Богатое воображение, отчаянная решимость и желание блистать — об этом свидетельствуют избранный ею псевдоним и слухи о ее рождении и романтическом воспитании, которые она всячески распространяла, — все это послужило истинной причиной поразительной метаморфозы. Она стала куртизанкой, что в избранной ею профессии едва ли не подразумевалось само собой. Без сантиментов или каких-либо извинений можно предположить, что Маклеод обстоятельно подготовил ее к переходу от жизни брошенной жены в Амстердаме к разгульной жизни женщины полусвета в Париже.

Муж, однако, удостоился весьма положительной романтической роли в ее легенде. Она представляла его как молодого шотландца, офицера британской армии в Индии, который будто бы нашел ее запертую в храме, помог бежать, женился на ней и лелеял до самой своей внезапной смерти от лихорадки, что заставило ее снова бежать — на сей раз в Париж, танцевать обнаженной на самых фешенебельных приемах. Маклеод подготовил ее ко всему, включая проституцию; но только собственная инициатива сделала Мату Хари знаменитейшей куртизанкой Европы на долгое время.

Она получала огромные деньги и, хотя после 1914 года скопила, занимаясь шпионажем, свыше 100 тысяч марок, не переставала пленять мужчин до конца своих дней и не бросала своей профессии. Французские контрразведчики утверждают, что ее секретный номер службы безопасности был H-21 и что ни одному немецкому шпиону не была присвоена буква H после начала войны. Она не испытывала особых патриотических чувств к Нидерландам или Франции — несмотря на то, что своим успехом была обязана этим странам — или к какой-то другой стране. Она считала себя явайкой — это была ее визитная карточка и ее страсть. И если она шпионила в пользу немцев, то только потому, что немецкие обожатели ее таланта оказались первыми, кто предложил ей работать на них. Лично она предпочитала ту секретную службу, противник которой не скупился оплачивать ее услуги.

Берлин встретил ее не менее гостеприимно, чем Париж, хотя блокада сильно отразилась на германской столице, и она потеряла многое из своей довоенной пышности и блеска. В день объявления войны французские агенты видели Мату Хари разъезжавшей по запруженным возбужденными толпами улицам в компании начальника полиции фон Ягова. Но вряд ли это событие имело то зловещее значение, которое кое-кто впоследствии пытался ему придать. Прусский офицер был ее старинным другом. Во время ее первого ангажемента в Берлине он явился в театр посмотреть на Мату Хари, действуя в соответствии с поступившей в полицию жалобой. В ней говорилось, что свои восточные танцы она исполняет совершенно обнаженной; обнаружив, что это правда, он остался до конца представления, дабы растолковать танцовщице, как можно избежать неприятностей с законом.

Мата Хари была женщиной услужливой; и ее специальность заключалась в том, чтобы очаровать уважаемую публику и обслужить уважаемых мужчин; и то, что она приняла предложение работать на германскую разведку, казалось вполне логичным для личности, обожающей приключения. Она обладала многими качествами, необходимыми для ценной шпионки, если не считать того огромного недостатка, что была слишком заметна и слишком бросалась в глаза, где бы ни появлялась.

Привлекая Мату Хари к подпольной деятельности, манипуляторы немецкой секретной службы вполне могли поздравить себя. А как насчет нее? У нее появилось немало богатых и влиятельных мужчин, и она могла предложить очень многое в обмен на их секреты. Тем не менее, если бы ее немецкие работодатели хорошенько подумали, они бы с самого начала поняли, что танцовщица не могла работать на них и оставаться в живых до конца войны.

Если бы, как утверждали французы, Н-21 было кодовым именем немецкой шпионки Маты Хари до августа 1914 года, то чем объяснить ее странное поведение в первые месяцы войны? Почти на протяжении целого года эта Н-21, умная и щедро спонсируемая шпионка, находилась вдали от театра военных действий и полевой секретной службы. Почему? Лишь для того, чтобы заставить союзников ломать себе голову над вопросом, когда же она начнет действовать? В профессиональном шпионаже так не бывает. Когда она наконец вернулась во Францию в 1915 году, за несколько дней до этого итальянская разведка телеграфировала в Париж: 

Копии этой телеграммы были разосланы во все страны союзников как предупреждение об опасной шпионке. Французская контрразведка организовала слежку. Парижская «Сюрте женераль» (охранка) также взяла танцовщицу на прицел. Полицейская префектура, в которой Мата Хари выдала себя за уроженку Бельгии, сделала на ее бумагах пометку: «Следить».

Несмотря на все это, Мата Хари умудрилась танцевать даже в скудно освещенном театре военной секретной службы. В конечном счете ей было предъявлено обвинение во многих серьезнейших нарушениях военных законов Франции.