6 июня 2013

…Для начала я попрошу вас проделать маленький умственный эксперимент.

Давайте представим себе, что перед вами возникает некто и произносит следующую речь:

«Мы докажем обществу, что у секса нет возраста. Мы законным путем добьемся того, что сексуальные действия будет возможно совершать с детьми разного возраста, даже с новорожденными. Мы снимем все табу и запреты! Все начинается с провокаций. Сначала шок, скандал, все в ужасе. А через полгода это уже не скандал. Вспомни, как начиналось гей-движение. Пятьдесят лет назад геев выгоняли с работы за сексуальную ориентацию. А сейчас общество наказывает тех, кто встает у них на пути. Гей-браки и усыновление детей — это только начало. Педофилы спасут этот мир, больной сексуальной неудовлетворенностью. Пусть через десять-двадцать лет, но победа будет за нами!»

Автор фразы — президент голландской партии педофилов Мартайн Аутенбогаард, и он действительно собирается добиваться закрепления за собой и себе подобными права на сексуальное использование детей. В Голландии этот парень жив и здоров, ходит себе по магазинам и улицам. Без особого расположения со стороны сограждан, но и без такой степени дискомфорта, чтобы его судьба могла стать поучительным примером.

Усложним ситуацию — снабдим нашего педофила представителем-правозащитником нашего отечественного разлива.

И вот вместо щетинистого и пузатого дегенерата на вас добрыми глазами смотрит седенькая старушка и начинает рассказ о том, что «недопустимо лишать детей права на любовь».

Именно вот так и действует российская порода мутантов-правозащитников. Методика довольно простая: при необходимости снять с какой-либо группы общественную блокировку правозащитники заявляют что общество — архаично и патерналистично, подавляет свободу этой группы на распоряжение собой и, таким образом, общество дискриминирует эту группу. Метод совершенно универсален и работает в каких угодно областях.

Если нам необходимо пролоббировать интересы наркоторговцев, нам нужно начать защищать права наркоманов: запретить принудительное лечение как нарушающее конституционное право на свободу, бороться за легализацию наркоторговли и так далее.

Ну и как я уже говорил, если нам понадобится легализовать педофилию, нам потребуется всего лишь начать бескомпромиссную борьбу за право детей на любовь.

Как верно подмечал Владимир Ильич Ленин, «по форме все правильно, а по сути — издевательство».

По сути, наркомания — болезнь, поражающая волевые механизмы психики, поэтому на волю наркомана собственное лечение отдавать не следует.

По сути, ребенок — существо с несформировавшейся психикой, которая не позволяет принимать решения об участии в сексе. По сути, детство — охраняемое состояние человека. Охраняемое взрослыми от взрослых проблем, от травм и злоупотреблений для того, чтобы в этот период смогла сформироваться полноценная, не изуродованная человеческая личность, способная продолжать собственную и видовую жизнь, принимать решения за себя и свое потомство.

И так далее.

То есть, проще говоря, права человека, их список и способ их реализации зависят от того, что мы понимаем под человеком.

Если человек — подобие Божие, наш брат и товарищ, творец, созидатель, познаватель, у него один состав прав.

Если же человек — ресурс, рынок, потребитель, у него состав прав другой и другие методы реализации их.

Верно и обратное: какой список прав человека вы создадите, какие механизмы реализации этих прав вы пропишете, такого человека вы и вырастите и воспитаете.

Сила, способная навязать так или иначе — убеждением ли, насилием ли — миру свое понимание прав человека, является силой, способной на глобальное переформатирование человечества. То есть — мировым властелином.

Это и есть причина, по которой и страны ЕС, и США наперегонки пытаются донести до мира простую истину, заключающуюся в том, что именно они лучше всех знают о правах человека и всем все расскажут и покажут.

Таким образом, наш первый вывод — то, что России нельзя отставать от конкурентов, она должна сама сформулировать свою концепцию понимания человека и его прав и предложить ее миру. Есть мнение, что русская культура и многовековой опыт сосуществования в одной стране нескольких мировых конфессий дают все основания считать, что российская концепция человека и его прав будет не хуже, чем у Европы и США.

Этот идеологический рынок должен быть нами освоен со всей российской предприимчивостью.

Теперь хочу обратить ваше внимание на замечательный феномен двойных стандартов, которые мы так привыкли высмеивать в западном обществе.

Сейчас я вас немного расстрою. Дело в том, что никаких прав человека без двойных стандартов не бывает и быть не может.

Общество, если его представления о человеке искренни и оно стремится к самосохранению, не должно признавать строго оппозиционную себе точку зрения на человека и его права как равноправную. По одной простой причине — потому что между представлением общества о человеке и его правах и представлением противоположным находится граница, которая пролегает между Добром и Злом.

Простейший пример. Если общество всерьез считает, что «права человека — это права гея, а права гея — это права человека», то оно не станет мириться с альтернативной точкой зрения на гомосексуализм. Для такого общества традиционное христианство, именующее гомосексуализм грехом, — Зло. А Злу не дают таких же прав, как Добру, потому что это обесценивает структурность общества. Поэтому в Европе католических священников, проповедующих на гей-парадах, и врачей, пытающихся найти способ лечения гомосексуализма, преследуют и сажают в тюрьмы. В строгом соответствии с заветами Валерии Ильиничны Новодворской: «Я всегда знала, что приличные люди должны иметь права, а неприличные (вроде Крючкова, Хомейни или Ким Ир Сена) — не должны. Право — понятие элитарное».

С другой стороны, если в стране устанавливаются как основные и наиболее охраняемые традиционные ценности, то выставки «современного искусства» с глумлением над распятиями и иконами, театральные постановки с педофилией и наркоманией и прочий культурный сатанизм должны перекочевать из официальных, пусть и частных, галерей-театров в то место, где и должен находиться сатанизм — в катакомбы, тайные сборища на квартирах адептов. Потому что сатанизм в нашем понимании — Зло. А у Зла нет и не может быть равной ценности с Добром, равной защиты и так далее.

Если общество чтит подвиг своих предков, павших в боях за Родину, как священный и жизнеобразующий, то перспективы «творцов», обряжающих в военные мундиры с боевыми наградами обезьян, — вполне определенны. И у персонажа, находящего разницу между СС и СМЕРШем только в красоте формы, должно быть не эфирное время на федеральном телеканале, а очевидные и естественные проблемы с социализацией. Потому что «приличные люди должны иметь права, а неприличные — нет».

При этом важно то, что вот эти изъятия из прав, места, действия, взгляды, на которые защита не распространяется, должны быть открыто продекларированы обществом в своих законах и других документах. Так, чтобы когда Альфред Рейнголдович Кох открывал свой рот, чтобы произнести что-нибудь про генетическое неравенство людей, он четко знал, что безнаказанно он может это делать только на тайном сборище себе подобных. Подчеркиваю: тайном. Потому что дерьму место в канализации, сатанистам в катакомбах, а нацистам — под гусеницами русских танков. Потому что свобода слова — это свобода для приличных людей. У неприличных никакой свободы слова нет.

Да, у нас пока все не так, вокруг все еще царит первозданный хаос. Но он уже начал структурироваться в нечто, что желает жить и побеждать. А это невозможно без пригодной для жизни и победы идеологии. Поэтому никакого другого пути, кроме только что мною описанного, у нас нет.