Несколько дней спустя в покоях Аюны раздался стук в дверь. Бледный свет едва-едва сочился в щели ставней.

– Тебя зовут, ясноликая, – послышался с лестницы голос Даргаша. – Охотники уже собрались.

Аюна со вздохом зарылась в пушистые шкуры, готовясь выбраться из-под них в стылую тьму. Жаровня не спасала от холода, которым тут дышал каждый камень. По утрам же мороз был вовсе невыносимым. От плит пола веяло такой стужей, будто они были вырезаны изо льда.

Янди, спавшая рядом с царевной, вскочила и затеплила огонек масляной светильни.

– Возьми. – Даргаш вошел и протянул ей объемистый сверток.

Это оказался просторный меховой плащ, теплый и мягкий.

– В горах будет очень холодно, – объяснил он. – Но под плащ советую тебе, госпожа, надеть что-то полегче.

– Еще холоднее, чем здесь? – вздохнула Аюна, выпрастывая ноги из-под мохнатой шкуры.

Янди тут же принялась натягивать на нее высокие кожаные сапоги.

– Аршаг наверняка захочет испытать тебя, – шепнула она, затягивая ремешки. – О нет, он тебя не обидит, но с удовольствием позволит тебе опозориться самой…

– Почему? – неподдельно удивилась Аюна. – Потому что я дочь Ардвана?

– Какое дело Аршагу до государя Аратты? – фыркнула Янди. – Потому что ты невеста Ширама, его соперника. Будь бдительна…

– А ты разве не поедешь?

– Конечно нет, – в свою очередь удивилась Янди.

– Даже если я прикажу тебе сопровождать меня?

– Взять служанку на горную охоту? Чего-то вот такого они от тебя и ждут.

– Я поеду с госпожой, – вмешался Даргаш. – И прослежу, чтобы все было как должно.

Царевна кивнула, задумавшись. Снова борьба за власть, игры князей, а она лишь беспомощная кукла в этих играх. Эта мысль разозлила ее. Скорее бы приехал Ширам! Если он в самом деле так любит свою нареченную, как утверждает Даргаш, то будет служить царевне так же, как служил прежде, когда был главой Полуночной стражи. И вот тогда все изменится…

В большом зале царила почти ночная тьма, которую разгоняли лишь факелы на стенах. Накхи Аршага собирались на охоту быстро, привычно. Аюна заметила, что накхи, которые почти всегда носили черное, на этот раз все были или в таких же бурых плащах, как у нее, или в серых, пятнистых полушубках.

– Славное утро, царевна, – с довольным видом подошел Аршаг. В руках он держал лук. – Ловчие сообщили, что на горе возле перевала Арза Эреди видели матерого пожирателя змей и трех его жен. Если нам повезет, мы вернемся с отменной добычей. Его голова украсит эту стену…

Аршаг мечтательно огляделся, как будто уже выбирая место, но потом спохватился и протянул царевне лук. Она приняла его, невольно подивившись его тяжести. Лук был короткий, с сильно выгнутыми плечами. Сперва Аюна подумала, что их покрывают костяные накладки, но потом поняла, что каждое плечо изготовлено из цельного рога.

– Но ведь это боевой лук, – с недоумением произнесла она. – Не охотничий!

– Так и есть, – кивнул саар. – Эти луки нам привозят из Солнечного Раската – никто, кроме сурьев, не умеет делать такие же. А с другим пожирателя змей не взять. Он так осторожен, что не подпустит к себе и за двести шагов, и у него такая шкура, что тростниковая стрела просто не пробьет ее…

Аюна заглянула в тул, который саар передал ей вместе с луком: так и есть, там вперемешку лежали тяжелые стрелы с орлиными перьями – узкие и тонкие, против брони, и срезни против бездоспешных воинов.

– Вы снарядились на охоту, как на войну…

– Тебя что-то смущает? – поднял бровь Аршаг. – Это превосходное оружие, мощное и точное.

Аюна со вздохом протянула ему лук обратно:

– Лук великолепен, но, прости, князь, мне такой просто не натянуть. Благодарю, что пригласил, и удачной вам охоты…

Аршаг посмотрел на нее испытующе. Потом окликнул кого-то, и вскоре ему принесли куда более привычный Аюне охотничий лук.

– Хорошо, возьми этот. По мне, так он почти бесполезен. Но вы, арьи, славитесь как искусные стрелки.

– И это правда, – рассеянно ответила Аюна, изучая принесенный ей лук. – О, я знаю клеймо мастера! Хорошо, что этот лук сделан в столице, а не…

Аюна прикусила язык. Накхи были как раз известны по всей Аратте как отвратительные стрелки, а луки местного изготовления – как убогие поделки, но говорить этого она не стала, чтобы не обижать хозяина.

– Но тебе надо будет стрелять очень точно! – продолжал Аршаг. – Не в голову, не в шею. Попасть надо прямо над лопаткой, иначе подранок уйдет, а преследовать его в горах – дело пустое… Но если боги будут к нам благосклонны и пожиратель змей подпустит нас поближе, хотя бы шагов на сто…

Аюна фыркнула. Этот накх будет учить ее стрелять!

– Что такое сто шагов? – громко произнесла она. – Я еще в детстве попадала точно в цель за триста…

Аршаг перевел ее слова остальным. На Аюну тут же устремилось несколько десятков недоверчивых, откровенно насмешливых, любопытствующих глаз.

– Будем надеяться, что с детства ты не растеряла своего мастерства, – произнес саар. – Я, пожалуй, уступлю тебе свой выстрел…

Аюна взглянула на него с вызовом. Накхи думают, она хвастается. Что ж, их ждет немало открытий…

Охотники выехали, когда небо над горами на востоке только-только начало светлеть. Несмотря на пронизывающий холод, было очень сыро. Долину окутывал туман. Над разрезавшим ее надвое шумным ручьем висело облако. Только когда тропа пошла вверх, туман начал рассеиваться. Накхи ехали через лес в полной тишине. Черные, лишенные листьев деревья то и дело возникали из тумана, словно когтистые горные дивы, заставляя Аюну всякий раз невольно вздрагивать.

– Даргаш, – шепотом спросила она, не осмеливаясь нарушать тишину, – расскажи мне наконец, кто такой пожиратель змей!

– Пожиратель змей? По-нахкски его зовут мархуром. Это большой горный козел, госпожа. Едва ли ты его видела: он не водится нигде, кроме Накхарана. Рога у него закручены кверху, словно два вихря. – Даргаш повертел в воздухе ладонями, показывая как. – Большой, сильный зверь, хорошая добыча. Не так-то просто взять его.

– А, козел. – Аюна сразу повеселела. – Это дело мне знакомое. Я не раз охотилась на серн и косуль…

– В степях, не в горах.

– В чем же разница?

– Скоро сама увидишь, госпожа…

Тропинка петляла среди деревьев, небо постепенно бледнело, наливалось сапфировой голубизной. Туман растаял, сменяясь сухим морозцем. Опавшие листья хрустели под копытами коней.

– А хищники тут водятся? – снова завела разговор царевна.

– Да, горные львы. Здесь их называют снежными призраками.

– Почему же Аршаг не поехал охотиться на льва? Кажется, это больше пристало княжеской охоте?

Даргаш усмехнулся:

– Это почти невозможно. Горный лев неуловим, как призрак, недаром его так прозвали. Он учует охотников еще из соседней долины и сразу убежит. Или спрячется так, что ты не увидишь его, пока не наступишь ему на хвост…

Лес уже начал сменяться зарослями кустарника, когда навстречу охотникам из ниоткуда вдруг поднялись люди. Они возникли так внезапно и бесшумно, что Аюна успела лишь подумать: «Привидения!» Но Аршаг ничуть не удивился их появлению. Он соскочил с седла и тут же вступил с «призраками» в беседу. Прочие накхи также остановили коней, начали спешиваться, снимать и скатывать пушистые плащи.

– Это ловчие, – тихо объяснил Даргаш. – Дальше мы пойдем пешком…

Оставив лошадей под присмотром нескольких слуг, охотники молча зашагали вслед за ловчими по едва заметной тропке, вверх по каменистому, осыпающемуся под ногами склону. Казалось, все эти нагромождения слоистых камней держат лишь корни растущих там и сям кустов. Лес остался внизу, теперь путь лежал через припорошенную снегом каменистую пустошь, над которой сияли в рассветном небе снежные вершины окрестных гор.

Скоро Аюна поняла, зачем Даргаш посоветовал ей надеть под плащ что-нибудь полегче. Она взмокла так, словно искупалась в горном ручье. Невольно она поглядывала с завистью на Аршага в атласной рубахе, который поднимался легко, будто гуляя по собственному саду. Обжигающе сухой воздух при каждом вдохе царапал горло изнутри, так что все время приходилось подавлять кашель…

«Когда я успела так быстро устать? – сердясь на себя, думала Аюна. – Да что со мной? Неужели я так разнежилась в землях вендов? Быть того не может… Это какое-то злое горное колдовство… Или не колдовство, а мертвенный воздух тянет из меня силы и заставляет задыхаться…»

Солнце поднялось над горами, не принеся и крохи тепла, а охотники все так же неутомимо шагали по длинному пологому склону. Они хранили молчание и старались наступать только на камни, избегая снежных пятен, под которыми могло оказаться все, что угодно. Над скалистыми пустошами нависала заснеженная горная седловина меж двух вершин, уходивших в облака.

– Погляди туда, госпожа. – Даргаш указал на седловину. – Это и есть перевал Арза Эреди, самый короткий путь во внутренний Накхаран… Но он опасен даже летом, потому что почти всегда закрыт облаками. Чудо, что мы видим его сегодня целиком. А уж зимой, когда навалит снега и начнут сходить лавины, туда по доброй воле никто не сунется. Уже сейчас им никто не ходит, даже Аршаг прибыл другой дорогой, в объезд…

Один из ловчих зашипел на него, призывая к тишине, и Даргаш умолк.

Время шло, путь продолжался. Аюна не помнила, сколько они так бродили в полной тишине по пустошам. Она так устала, что все вокруг казалось ей ненастоящим – холод, чистота красок, звенящая синева неба. Все сухое, ломкое, твердое…

Вдруг идущий вперед ловчий остановился, и все застыли вслед за ним.

– Вон он, – прошептал Аршаг, оборачиваясь к царевне и одними глазами указывая на лежащий перед ними склон.

Но как ни вглядывалась царевна, она видела лишь камни, пятна снега, редкие кустики…

– Да где же?!

И вдруг небольшая часть склона шевельнулась, перепрыгнула с места на место и вновь скрылась… Аюна, не веря глазам, уставилась туда, где только что видела промелькнувшую тень. И постепенно, словно проступая из пятен снега и серых осыпей, перед ней предстал пожиратель змей – в царском венце из двух огромных, закрученных спиралями рогов, с гордо посаженной головой на мощной шее, с длинной, почти белой свалявшейся шерстью на боках. Он стоял в одиноком дозоре, а чуть дальше спокойно паслись несколько коз, добывая из-под снега редкую сухую траву.

Ловчий вновь двинулся вперед. Теперь он даже не крался, а будто плыл над камнями. Остальные безмолвными тенями следовали за ним. Однако шагов за двести козел повернул голову в сторону охотников. Все вновь пригнулись и замерли.

– Все, – шепнул Аршаг, бесшумно подойдя к Аюне. – Ближе не подпустит – ветер от нас. Надо стрелять. Попробуешь?

Аюна кивнула, достала лук из налуча, надела тетиву на рога, выбрала стрелу.

– Мархур живуч, как див, – предупредил Аршаг. – Способен ускакать даже с перебитым хребтом…

– Я поняла, – рассеянно отозвалась царевна, плавно поднимая лук. Быстро прицелилась, задержала дыхание и разжала пальцы.

Козел подскочил на месте, издал болезненный крик и поскакал вдаль так легко, будто рана подарила ему крылья. Козы последовали за ним.

Аршаг выругался. Накхи один за другим выпрямлялись, бормоча проклятия и недовольно глядя на царевну.

– Промахнулась!

– Нет! – воскликнула Аюна, внимательно следя за убегающим мархуром.

Вот он исчез за длинным горным отрогом…

– Как же нет, если промахнулась? Мы все видели!

– Нет! – гневно крикнула Аюна. – Я попала куда надо. Он убегает, потому что ты дал мне тростниковые стрелы. Он скоро умрет, его надо преследовать по кровавому следу…

– Я же сказал, в горах подранка не догнать! Сколько мы будем за ним идти, до ночи?!

– У него стрела в сердце, – настаивала Аюна, сверкая глазами. – А даже если и нет, то точно пробито легкое. С такой раной далеко не уйдет!

– Ну хорошо, иди, – махнул рукой Аршаг.

– И пойду!

Аюна почти бегом устремилась вперед, к тому месту, где ее стрела настигла пожирателя змей. Сердце ее колотилось, она не чувствовала холода, и горный воздух больше не пил из нее силы. В этот миг ей казалось, что она способна лететь над землей, не зная устали, хоть до самого заката.

Даргаш устремился было за ней, но Аршаг остановил его:

– За подранком всегда идет тот, кто стрелял.

– Я знаю, но…

– Если мархур в самом деле упал близко, она скоро позовет нас. А если нет… – саар повернулся к своей свите, – что ж, пусть побегает.

Охотники смотрели, как девушка с луком в руках легким шагом спускается в распадок, идет по нему и тоже пропадает из виду.

Тянулось время. Аюна не звала их – но и не возвращалась…

Даргаш нахмурился, кинул взгляд на саара. Ему почему-то стало тревожно, хотя вокруг ничего не изменилось.

– Похоже, царевна все же промахнулась, – проговорил Аршаг. – Жаль. Идем за ней.

Аюна шла по следу, легко находя кровавые пятна на камнях. Ей уже не раз приходилось преследовать раненую добычу, которая в агонии уносится вдаль, тщетно пытаясь убежать от подступающей смерти. Она знала, что попала точно. Должно быть, слишком легкая стрела не достала до сердца или у козла оказалась слишком толстая шкура, потому он и ускакал так далеко. Но это ничего не изменит: мархур не жилец. Аюна взобралась на длинную каменную осыпь, утерла лоб и несколько мгновений постояла, успокаивая дыхание и озираясь. Пятна вели в низину, к журчавшему среди валунов и голых кустов ручью. Аюна предполагала, что там она и найдет свою добычу, скорее всего уже мертвой.

«Аршаг не стал стрелять сам, хотя козла выслеживали для него, – подумалось ей. – Он уступил право выстрелить мне. Неужто был так уверен, что я промахнусь? Или наоборот – поверил в меня?»

Раздумывая о тайных замыслах саара, она спустилась к ручью – туда, где в переплетении голых ветвей уже виднелась неподвижная косматая туша. Спрыгнула с большого камня, сделала шаг – и вдруг угрожающий рык приморозил ее к земле. Прямо перед ней над распоротым брюхом мархура возникла окровавленная клыкастая пасть.

Аюна шарахнулась назад и уперлась спиной в валун. Горный лев не сводил с нее взгляда, готовый вступить в битву за мясо. Его короткая рыжеватая грива вздыбилась на загривке, задние лапы напряглись для прыжка.

Подумать о чем-то Аюна не успела – ее руки все сделали сами. За один удар сердца она кольцом лучника выдернула из тула стрелу наугад, кинула ее на тетиву и всадила прямо в распахнутую пасть зверя за миг до прыжка.

Появившиеся вскоре у ручья охотники застали льва уже мертвым, а царевну – сидящей под скалой неподалеку от него. Распадок наполнился громкими возбужденными возгласами. Обычно сдержанные накхи толпились вокруг зверя, размахивая руками и обмениваясь словами изумления и восхищения.

– Ты не ранена, царевна? – спросил Аршаг, подходя к Аюне. – Да на тебе лица нет! Не послать ли за сменными штанами?

Та хотела едко ответить, но потом сообразила, что вопрос саара может быть и не праздным.

– Не-ет, – выдавила она, прислушиваясь к своим ощущениям.

Аршаг посмотрел на нее, то ли сочувствуя, то ли любуясь. Видя, что девушка не может встать, он поднял ее и поддержал за талию, помогая устоять на ослабевших ногах.

– Ты была права, – сказал он, – попала мархуру прямо в сердце.

Охотники, не теряя времени, принялись разделывать добычу. Одни отрезали голову пожирателя змей – никто не собирался тащить под гору всю тушу, а вот его великолепным рогам суждено было украсить стену пограничной крепости саара рода Зериг. Заодно отрезали задние ноги козла, чтобы зажарить их по пути домой. Другие занялись львом, сноровисто снимая с него шкуру. Хищник был серым, пятнистым, с рыжеватой гривой и темной полосой вдоль хребта. Его, сидящего в засаде, и в самом деле невозможно было отличить от покрытого лишайниками камня. Свернутую шкуру Аршаг торжественно протянул Аюне.

– Потом, когда ее выскоблят и высушат, положишь вместо попоны на спину коня. Когда въедешь в крепость своего жениха, восседая на шкуре горного льва, старейшины рода Афайя забудут имена своих предков…

Аюна весело рассмеялась. Когда прошел первый миг потрясения, мир вокруг расцвел удивительно свежими и яркими красками. Даже усатый коротышка-саар с его сломанным носом на миг показался ей красавцем.

Их отвлек от беседы возглас одного из накхов. Тот указывал куда-то вверх, в сторону нависающих над плоскогорьем заснеженных пиков. Аюна прищурилась, всматриваясь в затянутую дымкой седловину. Там что-то двигалось! Вернее, кто-то. Черные точки одна за другой появлялись из облака и ползли вниз. Да как много!

Теперь уже все накхи стояли, повернувшись к горам, всматриваясь в рассыпанные по белому склону точки.

– Конники, – пробормотал Даргаш. – Клянусь Змеем, целое войско! Кто бы осмелился пройти через Арза Эреди в начале зимы?

Вдруг его глаза сверкнули от радости.

– Я знаю кто! – воскликнул он.