Практически сто лет в храме священномученика Климента не было литургии. Было многое: тишина и бомбежки, запустение и зернохранилище, клубная и административная суета, колхозные будни и праздники, любопытные взоры проезжающих мимо зевак, богохульные и неграмотные надписи на стенах и осквернение. Было и хорошее: упование и боль случайно оказавшихся здесь и молящихся христиан, труд моих друзей и товарищей и некоторых других людей. Однажды я в нем даже молебен служил и человека крестил, в июне 2013-го. Многое было. А вот литургии не было.

Но настал день, и в преображенном храме, за простым, но основательным иконостасом, которого не было еще позавчера, раздался возглас: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа…» Семьдесят один человек подошел в этот день к Святой Чаше, было радостно видеть среди молящихся тех, кого причащал шесть лет назад в соседнем храме, в том числе и Валентину — «женщину в красном», и Николая, крещенного здесь.

Несмотря на то что православная традиция за годы советской власти на Севере была выжжена, интерес к Церкви все равно большой. Это выражается хотя бы в том, что люди хотят крестить своих детей и хотят креститься сами. Они, может быть, не очень понимают зачем, но знают, что это необходимо. В этих людях, которые Церкви не знают, Евангелие не читают, к таинствам не приступали, еще сохранились детская чистота и простота. У них ясные лица. Глядя на них, у меня часто замирает сердце, потому что я вижу в этих нецерковных людях незамутненный образ Божий. Их христианство в генах, оно никуда не делось. И в этом большая надежда. Нам надо только помочь им раскрыться и выбраться из тисков атеистических стереотипов.

Мы — счастливчики, имеющие возможность встретиться с ними коротко и посмотреть на них незамыленным взором. Но мы не герои. Герои — те священники, которые здесь всегда, которые мотаются из района в район, создают приходские общины, поддерживают в них жизнь. Конкретно здесь их всего два. Один — по одну сторону Северной Двины, а второй — по другую. На каждого километров по сто в длину, а квадратных еще больше.

Разумеется, везде они не поспевают, и в этом нет их вины. Так же как нет вины на работягах, пытающихся сводить концы с концами, берущихся за любую работу в этих местах, ныне запущенных и пустеющих, а еще тридцать лет назад процветающих и многолюдных. Здесь был даже собственный аэродром с регулярными авиарейсами. Находясь в режиме выживания, не могут люди выбраться за 60 километров на огласительные беседы перед Крещением, оставив работу и детей. И даже если священник сам приедет к ним раз в несколько месяцев, скорее всего, многие не совпадут с ним по рабочим графикам, детским болезням и другим важным для них причинам. Сначала мне казалось, что это отговорки, что было бы желание, а время найдется. Но это не совсем так. Откуда взяться желанию, если они практически не видели никогда церковной красоты и не вкушали радости приходской жизни? Им даже машину для поездки найти сложно, не то что горчичное зерно веры. Когда в ожидании свежего хлеба я пообщался с молодыми мамами, впахивающими на единственной в округе хлебопекарне, я понял, что ошибаюсь, пребывая в своей московской сытости.

Чем могу, должен помочь, пока здесь нахожусь. Потому и не раздумывал, когда после литургии подошла ко мне Ольга, одна из местных женщин, что помогли нам убрать храм к службе, и попросила освятить дом. Договорились на вечер, она приехала на машине, я взял свой саквояж, и мы отправились в село всего за 10 километров от нас. Водителем у нее был Леонид, красивый седовласый мужчина с несмываемыми следами интеллекта на лице. Пока ехали, мы с ним дискутировали по поводу веры и Церкви, в отношении которой он был настроен одновременно и очень скептически, и доброжелательно. В селе, пока я освящал дом, он мне помогал. Только мы закончили, пришла соседка и попросила освятить жилище и ей. Прихожу к ней в дом, икона висит, муж за столом сидит. Смотрю, крестов нет на них, так и оказалось, оба некрещеные. Как же, говорю, Духа Святого призывать, коли вы не члены Церкви?

Решили, что сейчас освятим, а завтра они приедут креститься.

Едем дальше, в обратную сторону, мимо нашего лагеря, полюбовались преображающимся храмом со стороны и проехали еще на десяток километров вперед. Там через лесок попали в деревню, стоящую вдоль старой дороги, когда-то важной и единственной, а теперь заросшей, заболоченной и непроезжей.

В этой деревне надо было освятить аж четыре дома, стоящие в ряд друг за другом. Начали молиться в одном доме, потом пошли крестным ходом по всем домам со святой водой и маслом, а закончили в самом последнем. И вот сюрприз! Этот последний дом принадлежит моему крестнику Николаю. Самого его сначала не было, он ходил на рыбалку, но вернулся к самому важному моменту, принес рыбу и весь улов отдал на наши нужды.

На следующее утро было холодно, дул сильный ветер, с улицы он проникал сквозь щели оконных щитов внутрь храма и хозяйничал там. В этот последний день пребывания в Тулгасе я ожидал четырех человек для крещения. Уже возле большой ванны посреди храма поставили ведра с ледяной колодезной водой, набранной, как и вся питьевая вода в экспедиции, из колодца Николая, живущего ближе всех к храму.

Креститься пришли только двое. Из вчерашних кандидатов. Зато добавились трое новых! В их числе вчерашний водитель Леонид, принявший это непростое для себя решение, взрослая девушка и совсем еще девчоночка.

Сначала в течение часа они на ветру слушали огласительную беседу, потом крестились в студеной воде и закутывались в теплые бушлаты, заботливо предоставленные нашими ребятами. И снова я увидел, какие на Севере живут мужественные люди. И дети не уступают взрослым.