Послесловие

Я хочу это видеть

На самом деле каждый читает в самом себе. Книга писателя — это только своего рода оптический инструмент, предоставленный им чтецу, чтобы он распознал то, что без этой книги, быть может, не увидал бы в своей душе.

Марсель Пруст

В свой тридцатый день рождения я оказался в Лондоне. И заранее спланировал, что проведу его в Британском музее.

В нем часто проходят разные мероприятия, а в тот день я попал на выставку «Жизнь и смерть». Мне запомнилась одна инсталляция, называвшаяся «От колыбели до могилы», на которой была представлена история болезни одного человека. На огромных стендах длинными рядами были развешаны различные таблетки и медицинские инструменты. Внизу была табличка с именем покойного человека, для которого все это некогда предназначалось.

Сама выставка была представлена фотографиями разных людей, запечатленных в их самые радостные и самые грустные минуты жизни, и обязательно присутствовал последний снимок, сделанный перед смертью.

Глядя на лица этих людей, я не мог не думать об отце, который умер после тяжелой болезни. Мне вдруг пришло в голову, что, когда я родился, ему как раз было тридцать лет, как мне сейчас.

Я ходил по выставке, внимательно рассматривая фотографии, читая подписи к ним, и представлял, что отец, наверное, в моем возрасте был похож на меня; к этому времени простосердечие и наивность юности покинули его, а опыт оставил на лице едва заметные морщины. Он уже начинал понимать, что значит жить в реальном мире. Удалось ли ему примирить с ним свои желания? Как он воспринял, что отныне жизнь маленького человека, только появившегося на свет, будет навсегда связана с его жизнью? Предвидел ли он свою судьбу, которая уже таилась поблизости, готовясь взять его в заложники?

И вдруг я понял, что почти ничего не знаю об отце, хотя он был самым важным человеком в моей жизни, а я — в его жизни. Я не понимал отца, не воспринимал его как отдельно взятого человека — я видел в нем только своего родителя.

От этой мысли стало невыносимо грустно.

Я часто говорил друзьям, что попытаться понять человека — это, возможно, лучшее, что можно для него сделать. Когда вы сидите рядом с другим человеком, слушаете его истории, видите извилистые повороты судьбы, которая привела его в эту точку, вы догадываетесь, почему его характер, поведение, внешний облик стали такими, какие они есть. Глядя его глазами, вы видите мир таким, каким его видит он, и начинаете ему сочувствовать. Только так можно узнать человека по-настоящему.

А я так и не успел узнать своего отца, и больше мне никогда не удастся это сделать, ведь он ушел из жизни. Стало страшно от мысли, что я совершу ту же ошибку по отношению к другим людям, которые мне дороги.

Через месяц после возвращения из Лондона я решил записать воспоминания об отце. Я долго отыскивал его следы и наконец увидел его таким, каким он был. Тогда я сочинил рассказ, который назвал «Бренность». Я хотел оставить память о нем, чтобы попрощаться с ним навсегда и забыть о своих страхах и тревогах.

Когда я закончил писать рассказ об отце, меня охватило неодолимое желание написать о других людях, которых я любил и уважал. Я собирался с силами, чтобы пойти против течения времени и сохранить драгоценные мгновения их жизни. Но прежде всего я, видимо, хотел разобраться в самом себе, потому что, в конце концов, именно люди, присутствующие в нашей жизни, формируют в нас того человека, на которого мы каждый день смотрим в зеркале.

После того как я пришел к такому решению, создание этой книги перестало быть вопросом желаемого и превратилось в насто­ятельную потребность. Приступая к работе, я не до конца понимал, что значит слово «писать»: я думал, что в первую очередь важно мастерство, умение выразить свои мысли и чувства, а на самом деле — это способность не только увидеть людей и бесконечные грани нашего мира, но и показать все это читателям. Литература делает нашу жизнь интереснее и богаче.

После этого писать стало еще сложнее.

Журналистикой я зарабатывал себе на жизнь, но при этом всегда был книжным ребенком и всегда хотел писать. В жизни я строчил статьи и репортажи, чтобы набить руку, а в душе мечтал, как засяду за большой роман. За одиннадцать лет упорного журналистского труда я написал два миллиона шестьсот семьдесят тысяч иероглифов, не ограничивая себя ни в темах, ни в выражениях. И я поверил, что теперь смогу честно взглянуть на себя и других людей.

Однако, приступив к работе, я понял, что писатель чем-то похож на хирурга, причем скальпелем я принялся кромсать самого себя. Когда я писал статьи о других людях, то мог передать их боль, не проживая ее вместе с ними. Но когда я начал сочинять свою книгу, то, описывая каждый удар судьбы, я направлял его себе в сердце — и уже оттуда шли все мои слова. Меня осенило, что так, должно быть, делают все писатели. Похоже, в этом причина, почему сначала многие из них пишут о себе и о том, что волнует их лично. Видимо, пока писатель не препарирует самого себя, он не сможет заглянуть в душу другого человека.

Мне кажется, что некоторые главы этой книги я писал не ручкой и чернилами, а слезами и кровью. Это истории о людях, которых я любил и ценил больше всего; они словно стали частью меня, и потому, когда я доверял их истории бумаге, у меня было чувство, что я по капле мучительно выдавливаю из себя все, что видел и чувствовал.

Когда я написал главу , я понял, как сильна была любовь матери, которую она не умела выразить словами. Завершив главу «Кожаный мешок», я осознал, сколь многим обязан своей несокрушимой прабабушке. Закончив главу , я осознал, на что способны люди, пытающиеся совладать с нестерпимой печалью. Благодаря этому мне стало ясно, как важно по-настоящему видеть людей, которыми я дорожу, и найти их ответы на вопросы, с которыми мы обычно сталкиваемся.

Все люди разные — это и делает наш мир таким богатым. И в то же время между людьми так много общего — это тоже обогащает нашу жизнь, потому что, если у тебя есть сердце, ты увидишь его в другом человеке и отразишь его свет и тепло, чтобы мы все могли согреть друг друга.

Думаю, для писателя это высшая цель. И для читателя тоже. Надеюсь, моя книга поможет людям по-настоящему увидеть себя и других.

Я посвящаю эту книгу покинувшим земной мир отцу и прабабушке, посвящаю ее матери, которая всегда поддерживала меня, а также сестре, жене и дочери.

Я люблю вас. Я знаю, вы любите меня.

Цай Чунда,

ноябрь 2014 года

Отправить