Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Михаил аккуратно закрыл дверь, в три шага подошел к стулу, не спеша уселся и принял удобную позу, в которой сразу выразил и внимание к происходящему, и интерес, и некоторую озабоченность. Я уже знал из его письма, что Михаил работал инвестиционным консультантом, а проблема его — в серии неудач и кризисов, которые «стряслись» за последнее время и несколько выбили его из колеи.
— Итак?.. — начал Михаил. (Я сделал пригласительный жест: мол, продолжайте.) — Детство мое прошло в маленьком поселке или, лучше сказать, в большой деревне недалеко от границы между Польшей и Украиной. Знаете, огромный сад, куча родственников, патриархальный сельский быт. Отец мой был агрономом, выписывал журналы, книги… Я был вторым ребенком в семье, рос мальчиком умненьким и бойким…
Меня начало слегка укачивать. Иногда я с разрешения клиента использую методы эриксоновского гипноза и вхожу вместе с человеком в легкий транс. А теперь Михаил вводил в транс меня. Не нарочно, конечно: его просто несло по плавным волнам его собственной автобиографии. Я решил не сопротивляться гипнотическому эффекту, а посмотреть, что будет. Следующие десять или пятнадцать минут Михаил ровно, успокаивающе, доверительно сообщал дальнейшие факты из своей жизни. До меня доносилось:
— …Становился на стульчик и читал стихи… а он говорит: «Нет, ты сначала поступи, получи специальность, а потом…» мой профессор, вот это был человек… мы познакомились с моей первой женой Анной… студенческий брак… всегда был натурой увлекающейся… вторая жена Лена… мальчики, а потом девочка… были мною довольны… карьера шла вверх… филиалы…
— Стоп, — я вдруг встряхнулся и вышел из транса. — Стульчик.
Михаил тоже вышел из транса и вскинул на меня глаза:
— Стульчик? Что вы хотите этим сказать?
— Вы опять влезли на стульчик, — пояснил я. — Вы привели себя ко мне в гости. Я для вас уважаемый человек, даже в некотором роде профессор. И вот вы влезли на стульчик и показываете все лучшее, чему обучены. Роль такая.
— Точно! — Михаил хлопнул себя по коленкам громко расхохотался, но это почему-то выглядело немного заученно, неестественно. — Ловко это вы подметили! Роль!
— Умненький мальчик, блестящий студент, влюбчивый юноша, классный специалист, верный муж и заботливый папа — какие еще у вас есть стульчики?
— Да в том-то и дело, в том-то вся и проблема, — сказал Михаил и замялся. — Не знаю, как объяснить… Началось все с того, что я ушел из банка в инвесткомпанию, поманили новые возможности. Но там оказалось невозможно работать, не те условия. И я уволился оттуда тоже. Думал, что быстро найду работу, но все предложения ниже по зарплате. И вот уже почти год проедаю накопления. А потом еще и Лена ушла.
— От вас или к кому-то?
— Да ни к кому, — махнул рукой Михаил. — Просто сказала, что не видит смысла больше… С тремя детьми! Шестнадцать лет вместе…
Он выпрямился и сделал слегка возмущенное лицо. Я внимательно смотрел на Михаила и никак не мог уловить, почему его поведение производит на меня впечатление не очень убедительной актерской игры. Казалось бы, простой и добрый малый, но… что-то не то.
— А может, вы переодетый шпион? — внезапно спросил я, сам не понимая почему. — Признайтесь, а? Честное слово, я никому не скажу. Мне просто очень захотелось вас разоблачить, но я не знаю, что именно вы скрываете.
Михаила как будто током ударило. Он странно посмотрел на меня, как будто впервые по-настоящему обратил на меня внимание — до этого он был занят главным образом собой.
— Что?.. Как это вы сказали — разоблачить?..
— Ну да, — осторожно сказал я, чувствуя, что попал, но не понимая, куда именно. — Разоблачить… Есть хасидская притча: человек вечером раздевается — вот мой пиджак, вот мои ботинки, а где же я сам? Вот и я хочу посмотреть, кто носит ваш пиджак… кто тот человек на стульчике. И кто упадет, если стульчик из-под него выдернуть. Вы сейчас рассказывали про свои роли и костюмы, успехи в личной и профессиональной жизни. Все было так хорошо, складно и ладно, ровно и гладко. И вдруг жена уходит, работы нет, А упало, Б пропало, кто остался на трубе? Если все ваши привычные роли вынести за скобки — что остается?
— Ого… — сказал Михаил. — Это ведь как раз то, что я хочу понять. Кто я теперь такой и что мне делать дальше.
•••
Когда все гладко, таким естественным кажется, что «ты сам» — это твои любимые дела, устоявшиеся привычки, близкие и профессия. Но в момент жизненного кризиса — а иногда и без видимых причин — человек вдруг сталкивается с необходимостью понять: что еще есть во мне, кроме моих текущих социальных ролей? Есть ли что-то более глубокое, основное, независящее от внешних обстоятельств? Что такое мое «Я»?
Чтобы это осознать, надо сначала рассмотреть, откуда берутся наши роли. Мы ведь не случайно принимаем наши роли за нас самих. Наши роли находятся где-то «около нас», они нам достаточно близки, хоть мы к ним и не сводимся. Поэтому анализ наших социальных ролей, а также драматургии, в которой они участвуют (в каких жизненных «пьесах» мы играем), может помочь в поисках. Чтобы продвинуться к «кочерыжке» личности, нужно рассмотреть, какие капустные листы на ней растут.
Как это сделать?
Наши роли нужно индивидуализировать.
Возьмем для примера роль отца. Слово одно, а ролей может быть много, сколько отцов, столько и ролей. Обзаведясь потомством, мужчина обнаруживает, что он:
И так далее. И в каждом из вариантов — сотни оттенков: суровый, но справедливый; суровый и жестокий; заботливый и тревожный; равнодушный и раздражительный… Даже тот, кто второй раз стал отцом в 45 лет, — не тот же самый отец, каким он был в 25.
Все эти роли только называются одинаково, а на деле каждая из них полна собственной живой конкретики. Каждая роль предполагает свой диапазон реакций и состояний. Например, заботливый и тревожный отец может испытывать страх и жалость, когда у ребенка впервые поднимается температура, и умиление — когда малыш засыпает у него на руках.
Точно так же дело обстоит с профессиональными ролями. В моей книге «Лидер наизнанку» я рассказываю о 16 типах лидеров, а на самом деле их столько, сколько нас самих. Роль лидера, как и роль отца, индивидуализирована. Каждый, становясь лидером, испытывает разные наборы состояний. Каким именно лидером или отцом вы станете и какое состояние будет сопутствовать этой роли, зависит и от вашего характера, и от вашего опыта и стереотипов, и еще — от конкретной ситуации и множества других внешних и внутренних факторов.
Поэтому, когда мы говорим, что кто-то «прирожденный лидер» или «хороший отец», мы имеем в виду сразу две вещи. А именно то, что в своей роли этот человек испытает в основном состояния, которые:
Никогда не бывает так, что человеку во всех его ролях по душе все его состояния, весь набор. Поэтому каждый из нас стремится почаще оказываться в таких ситуациях, когда наша роль доставляет нам радость.
Кроме набора внутренних состояний, любая социальная роль подразумевает драматургию, в которую она встроена. Иными словами, окружающие должны играть социальные роли, которые дополняют вашу, с тем чтобы получались подходящие мизансцены. Авторитарный лидер подбирает команду из людей, готовых играть послушную свиту, а лидер гибкий — из тех, кто не прочь в рамках своей роли подчиненного проявлять инициативу. Иногда нюансы своей роли легче заметить, если рассмотреть, какие роли играют окружающие.
Часто у нас есть «любимые» мизансцены, в которых мы застреваем и которые повторяются в разных сферах нашей жизни. А иногда бывает наоборот: в одной своей роли нам приходится часто испытывать нежелательные состояния и мы «отыгрываемся» в другой роли, формируя совершенно иную мизансцену. Драматургия нашей роли тоже многое говорит о нас.
Когда мы разбираем наши социальные роли на состояния и сцены, мы приближаемся к тому, чтобы понять, что такое мы сами. Может показаться, что сами роли — это «одежда», что-то внешнее по отношению к нам. Но состояния, которые мы испытываем в разных ролях, и сцены, в которых мы играем роль, уже гораздо «ближе к телу».
Ниже я покажу, как разборка и сборка социальных ролей помогает понять, что за ними лежит и кто мы такие на самом деле.
•••
— Ну, допустим, — сказал Михаил. — А как мне заметить эти роли, мизансцены и состояния?
— Одно состояние мы уже нашли, — напомнил я. — Вы любите стоять на стульчике. Что это за состояние? Что оно вам дает? В каких ролях вы его испытываете?
— На работе — да. Когда даю аналитику по какому-нибудь портфелю. Докладываю подробно, обстоятельно. И все меня слушают. И начальство тоже.
— То есть вы любите выступать в роли эксперта, который отлично знает какую-то тему, получает удовольствие от своего знания и общего уважения.
— Да! Я ведь даже экзамены сдавать любил. Такой кайф: все выучил и излагаешь. Или даже пишешь. Письменные экзамены еще лучше — никто не прервет, можно все свои знания показать.
— Впервые вижу человека, которому нравится сдавать экзамены, — подивился я. — А в семейной роли это состояние проявлялось?
Михаил задумался.
— Лена… Она, кажется, никогда меня особенно внимательно не слушала. Скорее, воспринимала это как милую особенность: говори-говори, раз уж ты такой умник. Старшая дочь в детстве слушала мои объяснения, но теперь мне уж ей и сказать нечего, она в том, чем интересуется, сама лучше меня разбирается. А средний сын вообще ненавидит, когда ему что-то рассказывают. Помню, идем мимо памятника, ему лет пять еще было. Я ему: «Паша, как ты думаешь, кто этот человек на коне?» — а он мне: «Да ну тебя, пап, с твоей культурой!» Погодите, вы что, хотите сказать, что я их достал своим занудством? Или что они не удовлетворяли моих потребностей? Кто виноват-то?
— Никто. Но факт, что нужной мизансцены у вас не сложилось. Вы свою роль играли — а они вам не подыгрывали. Виноватых нет, просто в вашей роли отца и мужа вы не могли испытать это желанное состояние. Может быть, в этом браке у вас были возможности для каких-то других хороших состояний, но «стульчика» у вас не было.
— А вот первая жена мне реально в рот смотрела! — вспомнил Михаил. — Помню, я хожу по комнате и рассуждаю про цену на нефть, а она слушает… часами…
На долю секунды я обрадовался, что не замужем за Михаилом.
— Еще какие желанные состояния у вас есть? Вот, например, роль инвестиционного консультанта. Чего вам не хватило в той компании после банка, почему вы оттуда так быстро ушли?
— Там атмосфера была слишком хаотичная. Фактически следовало сочетать несколько компетенций сразу. На первой работе я точно знал, что должен делать, а здесь приходилось самому что-то придумывать, полномочия были не до конца определены…
— Ага, — кивнул я, — значит, вы привыкли к роли человека, у которого есть четкая должностная инструкция, а там таких понятных рамок не было. И вы испытали неприятное состояние неуверенности.
— Да! Не люблю хаос, — поморщился Михаил.
— Значит, вы правильно сделали, что сразу ушли. Долго в такой атмосфере все равно бы не выдержали, раздражение только усилилось бы. Роль называется так же — «инвестиционный консультант», а набор состояний принципиально другой.
— Да-да, именно так!
— А еще, — добавил я, — вы любите состояние, в котором вы растете. Как акция или другой финансовый инструмент. Вы же не согласились на зарплату ниже той, которую получали во второй компании. Вам невыносимо думать, что вы как актив «просели».
— И это верно, — заметил Михаил. — Падать по цене я не согласен.
— Если перейти от ролей к состояниям и попытаться ответить на первую часть вашего вопроса — «Кто я такой?», получится, что вы не просто инвестиционный консультант, а человек, который любит, стоя на стульчике, все подробно объяснять и раскладывать по полочкам. И при этом не тот, кому нужна излишняя свобода. То есть мы вашу роль индивидуализировали, определили более точно. В театре тоже бывают разные трактовки одного и того же персонажа.
— Так что же мне делать? — спросил Михаил. — Как мне в нужные роли попадать? Уже почти год ничего стоящего не предлагают…
Войти с помощью соц. сетей: