Тайным эволюционным, даже более чем жестоким революционным процессом ВМРО двигалась к захвату административного управления Македонии. Но комитаджи являлись прямыми потомками тех горных Робин Гудов, гайдуков, чье многовековое подчинение туркам вдохновило жителей Балкан на попытку избавления от рабства Константинополя. И поэтому, наряду с борьбой за свободу, македонцы испытывали традиционную горскую жажду отмщения. После стольких лет угнетения сама свобода не могла показаться более сладкой, чем созерцание отличной новой винтовки, нацеленной на турка.

Одним из самых знаменитых подвигов комитаджи в начале столетия можно считать захват города Мельник. Этой операцией руководил Борис Сарафов, бывший офицер болгарской армии. (Один из величайших македонских героев времен турецкого ига.) Возглавив мятежников в 1907 году, он отбил Мельник у турецкого гарнизона, выпустил узников из тюрьмы и удерживал город в течение 24 часов. Это была исключительно революционная демонстрация, не имевшая стратегического значения, но она электризовала сельскую местность и превратила Сарафова в интернационального героя. Многие из его сторонников были по своей природе потомственными бандитами. Только сильный лидер мог удержать их от погрома и мародерства домов богатых сельчан. Но Сарафов пресекал любую склонность к грабежу, тем самым обеспечивая политическое значение восстанию. До того момента, как он был убит в 1907 году, он был одним из самых влиятельных представителей македонского освобождения.

Он стал постоянным агентом ВМРО. Его заметная внешность балканского красавца помогла ему открыть двери во многие модные гостиные Европы, где он испробовал всевозможные схемы пополнения революционного военного сундука. Вступая в любовные отношения с дочерьми британских и бельгийских капиталистов, он добился щедрых пожертвований. В Женеве, Лондоне, Санкт-Петербурге, Вене этот изящный кавалер появлялся в компании роскошно одетых дам, обычно не слишком молодых и привлекательных, которые мало что смыслили в национальном движении и фондах, необходимых для поддержания этих движений.

Проекты Сарафова нередко заходили за границы абсурдного. Прознав, что у македонских монахов в знаменитых монастырях на горе Афон хранятся сказочные запасы золота, запрятанного в монастырские подвалы, он поспешил «обложить налогом» этот патриотический клад, но получил отказ. Во время испано-американской войны он обратился к американскому консулу в Санкт-Петербурге с предложением послать непобедимый македонский легион на помощь Cuba libre при условии, что в обмен американское правительство снабдит ВМРО оружием и амуницией для борьбы с турками. Но консул ответил отказом, пояснив, что у американцев своих солдат больше чем достаточно. Балканскому путешественнику несказанно повезло в Швейцарии, где некий чудаковатый англичанин с дочерью, по возрасту вполне годившейся в матери лихому комитаджи, заинтересовался Македонией и пожертвовал на ее освобождение 50 тысяч франков. Сарафов, живший в то время в Женеве в отеле «Бевелю» под именем Николас, попытался найти похожий подход и к американским толстосумам. Он не имел титулов под стать своим светским манерам, его поили и кормили, но никогда не снабжали долларами.

Двум воеводам ВМРО, Занданскому и Христо Черно-Пайеффу, пришла в голову другая идея, как извлечь выгоду из заботы Америки об угнетенных народах. Эти двое похитили мисс Хелен Стоун, миссионерку из Бостона, и держали ее в плену в горах, пока не был уплачен выкуп в размере 14 тысяч турецких фунтов. Во время своего пленения, длившегося около двух месяцев, мисс Стоун обратилась в сторонницу ВМРО и впоследствии читала лекции в Америке от имени организации. Тем не менее похищение нанесло ВМРО неоценимый вред; и ничто из сказанного мисс Стоун полностью не противоречило широко распространенному убеждению, что, подобно бандитам Китая, македонские повстанцы были просто преступным миром воров и убийц, которые охотились даже на иностранных миссионеров.

ВМРО крайне нуждалась в большом количестве долларов, поскольку последнее десятилетие упорно готовилась к войне. В 1903 году высшее революционное командование назначило дату для начала восстания в конце лета, чтобы дать посевам созреть. Запасы провианта, медикаментов и амуниции были тайно припрятаны в горах. Турецкие шпионы и военные ни о чем не подозревали. Крестьяне часто устраивали беспричинные праздники, свадьбы без жениха и невесты или похороны без усопшего, дабы прикрыть ими свою мятежную деятельность. Беспрерывно шел набор рекрутов. Агенты ВМРО пребывали в безопасности, маскируясь привычным образом под коробейников, монахов, погонщиков мулов и нищих. Все это было гигантской тайной организацией, своеобразной формой революционной секретной службы. В Македонии действовала даже воинская повинность — новые призывники обучались и тайно содержались в горах.

Небольшие местные группы объединялись в компании от 70 до 100 человек. В конце концов 15 тысяч обученных метких стрелков ожидали сигнала к восстанию, который был отдан 3 августа Домяном Груевым и его «генеральным штабом». Через покрытые ночным небом горы и равнины Македонии далеко протянулась пылающая цепь огромных костров и разнесся боевой клич восстания.

Это замечательно продуманное, но обреченное на гибель восстание длилось два месяца и двадцать дней. Спустя немногим более двух недель комитаджи смели перед собой все; но затем сбитый с толку и разгневанный султан поменял своих полевых командиров, заменив начинающего Омер Люфти-пашу на Назар-пашу. Последний немедленно собрал воедино армию из 264 пехотных батальонов и стал применять тактику, позаимствованную у британцев при зачистке бурских отрядов в конце южноафриканской войны. Используя мощные кордоны, он изолировал каждую гору, его пехота осторожно продвигалась вверх и сжималась кольцом, прочесывая каждую пядь местности. Когда комитаджи просочились сквозь кордон, чтобы вновь появиться на задымленных горных склонах, Назар-паша приказал своим отрядам сжечь и опустошить македонские села и вырезать их жителей, которые и так уже досыта настрадались. Этой позорной расправой и закончилось восстание ВМРО.