Книга: Думай как художник
Назад: Глава 2. Художники не терпят поражений. Бриджет Райли, Рой Лихтенштейн, Дэвид Огилви
Дальше: Глава 4. Художники воруют. Пикассо

Глава 3

ХУДОЖНИКИ ПО-НАСТОЯЩЕМУ ЛЮБОПЫТНЫ

Если нужда — мать изобретательности, то отец ее — любопытство. Нельзя создать что-то интересное, если это вам неинтересно. Не приложив усилий, не получишь результат. Но и любопытство нуждается в мотивации, в триггере, который запускает воображение. Наш интеллект не существует сам по себе, он — часть нашего когнитивного аппарата, вторая часть которого представлена эмоциями. Когда обе эти сферы работают в тандеме, возникают условия для создания великих произведений. В свою очередь, это возможно, только если мы увлечены чем-то страстно.

 

Не важно, что именно будоражит ваш ум, — ботаника или игра на ударных, — лишь бы мозгу было чем заняться, причем в полную силу. Я ни разу в жизни не встречал художника, который не увлекался бы искусством, не бродил с удовольствием по выставкам, не знакомился с работами современников и не глотал статьи и книги по искусству.

Страсть — или, если угодно, увлеченность — разжигает в нас желание узнать больше, запускает механизм осмысленного поиска информации, которая воспламеняет воображение, а уже оно подбрасывает нам свежие идеи. Мы экспериментируем с ними и ищем способ претворить их в жизнь. Так работает сознание творца.

Это нелегкий путь, полный препятствий и разочарований, но имеющий важное преимущество: он открыт для всех. Каждый из нас может ступить на него в любую минуту — необязательно ждать подходящего момента.

Вспомните бесчисленные истории о школьных двоечниках, которым сулили жалкое беспросветное существование и которые вроде бы случайно присоединялись к музыкальной группе, или попадали на театральную сцену, или осваивали столярное ремесло. За считаные месяцы они становились виртуозами в своем деле и достигали таких высот, какие им и не снились, не говоря уже об окружающих. На место презрения приходит уважение, из аутсайдеров они на удивление быстро превращаются в знаменитостей, — а все благодаря тому, что их увлекла идея и заработало художественное воображение.

p73

Увлеченность побуждает воображение предлагать новые идеи.

Список известных творческих личностей, которых долго носило по волнам житейского моря, пока они не нашли применение своим талантам, выглядит впечатляюще, что внушает нам надежду. Первыми на ум приходят имена Джона Леннона, Опры Уинфри, Стива Джобса и Уолта Диснея. Но, помимо них, есть тысячи менее прославленных людей, в которых однажды проснулся интерес к тому или иному предмету, переросший в серьезное увлечение, вдохновившее их на создание замечательных произведений.

В основе каждого успеха лежит глубокое увлечение своим делом, которое можно сравнить с божественным озарением. Художники чрезвычайно любопытны. Но мне нечасто встречались люди, в которых любопытство проявилось с такой потрясающей силой, как в уроженке Белграда Марине Абрамович, добившейся известности на ниве перформанса.

Летом 1964 года Марина, которой было тогда 18 лет, жила в Югославии, находившейся под властью Иосипа Броз Тито. Прекрасным солнечным днем она пошла прогуляться в парк. Выбрала подходящее местечко, сняла туфли, легла на траву и устремила взгляд в ясное голубое небо. Спустя несколько мгновений над ней с ревом пронеслось звено реактивных истребителей, и за каждым тянулся шлейф густого цветного «дыма». Марину это зрелище зачаровало.

На следующий день она явилась на военно-воздушную базу и стала упрашивать ее командование снова поднять в небо машины, которые «дымом рисуют в небе картины, исчезающие у вас на глазах». Военные назвали ее глупой девчонкой, одержимой нелепыми идеями, и попросили покинуть часть. Но они ошиблись. Девушка была не глупая, а любопытная, и идеи у нее были вполне серьезные.

Любопытство — такой же инструмент художника, как кисть или резец.

Марина просила не воспроизвести заново чудную картину, виденную накануне, — она хотела, чтобы ей показали произведение концептуального искусства. Скорее всего, ее сочли миленькой эксцентричной бездельницей, тогда как она была — и остается по сей день — рациональным, трезвомыслящим и вдохновенным художником, живо интересующимся новыми открытиями, мировыми событиями, древней историей и прочими вещами. Ее пытливый ум находит потенциальный источник вдохновения во всем, что ее окружает; она, как любой художник, во всем видит исходный материал для творчества. Любопытство — это тоже рабочий инструмент, только, в отличие от кисти или резца, не материальный.

Пример Марины дает нам еще один важный урок: она сумела превратить свой природный дар и искренний интерес к творчеству в произведения искусства. Ее карьера художника не была легкой: над ней смеялись, ее работы не принимали всерьез, точно как в 1960-е, во времена правления Тито. Но она выдержала все испытания и теперь считается одним из самых авторитетных и ярких художников своего поколения. Именно Марине Абрамович мы обязаны тем, что перформанс вошел в мейнстрим современного искусства (в недалеком прошлом Пикассо так же знакомил широкую публику с новыми направлениями в живописи). Она показала, что верность себе делает художника неуязвимым.

Идеи, порожденные невежеством или поверхностным взглядом на мир, всегда примитивны и чаще всего бесполезны. Но если за ними стоит реальное знание и подлинная страсть, они гораздо убедительнее. На самом деле все просто: творческие замыслы рождаются тогда, когда наше воображение настроено на творчество.

Идеи, порожденные невежеством, неизменно примитивны и чаще всего никуда не годны.

Мир искусства давным-давно отверг бы Марину, если бы не ее абсолютная творческая честность. Ей мало того, чем довольствуется большинство художников. Она просит нас сделать решительный шаг и всей душой поверить: ее перформансы — это не театральные мизансцены, мы не просто зрители, а составная часть живого, «дышащего» произведения искусства.

Чтобы убедить в своей правоте скептически настроенную публику, художнице требуются не только мастерство и опыт, но и смелость, и уверенность в себе — качества, необходимые для любого созидательного действия. Чтобы развить их в себе, нужно время, а порой, признается Марина, и сторонняя помощь. Для нее таким помощником стал немецкий художник-перформансист Улай, с которым она сотрудничала в начале своей карьеры.

Они познакомились в 1975 году в Голландии, куда обоих пригласили для участия в телешоу. Улай приехал на передачу в довольно странном обличье: половина лица у него выглядела типично мужской — бритая голова, черная борода, мохнатые брови; зато вторая была чисто выбрита и покрыта толстым слоем грима. Картину дополнял каскад рассыпанных по плечам темных волос. Наполовину мужчина, наполовину женщина, как раз во вкусе Марины.

Следующие несколько лет они в фургоне кочевали по Европе, мылись на заправочных станциях и представляли свои перформансы на второстепенных фестивалях и других малоизвестных площадках. Для Марины это был чрезвычайно плодотворный в творческом отношении период. Общество близкого по духу и амбициозного спутника наполняло ее новой энергией и отвагой.

В жизни истинного художника роль творчески мыслящего напарника огромна: он способен придать их совместной работе мощный импульс, что в итоге приведет к результатам, которых в ином случае было бы трудно достичь. Вспомним, к примеру, полемику Альберта Эйнштейна с Нильсом Бором и творческое сотрудничество Джона Леннона с Полом Маккартни. Похожие отношения сложились и у Марины с Улаем.

То, чем они занимались в те годы, отныне — часть истории искусства. А начиналось все с их стремления исследовать границы искусства и человеческой выносливости, что обернулось проверкой на прочность их взаимоотношений и их болевого порога. Любопытство Марины заработало на полную катушку.

В перформансе «Вдох/Выдох» (1977) Марина и Улай вставали на колени лицом друг к другу, затыкали ноздри папиросной бумагой и в едином ритме дышали рот в рот. Спустя некоторое время из-за нехватки кислорода и избытка углекислого газа их охватывала дурнота, они принимались раскачиваться и в конце концов, не выдерживая, хватали ртом воздух и падали навзничь.

p78

Марина Абрамович, Улай. Вдох/Выдох, 1977

В 1980 году они создали еще одно физически и эмоционально напряженное произведение под названием «Энергия покоя». Художники стоят лицом друг к другу, но на этот раз между ними большой лук, заряженный стрелой. Острие стрелы направлено точно в сердце Марины, которая держится за середину лука; Улай оттягивает тетиву. Они стоят, слегка откинувшись назад, и держат равновесие благодаря туго натянутому луку.

Случись одному из них дрогнуть, оступиться или упасть, Марину ждала бы неминуемая гибель. У каждого на груди прикреплен микрофон, и через наушники они слышат стук своих сердец.

Человек, не видевший этого перформанса своими глазами, может подумать, что мы описываем драматичное театрализованное действо, хотя не стоит забывать, что иллюзия — неотъемлемая часть искусства. Ничто никогда не бывает в точности таким, каким кажется. Но история уже вынесла свой вердикт: это не банальные фокусы, состряпанные Мариной и Улаем ради забавы, а глубокие художественные произведения, ставящие вопросы о хрупкости человеческой жизни, неизбежности смерти, границах доверия между людьми и пределах терпения боли. Эти произведения продолжают волновать нас всех — не только художников — и сегодня, потому что их авторы вложили в них свои сокровенные мысли и душу.

Сотрудничество художников может принести неожиданные, иногда — только с его помощью возможные — результаты.

При подготовке каждого перформанса Марина и Улай подолгу разбирались, как функционирует человеческое тело, вникали в физические законы, управляющие движением тел. Они не один год посвятили изучению психологии. Из обширных знаний и опыта родилось вдохновение и желание экспериментировать, в свою очередь способствовавшее появлению оригинальных и глубоких идей.

Разумеется, Марина и Улай — не единственная пара перформансистов, оставивших след в истории искусства. Были и другие художники, работавшие в жанре парного акционизма и добившиеся международного признания. Например, Гилберт и Джордж создали в своей мастерской в лондонском Ист-Энде канонический образец художественного перформанса и крупномасштабных фотомонтажей, по-новому осмыслив природу скульптуры и разрушив ряд социальных табу.

По их мнению, в творчестве важнее всего честность художника. Если ты сам к себе не относишься серьезно, не жди, что другие станут воспринимать тебя всерьез: «Заставь весь мир поверить в тебя и дорого платить за эту привилегию».

p82

ЗАСТАВЬ ВЕСЬ МИР ПОВЕРИТЬ В ТЕБЯ И  ДОРОГО ПЛАТИТЬ ЗА ЭТУ ПРИВИЛЕГИЮ

Гилберт и Джордж

Им это удалось и удается по сей день. Крупнейшие музеи современного искусства покупают и выставляют их работы. Гилберт и Джордж представляются «джентльменами Эдвардианской эпохи», что на первый взгляд кажется милой шуткой, пока вы не поймете, что это — часть арт-проекта, инициированного десятилетия назад, и на вас не повеет чем-то темным, а шутка не обернется черным юмором.

Выступая в жанре перформанса, они называют себя «живыми скульптурами», а свои тела — инструментом, помогающим им исследовать занимающие их предметы. Один из таких предметов — это собственно творчество. В середине 1990-х годов они представили перформанс «Десять заповедей от Гилберта и Джорджа»: двое мужчин стоят рядом и с подчеркнуто бесстрастным видом по очереди излагают собственный «гид по творчеству».

«Заповеди» хороши в первую очередь своей иронией, которая служит фирменным знаком авторов, хотя лично мне больше по вкусу работа другого тандема, интересовавшегося темой творчества. Фишли/Вайс — это известный в мире швейцарский дуэт, создавший знаменитое видео «Ход вещей». В нем подробно показано, как разнородные предметы, находящиеся в мастерской, приходят в движение под воздействием первоначального импульса и затем по принципу цепной реакции толкают следующие. Фишли и Вайс ставили своей целью исследовать эффект домино, то есть выяснить, каким образом одно действие или событие влияет на другое. Но гораздо больше, чем пресловутая роль случайности в жизни человека, их интересовали сложности процесса творчества как такового. В 1991 году они снова вернулись к этой теме с перформансом «Как работать лучше» (вспомним «Десять заповедей» Гилберта и Джорджа) — набором указаний для персонала, в котором они высмеивают примитивный шаблонный сленг менеджеров.

p85

Как работать лучше:

1. Делай одно дело за раз. 2. Разберись с поставленной задачей. 3. Научись слушать других. 4. Научись задавать вопросы. 5. Отличай смысл от бессмыслицы. 6. Принимай перемены как неизбежность. 7. Признавай свои ошибки. 8. Говори просто. 9. Сохраняй спокойствие. 10. Улыбайся.

Петер Фишли / Вайс. Как работать лучше, 1991

Все их рекомендации вроде бы выглядят разумно и убедительно, но в них не хватает кое-чего важного, а именно — совета, который действительно помог бы работать лучше. Например, было бы полезнее, если бы пункт 9 призывал не «сохранять спокойствие», а «работать с огоньком». Но всем известно, что слишком увлеченные своим делом сотрудники — это чаще всего головная боль для начальства.

Обуздать порывы яркой, творческой личности совсем не просто — достаточно вспомнить пример Караваджо. Этот обуреваемый страстями художник напропалую прожигал жизнь и умер молодым. Но и за отведенный ему недолгий срок Караваджо преподал миру мастер-класс новаторства в искусстве.

Ему не были чужды человеческие слабости. После очередной попойки, часто еще и подравшись с собутыльниками, он ночевал в какой-нибудь сточной канаве, заляпанный кровью и блевотиной. Он водил дружбу с проститутками и ворами, хватался за шпагу не реже, чем за кисть, а последние годы жизни провел, спасаясь от обвинения в убийстве, в изгнании.

Таков стереотипный образ Караваджо: легкомысленный буян, который, поди ж ты, писал отличные картины. Эта увлекательная романтическая история, бесспорно, добавляет его работам известности, но она страдает явными, порой парадоксальными преувеличениями. Произведения Караваджо столетиями трогают сердца людей не потому, что он был дурным человеком, а потому, что он был превосходным художником.

Караваджо был величайшим живописцем. Он прожил всего тридцать восемь лет, но ему удалось коренным образом изменить ход развития искусства. Он освободил живопись от холодной безжизненности маньеризма, возобладавшего в век позднего Ренессанса, и стал предвестником эпохи яркого полнокровного барокко. Он начинал как последователь традиции, но затем совершил крутой поворот.

Страсть. То, что Караваджо был одержим страстями, не подлежит сомнению. Этот человек не умел и не считал нужным скрывать свои чувства. Но для страсти необходим объект, и этим объектом стало для него искусство. Микеланджело Меризи да Караваджо осиротел в отрочестве, и тогда же его взял в свою мастерскую Симоне Петерцано, опытный, но далеко не блестящий художник, в прошлом ученик Тициана. Караваджо трудился не покладая рук, осваивал базовые навыки и мечтал разгадать секреты живописи старых мастеров.

Караваджо был человеком страстным. Страсти нужна цель, и у него ею была живопись.

Интерес. Тонкости композиции он изучал по полотнам Джорджоне, а рисовать человеческое тело учился у Леонардо. Позже Караваджо увидел картины художника XVI века Лоренцо Лотто, и в нем проснулся интерес к возможностям работы со светом. С изображением жестикуляции он почти наверняка знакомился во флорентийской капелле Бранкаччи, где часами разглядывал знаменитые фрески Мазаччо.

Любопытство. Решимость Караваджо найти новый способ живописного изображения привела его к увлечению оптическими эффектами. В ту пору оптику воспринимали примерно так, как сегодня мы воспринимаем бурно развивающиеся цифровые технологии, резко меняющие наше представление об окружающем мире. Первенствовала в области прогресса Италия — вспомним хотя бы Галилео Галилея, отважно бросившего вызов устоявшимся предрассудкам.

Караваджо всерьез занялся оптикой и потратил немало сил на изучение линз — выпуклых, двояковыпуклых, вогнутых, — а также возможностей их использования в искусстве живописи. Некоторые ученые-искусствоведы убеждены, что он писал, используя камеру-обскуру.

Вдохновение. Мы не знаем, почему Караваджо выбирал для своих картин те или иные драматичные сюжеты, но очевидно, что именно они послужили толчком к его многочисленным новациям в живописи. В отличие от современников, писавших унылые, насквозь фальшивые полотна, он стремился создавать произведения, шокирующие своей реалистичностью. Драматичные сюжеты стали для него источником вдохновения, а линзы — спасением.

В 1592 году Караваджо перебрался в Рим, в ту пору считавшийся мировой столицей искусств. Никому не известному художнику пришлось там несладко. Заказов было мало, конкуренция царила жестокая, денег не хватало. Почти все, что Караваджо получал за работу, уходило на покупку кистей, красок и других материалов, а последние крохи оседали в карманах натурщиков.

Экспериментирование. В один прекрасный день Караваджо сообразил, что проблема экономии денег решается на удивление просто. Он использовал знания, полученные в экспериментах с линзами: ставил слева от себя зеркало, перед собой мольберт, натягивал холст, смотрел на свое отражение в зеркале и... видел модель, не стоившую ему ни гроша, — красивого итальянца двадцати одного года от роду по имени Караваджо.

p88

Наверняка он сам пришел в восторг от этой находки. Не от своего отражения в зеркале, а от предчувствия того, что использование оптики преобразит его творчество. Скорее всего, «Больной Вакх. Автопортрет» (1593) появился в результате этого открытия: полотно Караваджо разительно отличается от других картин того периода своей невероятной реалистичностью и драматизмом. Благодаря единственному источнику света из темноты выступает силуэт мускулистого юноши. Черный фон, на котором написан «Вакх», придает произведению Караваджо чувственность и немного театральную эротичность.

004karavajo_vakh

Микеланджело Меризи да Караваджо. «Больной Вакх» (Автопортрет), 1593

Картина стала новой вехой в искусстве; вместе с ней пришли экспрессия и движение, цвет и драматизм. Это экспериментальное полотно положило начало эпохе барокко.

Новаторство. Есть ли на свете столь же страстный, как Караваджо, художник? Не думаю. Страсть наполнила его силой и позволила в самое ортодоксальное время вступить в спор с традицией — и выйти победителем.

Несомненно, характер художника играл в его творчестве важную роль. Достаточно посмотреть на то, как тщательно выстроена композиция его картин, как эмоционально насыщенны его сюжеты, как смела манера его письма. В ней, помимо прочего, есть одна особенность, благодаря которой мы мгновенно узнаем его шедевры и надолго их запоминаем. Речь идет об очередной новации темпераментного итальянца.

Он разработал выразительную технику, основанную на контрасте света и тени, которая называется кьяроскуро. Взгляните на любое из знаменитых полотен Караваджо, и вас поразит, как изображено пространство, в котором происходит действие. Темный фон и густые тени акцентируют внимание на освещенных фигурах, создавая такое ощущение динамики, что кажется, будто персонажи вот-вот сойдут с полотна и двинутся к нам.

Эффект светотени, открытый Караваджо, и сегодня изумляет новизной не меньше, чем четыреста лет назад, когда художник использовал его в первый раз. Вы уловите приметы его наследия в фильмах Орсона Уэллса и Альфреда Хичкока, в фотографиях Мана Рэя и Энни Лейбовиц. Караваджо можно назвать первым в мире фотографом.

Реализованная идея. Караваджо достиг финальной стадии творческого процесса, которая со стороны кажется самой простой, но на самом деле — одна из труднейших. Все свои знания, находки, опыты и пробы художник должен воплотить в конкретное произведение, способное выдержать проверку временем. С такой задачей в одиночку не справиться. Караваджо понадобился партнер.

Завершающая стадия творческого процесса — одна из труднейших. Все, что узнал,нашел, придумал и попробовал, художник должен воплотить в конкретное произведение.

У Марины был Улай, у Гилберта — Джордж. У Караваджо не было никого. Но в отличие от Пикассо и Брака, которые много позже стояли у истоков кубизма, ему для развития и воплощения своих творческих замыслов не требовался другой художник. Он не нуждался в творческом сотрудничестве. Он нуждался в покровителе — то есть в деньгах.

Таким покровителем стал для него кардинал Франческо Мария дель Монте — аристократ с обширными связями в высших слоях общества, поклонник искусств и владелец роскошного палаццо в Риме. Высокое положение в церковной иерархии и дружба с папой римским не помешали кардиналу проникнуться симпатией к грубоватому Караваджо и заинтересоваться его хитроумными новациями. Как ни странно, кардинала ничуть не смущал радикальный реализм художника.

Более того, он, судя по всему, спокойно воспринял абсолютно нетрадиционную трактовку образа Иисуса на картине Караваджо «Ужин в Эммаусе» (1601). Христос изображен без бороды и выглядит как обыкновенный человек, попавший в поле зрения художника одновременно с блюдом с фруктами.

005karavajo_ugin

Караваджо. «Ужин в Эммаусе», 1601

Подобно Марине Абрамович, Караваджо было мало просто представить свою работу зрителю; он стремился создать у нас ощущение вовлеченности в запечатленное на полотне событие, включить нас в список его действующих лиц. Встаньте перед одним из великих полотен Караваджо, таких как «Саломея с головой Иоанна Крестителя» (1607), и вы почувствуете себя участником происходящего. Кому Саломея протягивает блюдо, на котором лежит голова Иоанна? Да ведь она протягивает его вам!

006karavajo_salomea

Караваджо. «Саломея с головой Иоанна Крестителя», 1607

Следующие четырнадцать лет жизни Караваджо потратил на воплощение своей главной идеи: добиться того, чтобы картина производила на зрителя неизменно сильное впечатление. Шли века, менялись границы стран, возникали новые направления в искусстве, но творческое наследие художника по-прежнему не утратило ценности. Кинорежиссер Мартин Скорсезе признается, что сцены в баре в фильме «Злые улицы» (1973) навеяны полотнами Караваджо. Нет сомнения, что открытый в эпоху барокко эффект кьяроскуро вдохновил и английского дизайнера одежды Александра Маккуина. И тот и другой прониклись гениальностью итальянского мастера потому, что сами были не менее любопытны, чем Караваджо, Марина, Гилберт и Джордж.

p94

Назад: Глава 2. Художники не терпят поражений. Бриджет Райли, Рой Лихтенштейн, Дэвид Огилви
Дальше: Глава 4. Художники воруют. Пикассо

DanielBrect
Visit how to writing an essay >> Click Here!