Глава 56
Посланцы к Гарсии и Агинальдо
В испано-американской войне 1898 года восстание являлось как причиной, так и следствием. После таинственного взрыва на военном броненосце «Мэн» в порту Гаваны и других не менее загадочных провокаций американцы были готовы к войне. Общественное возмущение давно уже выплескивалось из-за репрессивных постановлений Вейлера, старого испанского генерал-губернатора — «Кровавого Вейлера» для читателей газет и кубинцев, которым пришлось ждать тридцать лет своего кубинца, Мачадо (президент Кубы в 1925–1933 годах, поклонник Муссолини, его называли «тропическим фашистом»), чтобы Вейлер сделался в их глазах едва ли не робким и милосердным в своей жестокости. Но гуманное влияние, как это ни обидно, никогда не способствовало вооруженному конфликту, тогда как испанцы почти смиренно желали избавить себя от американской атаки. Война началась по той простой причине, что никакие влиятельные интересы Вашингтона не выступали против нее. И, начавшись как крестовый поход с целью подавить зло, провоцирующее восстание у соседей, по иронии судьбы, она закончилась стрельбой американских добровольцев по повстанцам в другой части света.
Объявлению военных действий предшествовало минимум дипломатических интриг. Влиятельные агенты разведки были газетными репортерами, которые вызвали возмущение как всего мира, так и правительства в Мадриде своими шокирующими разоблачениями условий в кубинских концентрационных лагерях. Испанские новобранцы вряд ли проводили оздоровительные отпуска на Кубе, а испанцев на военных кораблях могло ожидать морское дно. Правящим Испанией монархистам не требовались шпионы, чтобы предупредить их о перспективах отправленных за море войск. И все же война началась после того, как Мадрид признал все требования Америки.
Когда всего лишь шестнадцать лет спустя Австро-Венгерская империя сочла это подходящим прецедентом для наказания измученной войной Сербии, американская публика была возмущена таким представлением. Возможно, та же самая публика воспротивилась бы политическому маневру 1898 года, если бы было дозволено измерить чашу гордости, которую Испания предлагала проглотить. Но испано-американская война была не из тех войн, что вырастают до таких размеров, чтобы ужасать своим примером.
Война с Испанией для американцев, которые ее желали и выиграли, свелась к четырем сражениям: двум сухопутным и двум морским. Операции разведки, или военной секретной службы, оказались во всем под стать этой войне. Американское правительство понимало, что вооруженное столкновение неизбежно, сколько бы Мадрид ни извинялся за таинственную трагедию с американским броненосцем «Мэн», на котором произошел загадочный взрыв во время стоянки в порту Гаваны. Полковник Артур Вагнер вызвал к себе подчиненного, первого лейтенанта 9-го пехотного полка и воспитанника военной академии в Уэст-Пойнте Эндрю Саммерса Роуэна и сообщил ему, что военное министерство желает вступить в контакт с генералом Гарсией (Каликсто Гарсия-и-Инигес), лидером кубинских повстанцев. Роуэн написал книгу «Остров Куба», настолько искусно составленную по подлинным источникам, что по ней нельзя было заподозрить, что сам он на Кубе не бывал. На него возложили трудную задачу. Все инструкции были отданы устно — при нем не имелось никаких секретных бумаг. Роуэну надлежало разыскать Гарсию, выявить численность повстанческих отрядов, узнать, в каких припасах они нуждаются, каков у Гарсии план кампании, каковы настроения его сообщников, намерен ли он сотрудничать с американской армией вторжения. Эта встреча состоялась 13 апреля 1898 года, за двенадцать дней до фактического объявления войны.
Миссия Роуэна была крайне опасной, поскольку, вдобавок к тому, что он должен был забраться в дебри тропиков, ему необходимо было выяснить все, что возможно, о силах испанцев. Облачившись в штатское платье, он первым делом отплыл в Кингстон на Ямайке, где установил тайные связи с некоторыми изгнанными кубинскими патриотами. Тридцать шесть часов ему пришлось потратить, чтобы добраться с Ямайки на Кубу на рыболовном суденышке некоего Сервасио Сабио. Дозорная испанская канонерка остановила Сабио, но тот спрятал Роуэна и умело прикинулся одиноким рыбаком, которому не повезло с уловом. Пока все шло хорошо, и 21 апреля — в тот самый день, когда Соединенные Штаты объявили войну, — Роуэн начал вторжение своей тайной высадкой в бухте Ориенте. Здесь его ждали кубинцы-проводники из повстанческой бригады. Поход в джунгли отнял шесть суток — гнилая вода, страшный зной, насекомые, многочисленные испанские патрули сильно осложнили путь. Но лейтенант Роуэн, не имевший при себе никакого послания к Гарсии, кроме устных инструкций старшего офицера, добрался до лагеря генерала Рио, получил коня и кавалерийский эскорт и отправился на свидание с Гарсией, который осаждал город Баямо.
Когда американский офицер убедил лидера повстанцев, что он не самозванец, Гарсия заявил ему, что его войско нуждается в артиллерии, снарядах и современных винтовках. Потребность эта была столь велика, что Гарсия заставил измученного американского офицера уже через шесть часов отправиться в обратный путь; теперь Роуэн с тремя членами штаба Гарсии направлялся к северному побережью Кубы. Путешествие сквозь лесные дебри отняло пять суток и было весьма тяжелым; испанский патруль шнырял повсюду, и передвигаться приходилось главным образом ночью. Наконец, они добрались до берега и разыскали припрятанную лодку; та была так мала, что одному из кубинцев пришлось вернуться. Вместо парусов в ход пошли мешки, однако троице удалось ускользнуть от патрульных судов и выдержать свирепый шторм. Они доплыли до Нассау, два дня пробыли в карантине ввиду угрозы желтой лихорадки, а затем, благодаря вмешательству американского консула, с большими удобствами переправились в Ки-Уэст.
За эту необычайно успешно выполненную секретную миссию Роуэна произвели в капитаны. В дальнейшем он с отличием служил на Филиппинах и получил орден за доблесть, проявленную при атаке горы Судлон. Из Ки-Уэста он поспешил в Вашингтон, где его подвиг отметили всенародной похвалой. Но поскольку он был офицером регулярных войск, участвовавших в войне, носившей главным образом морской характер, его заслуги как секретного агента остались без должного внимания.
Лишь двадцать четыре года спустя, в 1922 году, благодарное отечество наградило своего офицера «Крестом за выдающиеся заслуги» — наградой, подтверждающей уникальную ценность его миссии вместе с ее особым влиянием на победу Америки над испанскими войсками на Кубе.
