Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
После Господа ты — царь и император […], милостью Божьей, Цезарь, ты держишь меч воздаяния […]. Наместник Творца, Бог возвысил тебя и поставил над всеми державами и законами всех королевств.
Германская империя существовала более пяти веков, однако из-за присущей ее истории многофакторности последовательный рассказ о ней возможен только ценой упрощений. Идея империи должна быть понята в контексте своего времени. У читателя, привыкшего к истории Франции, пронизанной рассказами о королях, которые строили государство и устанавливали границы, может сложиться неправильное представление. В Германском королевстве государи были скорее арбитрами, нежели полновластными правителями. Они не обладали реальной независимостью. Лишь изредка упорство и талант таких решительных правителей, как Оттон Великий или Фридрих Барбаросса, могли восполнить этот недостаток. Историю Германской империи нельзя свести к деятельности ее императоров: разнообразие форм правления в Северной Италии, значение князей в Германии, стремление городов к автономии составляли стремительно меняющийся исторический калейдоскоп.
Империя, которую мы будем называть «Германской», так как ее территория отчасти совпадает с границами современной Германии, для своих правителей и подданных называлась «Римской». Много времени должно было пройти, прежде чем название было германизировано, что говорит о многовековом превосходстве имперской идеи над национальной. Германии удалось поднять с земли скипетр Римской державы.
Французский язык различает слова «королевство» (royaume) и «империя» (empire) (лат.: regnum и imperium), в то время как в немецком существует лишь одно понятие — «рейх» (Reich), которое восходит к древневерхненемецкому Rîche. При этом немцы четко различают короля (Kuning) и императора (Keyser). Таким образом, предметом размышлений стали человек и его роль, но не территории и тем более само понятие. А существовала ли в таком случае империя?
Отсюда проистекает неизбежная путаница в употреблении термина «рейх», характерная как для современников, так и для историков. За этим словом скрываются три различные сущности: идеальная универсальная империя, реальная империя из трех частей и Германское королевство.
Более того, никогда не существовало единой концепции или хотя бы единодушного определения того, что же такое «империя». Мнения варьировались от автора к автору, который мог быть как поборником, так и противником имперской власти. Неопределенность лексики отражает незавершенность осмысления. Инсигнии лишь усиливали путаницу: корона и скипетр были одновременно знаками власти как короля, так и императора.
Во времена Оттонов Германское государство, возникшее в результате Верденского договора 843 г., называлось «Восточно-Франкским королевством» (Regnum Francorum orientalium) или попросту «королевством Франков» (Regnum Francorum). В 1070-е гг. появились словосочетания «Германское королевство» и «королевство Германцев» (Regnum teutonicum/teutonicorum).
Когда Оттон восстановил империю в 962 г., он вновь обратился к термину imperium. Со времен Конрада II и присоединения Бургундского королевства в употребление вошло словосочетание Imperium Romanorum. Обращение к «Империи римлян» было обусловлено двумя основными причинами: императорская коронация происходила в Риме, для чего была необходима поддержка его жителей, но важнее то, что императоры мыслили себя продолжателями Античности, а значит, держателями Вселенской власти. В хартиях Императорской канцелярии зачастую использовалось одно лишь слово imperium.
Эпитет «священный», который на французском причудливым образом передается словом «святой», не сразу стал определять Германскую империю. Он распространился в правление Фридриха Барбароссы. Первое документальное свидетельство термина Sacrum Imperium датируется 1157 г. Империя, таким образом, существовала по воле Божьей, что обеспечивало легитимность и обосновывало правомерность притязаний на верховенство над Папским Престолом.
Титулатура правителей развивалась аналогичным образом. Короля Германии никогда не называли Rex Alemanie, а просто Rex. Во времена Оттонов и первых правителей из Салической династии Германия не существовала ни на деле, ни в сознании людей. В то же время подразумевалось, что германский правитель был также королем Северной Италии. После присоединения Бургундского королевства в 1033 г. упоминание Германии в официальной титулатуре стало еще более неуместным, а избрание на Германский престол было лишь первым шагом к императорскому венцу. Став германским королем, Генрих III принял титул Rex Romanorum, нацеливаясь тем самым на императорский венец. В дальнейшем это стало обычной практикой.
Во время борьбы за инвеституру римские понтифики ввели в употребление титул Rex Teutonicus, чтобы подчеркнуть, что полномочия императоров были ограничены территориями Германии и не распространялись на Арелат и Итальянское королевство.
Вполне логично, что германские императоры называли себя «императорами римлян». Желая предстать продолжателями Рима, они добавляли к своему титулу различные определения на античный манер: «августейший», «непобедимый» и т.д. Фридрих II в своде законов для Сицилийского королевства присвоил себе целый ряд громких титулов: Imperator Fridericus secundus Romanorum Caesar semper Augustus Italicus Siculus Hierosolymitanus Arelatensis Pius Victor et Triumphator.
Сложившиеся условия не способствовали германизации наименований. Словосочетание Imperium Teutonicorum впервые встречается в письме Фридриха Барбароссы от 1167 г. Первые документы на немецком языке начали составляться во времена Генриха VII, который называл себя Romisch Kuning. Первое упоминание понятия natio относится к 1409 г. — в то время королевская власть слабо контролировала германские территории. После 1441 г. термины sacrum imperium и germanica natio начинают сближаться. В указе Фридриха III о «всеобщем мире» 1486 г. возникает название Sacrum Imperium Romanum Nationis Germanicae. Вслед за германизацией содержания последовали перемены в языке: в 1474 г. появилась формула «Heilig römisches Reich der deutschen Nation», которая при Максимилиане в 1512 г. трансформировалась в «Heiliges Römisches Reich deutscher Nation».
Римские понтифики во время коронации наделяли императоров священной властью. Борьба за инвеституру повлекла за собой десакрализацию («Каносское унижение» и низложение Генриха IV), завершившуюся в эпоху Штауфенов. Барбаросса считал себя опорой Царства Небесного и даже сравнивал себя с Христом! В начале «Мельфийских конституций» Фридрих II заявил, что Господь поручил королям править миром. Сакральный характер власти постепенно разрушался. С 1250 по 1312 г. императорский престол пустовал, а появление светских концепций власти и нежелание исполнять волю Папского Престола довершили этот процесс. Священный характер остался за империей, но более не распространялся на императора.
Во время коронации император облачался в особые одеяния пурпурного цвета и получал материальные символы власти: корону, скипетр, копье, два меча, державу, перстень и крест (сейчас они хранятся в венском Хофбурге). Корона олицетворяла основы христианского вероучения: Рим и Иерусалим, Ветхий и Новый Заветы, власть земную и власть небесную. Она была украшена 144 драгоценными камнями и жемчужинами, что напоминало о Небесном Иерусалиме, описанном в Откровении Иоанна Богослова. На одной из пластин был изображен Иисус Христос, провозглашающий: «От Моего имени правят цари». На ножнах одного из мечей, который связывали со святым Маврикием, были выгравированы фигуры 14 государей от Карла Великого до Генриха III. На гарде эфеса было написано: «Christus vincit, Christus regnat, Christus imperat» — император считался защитником христианской веры. «Священное копье», созданное в VIII в., почиталось с XIII в. как орудие, пронзившее грудь Христа, — в него даже вставили гвоздь Креста Господня. Копье символизировало непобедимость германских императоров и гарантировало Божественное покровительство: Оттон I брал его на войну против венгров в 955 г. Надпись на кресте, в который вставлен фрагмент Истинного Креста, провозглашает императора наместником Христа. Императорские инсигнии были не просто предметами, но воплощением императорской власти.
Они изображались на миниатюрах, где императоры представали во всем своем величии. На одной из них Оттон III принимает подношения от женщин, в аллегорической форме изображающих страны, подчиненные имперской власти: Германию, Галлию, Италию и славянские земли, т.е. приграничные области империи. Перед нами реалистичная репрезентация соотношения сил, далекая от теоретических претензий на всемирное господство. Изображения, выполненные по заказу правителей, должны были создавать впечатление порядка и рассказывать о могуществе империи. Гравюра Ханса Бургкмайра 1510 г. представляет империю в форме двуглавого орла с изображением распятого Христа на груди. На его распахнутых крыльях в иерархическом порядке представлены гербы примерно 60 князей, городов и бургов. Художник изображает единый и упорядоченный мир, как его представлял Максимилиан, последний из средневековых императоров.
Две ступени вели к верховной власти. Только германский король, избранный князьями, мог претендовать на императорскую власть, однако этого было недостаточно. Лишь возложение венца римским понтификом делало короля императором. Таким образом, империя находилась во власти немецких князей и римского папы — именно им императоры были обязаны своим положением.
Выборность препятствовала передаче власти по наследству и попыткам императоров создать долговечные династии. Правители упорно боролись за династический принцип, порой им удавалось достичь успеха, однако императорская власть так и не стала наследственной. Имперские князья, в том числе светская знать, чья власть была наследственной (!), соглашались избрать сына императора в качестве наследника только в обмен на определенные привилегии. Неустойчивость королевской власти можно проиллюстрировать тем, насколько часто сменяли друг друга правящие династии: 17 королей, сменявшие друг друга в период 962–1250 г., принадлежали к трем родам (Оттоны, Салическая династия и Штауфены), а 14, правивших в последующий период, — к шести (три основные династии: Габсбурги, Виттельсбахи и Люксембурги). Тем не менее постоянство задач, стоящих перед императорами, обеспечивало преемственность их политики, чему не мог помешать принцип выборности. Придя к власти, императоры забывали о династических распрях и вставали под знамя империи.
Первоначально в выборах участвовали все светские и церковные князья. В 1257 г. их число сократилось до семи (архиепископы Кёльна, Майнца и Трира, король Богемии (Чехии), герцог Саксонский, маркграф Бранденбургский, пфальцграф Рейнский), а в 1298 г. была образована «коллегия выборщиков». В 1338 г. принцип большинства возобладал над принципом единогласия, а в 1356 г. Золотая булла Карла IV Люксембургского зафиксировала мельчайшие детали выборного процесса. На пике своего могущества князья считались «столпами империи», а действия против них приравнивались к государственному преступлению. Тем не менее они не имели права низлагать императоров: только дважды, в 1298 и 1400 гг., были предприняты попытки лишить власти Адольфа Нассауского и Вацлава Люксембургского.
Императоры не могли одержать верх над князьями и в то же время обойтись без их поддержки. Королевская власть в Германии не носила монархического характера. Вассалы короля могли быть его советниками, союзниками и врагами. Постепенно благодаря уступкам со стороны императора или собственными усилиями князья увеличивали свои территориальные владения. Они препятствовали установлению прямых связей между своими вассалами и императором, а также выступали в качестве незаменимых посредников в отношениях с властью, тем самым ограничивая возможности территориального расширения. В 1232 г. Фридрих II даже утвердил неприкосновенность территорий, принадлежащих князьям империи, в пределах которых они пользовались полной свободой действий: могли созывать ярмарки, ограничивать могущество городов, строить крепости, чеканить собственную монету и т.д.
С точки зрения права все князья были равны между собой: ни один из них не мог стать вассалом другого. Однако на деле они занимали разное положение в обществе. Все зависело от соотношения сил между князьями и императором в конкретный момент. Князья объединялись в конкурирующие, а порой даже враждующие друг с другом группировки, тем самым делая политическую жизнь империи неспокойной, неопределенной и небезопасной. В период с XII по XV в. они превратили свои владения в княжества, а затем в квазигосударства, так что в итоге политическая карта Германии стала напоминать лоскутное одеяло.
Промежуток между вступлением на Германский престол и коронацией в Риме нередко мог затянуться на долгие годы: Генрих II прождал 12 лет, Фридрих II — пять, Сигизмунд — 22 и т.д. Подобное промедление объяснялось внутренними проблемами и сложностями в отношениях с Римом. Согласие понтифика не было самоочевидным, но зависело от характера взаимоотношений между конкретными правителями. Даже пойдя на серьезные уступки, некоторые короли так и не стали императорами (Рудольф и Альбрехт Габсбурги). Преграды, чинимые Папским Престолом, наряду с ожесточенными конфликтами во времена Генриха IV, Фридриха Барбароссы, Фридриха II и Людовика Баварского привели к тому, что в XIV в. с мнением понтифика перестали считаться.
Проблему можно сформулировать следующим образом: должен ли государь ждать коронации в Риме, чтобы пользоваться всей полнотой императорских прав, или достаточно быть избранным германским королем? Вопрос был не праздным, поскольку промежуток между избранием и коронацией мог длиться не один год, а пустующий императорский трон мог стать источником волнений европейского масштаба. Необходимо было определить, являлась ли римская коронация конститутивным актом или малозначимым ритуалом. Если допустить второе, то императорская власть целиком зависела от решения князей. В 1324 г. Людовик Баварский в Заксенхаузене объявил, что не нуждается в папском посредничестве: с момента своего избрания король обладает всей полнотой императорской власти. В августе 1338 г. манифест Fidem catholicam провозгласил, что «власть императора подвластна одному лишь Богу», а декрет Licet Juris уточнил, что «истинный император» избирается князьями и не нуждается в папском одобрении.
В 962 г. Оттон I вознамерился стать продолжателем империи цезарей. Германская империя задумывалась не как нечто новое, она должна была стать воскрешением старого (Renovatio imperii). Идея renovatio, восходящая к римской традиции, подразумевала возвращение к истокам и искоренение всех временны́х наслоений. Представления о вселенском господстве Рима подпитывались идеями христианского универсализма. На золотой печати Оттона III было выгравировано выражение aurea Roma («золотой Рим»), которое подхватили многие из его преемников. Императоры объявили себя соперниками Византии, которая действительно была преемницей Рима. Однако германские правители считали, что захват Вечного города делает их его законными правителями.
Как и в римские времена, императоры должны были демонстрировать военную доблесть. Лишь после победы над венграми на реке Лех в 955 г. Оттон смог заявить о своих притязаниях. Многие императоры были обязаны своей властью военным успехам: Фридрих II воспользовался победой Филиппа Августа над его соперником Оттоном IV при Бувине; Альбрехт Габсбург разбил Адольфа Нассауского в битве при Гёльхайме в 1298 г.; Людовик Баварский (Виттельсбах) одержал верх над Фридрихом Австрийским (Габсбург) в битве при Мюльдорфе в 1322 г.
Германская империя объявила себя наследницей Рима, однако на деле римляне восстали против Оттона III, а Барбаросса и Фридрих II не смогли найти поддержку у римской знати, которая проявляла теплые чувства к империи только в периоды ее упадка. В 1149 г. ее представители отправили письмо Конраду III: «Величайшему и прославленному повелителю Рима и всего мира, Конраду, милостью Божьей королю Римлян… Мы хотим способствовать процветанию и возвышению Римской империи, доверенной Вам Господом, восстановить ее такой, какой она была во времена Константина и Юстиниана». Сильное, но непродолжительное чувство…
В то же время немецкое государство воспринималось как продолжение начинаний Карла Великого, чья империя была образцом, овеянным библейской славой (Карл хотел представить себя новым Иосией и Давидом). Каролингское государство было новацией: империя перешла от римлян к франкам. Логично, что Саксонская династия Оттонов заявила о своих связях с франками. Культ Карла Великого на протяжении многих веков оказывал глубокое воздействие на германские народы и их правителей. В 1000 г. Оттон приказал открыть его гробницу. Имперский капеллан Випо в 1046 г. в жизнеописании своего господина Конрада II метко заметил, что «у седла Конрада стремена Карла». В 1165 г. Барбаросса канонизировал великого императора и учредил культ, который, впрочем, возвеличивал его самого. В XIV–XV вв. возникла идея, что имперскую власть передавал не папа, а Карл Великий. Тем временем Каролингов начали почитать за немцев… Подобное обращение к двум империям прошлого лежало в основе мощного чувства преемственности: «Императорская хроника» XII в. излагает непрерывную историю от Августа до Конрада III.
После 1250 г. римская идея уходит в прошлое. Империя постепенно отказывалась от античной модели, которая предполагала контроль над неподвластным городом и восстановление древних границ, то есть покорение всей Италии. Возвращение к Римской империи, никогда не задумывалось в полном объеме. Немецкие императоры считали, что восстановили Римскую империю, или империю Карла Великого — только без Галлии. Оттон I вмешивался в дела Западно-Франкского королевства в качестве арбитра, однако это следует рассматривать в рамках системы отношений, уходящей корнями в Каролингский мир. Ни один германский правитель не мог даже помыслить о присоединении Западно-Франкского королевства, превратившегося во Францию, английских королевств или Пиренейского полуострова! Примечательно, что некоторые правители (например, Генрих VI) лелеяли мечту однажды возглавить Византийскую империю, но в конце концов Германская империя повернулась в сторону Запада. Верденский раздел утвердил необратимый порядок.
По примеру Рима Германская империя заявляла о своих универсалистских притязаниях, что подчеркивала возложенная на нее миссия по защите Церкви. Однако универсализм оставался теоретическим горизонтом, речь никогда не заходила о его претворении в жизнь. Бывало, что короли склоняли голову перед императором. Так, в 1157 г. Генрих II Английский пишет Фридриху Барбароссе: «Мы передаем наше королевство в Ваше распоряжение; все, что принадлежит нам, мы передаем Вашей власти, дабы все происходило по Вашему указанию». Однако подобные намерения носили чисто декларативный характер. Вовлеченные в европейскую политику, императоры XIV–XV вв. были вынуждены заключать те или иные альянсы и не имели никакого превосходства над монархами укреплявшихся государств.
Тем не менее универсализм определял политику некоторых правителей. Фридрих II возложил на себя иерусалимскую корону. Притязания Людовика Баварского были просто поразительны. После того как 17 января 1328 г. на Капитолийском холме, оставленном римскими понтификами, Людовик был провозглашен императором, он заявил: «По воле Провидения и на законном основании мы приняли в этом городе императорский венец и скипетр римского народа. Теперь же с помощью божественного и нашего собственного могущества мы будем править этим городом и всем миром». Но вскоре он вынужден был покинуть Рим. Людовик управлял империей, находясь в Германии, что в конечном итоге, вопреки его изначальным амбициям, привело к германизации имперской идеи. Универсализм, присущий империи, порой возвышал германскую державу, а порой, наоборот, сдерживал ее развитие.
Имперское мессианство было заложено в природе Германского государства. Идея о том, что империя играет особую роль в истории спасения, восходит, с одной стороны, к библейскому тексту, а с другой — к оракулам Сивилл: в них говорится об императоре последних дней, который накануне Страшного cуда должен захватить Иерусалим и сложить там свой венец. Личные качества некоторых императоров, а также разнообразные политические контексты нередко скрывают в себе мессианские мотивы и настроения. Они были распространены в окружении Генриха IV, а затем при дворе Фридриха Барбароссы. «Действо об Антихристе», написанное в 1160–1162 гг., придает императору последних времен немецкие черты. Во времена Генриха VI грезили о государе, который объединил бы греков и римлян, уничтожил народы Гога и Магога, а затем обратил в христианство иудеев. Множество пророчеств связывали с фигурой Фридриха II, называвшего свой родной Йези Вифлеемом. После Констанцского собора 1418 г. распространилось так называемое пророчество Гамалеона, в котором утверждалось, что император, избранный немцами, назначит в Майнце нового папу, а Римская империя станет Германской.
Дух мессианства витал в воздухе. В позднее Средневековье распространилась легенда о заснувшем под горой императоре. Его пробуждение должно было повлечь за собой установление царства справедливости и мира, что стало бы прелюдией конца времен. По легенде, государь (сначала речь шла о Фридрихе II, а потом его образ затмил Барбаросса) заснул где-то в горах Кифхойзера в Тюрингии. Об этой легенде вспомнят в начале XX в., а вторую жизнь она получит во времена Веймарской республики, когда униженная Германия вновь окунется в великодержавные грезы.
Священная Римская империя состояла из трех королевств, которые скорее соседствовали друг с другом, нежели были частями одного целого. Довольно странная ситуация для государства, претендовавшего на римскую славу. Территории империи было сложно контролировать по причине их протяженности, физических ограничений (дорога из Любека в Рим занимала два месяца, а путь из Меца в Прагу мог растянуться на три или четыре недели) и фактического отсутствия административного аппарата. Империя Оттона ограничивалась Германским и Северо-Итальянским королевствами, которые достались в наследство от Каролингов. Арелатское королевство (современные Прованс, долина Роны и Франш-Конте) было присоединено при Конраде II. С той поры империя установила контроль над альпийскими перевалами и стала самым крупным политическим образованием Западного мира.
Королевства были очень разнородны в своем этническом составе, что находило выражение в непреодолимом языковом многообразии (германские, романские, славянские языки, вельше и т.д.). Три королевства, по сути, так никогда не объединились, из чего вытекает вопрос об их взаимоположении в рамках имперского целого. Три венца находились на голове одного государя. Империя была личной унией, но не политическим союзом. Такой конгломерат народов не мог произвести на свет нацию.
Три части империи не были равнозначными. Германское королевство, сохраняя границы Восточно-Франкского королевства, всегда играло в империи ведущую роль. На западе по четырем рекам проходила граница с Французским королевством, установленная сначала Верденским (843), а затем Мерсенским договорами (870). На севере Германия граничила с Данией, а на юге доходила до Альпийских гор. На востоке она охватывала бескрайние просторы между Эльбой и Одером вплоть до границ с Польшей. Польское государство не входило в состав империи, однако связи были настолько тесными, что, по сути, оно было ее сателлитом. Конрад II, Генрих III и Фридрих Барбаросса окончательно превратили Польшу, Богемию и Венгрию в вассальные государства. В общей сложности империя простиралась на 470 000 кв. км, а население достигало 4–5 млн человек в X в. и 12 млн накануне Великой чумы. В Италии в состав империи входила Ломбардия. Императоры постоянно пытались захватить Тоскану, порой доходя до верхнего течения Тибра, где стоял Вечный Рим, резиденция папы… Уже во времена Оттонов было ясно, что императором мог стать тот, кто контролировал Ломбардию, мог добраться до Рима и, что не менее важно, вернуться из него в целости и сохранности. Путь к императорскому венцу зависел от контроля над альпийскими перевалами. Контроль над Ломбардией был возможен только при соблюдении двух условий. Во-первых, нужно было держать в узде свободолюбивые города Северной Италии, а во-вторых, подчинить Верхнюю (Трансюранскую) Бургундию, что хорошо понимал Конрад II. Контроль над пространством и подданными был пронизан логикой имперской власти.
Физическая география диктовала свои условия. Не в любое время года можно было перейти Альпы, что создавало естественный барьер и делило империю надвое. Рейн, Рона и Дунай текли в разных направлениях. Контроль над тремя королевствами, иными словами, реальное управление пространством всей империи, представлял собой бесконечную вереницу разногласий, сложностей и военных столкновений. Правители постоянно должны были отстаивать свою власть, прибегая то к дипломатии, то к насилию. В особенности это касалось Северной Италии, которую один или даже несколько раз приходилось посещать каждому правителю. Там они вели нескончаемые войны и порой терпели жестокие поражения. Походы на Апеннинский полуостров для германских императоров стали сизифовым трудом. Большинство крупных итальянских городов не хотели покоряться императорской власти, а войны против городов Ломбардской лиги, объединившихся во главе с Миланом при поддержке папы, омрачали правление Барбароссы и Фридриха II. После поражения Генриха VII его преемники отказались от дальнейших попыток покорить Италию. Карл IV пробыл в Риме несколько часов, а Максимилиан стал первым императором, принявшим императорский венец вне стен Вечного города. Империя отступила. Связь между тремя королевствами, которая никогда не была прочной, начала ослабевать, чтобы вскоре окончательно раствориться.
Войти с помощью соц. сетей: