Успешный поход тройки Ларионова воодушевил Кутепова и его боевиков. Двинулись в СССР и другие группки. После взрыва на Мойке советские власти значительно усилили охрану границы на Карельском перешейке. Кратчайший путь из Финляндии в СССР стал слишком опасен. Пришлось искать обходные пути на восточной границе Финляндии, к северу от Ладожского озера.

После гибели Марии Захарченко Кутепов назначил ее мужа Георгия Радковича руководителем боевой организации. Под руководством Радковича были подготовлены две группки террористов.

В первой были Александр Борисович Болмасов и Александр Александрович Сольский. Болмасов, капитан артиллерии, участник Гражданской войны на стороне белых, впервые тайно побывал в СССР в 1923 году. Восемь раз он ходил в СССР и благополучно возвращался в Финляндию. Сольский, молодой человек, в 1925 году окончивший русскую гимназию в Перкиярви, шел в СССР впервые. Во второй группке были Александр Александрович Шорин и Сергей Владимирович Соловьев, участник взрыва на Мойке. Обе группки были снабжены сильными бомбами, у каждого боевика было по два револьвера и яды для самоотравления в случае провала.

14 августа 1927 года обе группки выехали поездом из Гельсингфорса. Доехав до станции Леппясюрья, боевики пересели в автомашину. Ехали вдоль границы в северо-восточном направлении до места в лесу, где их ожидали финские проводники. Благополучно миновали границу, расстались с проводниками и вышли к небольшому Гобозеру.

20 августа Шорин и Соловьев двинулись на юг. На следующий день за ними последовали Болмасов и Сольский. В редко населенной глуши Карелии каждый чужой человек невольно привлекает к себе внимание местных жителей, и боевики не составили исключения. 21 августа, недалеко от села Шуя, Шорин и Соловьев наткнулись на лесника А. Ведешкина, пытавшегося их задержать. Боевики пустили в ход оружие и убили лесника. Встревоженные власти приступили к поискам.

22 августа той же дорогой шли Болмасов и Сольский. Своей одеждой они были сходны с убийцами лесника. Попав в засаду, они были внезапно схвачены красноармейцами и не успели оказать сопротивление.

В 5 часов утра 26 августа Шорин и Соловьев вышли на берег Онежского озера у местечка Пески, в шести верстах от Петрозаводска. Пришельцев обнаружила красноармейская охрана. В завязавшейся перестрелке оба боевика были убиты, трое красноармейцев ранены.

Почти одновременно из Латвии в СССР отправилась группа боевиков Кутепова. В Риге представителем великого князя Николая Николаевича был князь Ливен, сотрудничавший с латвийской разведкой. По поручению Кутепова Ливен подбирал людей, годных для подпольной работы. В Латвии боевиков было совсем немного, в делах Кутепова это направление было второстепенным.

В латвийской группке было три человека. Возглавлял ее мичман царского флота Николай Павлович Строевой. Начиная с 1925 года, Строевой четыре раза удачно ходил в СССР. Второй участник, Василий Александрович Самойлов, родом из крестьян Псковской губернии, был фельдфебелем в белой армии генерала Юденича. Он дважды ходил в СССР. Оба состояли в монархических организациях. Строевой не раз бывал в Париже, встречался с Кутеповым и полковником Александровым. От них он получал указания, что и как делать. В июле Строевой опять побывал в Париже и получил задание на очередную вылазку в СССР.

К Строевому и Самойлову присоединился молодой, монархически настроенный человек, Александр фон Адеркас. После перехода границы, недалеко от города Острова, тройка была схвачена агентами ОГПУ.

В сентябре 1927 года советские власти устроили показательный процесс плененных боевиков Кутепова. Допрошенные с применением всех имевшихся у ОГПУ средств, арестованные показали, что они — сторонники великого князя Николая Николаевича. Болмасов и Сольский признались в своей связи с финским генеральным штабом и в принадлежности к боевой группе, организованной в марте на совещании на даче в Териоках. В этом совещании принимали участие приехавший из Парижа Кутепов и прибывший из Ревеля британский капитан Росс.

Болмасов показал, что оружие и бомбы боевики получили от капитана Розенстрема, начальника разведки 2-й финской дивизии. Болмасову и Сольскому предстоял террористический акт в Киеве, Шорину и Соловьеву надлежало метать бомбы в Ленинграде.

У Строевого и Самойлова бомб не было. Не было и прямых доказательств, что они намеревались совершить террористический акт. У них было только личное огнестрельное оружие:

«…припертые к стене, подсудимые принуждены были в конце концов признать террористическую цель своего перехода границы… Вооружение, найденное при аресте Строевого и Самойлова, — револьверы — дало им возможность утверждать, что они имели в виду индивидуальные акты — убийства отдельных ответственных работников. Суду пришлось признать эту версию, хотя нет объективной уверенности в том, что хотя бы Строевой, при его большом опыте в конспирации и регулярных переходах границы, не имел по сю сторону границы необходимого количества взрывчатых веществ».

Третий участник латвийской группы фон Адеркас, по мнению суда, в террористические намерения Строевого и Самойлова посвящен не был. Он отправился в СССР для налаживания монархической организации и сбора шпионских сведений.

Рассказывая о своих февральских беседах с полковником Александровым, Строевой на заседании суда 21 сентября так отозвался о терроре:

«Считаю эти акты, направленные против отдельных лиц, не достигающими цели и даже, наоборот, вредящими потому, что каждое террористическое действие вызывает известные репрессии властей, и эти репрессии плохо влияют на население. Следовательно, террористические акты терроризируют не власть, а население, т. е. результат получается обратный тому, какого мы хотим, так как мы хотим настроить население против власти, а население будет настраиваться против нас».

И якобы только под влиянием доводов Александрова о близости войны между СССР и Англией Строевой склонился к мысли о пользе террора.

24 сентября Военная коллегия Верховного Суда СССР, заседавшая в Ленинграде, вынесла приговор по делу пятерых:

Уже во время процесса, 21 сентября, еще трое неизвестных пытались перейти советско-финскую границу. По сообщению ОГПУ, они оказали пограничникам вооруженное сопротивление. Двое из них были убиты, третьему удалось бежать обратно в Финляндию. В одном из убитых подсудимый Сольский опознал проводника, переводившего его и Болмасова через границу.

Для немногочисленной организации Кутепова эти потери были весьма чувствительными. Террор явно не удавался. Власть доказывала свое превосходство над белыми террористами.

А белая эмиграция прославляла смельчаков, погибавших в неравной борьбе. И звала других на подвиги и заклание.