Основа христианской морали — это любовь, соединенная с правдой. Святой Дионисий Ареопагит пишет, что для спасения необходимы правильная цель, достойный предмет и чистые средства, то есть единство цели и средств.

Правда — свойство любви, как бы ее внешняя оболочка. Любовь — содержание правды, ее жизнь. Без правды любовь превращается в слепое влечение; без любви правда становится суровой карой.

Экзегеты, раскрывая символическое значение Креста, говорили, что здесь мы видим соединение правосудия и милосердия.

Нам могут возразить, что евангельские заповеди любви и правды воспринимают все христианские конфессии и секты. Почему Православие считает, что это учение в чистом и неповрежденном виде хранит только оно? Разве католичество и протестантизм не обладают разветвленной сетью благотворительных организаций на всех континентах? Разве они не явили миру самоотверженных миссионеров?

Вопрос этот очень важен и потому нам необходимо попытаться рассмотреть его — не в плане социального эффекта, а в его мистической глубине.

Начнем с того, что католицизм иначе, нежели Православие, рассматривает трагедию грехопадения человека и ее последствия. По учению католиков, грех лишил человека сверхъестественной благодати и тем самым внес определенный диссонанс в его психическую жизнь, но естественные силы души остались неповрежденными. Таким образом, страсти рассматриваются не как болезнь души, а как излишество и злоупотребление. Такое учение скрывает катастрофические последствия греха, лишает духовную борьбу с грехом и демонической силой той напряженности, постоянных усилий и бдительности, которые характерны для восточных аскетов.

Учение о непрестанной внутренней молитве, об искоренении страстей, о покаянии как основе духовной жизни вытесняется внешним подвигом и общественным служением. Это становится особенно видно через сравнение православного и католического монашества как главного выразителя церковного духа.

Монашество на Востоке прежде всего — внутренняя жизнь, отречение от мира, стремление к непрестанному богообщению. Католическое монашество — это образ общественного служения Церкви, а так как виды его многообразны, то монашество, единое на Востоке, на Западе образовало множество орденов — монашеских общин с различными уставами. В католической церкви монашеский аскетизм сразу же принял форму порядка и труженичества, то есть организации.

Католицизм считает естественные душевные силы неповрежденными, поэтому он начинает свою проповедь с призыва к любви. Но любовь без предварительного очищения сердца от страстей — это любовь души, а не духа. Она может быть горячей и интенсивной, красочной и эмоциональной, она может нести в себе много заботы, сострадания и ласки, но это любовь земная, основанная на солидарности и долге, она растворена с чувственностью и подвержена аффектации.

Православие начинает проповедь с призыва к покаянию: только через долгий путь очищения души от греха пробуждается человеческий дух и сердце ощущает любовь и сострадание как новую жизнь, как чувство, несравнимое ни с чем, как действие Самого Божества в сердце человека. Эта любовь лишена потрясающих эмоций, она тиха и глубока, ее признак — любить Бога всем сердцем, а людей — как образ и подобие Божие. Духовная любовь — это действие благодати, поэтому она несет в себе Божественный свет преображения и озаряет мир отблесками этого света.

Мы хотим сказать, что под словом «любовь» могут скрываться разные состояния. Любовь зависит от мировоззрения человека, от подвига его веры, от меры очищения его сердца, от пребывания в Церкви — включенности в ее мистику и аскетику. Святой апостол Иоанн Богослов назвал Бога любовью (см.: 1 Ин. 4, 8); Христос сказал, что Бог есть дух (Ин. 4:24). Высшая форма любви — духовная любовь — сохранена в учении и жизни Церкви. Православие учит, что Царство Божие «не от мира сего», а земная жизнь — только путь, поэтому оно свободно от мира, от его представлений и предрассудков, от его стремлений и обычаев.

Католическая церковь хочет построить Царство Божие на земле. Она широко открыла свои двери для светской культуры, для светского искусства; она стремится пользоваться достижениями науки и философии, оказывать влияние на политику, разрабатывать проблемы социологии. Поэтому понятия истины и правды приобретают стратегический характер. Стремясь воцерковить светскую культуру, католичество само попадает под влияние этой культуры, где вместо правды — правдоподобие, где истина связана с эволюцией Церкви, то есть носит относительный характер поступательного процесса.

Для Православия истина — это Христос и Церковь, как живое мистическое Тело Христа. По православному учению, Церковь всегда обладала и обладает полнотой Духа Святаго, поэтому критерии истины в Православии тверды и неизменны.

Что же касается протестантского мира, то он отказался от аскетизма древней Церкви и поэтому любовь, истина и другие понятия стали для него субъективными психологическими переживаниями и личными представлениями. Отдалившись от единой Церкви еще дальше, чем католицизм, он потерял какие бы то ни было объективные критерии. Его мистика замкнулась в кругу индивидуальных переживаний. А надо отметить, что мистика без аскезы легко переходит в визионерство или магизм.

Католичество и протестантизм дали миру то, что они имели. Они пытались и пытаются добиться того, чтобы страданий и несчастий на земле было меньше. Но нищих, голодных и больных меньше не стало, а если говорить о душевных страданиях, то их стало больше — страдают и богатые, и бедные. Весь мир похож на обнаженный нерв, судорожно сжимающийся от боли. Прекрасное дело утешить человека, потерявшего надежду, накормить голодного, оказать помощь больному, но это не поможет вывести человечество из тупика, в который оно зашло — остановить процесс нравственной и духовной энтропии, отдалить ту катастрофу, к которой ведет, кажется, весь ход земной истории.

Православие несет в себе единственную силу, которая может противостоять мировому злу, — свет, который не понял и отверг западный мир, заклеймив его названием «ересь паламитов». Этот свет аскезы и созерцания делает человека счастливым среди всех страданий, подобно тому, как сошествие Христа во ад наполнило радостью души усопших.

Древние христианские писатели, в том числе и те, которые принадлежали западному миру, говорили, что единственное добро — это Бог, единственное зло — это грех, все остальное — промежуточные состояния и ситуации. Поэтому Православие с его созерцательным характером, учением о внутренней молитве и безмолвии совершает высшее служение человечеству: оно хранит Фаворский свет, оно открывает путь для стяжания этого света.