Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Этот зеленоглазый монстр — главный страх тех, кто хочет вступить в свободные отношения, и не только их. В нашем обусловленном культурой восприятии ревность — это непреодолимое, неконтролируемое чувство, которое вызывает такую боль и страдания, что единственный способ справиться с ним — это попытаться полностью избежать возникновения ревности. Таким образом ответственность за чувство ревности снимается с человека, который ее испытывает, и переносится на тех, кого он ревнует. Им приходится корректировать свое поведение, чтобы другой человек не ревновал. Так ревнивость одного партнера управляет поведением второго — это своеобразный механизм контроля над другим человеком.
Но ревность испытывают не только те, кто практикует консенсуальные немоногамные отношения. Она широко распространена среди моногамных людей. Возможно, одна из причин существования моногамии — необходимость предотвращать или минимизировать сексуально-романтическую ревность.
Как пишет в своей статье Пепперминт, мало того, что мы требуем от другого человека вести себя иначе, ревность дает нам «право» на такое поведение, какое в иных обстоятельствах считалось бы асоциальным: мы преследуем этого человека, требуем не общаться с определенными людьми, бросаем его, а иногда даже применяем к нему насилие. И пусть большинству из нас такое поведение покажется нерациональным, многим оно будет понятно, потому что вызвано ревностью — всепоглощающим чувством, которому невозможно сопротивляться. А раз такое поведение может расцениваться как рациональное, оно в какой-то степени социально приемлемо.
Так что же такое ревность? Предопределена ли она? Так ли она неукротима, болезненна и неконтролируема, как принято думать в нашем обществе? По словам Аниты Вагнер, коуча по полиаморным отношениям, мы испытываем ревность из-за культурных установок, ран, полученных в прошлом, и нерешенных проблем в отношениях. От себя добавлю: в ней присутствует и биологический аспект.
В дискуссии о том, есть ли у ревности биологическое объяснение или она является социокультурным конструктом, точка до сих пор не поставлена. Окончательного ответа нет. Любопытно узнать, как обстоят дела с ревностью в природе. Во-первых, мы знаем, что у животных в сфере интимных отношений встречаются самые разные типы поведения: моногамия, полигамия, омнигамия, самооплодотворение и тому подобное. Природа невероятно креативна. Есть и животные, которые демонстрируют поведение, похожее на ревность, и те, кому оно не свойственно. В мире животных полигамные самцы (один альфа-самец, который спаривается со многими самками) и социально моногамные самцы (воспитывающие потомство с одной самкой) охраняют самок от спаривания «на стороне», чтобы быть уверенными, что потомство рождено от них, а не от какого-то другого «напористого» самца. Самки в социально моногамных парах отгоняют других самок, представляющих угрозу их «домашнему счастью», и стараются не допустить, чтобы их самец спаривался с кем-то еще. Такое поведение можно наблюдать у некоторых видов птиц. Как говорилось выше, у отдельных видов животных самцы создают некое подобие пробки, закрывающей женские гениталии после спаривания, а самки учатся их извлекать. Может быть, это эквивалент сексуальной ревности? Если да, то в качестве примера абсолютной ревности среди животных приведу палочников.
Палочники (или привиденьевые) — это насекомые, похожие на палочки (как следует из названия). Один из видов палочников, обитающих в Индии, Necroscia sparaxes, занимается сексом от одной до десяти недель подряд. Во время этого процесса самка держит партнера у себя на спине. Для чего половой акт должен длиться так долго? Я рассматриваю это как одно из проявлений ревности. Доступ закрыт, и соперники не могут войти.
Вполне возможно, у людей тоже есть биологическая склонность к ревности, которая нацелена на то, чтобы мужчина-кормилец, а также детородная женщина оставались в семье. При этом невозможно не отметить, что такое восприятие подкрепляют культурные концепции, которые популяризируют моногамию.
Склонность к ревности кажется нам естественным чувством, потому что это нечто привычное и потому что общество часто поощряет романтическую ревность. Но есть вероятность, что наша природа скорее похожа на природу карликовых шимпанзе, о которых мы говорили в начале книги. Возможно, если бы нас не пытались так настойчиво заставить жить в рамках нуклеарной семьи, в которой финансовая безопасность, возможность вырастить детей и чувство защищенности достигаются благодаря одному партнеру, уровень нашей ревности понизился бы либо она исчезла вовсе. Трудно дать однозначный ответ на этот вопрос, потому что нельзя рассматривать его только с биологической точки зрения, существует также социальный аспект. Тот факт, что сравнительное исследование выявило различия в отношении к ревности в разных обществах, позволяет предположить, что, по крайней мере, отчасти восприятие этого чувства можно изменить. Я все еще верю (не утверждаю, а именно верю), что в ревности есть что-то первобытное, что может указывать на ее биологическую природу. Но, судя по своему опыту и тому, что я вижу вокруг, влияние природы очень невелико по сравнению с другими аспектами.
Независимо от того, насколько мы склонны к ревности от природы, это чувство очевидно порождается и социальными установками. Необходимость «защищать свою честь», ощущение, что вас унизили, когда вашему партнеру понравился кто-то еще, либо ваши страдания, когда вы понимаете, что он испытывает сексуальное влечение к кому-то другому, — все это проистекает из культурных традиций и ведет к возникновению ревности.
Приведу примеры убеждений, которые порождают ревность.
Люди, которые так думают, верят в то, что свободные отношения — это «разрешенная измена». Но измена по определению не может быть оговорена или согласована заранее, так что выражение «разрешенная измена» — бессмыслица. Неверность основана на лжи, а когда все делается в открытую, это нельзя считать обманом.
Убежденность в том, что любви без ревности не бывает, буквально заставляет людей испытывать ревность, когда они любят кого-то. Им внушается мысль, что, если они не ревнуют, значит, недостаточно сильно любят.
Если вы разделяете хотя бы одно или нескольких из перечисленных здесь убеждений, скорее всего, вы будете испытывать ревность.
Тот факт, что ревность — по крайней мере отчасти — обусловлена культурными установками, доказывается и результатами сравнительных исследований. Они показали, что есть культуры, и среди них западная, в которых ревность поощряется. В таких культурах ревности придается большое значение, и она переживается более болезненно по сравнению с обществами, где это чувство не поощряется и не подкрепляется. Антрополог Ральф Хупке провел кросс-культурное исследование и пришел к интересному выводу: ревность чаще всего возникает в ситуациях, которые общество считает угрожающими и вызывающими ревность. По его словам, «уровень агрессии ревнивого партнера положительно коррелирует с тем, в какой степени социальная структура или культурные обычаи (a) требуют создания союзов для экономического выживания, обретения поддержки и признания человека компетентным взрослым членом общества; (б) подчеркивают необходимость рождения потомства; (в) особо выделяют частную собственность; (г) ограничивают внебрачные половые сношения». Культуры, поощряющие ревность, такие как наша, создают условия, в которых человеку очень легко почувствовать угрозу и испытать ревность. Ведь для него утрата партнера означает утрату любви, чувства принадлежности, финансовой безопасности, семьи, сексуальности — всего сразу. Когда все связано с одним человеком, страх потерять его становится намного сильнее и проявляется в ревности.
Люди по-разному реагируют на ситуации, вызывающие ревность. Здесь важна разница между тем, как мы воспринимаем ситуацию, и тем, в какой степени она действительно представляет угрозу. Поэтому культурные установки, указывающие, когда нужно, а когда не нужно чувствовать угрозу, что актуально, а что нет, имеют огромное значение. Скорее всего, мы не рождаемся с убежденностью в том, что отношения нашего партнера с другими людьми угрожают качеству нашей жизни, считает Хупке. Нам разъясняют, когда нужно бояться, когда стоит вмешаться, когда мы можем и должны прекратить эти отношения, — и призывы к действию различаются от культуры к культуре. Это очевидно, стоит провести сравнение: например, в XIX веке муж — индеец пауни мог убить другого мужчину за то, что тот попросил его жену налить воды. А вот эскимосы Гренландии позволяли своим женщинам заниматься сексом с гостями в качестве жеста гостеприимства. В племени тода в Южной Индии мужчине, чтобы завести роман с замужней женщиной, требовалось попросить разрешения у всех ее мужей.
Эти примеры показывают, что отношение к ревности обусловлено не личными качествами человека, а социальными и культурными установками. Рассмотрев 92 разных общества, Хупке пришел к выводу, что там, где финансовая безопасность и выживание не зависят от партнера, секс более доступен и нет необходимости выходить замуж или жениться, чтобы обрести социальный статус и получать помощь в старости, — ревность минимальна или ее нет вовсе. В целом Хупке считает, что ревность — не чувство, а реакция на определенную ситуацию. В действительности мы испытываем не ревность, а страх, при этом общество разъясняет нам, в какой ситуации его надо испытывать.
Общество, в котором мы живем, не просто усиливает ревность, формируя небольшие нуклеарные союзы, в которых почти все наши потребности удовлетворяются одним человеком. Оно укрепляет ревность с помощью законов и негласных правил. Возможно, вы слышали о так называемых убийствах чести, которые распространены в мусульманских странах. Что еще более удивительно, в латиноамериканской и западной культурах также снисходительно относятся к убийствам «на почве страсти» — например, принимают дискриминационные законы. Французский Гражданский кодекс, принятый в начале XIX века, был отменен только в 1975 году. В соответствии с этим кодексом мужу разрешалось убить жену, нарушившую супружескую верность, и ее любовника (но только в случае, если пару застали на месте преступления в доме мужа. Всему же есть предел!). Схожий закон действовал в Италии вплоть до 1981 года, и это только верхушка айсберга. В некоторых странах, например в Уругвае, до сих пор действуют законы, снисходительные к убийцам, совершившим преступления «романтического характера».
Такие законы свидетельствуют о том, что ревность легитимизирована, а ее легитимность основана на представлении, будто мы ничего не можем сделать, чтобы справиться с ревностью, ведь это чувство настолько сильно и необоримо, что у нас нет иного выбора, кроме как поддаться ему. Это представление, узаконенное правовой системой, показывает, как наша культура поощряет ревность, вместо того чтобы учить справляться с ней и ослаблять ее власть над нами. Интересно, что будет, если любовь к нескольким людям станет социальной нормой? Будет ли человек, чей партнер влюбился в кого-то другого, принимать столь решительные меры и испытывать такую неконтролируемую ревность и боль? Если бы автономность наших тел и чувств была неотъемлемой частью наших культурных норм, если бы нам разрешалось заниматься сексом с другими так же, как разрешено ходить с ними в кино или пить кофе, говорили бы мы об «измене» и «неверности» в контексте интимных и романтических отношений?
Сколько нашей боли происходит от того, что мы чувствуем на самом деле, а сколько — от того, что нам предписано чувствовать?
До сих пор мы говорили о том, что ревность — это результат биологических и социальных установок. Но если забыть о них, то мы остаемся наедине со своими собственными демонами, страхами, травмами и неуверенностью, обнаженные и беззащитные, не в состоянии укрыться от них.
Те, кто практикует согласованные немоногамные отношения, считают, что ревность — это что-то вроде «зонтичной эмоции», под которой прячутся более глубокие чувства и потребности, и она дает нам возможность поработать над собой и стать более уверенными в себе и цельными людьми. Как пишет Франклин Во в своей книге «Больше чем двое» (More Than Two), в конце концов ревность — это всего лишь чувство (или смесь чувств). И так же, как мы не позволяем таким эмоциям, как грусть или злость, контролировать нашу жизнь, нет причин предоставлять такие привилегии ревности. Во считает, что ревность коварна. Она шепчет на ухо, внушая, что мы жертва, что окружающие нас обижают и что надо постоять за себя. А самое главное — она убеждает нас, что не нужно в открытую обсуждать свои чувства. Ревность процветает в тишине и замалчивании. А после она отравляет нас, заставляет испытывать злость по отношению к другому человеку и стыд, направленный на себя.
Ревность в моногамных отношениях отличается от нее же в КНО. По словам Вагнера, моногамным людям больше свойственно собственничество. Оно характерно для отношений, в которых существует дефицит доверия, и оправдывается и легитимизируется нашим обществом. Ревнивый человек, склонный к собственничеству, будет говорить: «Ты — моя, и если ты кого-то себе найдешь, я заставлю тебя заплатить за это». Те же, кто выбрал жизнь в КНО, обычно менее склонны к собственничеству, и для них ревность — это, прежде всего, проблема отчуждения и конкуренции (они сравнивают себя с другими и чувствуют, что недостаточно хороши).
Ревность — одна из причин, по которой люди боятся переходить к свободным отношениям или возвращаются к моногамным. Даже те, кто стремился к этому, сам был инициатором перехода и не видел в этом никакой проблемы, при том что партнер был против, — даже они встают как вкопанные, когда к ним приходит осознание, что их партнеру будет позволено делать все то, что делают они, или когда их половинка встречает новую любовь или сексуального партнера. В этих случаях ревность возникает неожиданно и застигает свою жертву врасплох. Так что вдобавок к трудностям, которые, в принципе, влечет за собой ревность, те, кто был инициатором перехода к свободным отношениям, чувствуют себя лицемерными, аморальными, неправильными людьми, плохими полиаморами. Пока партнер сопротивлялся и ратовал за благоразумие, единственным их желанием было почувствовать сладкий вкус свободы и испытать радость интимного общения с другими людьми. Но вот этот партнер встретил кого-то, и это подорвало их уверенность в себе. Их переполняет страх, настолько сильный, что они уже подумывают о том, не отказаться ли от свободы в пользу безопасности.
Как вы уже, наверное, догадались, те, кто решает поработать над ревностью, рассматривают ее как социальную и культурную установку, которой можно управлять и которую можно перенастроить. Если же согласиться с тем, что ревность — это чувство, которое невозможно укротить, попытка вести подобный образ жизни была бы безумием. Те, кто предпочитает КНО, верят, что, если достаточно сильно захотеть, можно изменить свое восприятие ревности и совладать с нею. И даже если в ревности присутствует биологический аспект, стоит избавиться от внушенных когда-то представлений, поработать над нерешенными вопросами и отношениями в союзе, и она станет чем-то незначительным и легко управляемым. Это будет не панический страх, сковывающий и вызывающий ступор, не нож в сердце, от которого вы испытываете острую боль, а укол булавки, который вы даже не заметите.
Как считают многие люди, состоящие в КНО, ответственность за ревность лежит не на третьей стороне, с которой встречается партнер, и не на партнере, который «вызывает» ревность своими действиями, а на человеке, который ее испытывает (что отличается от моногамного восприятия). Конечно, поведение партнера способно вызывать ревность, если тот ведет себя неуважительно, относится к вам безразлично и заботится только о своих потребностях. Но если ваш партнер любит вас, проявляет заботу и единственное, что заставляет вас испытывать ревность, — это его желание быть с другими людьми, думаю, есть смысл заглянуть в себя.
Мы испытываем ревность, когда осознаём, что больше не являемся целым миром для партнера. Принять это нелегко — и именно об этом больше всего сожалеют те, кто выбирает немоногамию. Понимание того, что другой человек не в силах дать все, что нам нужно, и что мы сможем удовлетворить наши потребности с несколькими людьми, дается куда легче. Ведь когда для другого человека ты являешься «всем», это дарит ощущение цельности и питает твое чувство собственного достоинства.
Осознание того, что я больше не буду «всем» для кого-то, приносит боль. За этим следуют этапы горевания и принятия, возможно признательности. Я никогда не стану целым миром для другого человека, потому что это место уже занято. Потому что, если я — всё для кого-то, значит, для него самого там не остается места. Я могу быть частью, важной и значительной, но не более того. Другие люди, интересы, страсти тоже будут частью его жизни, и это хорошо. Для нас обоих.
Ревность не всегда связана с сексом. Она может быть вызвана тем, сколько времени партнер проводит с любовником, их общением или улыбкой, появляющейся на его лице при упоминании чужого имени. Или тем, что он приходит домой после встречи, сияя от счастья, и это не из-за вас.
Для многих людей проще представить, что их партнер с кем-то спит, но не влюбляется в кого-то. Чувства могут напугать куда сильнее. Что еще страшнее, так это сочетание чувств и секса. Думаю, в такой ситуации у большинства людей понижается самооценка, они перестают верить в то, что достаточно хороши и достойны любви, им не хватает ощущения своей уникальности. Желание быть уникальным связано с детской тоской по матери, которая всегда будет рядом, всегда примет нас и удовлетворит все наши потребности, подарит нам чувство безопасности.
Неслучайно старший ребенок испытывает ревность, когда у него появляется младший брат или сестра. Дети на бессознательном уровне ощущают, что удовлетворение их потребностей находится под угрозой, и испытывают страх смерти. Двух- или трехлетний ребенок полностью зависит от любящего взрослого, и вероятность утратить эту любовь может угрожать его существованию. То, что мы испытываем при виде своего партнера вместе с кем-то, во многом схоже с этим детским страхом смерти. Кроме того, страх смерти сопровождается повторяющимся ощущением того, что вас стирают, вы исчезаете, вы нечто динамичное и трансформирующееся. Возможно, это шанс переосмыслить тот детский опыт и напомнить себе, что мы больше не в том положении. На самом деле наше выживание не зависит от партнера. Даже если он покинет нас, мы не умрем, мы останемся живы. И тем не менее этот весьма болезненный, трудный, глубинный опыт требует должного осознания и сострадания.
Возможно, именно из-за этого раннего опыта многим проще исследовать другие практики и сексуальных партнеров, но при этом запрещать своим партнерам делать то же самое. Большинство из нас хотели бы проживать жизнь на полную и быть свободными в своих действиях, но чтобы партнер при этом хотел и желал только нас. Однако это вряд ли осуществимо. Мы либо отказываемся от свободы, чтобы вторая сторона отказалась от своей, либо готовы позволить ей иметь то же, чего хотели бы для себя (или же просто изменяем ей — и это самый распространенный сценарий). Позволить — значит утратить контроль, погрузиться в неопределенность, неуверенность, сомнения. Поэтому переход к свободным отношениям заставляет многих столкнуться лицом к лицу со своими страхами и внутренними демонами.
Ревность — это совокупность чувств, в основе которых лежат наши неудовлетворенные потребности. За ревностью стоят страх, злость, боль, ощущение предательства и потери, беспомощность, чувство собственничества, боязнь разлуки, грусть, одиночество, униженность, отверженность и многое другое. Сексолог и писатель Малка Фельдштейн, перешедшая вместе с мужем к свободным отношениям, подметила очень точно: «Это природа человека немоногамна, а эго — моногамно».
Когда мы ревнуем, это говорит о том, что не удовлетворяются наши потребности в защищенности, стабильности, уверенности в себе, ощущении своей уникальности, в любви, партнерстве, доверии. Если вы все-таки решитесь на преодоление ревности, это приведет к личностному росту и развитию именно в этих направлениях. Но если ревность испытывает человек, которого «затащили» в свободные отношения вопреки его воле, под угрозой лишиться партнера, это чувство может быть крайне разрушительно и опустошительно и даже способно сломить его. Поэтому нужно прислушиваться к своим чувствам, анализировать свои мотивы и понимать, чего вы пытаетесь добиться.
Приведу письмо 41-летней Моники. У нее есть муж и трое детей, и она живет в полиаморных отношениях.
У нас с другом отношения на расстоянии. Когда мы познакомились, он жил недалеко от меня, но спустя несколько месяцев переехал на юг, и было неясно, вернется ли он. Загруженные работой, заботой о детях и другими хлопотами, мы очень редко виделись. Мы встречались каждые два месяца или реже, и это было совсем непросто. В городе проживала женщина, с которой он раньше сожительствовал, и до его отъезда между ними было некоторое сексуальное напряжение. Я знала об этом, но также знала, что по определенной причине они никогда не обсуждали свое сближение — по крайней мере, до недавних пор. Тот факт, что есть человек, к которому его влечет, понемногу заставлял меня ревновать, но это не стоило серьезного обсуждения.
Мой друг всегда нормально относился к тому, что я встречаюсь еще с кем-то, тем более когда он так далеко. Сам он никогда не пользовался своим правом быть с другими женщинами в новом городе. А потом во время одного из своих приездов он вдруг стал с энтузиазмом рассказывать мне, как начал общаться с той женщиной и строить планы. Было ясно, что их влекло друг к другу, и он собирался воплотить планы в жизнь. Тогда я почувствовала, что хочу умереть. Меня охватил панический страх, я задыхалась, мне как будто воткнули нож в сердце. И тогда мне стало противно. Просто гадко. Как такое возможно, когда мы в свободных отношениях? Он не имеет ничего против, когда я встречаюсь с другими мужчинами (и меня это вполне устраивает), а я всего лишь делаю вид, что меня не задевает, когда он делает то же самое? Почему, когда доходит до дела, мне уже совсем не окей? Что же я за лицемерка? Что я за человек? Как я смею испытывать эти чувства?
После долгих раздумий я решила поговорить с другом, рассказать о том, что испытываю. Бесконечно извиняясь, стыдясь и волнуясь, я рассказала ему о своих чувствах и о невозможности совладать с ними. Мы сели и обсудили ситуацию. Почему я так сильно ревную?
Поразмыслив, я поняла, что меня беспокоит: теперь ему придется делить свое время между нами двумя. Я с нетерпением днями напролет жду его краткосрочных приездов, а тут еще придется делить его с кем-то? Я не могу так. Поэтому я попросила его помочь мне с этим. Я сказала, что работаю над собой и пытаюсь справиться с ревностью, но в данный момент, в этих условиях, я попросила его встречаться с другими женщинами (и даже с этой женщиной из моего города, если она сама к нему приедет), пока он вдали от меня. А когда он приезжает, то пусть будет полностью в моем распоряжении. Тогда он написал кодекс поведения для нас обоих — о том, как мы ведем себя с другими мужчинами и женщинами, пока он далеко. Мы договорились, что когда он будет приезжать в город, то будет только моим, а когда мы порознь, мы вольны делать, что хотим (и с кем хотим). Также я попросила его не рассказывать мне о других женщинах, а делать это, только если я сама спрошу. И рассказывать только тогда, когда мы рядом, когда я в его объятьях, чтобы я чувствовала себя защищенной и любимой. Потом он вернулся в город, и у него были романы с несколькими женщинами — я ничего не имела против и очень гордилась тем, какого прогресса я достигла в этом направлении.
При анализе этого письма хочу отметить несколько ключевых моментов: во-первых, мне кажется, что в данном случае пара очень хорошо справилась с ревностью. По всей видимости, это была несправедливая ситуация, когда у одной стороны имелось все, а у другой — ничего. Когда же у другой стороны наконец тоже кто-то появился, первая воспротивилась этому. Подобное поведение можно назвать двуличным или лицемерным, это двойные стандарты. Но мы не всегда в силах отвечать собственным требованиям.
Бывают слишком трудные ситуации. И это нормально. Правильным решением будет не отрицать свои чувства и не игнорировать «сложные» эмоции. Не пытайтесь играть в благородство и великодушие, когда на самом деле испытываете абсолютно противоположные чувства. Когда мы отрицаем и игнорируем трудные эмоции, они никуда не деваются. Они только усиливаются, чтобы со временем вылиться в ревнивую истерику или другое неконтролируемое поведение, которое сметает и уничтожает все на своем пути. Вот почему так важно правильно оценить и принять свои чувства.
Хорошо и то, что Моника не осталась одна в своих переживаниях. И пусть не сразу, но все-таки решилась рассказать о своих чувствах партнеру. Она не обвиняла его в том, что он заставляет ее ревновать, то есть взяла всю ответственность на себя. Также она не ставила ему ультиматумов и ничего от него не требовала. Она попросила его помочь. А когда любимый человек помогает нам пережить трудные моменты, проходит их с нами рука об руку — это самое чудесное чувство. Оно дарит нам полную уверенность в его любви. В свою очередь, этот мужчина не стал отказываться от своего права быть немоногамным ради Моники. Он ни разу не сказал: «Милая, если ты так ревнуешь, я просто откажусь от самого себя». Вместе с тем он также не пошел по пути «это твои чувства и это твоя проблема, разберись сама. У меня есть такое же право встречаться с другими, как и у тебя». Вместо этих крайностей они сели и поговорили, проанализировали ситуацию, выяснили, что именно спровоцировало реакцию Моники, и нашли выход, который подошел им обоим и при котором она смогла работать над своей ревностью, чтобы со временем «отпустить» его.
По словам Кэти Лабриола, написавшей любопытную книгу о преодолении ревности, основные трудности, связанные с этим чувством, — страх быть покинутым (он найдет мне замену и уйдет от меня); страх потерять статус и уважение в обществе (он унизил меня, рассказал друзьям, что спит с ней); ощущение, что тебя предали (не могу поверить, что он поступил так со мной!); соперничество (наверное, она лучше в постели); зависть по отношению к пассии партнера (вот бы быть такой же красивой, богатой и умной, как она).
С ревностью, как и с любым другим чувством, важнее всего просто признать факт его существования, а затем и принять его. Люди думают, что существует такое понятие, как «отрицательные эмоции». Но, по-моему, есть просто эмоции, которые неприятно испытывать, такие как гнев, печаль, боль, ревность… Однако это всего лишь эмоции. Они раскрывают, чего нам не хватает и что мы хотели бы иметь, указывают на наши мысли и на то, как мы интерпретируем ситуацию. Они также могут пролить свет на наш болезненный прошлый опыт. Таким образом, эти эмоции помогают нам заглянуть вглубь себя и нашего мыслительного процесса, увидеть, каких убеждений мы придерживаемся, какую боль от себя скрываем. На самом деле они — наши друзья, которые подсказывают, где произошел сбой. Если мы дадим им проявиться, вместо того чтобы подавлять их, они могут пройти сами собой. Если же они останутся, то не без причины. К примеру, может существовать бессознательное убеждение, что, если я начну ревновать, мой партнер это заметит и захочет стать ближе, подарить мне чувство защищенности. Или это даст мне повод запретить ему то, что, как мне кажется, угрожает нашим отношениям; а еще с помощью ревности я смогу проверить их силу и узнать, насколько он предан мне. К тому же благодаря ревности я буду знать, что все еще люблю его; а может, я устрою выяснение отношений, которое подогреет наше желание, и так далее. Поняв, что заставляет вас испытывать эту эмоцию, вы сможете найти альтернативный способ удовлетворить возникшую потребность (в безопасности, близости, доверии, страсти), а это намного эффективнее, чем ревновать. И тогда ревность уйдет.
Борьба с ревностью и связанным с ней самоосуждением только усиливает страдания. Вместо того чтобы бороться с ней, лучше установить с партнером связь, прислушаться к своим чувствам и попытаться выяснить, что же с нами происходит.
Один из способов избавиться от вины, стыда и ревности — открытый, честный разговор о том, что приносит боль и страх. При этом нужно избегать любых обвинений. Когда мы просто и честно рассказываем своему партнеру о том, что испытываем, о своих глубинных эмоциях и нуждах, болезненные чувства сами собой утихают и проходят. Ведь рядом есть чуткий человек, который готов выслушать.
Когда кто-то переживает трудные времена, зачастую ему проще закрыться и переносить боль в одиночку, хотя нужно сделать прямо противоположное. В такие моменты людям больше всего нужны поддержка и сочувствие окружающих. Вместо того чтобы мучиться и испытывать стыд из-за ревнивости, надо не осуждать это чувство, избавиться от мысли, что «он» заставляет вас испытывать ревность, и просто попросить партнера о помощи и поддержке. Вы можете вместе подумать о том, как все изменить, чтобы удовлетворить и ваши, и его потребности. Для этого вы должны отказаться от решения, которое кажется единственным способом исправить ситуацию, и позволить обеим сторонам мыслить нестандартно. Когда оба партнера начнут искать такое решение вместе, понимая, что ни один их них не должен быть обделен, и искренне желая, чтобы каждый был счастлив, это будет огромным прогрессом.
Сама я, чтобы справиться с ревностью, стараюсь, среди прочего, укрепить свою уверенность в себе. Я убеждаю себя в том, что, даже если завтра все покинут меня или умрут, у меня все будет хорошо. Все будет нормально и с финансовой точки зрения (хотя, если честно, не представляю, как этого добиться… ну да ладно, верю, что смогу это сделать), я найду другого партнера или партнеров, которые будут меня любить, и мне будет неплохо даже в одиночестве, без партнера, ведь у меня есть своя интересная, полноценная жизнь. Когда я начинаю действовать с таким настроем, многие страхи сами собой отпадают.
Одна из проблем в свободных отношениях — это страх потерять свою неповторимость, а также чувство собственной уникальности, которое в моногамии проявляется через осознание того, что вы выбрали друг друга, через эмоциональную и сексуальную эксклюзивность.
Я одна такая во всем мире. Мне потребовалось время, чтобы это понять. Нет другой такой Маши Халеви со всем набором моих качеств. Как бы там ни было, все это — уникально и незаменимо. Есть более сексуальные, образованные, более молодые, более красивые, смешные и умные. А я? Другой такой не существует. И мой партнер влюбился в меня такую, какая я есть. В комплекс всех составляющих, со всеми позитивными и негативными качествами. А что та, другая женщина? Она еще одна уникальная личность со своим особым мировоззрением, со своими преимуществами и недостатками. Мы как две параллельные линии: существуем каждая в своем мире, бок о бок. Человек — это не набор характеристик. Я ни с кем не соревнуюсь. Я это я. Моя неповторимость существует вне зависимости от того, как меня видят другие. Прежде всего она существует прямо во мне. Возможно, в какой-то момент я и он больше не будем подходить друг другу, такое может случиться. Но это ни в коем случае не отменяет моей уникальности.
Все дело в том, что я незаменима. Наши отношения также неповторимы. Что уникального есть в ваших нынешних отношениях? Возможно, ваша сексуальность? Семья? Ресторан, в котором он сделал вам предложение и который стал вашим «особым» местом? «Ваша» песня? Даже если ничего этого нет, ваши отношения все равно уникальны, и других таких не существует. Никто другой не даст моему мужу то, что даю ему я. 21 год совместной жизни, трое детей, наша история, спасательная миссия в Турции, в которой мы участвовали, наша жизнь в Штатах, когда я писала докторскую, все, что он для меня делал и что я для него делала в течение долгих лет, проведенных рука об руку. Никто другой не станет нам семьей, как он для меня, а я для него. Нет смысла цепляться за выдуманную уникальность «нашей песни» или «нашего ресторана», или за «секс только для нас двоих». Уникальность всего этого встроена в сами отношения. При этом есть то, что я не могу ему дать: к примеру, пылкий и страстный секс, совместные пробежки или свежий взгляд, который позволяет увидеть то, что от меня уже скрыто. Это просто счастье, что попалась такая женщина, которая тоже полноценна, неидеальна, сложна и может дать ему все это. Я счастлива, что ему не нужно ни от чего отказываться или выбирать между нами двумя. Это не замена одного на другое, это дополнение. Не «одно из двух», а «и то и другое».
В контексте уникальности отношений любопытно отметить книгу «Безграничная любовь» (Love Unlimited) Стефана Уика и Леони Линссен. Они выделяют несколько видов отношений, что может объяснить нашу потребность в разнообразии. Вот они:
1. Эмоциональные отношения, выражающиеся в доверии, взаимном уважении, общих ценностях, близости, открытости, удовольствии и чувстве единства.
2. Физические отношения, в основном включающие в себя секс или физический контакт.
3. Отношения, основанные на совместном времяпрепровождении, в основном вращающиеся вокруг общего хобби или того, чем вам нравится заниматься вместе (театр, спорт, музыка и прочее).
4. Финансовые отношения, совместные финансовые ресурсы — например, домашнее хозяйство или совместный бизнес.
5. Семейные отношения: кровные отношения, брак, общие дети.
6. Духовные отношения, воплощенные в энергетической связи с определенным человеком.
7. Интеллектуальные отношения, общие интересы, возможность учиться друг у друга, интеллектуальный вызов.
8. Отношения, основанные на общей страсти к определенной сфере интересов, например к политике или социологии, совместное продвижение и развитие идей.
9. Культурные отношения между людьми, которые относятся к определенному сообществу или группе, объединенной вокруг общих убеждений, традиций или модели поведения.
10. Эстетические отношения. У людей схожее эстетическое восприятие и общая любовь, например, к определенному виду искусства.
Разумеется, к этому списку можно добавить и другие виды отношений или сочетать два или несколько из перечисленных. Это не так важно. Для меня важно, что любые отношения обычно включают некоторые из этих элементов в разных пропорциях. Например, одни отношения могут основываться на сексе, но при этом обходиться без эмоциональной близости. Отношения с другим человеком могут базироваться только на интеллектуальном интересе, а могут и на физической, интимной и эстетической связях. Третьи отношения могут быть финансовыми и семейными… Следовательно, каждый человек дает нам нечто особенное, уникальное и не похожее ни на что другое.
Любой вид этих отношений выявляет в нас разные стороны нашей натуры. Мы разные с разными людьми. Так же, как люди проявляют одну из своих сторон, когда ведут лекцию перед аудиторией, и другую, когда находятся вне этой ситуации. Так же, как кто-то ведет себя по-разному со своим ребенком, женой, родителем или начальником. Все это усиливается в интимных отношениях. Со временем в каждых отношениях мы берем на себя установленные роли, постепенно ограничиваясь тем, что работает и что приемлемо именно в них. Но это только часть нас.
В своей книге Финкель проводит аналогию между нашим самопознанием через других людей и ваянием статуй Микеланджело. Микеланджело говорил, что он не создает свои статуи, а берет мрамор и отсекает лишнее. Так же и люди, с которыми мы создаем интимные отношения, позволяют нам выявлять свои скрытые стороны или расширять имеющиеся. При этом у нас не один скульптор, а несколько. Но не со всеми должны быть сексуальные отношения (при этом нет никаких причин исключать сексуальность. В конце концов, во многих случаях глубокие близкие отношения приводят к возникновению сексуального влечения, и в этом нет ничего плохого).
Если нам трудно отказаться от нескольких многогранных отношений в пользу одних моногамных, это не делает нас неспособными брать на себя обязательства, и это не значит, что мы боимся близости. Это значит, что мы хотим прожить каждые из этих отношений на полную, не пытаясь сделать их стерильными, избавить от близости и сексуальности (хотя вполне вероятно, что в некоторых отношениях может не быть сексуальности или близости, и это тоже нормально. Значит, это нам подходит, и мы хотим именно таких отношений). Мононормативная культура диктует нам, какие связи и отношения мы можем заводить, а какие — под запретом, и это не дает нам полностью реализовать потенциал этих отношений и самим реализоваться в них.
Разумеется, любые отношения могут закончиться, несмотря на уникальность и исключительность людей, которые в них состоят. Отношения завершаются, потому что достигли определенной точки, в которой они больше не подходят паре (или союзу), не приносят радости или даже тяготят. Они заканчиваются тогда, когда перестают служить своей цели — делать всех участников союза лучше и счастливее. Если ситуация именно такова, то люди либо расстаются, либо страдают. Никто не уходит оттуда, где хорошо, и от тех, с кем хорошо. Люди уходят, когда дела плохи, когда они страдают, когда чувствуют, что их не замечают, когда их основные потребности долго не удовлетворяются и они не чувствуют себя любимыми, ценимыми, свободными или защищенными. Когда у них нет надежды на хороший секс, близость или удовлетворение значимой для них потребности, которую в этих отношениях не замечают и потому она не может быть удовлетворена, пока эти отношения продолжаются.
Обычно мы приспосабливаемся к новым условиям. Неизвестность пугает, но страх уходит, когда вы понимаете, как это работает, когда постепенно познаете это новое. То, что сейчас приносит боль, будет вполне терпимым через месяц, после того как вы узнаете об этом больше и поймете, что этот демон не страшен. А через полгода, когда вы поймете, какие возможности это перед вами открывает, вам это даже понравится. Разумеется, нужно понимать, что большинство людей не способны на быстрый рост. Они не могут сразу переключиться с боли и страха на свободу и радость. Это длительный процесс. Для меня это было и все еще является увлекательным, познавательным, сложным, но невероятно полезным делом, и таким оно может быть и для вас, если вы действительно хотите вступить в новые отношения и погрузиться в глубокий самоанализ. Я считаю, что самое главное в любых отношениях, особенно в свободных, — это доверие к партнеру. Я чувствую себя защищенной в его обществе, потому что знаю: он меня ценит, любит, также доверяет мне и действительно заботится обо мне. Во многих случаях такое доверие — это осознанное решение, и, когда оно принято, многие конфликты — а не только ревность — решаются. Вопросы «Важна ли я ему?», «Небезразлична ли я ему?» могут всплыть в любой конфликтной ситуации. Вот он не выбросил мусор, хотя я дважды его об этом попросила, вот его носки постоянно валяются по всей комнате, вот он опаздывает, не объясняя причин… Но все эти постоянные сомнения и выяснения, любит он вас или нет, путем оценки его действий могут исчезнуть, как только вы решите довериться партнеру. Если вы не можете поверить в то, что вы ему небезразличны, правильным решением будет обратиться к терапевту, чтобы понять, действительно ли проблема в нем, в ваших отношениях или в вашей неспособности доверять людям.
Во многих случаях ревность произрастает из старых травм и боли, которую мы несем с детства и которая выливается во внутренний конфликт. Зачастую мы не способны решить его сами. Я обнаружила, что переход к свободным отношениям иногда затрагивает нерв, который бередит детские травмы или другие глубокие раны, такие как сексуальное насилие и абьюз. Этот опыт порождает такую ревность, с которой не справиться в одиночку, и в этом случае я очень рекомендую обратиться за помощью. Но не нужно впадать в крайности. Ревность пробуждается страхом быть покинутым, который возник из-за нехватки родительского внимания в детстве, развода родителей или предательств, пережитых в прошлом. А иногда ревность вызывается чувством неполноценности, появившемся из-за несерьезных — на первый взгляд — инцидентов (например, неприятное прозвище, которым вас обзывали во втором классе). Когда всему этому уделяется внимание, тревога и ревность утихают.
Ревность — совокупность чувств и эмоций, и ведет она себя соответственно. Это подводит нас к вопросу: что такое чувства и эмоции, и как мы можем с ними справляться? В большинстве случаев они — наша реакция на то, как мы сами интерпретируем определенное событие. Многие из нас сталкиваются с похожими ситуациями, но реагируют на них по-разному. То, что сводит меня с ума, другому покажется забавным, в ком-то еще вызовет страх, а у кого-то не вызовет вообще никакой реакции. Разные люди могут рассматривать один и тот же случай как катастрофу или обучающий опыт. Причина этих разночтений — в наших собственных толкованиях, которые основываются на нашем жизненном опыте, образовании, на том, в какой культурной среде мы выросли, и на многом другом. И ревность тут не исключение. В одной и той же ситуации кто-то будет ревновать, а кто-то — нет. К примеру, возьмем человека, у которого жена впервые идет на свидание с другим мужчиной, либо они просто обсуждают это. Он может испытывать при этом сильную ревность, но другой человек, который уже несколько лет живет в свободных отношениях (или тот первый, но спустя несколько лет), может отреагировать совершенно иначе, потому что он уже переживал подобный опыт. Он уверен, что жена его любит, он не рассматривает другого мужчину как соперника, он не боится, что жена от него уйдет, а его уверенность в себе только укрепилась, потому что она каждый раз возвращается к нему и потому что он сам встречается с другими женщинами. Та же самая ситуация, даже тот же самый человек, но совсем другой эмоциональный отклик.
Досси Истон, соавтор книги «Этика блядства», написала статью о ревности и о том, как с ней справляться. Книгу она писала совместно с партнером, в немоногамных отношениях живет более 43 лет. Кроме того, она психотерапевт и работает с людьми, состоящими в свободных отношениях. Поэтому у нее большой опыт по части ревности. По словам Досси, важный шаг вперед — это хотеть испытывать ревность, хотеть преодолеть ее. Обычно наша борьба заключается в попытках избежать эмоций, обойти их. Это очень энергозатратно и хлопотно, и страх возникает снова и снова, в самые неожиданные моменты. Столкнуться с эмоцией и справиться с нею — не так просто, но эта работа окупится в будущем. Обычно любопытство преобладает над страхом. Когда мне становится любопытно, как я смогу справиться с этой эмоцией в следующий раз, я подхожу к любой ситуации, которая может вызвать «негативные» эмоции (например, ревность), с совершенно другой стороны. Это помогает обрести ощущение контроля: я сама решила исследовать эту зону, я сама хочу с ней разобраться.
Важно подчеркнуть, что обычно все работает против наших инстинктов. Когда мы ревнуем, наша инстинктивная реакция — застыть, крепко вцепиться и не отпускать. Но если вам удастся отпустить, разжать кулак палец за пальцем и предоставить партнеру свободу, его любовь и благодарность станут только сильнее. На этот случай есть мудрость: «Если вы любите человека, отпустите его. Если он вернется — это "ваше". Если же нет — он изначально был не ваш».
Чтобы вам было легче справляться с ревностью, предлагаю научиться смотреть внутрь, а не вовне. Мне чего-то недостает в отношениях? Нужно ли мне проводить больше времени с партнером? Нужно ли нам сблизиться или наладить связь? И тогда я спрашиваю то же самое у партнера. Мне нет смысла вмешиваться в его отношения на стороне или пытаться их ограничить. Они его, не мои. Что мне нужно от наших отношений — вот что важно. Чем больше мы фокусируемся на внутреннем, тем больше у нас контроля и тем проще действительно решить наши проблемы.
Полиаморным людям необходимо было создать новый термин, обозначающий чувство, противоположное ревности: сорадость, или комперсия. Комперсия — это радость от того, что видишь партнера счастливым, даже если причина его счастья — кто-то другой, даже если оно вызвано любовью к другому человеку, невероятным сексом с другим человеком. Все потому, что вы его любите, и вам приятно видеть, как он светится от счастья. Не в этом ли суть любви — хотеть, чтобы ваш партнер был счастлив и доволен? Да, но, чтобы принять такой подход, требуется время. У некоторых это происходит естественно, но большинству необходимо проделать сознательную работу, чтобы испытывать комперсию, пусть даже изредка. И это абсолютно нормально. Если для вас это сознательные усилия, на которые уходит много времени, это не значит, что вы делаете что-то не так или что вы недостаточно хороши в роли партнера. Лично для меня комперсия — это не обязательно легкое приятное чувство. Да, хотелось бы, чтобы оно приходило естественно, но у меня так не получается. Бывает, я испытываю страх и ревность. Мне на ум приходит очень милое определение естественной самоотдачи, которое дал психолог Маршалл Розенберг. Он разработал способ коммуникации, который основывается на чувствах и потребностях, а не на действиях. Одна из целей такой коммуникации — отказаться от того, что мы «должны» делать, и сконцентрироваться на том, что мы «хотим» делать. Так мы становимся более чуткими к собственным потребностям и потребностям другого человека. «Пожалуйста, делай, как я прошу, — говорит Розенберг, — только если ты сможешь это делать с радостью ребенка, который кормит голодных уток». Кормление утки — это отдача чего-то, что у вас есть, кому-то другому и получение от этого удовольствия. Вы отлично себя чувствуете, когда это делаете. Все, что вы получаете взамен, — это счастье утки. В случае с консенсуальными немоногамными отношениями вы радуетесь за утку, когда кто-то другой ее кормит и испытывает от этого наслаждение. Да, я хотела бы естественно достигать такого чувства, но это не так. Обычное восприятие комперсии в сообществе полиаморов эквивалентно кормлению утки. У меня это происходит иначе. Я испытываю смешанные чувства. Вообще, думаю, в жизни не так легко достигнуть состояния естественной самоотдачи, какое бывает у ребенка по отношению к голодной утке. Так что же комперсия значит лично для меня? Как мне понять, что я кормлю утку, пусть и со смешанными чувствами?
Для меня есть два условия, при которых это будет считаться комперсией. Во-первых, я должна понимать, что это мой личный выбор — находиться в отношениях, которые позволяют моим партнерам исследовать. Меня не заставляют это делать. Я делаю это не потому, что хочу, чтобы мне самой разрешали это делать. Если я отпускаю их в качестве платы за свою свободу, это то же самое, как если бы я делала это из страха, что они будут мне изменять или бросят меня. Когда что-то дается из страха, мы становимся жертвами. А быть жертвой — это совсем не то же самое, что кормить утку.
Я здесь, потому что хочу быть здесь. Я хочу, чтобы они могли чувствовать, исследовать и быть свободными, по двум причинам, а не из-за того, что хочу того же для себя. Это объясняется моей приверженностью свободе и независимости. Я хочу, чтобы они жили и были свободными. Меня радует, что я могу внести свою лепту в получение этого (довольно редкого) человеческого опыта, при котором вам не нужно выбирать, отказываться от чего-то и от себя самих для того, чтобы вас любили.
Второе условие — это возникающее при этом чувство безопасности. Конечно, можно добиться ее путем запретов, можно заставить человека вести себя так, как хочется нам, но невозможно заставить его любить нас, испытывать к нам влечение, чувствовать то, чего хочется нам. Это бесполезно. Это дает всего лишь иллюзию безопасности, но она абсолютно поверхностна. Когда человек действительно свободен, я знаю: он со мной, потому что хочет этого. Если он проводит со мной время, хотя не должен этого делать, если он занимается со мной любовью, значит, он хочет этого. Он не должен платить своим вниманием, сексуальностью или временем за свою свободу или мое чувство безопасности. И как ни странно, когда я знаю, что он делает что-то только потому, что сам захотел, для меня это самое важное.
Комперсия для меня — это сочетание двух условий: свободный выбор вести определенный образ жизни, а также счастье и свобода моих партнеров как мотивация этого выбора. Когда присутствует оба мотива, даже если есть и другие и даже если мне страшно или я ревную, — я знаю, что я не жертва. Я делаю это потому, что хочу. Не только ради них, но и ради себя, а значит — ради нас.
Войти с помощью соц. сетей: