Глава 63
«Черная рука» на Балканах
Это был долгий открытый период заговоров. Чтобы полностью это оценить, мы должны представить себе Европу, разделенную широким поясом народного недовольства, простирающимся от Балкан до Балтики. После того как она была похоронена навеки, Европа 1906–1914 годов в ретроспективе оплакивалась как нечто спокойное, экспансивное и драгоценное, хотя в течение золотого века Эдуарда VII, Вильгельма и Николая II большая ее половина была обиженной и кипящей от возмущения. Соседствующие провинции, взбудораженные разгневанными, интригующими меньшинствами, пролегли через самый цивилизованный континент, как седло; и в этом седле скакал странствующий рыцарь национализма, пришпоривая и погоняя кнутом своего ретивого коня.
Одну из ключевых позиций в широкой и темной полосе, разъединяющей народы, занимали поляки. Ведомые необузданными заговорщиками, Пилсудским, Мосцицким, Дашиньским и их сторонниками, подданные трех империй были преисполнены решимостью осуществить национальное объединение разрозненной Польши. Чехи и словаки Австро-Венгрии посылали Вене более точные «броски чернильницей» и реальные источники парламентского беспокойства. Но чехи, как правительственная головная боль, вряд ли превзошли габсбургских хорватов, Румынию или итальянских ирредентистов (политическое движение в Италии в конце XIX и начале XX века за присоединение к Италии пограничных земель Австро-Венгрии с итальянским населением). В результате «секретная служба» всего этого взбудораженного меньшинства вылилась в поток заговоров, вспышек восстания, разочарований и мученичества.
Итальянские подданные старого Франца Иосифа не только добавили «ирредентизм» к аргументам других народных лагерей, но также представляли собой особо коварную угрозу двойной монархии, поскольку кровные братья, с которыми они хотели воссоединиться, проживали в Италии, союзнице Австро-Венгрии по Тройственному союзу. «Ассоциация Данте Алигьери» подавала другим меньшинствам яркий пример пропаганды ирредентизма. Публично единственной целью ассоциации являлось культивирование итальянского языка, но ее агенты селились в Триесте, Пуле, Тренте, Роверето и многих других маленьких городках, тесно сотрудничая с главным итальянским штабом и секретной службой. В Австрии ассоциация была объявлена вне закона, однако к ней примкнуло огромное число итальянских австрийцев. И поскольку ей надлежало снабжать Италию ценной секретной информацией относительно армии и защиты австро-венгерских границ, ей пришлось прибегнуть к услугам австрийских офицеров, сочувствующих ирредентизму. Их стали звать amici — друзья, — поскольку они сотрудничали не за деньги, а за приближение распада империи Габсбургов.
Пока подданные Австро-Венгрии боролись против тирании, за автономию и национализм, экономическое различие и недовольство были в значительной степени от них скрыты. Можно было ожидать, что умные, дальновидные монархисты, — наверняка информированные своей политической полицией о бурлящих основах антагонизма, на которых покоились троны, — объединились бы, дабы сдерживать меньшинства друг друга. Но вместо этого, по причине шпионажа, пропаганды и заразного брожения сепаратизма, они использовали эти меньшинства так, как если бы каждое имперское правительство не имело своих собственных несговорчивых элементов.
Русские привыкли отлавливать поляков и других противников царского режима, нашедших пристанище в Австро-Венгрии. Это вызвало несколько протестов, не слишком громких и продолжительных, ибо деятельность российской секретной службы в пределах Габсбургской империи превратилась в революционную сама по себе. В конце XIX века, когда война с двойственной монархией стала казаться неотвратимой, российский военный шпионаж принялся вербовать сторонников среди многоязычных подданных Франца Иосифа, которым они щедро платили не только деньгами, но и обещаниями полной независимости. Так царское правительство наняло тысячу агентов и информаторов для полицейского надзора за своими собственными оппозиционерами!
Зачастую человек двадцать агентов образовывали разведывательную группу — широкая шпионская сеть раскинулась над всей империей, от Карпат до Тироля и Боснии. На протяжении целого поколения едва ли не каждый атташе, посланный в Вену, скомпрометировал себя заговорами и шпионажем и был выслан домой. Кроме того, в шпионаже активно участвовали царские консулы, русские священники и сотрудники посольства. В Восточной Галиции русины, родственный русским народ, с энтузиазмом оказывали им услуги. В подпольной деятельности принимали участие депутаты, судьи, поверенные и священнослужители. Русинские единомышленники, школы и ассоциации превратились в центры панславянской и великосербской пропаганды, дававшие прибежище ее агентам.
