что из тех сокровищ, которые мы когда-то нашли. – И Ширли достала из шкатулки осколок суповой тарелки с широкой золотой каймой вдоль края, потом – потемневшую серебряную ложку с узором на черенке, который был точно таким же, как на найденной мной и Лекс вилке. И ложку, и тарелку она держала в руках так торжественно, словно это и в самом деле настоящие сокровища или даже какие-то священные предметы.

– А вот эта штука нравилась мне больше всего, – сказала Ширли, вынув из шкатулки продолговатый, ограненный в виде слезы кусок стекла или хрусталя. – Я думаю, это деталь одной из люстр. – Она протянула стеклянную подвеску мне, и я невольно залюбовалась игрой света на прозрачных острых гранях.

– Какая красивая! – зачарованно выдохнула я.

– Я много раз пыталась представить себе, как выглядела целая люстра, как она искрилась и сверкала, когда ее включали, и как владельцы отеля стояли под ней, когда встречали гостей. Они, наверное, думали, что их мечты наконец-то сбылись, и знать не знали, что́ ждет их в самом ближайшем будущем. А ждали их пожар, разорение и… и другие страшные несчастья.

Я протянула хрустальную слезу Ширли.

– Никто не может знать, что его ждет, какие беды обрушатся на него, быть может, уже завтра, – задумчиво произнесла Ширли, в свою очередь разглядывая хрустальную безделушку. – Мы видим только сверкающую поверхность и наше собственное в ней отражение и не замечаем чудовищ, которые таятся в глубине. – На ее глазах показались слезы.

– Простите, миссис Дю… простите, Ширли, я не хотела вас расстраивать.

– Лекси поняла… догадалась насчет воды. Конечно, не сразу, но потом… Твоя сестра всегда была умной девочкой. Ты ее еще не видела?

Я вздрогнула. Чувствуя, как пересохло во рту, я уставилась на Ширли, не зная, что сказать.

– Я…

– Чай подан, – объявил Райан, появляясь в дверях. В руках он держал поднос, на котором стояли три чашки, сахарница, молочник и вазочка с румяным печеньем. Поспешно вскочив, я бросилась к нему, чтобы помочь поставить посуду на стол. Райан появился очень вовремя. Теперь мне не надо было отвечать на вопрос Ширли.

После чая Райан предложил сыграть в холле в скребл. Там Ширли представила меня другим обитателям дома престарелых. Тут же выяснилось, что почти каждому есть что рассказать мне о сестре. Кто-то спросил, умею ли я играть на рояле и петь, как Лекси. Когда я покачала головой, на многих лицах отразилось разочарование. Какой-то пожилой мужчина сообщил, что моя сестра превосходно играла в карты.

– Никто из нас не мог выиграть у нее в червы, – сказал он и, наклонившись вперед, добавил заговорщическим шепотом: – Но, между нами говоря, я подозреваю, что она жульничала.

Я рассмеялась:

– Это очень на нее похоже!

В результате мы с Райаном проторчали в Эджвуде до ужина. Наконец мы проводили Ширли в столовую, и Райан повез меня в маленькое кафе на Мидоу-роуд, стоявшее на самом берегу озера напротив пляжа. Там мы сели на веранде за шаткий пластиковый столик и принялись, как в детстве, уплетать жареных моллюсков и нарезанный полукруглыми дольками картофель фри, а после еды отправились пройтись вокруг озера – после весьма калорийной трапезы шестимильная прогулка была нам только на пользу. По дороге мы вспоминали Лекси и наши совместные похождения, путешествия на плотах, плавание наперегонки и прочие развлечения. Райан вспомнил, как Лекс сделала из пластиковой бочки подводную лодку, которая пошла ко дну, как только она в нее села.

– Просто чудо, что она не утонула! – Райан рассмеялся, качая головой, но тут же спохватился, поняв, что сказал что-то не то. – О господи! Извини, ладно?

Некоторое время мы оба молчали, потом я спросила:

– Ты ведь был когда-то в нее влюблен, правда?

– Влюблен? Н-нет, я бы так не сказал. Я просто… Ты же знаешь, какой она была… и тогда, и потом. Мне хотелось только быть с ней рядом, понимаешь? Как и всем нам. Мы хотели быть с Лекси, потому что с ней было интересно. Она вечно что-то придумывала, изобретала…

Я кивнула. Я отлично понимала, что он имеет в виду.

Некоторое время мы молчали, глядя на озеро. Солнце садилось, гладкая как зеркало поверхность воды вспыхнула оранжево-алым, и казалось, будто озеро объято огнем.

– Могу я тебя кое о чем спросить? – сказал он, когда мы прошли примерно половину пути вокруг озера.

– Конечно, спрашивай.

– Твоя тетя Диана… она ничего не говорила про мою маму? Про ее развод? Дело в том, что в последнее время мама ведет себя как-то странно. Она стала очень скрытной, и я просто не знаю…

– Нет, – сказала я чистую правду. – Она ничего мне не говорила. – Я подобрала камешек и, швырнув в воду, некоторое время смотрела на разбегающиеся по поверхности круги, но видела перед собой только Диану и Терри, целующихся возле бассейна. Но рассказывать об этом Райану я не собиралась ни под каким видом.

Райан продолжал пытливо смотреть на меня. Он как будто чувствовал, что я что-то скрываю, и я почла за лучшее переменить тему.

– Твоя бабушка меня немного напугала, – сказала я и с облегчением увидела, как с его лица исчезли подозрительность и сомнения.

– Давай угадаю… Она сказала тебе что-то насчет бассейна, верно?

– Абсолютно верно. То есть не совсем о бассейне. Она…

– А бабушка говорила тебе, что думала о бассейне Лекси?

– А что думала Лекси?

– Она считала, что с бассейном что-то происходит. Точнее, не с самим бассейном, а с водой.

– И что с ней происходит?

Он не ответил.

– Дело в том, что прошлой ночью я ходила к бассейну, и мне показалось… Я уронила фонарик, но он…

Райан взглянул на меня вопросительно, но я уже передумала.

– Впрочем, это неважно, – сказала я решительно. – Все это ерунда. Просто я немного испугалась.

– Что ж, я думаю, там есть чего пугаться, – серьезно проговорил Райан и, наклонившись, потер лодыжку, которую оцарапал много лет назад.

– Что ты имеешь в виду?

– Да нет, ничего особенного. – Райан потер глаза. – Извини, я немного устал, вот и несу невесть что. – Он виновато улыбнулся. – Давай лучше вернемся к машине, пока не стало слишком темно, и я отвезу тебя обратно в Ласточкино Гнездо.