Глава 17

Заказчик

Дверной звонок вырвал Андрея из сна. Взглянув на часы, он проворчал:

– Кого там ещё принесло, семи нет?!

Алёна вскочила:

– Лежи, я открою.

Андрей вернулся под утро. Алёна спала или делала вид. Он лёг рядом, довольный собой: дело раскрыл, а то, за что ему должно быть стыдно, – жена сама довела. Секс и крепкий сон вернули привычную бодрость. Из прихожей послышались возбуждённые голоса. Ангелинка скорее всего опять разругалась с любовником. Андрей вышел из спальни:

– Здравствуйте, девочки.

– Утро доброе, – отозвался с кухни знакомый, отнюдь не девический голос.

Андрей заглянул. Алёны не было, а за обеденным столом восседала Ольга Владимировна

– У дочки не жизнь, а один стресс с твоей треклятой работой, Андрей, – сказала тёща, сплетая и расплетая перетянутые кольцами толстые пальцы. – Мало того, что ты неделю дома не ночевал, так и в праздники – тоже. Семье нужно уделять больше времени. И знаешь, меня не удивляет, что у вас до сих пор нет детей.

– Что вы хотите сказать, Ольга Владимировна? – напрягся Андрей.

– Мама! – послышался возглас Алёны.

Тёща лишь отмахнулась:

– Дочь сидит дома одна, а от этого детей не бывает – вот что я хочу сказать. Разве могла я такое представить, когда её замуж выдавала? Я отлично помню, как твоя мать, царствие ей небесное, – тёща задержала тугую щепоть возле сердца, – и отец уверяли меня, что я отдаю дочь в семью, где о ней будут заботиться! – причитала Ольга Владимировна.

– Но Алёна делает всё, что захочет, Ольга Владимировна! – возмутился Андрей.

– Всё, что захочет? Ты здесь при чём? Это я не могу позволить единственной дочери бедствовать!

– Что? Бедствовать? Я вообще-то работаю.

– Много ты там наработал, работник?

Андрей не ответил. Началось бы перечисление подарков тёщи, и он проиграл бы.

– Я забираю с собой свою девочку. Она пробудет на даче все праздники.

– Но, мам, нам надо к поездке готовиться, – появилась на кухне Алёна.

– Собралась? – Строго глянув, тёща встала и прошла мимо неё к выходу. – И когда ты уже поставишь свой дом на охрану? В квартире столько ценностей! Шубки, комплекты Алёнушки с настоящими камнями, а не с бурмалинами!

– Вы бы, Ольга Владимировна, об этом возле дверей так громко не сообщали, – заметил Андрей.

Тёща, выпустив дочь, хлопнула дверью. Андрей улыбнулся, подошёл к компьютеру, выбрал в меню ресторана с доставкой пиццу и бутылочку пива:

– Свобода.

Он подумал, что никогда раньше не оставался дома один в выходные. Обычно они ехали к тёще, или та с мужем к ним заявлялась, или Алёна тащила его на какой-нибудь праздник. Заказ привезли. Откинув картонную крышку коробки, Андрей оторвал кусок горячей пиццы и отпил из запотевшей бутылки, устраиваясь перед телевизором.

Перед глазами встал образ тёщи, Андрея передёрнуло. Хотелось надеяться, что Алёна не станет копией матери, тем более они различались и внешне. Тёща и в молодости была грузной, не в пример дочери – фигуристой и спортивной. Но Андрей помнил тёщу другой – приветливой, щедрой, понимающей юмор. А ведь прошло чуть больше десяти лет.

Когда Андрей познакомился с Алёной, та сразу познакомила его с родителями. Андрей не верил тогда своему счастью. Алёна была звездой курса. Одна из немногих приезжала в институт на новой «десятке» в цвет глазам. Носила короткую замшевую куртку, как на страницах глянцевых модных журналов, ни одного номера из которых они с подружками не пропускали. На неё обращали внимание не только студенты. И хотя Андрей тоже ездил на модной тогда «десятке», благодаря чему за первый год обучения перезнакомился со всеми симпатичными студентками и даже одной кокетливой преподавательницей, подойти ближе к Алёне он не смел. На что он мог рассчитывать – нескладный худой очкарик, выпускник художественной и английской спецшкол?

Тем более он удивился, увидев Алёну в театре. Тогда гастролировал московский «Сатирикон», представляя «Сирано де Бержерака» с самим Райкиным в главной роли. Билет на спектакль чудесным образом Андрей нашёл в кармане пиджака. Изумлённый, Андрей сидел в зале и ждал, кто сядет рядом. Но он и представить не мог, что кресло займёт Алёна. Красавица повела себя кротко, смотря на него с обожанием, что дало ему сил сохранить хладнокровие. А во время общих оваций, когда в зале ещё не включили свет, Алёна его поцеловала. Андрей мечтал осмелиться сам, устоять перед магией Эдмона Ростана было не так-то просто, но не решился.

Левицкие-старшие тепло его приняли, и Ольга Владимировна не упускала случая шутливо намекнуть о предстоящей женитьбе. Свадьбу устроили на последнем курсе, в начале октября. Бабье лето в тот год расщедрилось, и погожие ясные дни стояли чуть ли не весь их с Алёной медовый месяц.

А второго ноября мамы вдруг не стало. Попала под раздачу двух наркоманов – эстетов, разглядевших, что кажущийся безделушкой серебристый перстенёк с крупным бесцветным камешком – «стоящая реальных бабок цацка, толкнув которую, можно герычем затариться до самой смерти». Ювелиры хреновы. А как снять колечко с руки гражданки среди бела дня? Это тебе не цепочка – сорвал и убежал.

Андрей хорошо помнил рожи ублюдков в зале суда. Он посещал все заседания, надеясь, что убийцам назначат смертную казнь, обойдя мораторий. Но случилось непредвиденное. Когда срок расследования истекал, судья отказала в продлении, объявив доказательства обвинения недопустимыми, якобы не найдя на какой-то странице какой-то там росписи. Андрей не постеснялся и прямо в зале суда попросил посмотреть материалы дела. Ему разрешили. Действительно, подписи не было.

Получалось, судья поступала правильно, назначая доследование. Так что когда она определила мерзавцам максимальный залог, Андрей вздохнул с облегчением. Он уже успел испугаться, что уродов просто выпустят из-под стражи на время следственных действий. Но тому, что случилось дальше, объяснения у Андрея до сих пор не было. Уроды на залог согласились, адвокат подписал документы, и подонков освободили прямо в зале суда. И никого, кроме Андрея, не смутило, откуда у отребьев, потребляющих, кроме героина, разве что отбросы с помойки, нашлось по сто тысяч на рыло! Андрей, понимая, что с судьёй говорить бесполезно, обратился к отцу. Но тот отмахнулся.

Естественно, наркоманов тех больше никто не видел. Дело закрыли по срокам. Андрей наперекор уговорам отчима пошёл работать следователем в прокуратуру, надеясь найти и посадить убийц матери.

Пицца остыла, пиво нагрелось. Андрей очнулся от дум и вгляделся, что показывали по телевизору. Заканчивался выпуск местных новостей. Шло интервью, очевидно, с какой-то местной знаменитостью. Андрей прибавил звук и лёг на диван, его телефон зазвонил.

Помощник показался взволнованным:

– Андрей Анатольевич, вы телевизор не смотрите?

Андрей взглянул на часы. Он-то, может быть, телевизор и смотрит, только Алексей уже должен дежурить у комнаты старой актрисы.

– Лёша, ты, надеюсь, из дома престарелых звонишь?

– Какое? – взвился помощник. – Вашу актрису по телевизору сейчас показывают. Она же вчера умерла.

Андрей повернулся к экрану. Ираида Михайловна сидела возле сервированного чайной парой стола, который доктор накануне в присутствии Андрея заставил лекарствами, когда приводил её в чувство. Но сейчас на ней было нарядное платье, она то и дело водила рукой по волосам.

– …если пьесу восстановят и пригласят меня на роль, уверена, что сыграю ещё более правдоподобно. – Ираида Михайловна взяла со стола чашку, беззвучно поводила в ней ложкой и отложила.

У Андрея пересохло в горле. Допив противное тёплое пиво, он смог воскликнуть:

– Лёша, это же Певчик! – Андрей мысленно поблагодарил провидение за то, что вчера взял у актрисы показания. Иначе главный снял бы его с должности, а придирки Алёны стали бы невыносимыми. Но без помощи этой актрисы до заказчика ему не добраться. Андрей возмутился: – И эта старуха мертва?

– А я вам про что, Андрей Анатольевич? Так что, я могу в дом престарелых не ездить? – с надеждой спросил Алексей.

– В дом престарелых – не надо, а в морг езжай немедленно! Надо же снять отпечатки, с делом сравнить.

– Не понял, Андрей Анатольевич, объясните подробнее, – глухо спросил Алексей.

– Лёша, кончай тупить! Я вчера только её показания записал. Теперь надо срочно взять отпечатки.

– А ничего, Андрей Анатольевич, – заговорил Алексей, выделяя каждую паузу, – что, когда мы созванивались с вами вчера, поздно вечером, несмотря на мой выходной, тётка ваша живая была, а сейчас она неживая? И с ней вообще ничего больше не может случится?

– Зато может случится со мной. А после – с тобой, это я тебе гарантирую. Я, блин, неделю дома не жил, перезнакомился лично со всеми, по-моему, тётками города старше семидесяти. Так что вперёд в лабораторию и за отпечатками быстро. Выполнять и ко мне на отчёт, я у себя. Блин, если б я не включил телевизор!

Помощник пространно и внятно выругался, прежде чем выжал «отбой».

– Поворчи ещё у меня. – Андрей взглянул на пустую пивную бутылку и выложил ключи от машины.

К троллейбусной остановке подошёл маршрут, который шёл до работы Андрея. В воскресное утро вагон пустовал. Предъявив корочки, Андрей занял дальний диван и взглянул в пыльное окно со своей стороны. На выносном щите мелькнула вывеска с изображением белоснежного берега и пальм, принадлежащая, судя по картинке, туристическому агентству под странным названием «Медиана мечты». Решив, что владелец агентства явно не в ладах с географией, потому как подходящее по тематике слово заменил созвучным математическим термином, Андрей посмотрел в другое окно. Популярный канал зазывал посмотреть передачу «Принцесса Диана, трагическая судьба», показ которой уже состоялся.

Луч солнца, отразившись от глянца плаката, ослепил. Отведя взгляд, Андрей засмотрелся, как пылинки сверкают чёрным в чёрном горячем луче, точно как бриллианты с заколки Дианы в сумраке ресторана. Вспомнились их танец, и её глухой шепоток, щекотавший шею. Андрей ощутил, как волоски на коже вздыбились, представляя, как бы звучали в её устах слова: «Милый, давай, вставь мне, хочу тебя. Так, да, ещё, ещё».

– Городская прокуратура. Следующая остановка – Драматический театр, – объявил динамик троллейбуса. Андрей вскочил.

Ветер трепал праздничные растяжки фасада, но здание пустовало. Андрей поднялся в свой кабинет. Достал собранные накануне документы и включил диктофон. Странно, что той, которая вчера говорила под запись, сегодня нет в живых.

И тут партнёрша поставила меня в тупик просьбой об оплате, ведь по ходу сцены мы только беседовали», – сказала Ираида Михайловна. Андрей помнил вопрос и усмехнулся, не узнав собственный голос: Так она вас не лечила?

Рта не просила открыть, – ответила актриса. – Так, железками побренчала для виду. Да и что мне показывать было? Зубы вставные? Сергей об оплате меня не предупреждал, вот я и растерялась. Полезла за кошельком, сама мучаюсь, вдруг не окажется денег, а партнёрша продолжит настаивать. Придётся же всё переснимать, но моей вины в этом нет. Повезло, что я кошелёк в сумку бросила, чтоб очки не болтались, и там пятисотенная завалялась. Выворачиваю кошелёк перед докторшей, чтобы с суммой не вышло накладки. Та, надо признать, сразу сообразила и подыграла: «Видите, как хорошо, как раз мне на оплату». А я опять растерялась, подумав, что съёмки съёмками, но как я до квартиры доберусь? Я же понимала, что не одну меня снимают. Они, может, до утра работать продолжат, но я же не высижу, пока актриса освободится, чтобы забрать свои деньги. Мы с Сергеем забыли это обговорить. Это позже он денег мне дал на расходы. Когда сценарий переиграли.

– Ведомость подписывали? – Андрей вновь не узнал себя в записи.

– Что вы! Всё на доверии. Тогда я и срубила партнёрше как на духу: «А домой-то я как доберусь?» И делаю вид, что плохо мне стало. Та засуетилась, ну, очень достоверно, попить предложила, кран с водой открыла. Но у меня – цель другая, я попросила чаю. Она сделала вид, что задумалась, но потом согласилась. Проводила меня в соседнюю комнатку, чашки уже стояли. Я поняла: значит, всё делаю правильно. А то разволновалась не на шутку, всё же давно не играла. Едва я отпила чаю, доктор про моё самочувствие поинтересовалась. Я успокоила, что мне много лучше, и она снова про оплату напомнила. Отдала я ей деньги, делать нечего было, успокоив себя, что Сергей-то наверняка всё продумал. Так и вышло. Партнёрша купюру взяла, вышла куда-то, я и плеснула ей в чашку из пузырька заготовленного. Она вернулась, посидели, помолчали. Я чай допила, она – кофе.

– Сергей где вас ждал?

– Так на выходе. Попросил рассказать, как всё прошло. Я ему сразу сказала про деньги, он меня успокоил и отвёз на квартиру.

– Пыжикова даже чашку Агеевой не вымыла, налила пациентке чай, – сказал вслух Андрей, выключив запись. Он посмотрел на подпись актрисы и дату. Только вчера, а казалось, прошло больше месяца.

Следующими в папке лежали показания Дианы, не вошедшие в дело. Андрей ухмыльнулся, перечитав её лживый рассказ, и придвинул черновик показаний актрисы. Стало понятно, как отпечатки Дианы попали на пузырёк с ядом. Что это было, везение? Или всё-таки нет?

Андрей случайно подвинул бегунок воспроизведения на телефоне, раздался голос актрисы:

– Уже на второй день Сергей мне сказал, что в сюжет внесли изменения. Женщину, которую намеревались убить, не убили, наоборот, обвиняют в убийстве. Фотографию показал… – Слова вспыхнули перед внутренним взором Андрея. Он прокрутил запись снова, вслушиваясь, потом отыскал то же в тексте – нет, он не ошибся.

Выключив запись, Андрей закрыл папки и отошёл к окну. Сигарета никак не могла ухватить огонёк зажигалки, Андрей изо всех сил затянулся, белый папиросный стержень закоптился до середины, но загорелся.

«Агееву не собирались подставлять».

Берёза под окном кабинета Андрея давно распустилась, ветер доносил едва слышный запах черёмухи, задыхающийся в сигаретном дыму. Так-то всё было правильно. Настоящий мужчина не должен прощать измену. Андрей бы ни за что не простил. Убить – не убил бы, но не простил. Ему повезло – он женат на Алёне, а Олегу, получается, не повезло. С другой стороны, Олег сам подстроил встречу жены с будущим любовником, когда хотел развестись. Не искушай… Так, что ли, звучит в Евангелии? Но это Диану не оправдывает. Жена должна хранить честь мужа. Ясно, зачем Олег так переигрывал, что любит жену. И почему решился убить именно сейчас. Мол, у жены день рождения на днях – и тут такое несчастье. А сам после провала, несмотря на день рождения любимой супруги, укатил аж на Дальний Восток.

«И что делать? Надо Диану хотя бы предупредить. – Андрей набрал её номер – недоступна. – Но по телефону такого не скажешь. До какого числа она в санатории? Там она в безопасности.» Андрей позвонил помощнику:

– Алексей, где ты? Дела как?

– В морге я, где ещё? – Алексей не скрывал недовольства. – Дела идут.

– Если приедешь раньше меня, подожди. В дом престарелых отъеду. Только я без машины.

– Приедешь тут раньше! Одно описание ждать не меньше часа. И то только после того, как вскрытие закончат. Спасибо вам, Андрей Анатольевич! Умеете выбрать момент!

– А то ты не знал, что работа у нас такая? Пусть и невеста знает.

Заведующая дома престарелых удивилась, когда Андрей предъявил удостоверение и спросил:

– Это верно, что квартиры постояльцев отходят вашей организации после их смерти?

– Так вы не журналист? Почему же я так решила? – Андрей заметил, что новость заведующей не понравилась, и она неохотно ответила: – Не после. В момент подписания договора. Для жильцов проживание здесь абсолютно бесплатно, но за чей счёт, позвольте спросить, они должны здесь жить?

– Сколько здесь прожила Ираида Михайловна?

– Почти десять лет. Если вам нужна точная дата, мне надо поднять договор.

– Не нужно пока. Но мне нужно осмотреть её комнату.

– Конечно, идёмте, – согласилась заведующая. – Там ещё ничего не прибирали. Я почему-то подумала, что придут из милиции.

– Почему вы так подумали? – Андрей насторожился.

– Ираида Михайловна, конечно, была уже в возрасте и болела. Наш врач предупредил её при поступлении, что у неё растёт аневризма на каком-то сосуде у сердца и в любой момент может прорваться.

– Аневризма? – Андрей вспомнил навязшие на слуху одно время слова «аневризма», «шунтирование». – Но это вроде бы лечится?

Заведующая рассмеялась:

– Что вы, молодой человек! За операцию возьмутся ну лет в пятьдесят-шестьдесят. А если тебе за семьдесят и ты постоялец престарелого дома, а не президент?

– И всё-таки вам показалась её смерть подозрительной?

– Да нет. У нас умирают часто. Но как правило смерть не приходит внезапно и старики успевают подготовиться. А тут Ираида Михайловна вышла в холл вечером, я даже обрадовалась, такой она казалась спокойной. И вдруг упала без звука.

Пока заведующая говорила, Андрей осмотрел комнату. Вещи лежали на местах. Он откинул одинокую тяжёлую штору с окна, взметнув тучу пыли, не сдержался, чихнул. Вид на улицу загораживал ствол дерева.

– Темновато здесь.

– Ираида Михайловна любила сидеть в таком полумраке. – Заведующая указала на столик под бархатной скатертью, оказавшейся недостающей шторой.

– Кто-нибудь бывал у неё?

– Никого.

– За все годы? – Андрей изумился.

– Нет, ну пару лет назад приезжали киношники с телевидения, интервью сняли.

– А вчера кто-нибудь приходил?

– Врач при вас был, после ушёл. Сегодня утром приходили, но это, как я поняла, уже из ваших. Только знаете, товарищ следователь… – заведующая вдруг замялась, – вы же видели кольцо на руке Ираиды Михайловны? Это я его у неё с пальца сняла, когда она умерла. Она мне его завещала, так я сразу и сняла, а то, не дай бог, потеряется в морге.

– Да что там за кольцо, Вера Павловна! – отмахнулся Андрей. – Стекляшка обычная. Невелика ценность.

– Что вы? Какая стекляшка? Настоящий камень. Вещица дореволюционная. Ираида говорила, не дешевле Фаберже в своё время. Да я вам его сейчас покажу. Идёмте в мой кабинет.

Андрей опечатал комнату актрисы и пошёл за заведующей. Та при нём достала из сейфа коробочку с бархатом:

– Там даже клеймо есть, только я не могу прочитать. Может, вы сумеете?

Андрей взял кольцо, пригляделся на внутренний срез:

– Затёртое всё. Цифры, буквы какие-то. Не то «Болин», не то «Волин». Не знаю таких.

Заведующая не сводила глаз с украшения:

– Теперь заберёте?

– Незачем. – Андрей вернул ценность. – Вы же его отмыли наверняка?

– Да. Спиртом протёрла, а потом три часа под проточной водой держала.

– Не теряйте только, пожалуйста. Вдруг законный наследник объявится?

– Да что вы! Не было у неё никого! На сцене жизнь прожила, о себе и не думала. А кольцо я хотела внучке на свадьбу подарить. Так это будет зимой. Зимой можно будет?

– Через полгода – вполне. Но узнайте на всякий случай точную стоимость. Не дай бог, вещь бесценная, а внучка будет носить без опаски. Случается, из-за этакой побрякушки жизни лишить могут.

– А ведь верно! – поразилась заведующая. – Вот что значит – профессионал! Об этом я и не думала. Но, товарищ следователь, скажите, пожалуйста, что случилось-то? Для чего здесь милиция?

– Ираида Михайловна проходила свидетелем по делу об убийстве, и мы обязаны проверить обстоятельства её смерти.

– Вот как? Неужто Ираиду убили из-за того, что она свидетельствовала против кого-то?

– Нет, конечно. Скажите, мужчина – шатен средних лет не приходил в ваш дом престарелых? Не искал её? Вчера Ираида Михайловна мне сказала, что его отсюда к ней в лечебницу отправили.

– Точно не приходил. Если б кто сюда приходил, дом жужжал бы до сих пор.

Поразмыслив, что узнал всё, что нужно, Андрей поехал на работу. Но решил сойти остановкой раньше, возле театра. В вестибюле напротив входа выставили портрет молодой Ираиды Михайловны, перехваченный траурной лентой. Андрей осмотрелся. Гардеробщица ловко водила спицами, что-то под нос приговаривая. Афиша сообщала, какой и когда будет спектакль.

– Скажите, – Андрей обратился к гардеробщице, – где мне найти заведующего?

– Восемьдесят шесть, восемьдесят семь, – считала женщина, перекидывая петли с одной спицы на другую. – По лестнице на второй этаж. Восемьдесят девять.

– Восемьдесят восьмую пропустили, – подсказал Андрей и пошёл к лестнице.

– Тьфу ты! – донеслось ему вслед. – Ничего я не пропустила! И чего только ходят? Раз, два, три…

Андрей прошёл вдоль ряда чёрно-белых портретов, с которых безучастно смотрели вдаль артисты театра, и застыл возле последнего. Портрет был раза в два больше прочих, к тому же цветной. Лысый раскосый мужчина не отвёл взгляда в сторону. Превосходство творца сквозило в глазах и ухмылке накрашенных губ, которые он прятал за изломанным жестом узловатых длинных пальцев. Андрей поднялся по лестнице и вошёл в кабинет художественного руководителя, имя которого значилось под портретом и на золочёной табличке двери.

– Приёмные часы по будням с шестнадцати тридцати, – сказал заведующий театром, сидя в полумраке кабинета.

Андрей приблизился и показал удостоверение. Заведующий встал, распахнул шторы:

– Понятно. Вы по поводу вчерашнего дебоша на премьере «Ромео и Джульетты»? Я уже устал повторять, что я – творец и имею право на собственное видение великого гения.

Андрей хотел было сказать, что пришёл по другому вопросу, но заинтересовался, что можно увидеть иного в Шекспире:

– С удовольствием послушаю вашу версию.

– Их, видите ли, возмутило, что Джульетта в моём спектакле – мужчина. Хотя, кстати, Шекспир нигде явно не указал, что Джульетта была женщиной.

– Как нигде? Откройте подлинник. С обозначениями полов у Шекспира проблем не случалось.

– Вы смотрите поверхностно. Как смотрит большинство. Но ведь Шекспир – великий гений, и потом, он не мог открыто сказать, что его Джульетта – мужчина. За это могли и на костёр в то время!

– За это и в наше время неплохо бы так же, – заметил Андрей.

– О темпора, о морэс, – Худрук презрительно скривился.

– Оставим нравы в покое, – ответил Андрей. – Что вы можете сказать про Ираиду Михайловну Певчик, актрису вашего театра?

– Ираиду кого? Да я не слыхал о такой. Кто такая?

– Она проработала в этих стенах более пятидесяти лет, и её портрет выставлен сейчас внизу в траурной рамке.

– Ах эта. Не пришлось.

– Значит, в театре не планировалось возобновить спектакль с её участием? Детектив по роману Кристи.

– Кристи? Вы что? Это же прошлый век. Какой прошлый! Каменный. Вопрос гендерного самоопределения – главный вопрос современности.

– Ну да. Ещё главный вопрос современности. Служит ли у вас в театре или служил раньше помощник режиссёра некто Сергей? Шатен. Высокий.

Худрук оживился:

– Сергей? Это значит Серж. Высокий шатен. Нет, в городе не припомню. Может быть, в области? Но тех я не знаю.

– Скажите, а знали вы, что актриса, которая, можно сказать, жила на этих подмостках, доживала дни в доме престарелых в полном одиночестве?

– Почему я должен об этом знать? – изумился художественный руководитель.

– Потому что вам не всегда будет сорок.

– Боже! Как же вы правы. Мало кто из великих перешагнул этот рубеж. Но, знаете ли, слава жестока. Сегодня ты обласкан овациями, а завтра сидишь всеми забытый в пустой квартире.

– Слава – да, но вы – собратья по стезе? Наверняка есть какой-нибудь День театра или День актёра там, ну я не знаю.

Худрук ничего не ответил. Андрей вышел из здания театра, не в силах преодолеть гадостное ощущение, вспомнив, как погас вчера взгляд Ираиды Михайловны, едва она поняла, что съёмок не проводилось. Как повесили спесивые головы её золотые драконы, как волочились нелепо по асфальту её деревянные каблуки, когда она шла с последней в жизни прогулки.

Алексей ждал в коридоре.

– Пальцы сошлись сто процентов, – докладывал он, пока Андрей открывал кабинет. – Фотография, смотрите, фотомонтаж, здесь Ираида будто Иванова, да? В дом престарелых с фотографом заезжали, так что всё зафиксировано. Хотел спросить, Андрей Анатольевич, можно полный осмотр комнаты до вторника отложить?

– Смотрю, у тебя после морга настроение заметно улучшилось. – Андрей не разделял радости помощника. – Знаешь, а мне её жаль. Ты же видел её комнату в доме престарелых.

– А что там такого? Нормальная комната. Уютная даже.

– Уютная, да, – передразнил Андрей. – А теперь представь, что вокруг тебя в полутора метрах стены, дальше которых ты в своей жизни ничего больше не увидишь. Никто из близких к тебе не приходит, не делится новостями, потому что близких у тебя нет. Коллеги не навещают, потому что поглощены работой. Жизнь, которая для кого-то, ты точно это знаешь, там, за этими стенами, кипит продолжается, для тебя замерла в этой самой уютной, как ты её назвал, комнате. Ты сидишь и отмеряешь секунды до того, когда она остановится.

– По крайней мере она не мучилась, не болела и в здравом уме была, – возразил Алексей. – Хотя последнее сомнительно.

– Имеешь ввиду убийство? – уточнил Андрей. – Её использовали, ввели в заблуждение. На что можно беспроигрышно поймать забытую всеми актрису? На участие в спектакле, кино, в чём угодно. И у молодых голову снесёт.

– Но отсутствие камер? Её сложно было бы обмануть!

– Да ладно тебе. Наплели что-нибудь про нанокамеры, про съёмки в реальных условиях. Вот она и не обращала внимания, что вокруг ходят обычные люди. Хотелось вернуться в обойму, ощутить себя нужной.

– И что, теперь придётся искать того, кто это подстроил? – спросил Алексей.

– Останься актриса жива, попробовали бы отыскать подставного Сергея, а так… Придётся дело закрыть.

– Я, кстати, Андрей Анатольевич, на Ираиду нарыл кое-что, пока заключение ждал. На общественных, так сказать, началах. Галину Сморчкову помните? Так вот они с Ираидой в театр работать пришли в одно время. Ираида тогда ещё была замужем.

– Она была замужем? – Андрей удивился.

– У неё ещё и дочка была, Андрей Анатольевич.

– Лёша, срочно найди! В доме престарелых осталось кольцо Ираиды Михайловны. Не знаю, ценное ли, но всё же память о матери.

– Не спешите, Андрей Анатольевич. Галина Фёдоровна рассказала, что муж вскоре после приезда от Ираиды ушёл по причине излишнего благоволения той собратьям по цеху. И она, не раздумывая, сдала дочь в интернат, объяснив, что не в состоянии совмещать актёрские обязанности с материнскими. Девочка в тот же год там умерла, от чего – точно не знаю.

– Да? Ладно, тогда всё. Но обязательно наведайся к Ивановой, уточни, насколько тесно общались они с Ираидой. А то мне после праздников к главному.

– Сейчас ехать? – Алексей помрачнел.

– Да помню, помню я про твоё предложение. Свободен. К утру вторника будь добр отчитаться.

Но к утру вторника Алексей доложил не только о том, что Иванова с актрисой дружили, но и о том, что у Ивановой на работе из шкафчика пропали запасные ключи от квартиры, которые так и не нашлись.

– Зачем она на работе хранила ключи? – удивился Андрей.

– На случай, если на даче забудет. Так что, когда точно те пропали из шкафа, определить не могла. Заметила после того, когда эта петрушка с квартирой выяснилась.

– Актриса про отъезд Ивановой на дачу знала? – спросил Андрей.

– А то. Первейшая тема у пенсионеров: что где вскопать, что где посадить.

– На Сергея что есть?

– Ничего. Никто его не видел ни в дурдоме, ни в ивановском подъезде. Из машин, что возле их дома тогда крутились, запомнили лишь полицейскую да такси. Причём про нашу охотнее всего делятся, словно мы сами не знаем. Может, не было никакого Сергея?

– Такси, говоришь. – Андрей задумался: если бы такси оказалось причастным, был бы шанс подобраться к Олегу. – Понимаешь, Агееву…

– Что Агееву? – переспросил помощник.

– Агеева? – Андрей изумился: – При чём тут она?

– Андрей Анатольевич, вы сами только что сказали: «понимаешь, Агееву». Я и спросил.

– Не говорил я такого, Лёша!

– Не зря говорят, с психами пообщаешься, сам психом станешь, – покладисто заметил помощник.

– На кого сейчас намекаешь? – не спустил издёвки Андрей.

– Исключительно на себя, Андрей Анатольевич! – отозвался помощник безропотно. – Я же в дурдоме с утра околачивался. Вы-то всё утро здесь просидели.

– Что с мотивом актрисы? – спросил Андрей.

– Только больная голова. Больше ничего не могу предложить.

– Доступ к гиосцину?

– Совсем забыл! Андрей Анатольевич! Медсестра проговорилась было, что из их отделения целая упаковка гиосцина пропала. Я говорю, когда точно пропала, документы давайте, а она тут же отнекиваться стала, мол, напутала, не было недостачи.

– Отчётность строгая, отписалась, значит.

Пролистав папку с делом, Андрей поднялся к Ивану Ивановичу:

– Здравия желаю, Иван Иванович! Разрешите по Пыжиковой доложить?

– Что-то ты больно весёлый, Андрюша. Праздники хорошо отгулял? Докладывай, не обращай внимания, а я себе пока чайку организую.

Андрей выложил всё, что разузнал за неделю, добавив раздобытое Алексеем.

Иван Иванович молча пил чай, и, когда Андрей замолчал, отставил чашку:

– Будто роман какой выслушал. Актёры, страсти какие-то. – Интонации начальника не предвещали хорошего. – А на деле-то что получается, Андрей Анатольевич?

– Что?

– Что хреново работаете, господин старший следователь и руководитель отдела! Свидетельницы со справками из дурдома в делах у вас фигурируют, а вы последними об этом узнаёте. Да и то лишь тогда, когда эти свидетельницы со своими справками в морге оказываются.

– Ну…

– Вот и ну! Может, гражданка твоя не только потерей памяти страдала, а расстройствами посерьёзнее? Выкрасть ключи и лекарство, поселиться в чужой квартире. Убить ни в чём не повинного человека! Отыграть роль на следствии и скрыться, это, скажу тебе, да…

– Но, Иван Иванович, хотела б актриса скрыться, зачем ей меня было узнавать? Я бы её не узнал, только по кольцу, а кольцо – улика довольно сомнительная. Оно, кроме как в моей памяти, нигде не фигурировало.

– Больной человек, Андрюшенька, что ты хочешь?

– Может, всё же поищем Сергея? Этого помощника режиссёра?

– В голове у неё этот помощник сидел.

– Так-то так, только…

– Что только? Андрюша, ты меня не пугай. Дело к сдаче готово?

– Но, Иван Иванович! Не могла Певчик сама всё устроить. Нет улик, что она причастна к пропаже ключей Ивановой, и гиосцин неизвестно когда украли в психушке!

– Эта Певчик мисс Марпл в театре играла? – спросил начальник недобрым тоном.

– Да.

– Вот и да. На сцену хотелось ей? У бабки ум набекрень съехал, что решилась устроить театр одного актёра. Настолько старая дура увлеклась собою в искусстве, что не заметила, что убила по-настоящему. Не усложняй, хорошо?

– Но проникновение в квартиру? Гиосцин?

– Вас в институте не обучали, насколько меняется мышление у лишённых рассудка людей иногда? Какую находчивость, изворотливость и изощрённость они проявляют в достижении желаемого?

– Но, Иван Иванович, вы же понимаете, что так не бывает? У вас встречалось подобное в практике?

– Не встречалось. Ты создал прецедент. Так что имею честь поздравить с удачным раскрытием. Могу вынести письменную благодарность. Нужна тебе благодарность в послужном списке?

– Мне бы в отпуск недели на две. Жене давно обещаю.

– Что ж, можно и отпуск. – Иван Иванович заулыбался: – Алёна Александровна – женщина видная. Куда путь держите?

Все дни до отлёта Андрея мучила мысль, что он упустил что-то важное. Алёне до него дела не было, пока она выкладывала в интернет каждый шаг сборов в поездку. Но в аэропорту, отсняв телефоном удачные ракурсы, она заскучала.

– Господи, думала этого уже никогда не случится. – Алёна сфотографировала номер их рейса на табло: – Пойдём, регистрацию объявили.

– Иду я, иду. – Андрей почти ухватил мысль, которая никак не могла обрести чёткий смысл.

Девушка в форменной одежде поздоровалась и улыбнулась ему, ожидая билет и паспорт. Предъявив документы, Андрей прошёл на досмотр, сотый раз думая, что он мог упустить. Отец говорил ему о пари. Но отец не в курсе, что на самом деле пари Авдей проиграл. Об этом, получается, знали Андрей и Селиванов. И тут Андрей понял. Стал бы Олег, узнав о неверности жены, разыгрывать подобное театральное представление? Темперамент не тот! Он скорее стены рогами посшибал бы. Значит, Олег не в курсе измены! Миновав рамку металлоискателя, Андрей взял с транспортёра ящики с верхней одеждой и обувью, обулся и, прихрамывая, вышел в зал ожидания. Его остановил мужской возглас:

– Молодой человек, подождите, вы туфли надели чужие! Мои!

Андрей поморщился, взглянув на свои ноги в малой на размер обуви:

– Так вот в чём оно дело! А я иду и думаю, что не так?

Окликнувший ждал у скамьи:

– Андрей Анатольевич, вы меня не узнали? Обвиняемый Барташов, оправданный вашими стараниями. Я ведь так вас так и не отблагодарил, спасибо большое.

– Считаете, мало в СИЗО отсидели? – Андрей с наслаждением обулся в своё.

– С кем не бывает? Главное, всё разрешилось. Ботинки мои, смотрю, вам тесноваты. А я смотрю, вы мой ящик берёте, да не смог остановить! Супруга звонком отвлекла, позвонила неожиданно. Так что её надо тоже благодарить. Не позвони она так внезапно, я бы вас не заметил, не смог бы сказать «спасибо».

– Что? – Андрей рассеянно посмотрел на Барташова. Загадка решилась, когда он не ждал.

– Говорю, досмотр давно прошёл, – повторил Барташов, – да супруга телефонным разговором отвлекла, неожиданно позвонила. Ничего больше.

– Как я сразу не понял! – воскликнул Андрей. – Если бы она не позвонила внезапно, у неё было бы алиби!

– У кого? – Барташов невольно отступил.

Андрей достал телефон и не заметил, как Барташов попрощался.

Не Олег – заказчик. Король! Зачем ему это? С ходу не ответишь. Но после внезапного появления Пыжиковой в тот злополучный вечер Диана ему позвонила и, сама того не подозревая, спутала карты. От смерти ушла – это да, но угодила в другую ловушку. А Король, надо отдать должное, хитёр. Сообразив, что покушение уже не удастся, решил обыграть её алиби, зная, что сам его не подтвердит под благовидным предлогом и Диана окажется под подозрением. А ведь большой вопрос – что лучше: лёгкая смерть или долгий срок за решёткой. Да и выдержала бы Диана в тюрьме? Андрей набрал её номер: «абонент недоступен». Но надо всё хорошенько проверить.

– Андрей, я с тобой разговариваю? – Алёна тянула его за рукав. – Я думала, мы уже в отпуске.

– Подожди, у меня разговор важный. – Андрей грубо вырвал руку и отошёл к стеклянной стене, за которой взлетали один за другим самолёты.

Алексей отозвался:

– Андрей Анатольевич, я слушаю, алё!

– Лёша, срочно нарой, где сейчас Агеев Олег Петрович и Селиванов Дмитрий Анатольевич по кличке Король. Точнее, где оба они находились с конца апреля. Жду.

Очередной самолёт вырулил на взлётную, обороты турбин стало не различить, махина тронулась, покатилась, ускорилась и наконец подпрыгнула. Приготовился следующий борт. Алексей позвонил.

– Агеев во Владивостоке, информация подтверждённая. А Селиванов на чемпионате каком-то солидном по хоккею.

– Где-где? – спросил Андрей, вспоминая слова Дианы о любви Селиванова к спорту.

– На чемпионате. Матчи в Москве и Питере поочерёдно проходят, точнее найти не смогу. Сами понимаете, болельщики – люди не самые адекватные во время соревнований. Ещё указания будут, Андрей Анатольевич?

– Лёша, помнишь Диану Сергеевну?

– Естественно.

– Она в санатории до тринадцатого мая. Встреть её там обязательно и отвези домой. Супруга беру на себя. А ты не забудь и передай ей при встрече, запомни слово в слово: чтобы она ни в коем случае не встречалась с тем, у кого серые глаза. Понял?

– Нет, – ответил помощник.

– Вот и отлично. Главное, ты передай, она сама догадается. Скажи, это очень опасно и он – не тот, за кого себя выдаёт. А я, как вернусь, ей всё объясню. Если что не так пойдёт, сразу звони, понял?

– Да понял я, понял. Бред какой-то. Сами-то вы где, на море? – буркнул помощник.

– На море, на море.

– Видать, жарко у вас там.

Андрей набрал Олега:

– Андреев говорит, как погода? С океана не дует? Работа у меня такая. Да, по делу. Жену вашу из санатория пусть мой Алексей заберёт, не возражаете? Причин объяснить не могу в интересах следствия. И в интересах Дианы Сергеевны, конечно. Дело закрыто, да.

Убрав мобильный, Андрей засмотрелся очередным стартом. Надо признать, Олег, умышленно или по наитию, поступил дальновидно, спрятав Диану в ведомственный санаторий. А вот сам Андрей не пораскинул мозгами как следует над информацией, данной отцом, а ведь тот столько открыл ему про Селиванова. Теперь дело закрыто и выхода на Селиванова у Андрея нет, кроме как… Андрей снова достал телефон:

– Папа, привет, как ты?

– Здравствуй, сынок. Нормально. Как сам?

– Из аэропорта звоню. Улетаем с Алёной в Швейцарию, но я звоню не за этим. Помнишь наш разговор про пари? Мне нужно, чтоб ты…

– Андрюшенька, – оборвал отец, – то я рассказал тебе с одной только целью, да не донёс, видно. Не лезь ты в чужую семью! Такую тем более.

– Какую – такую, пап?

– Слушай, две сказочки сейчас расскажу. Первая – про деда, что зайцев спасал.

– Мазай?

– У нас будет Авдей. Затопило по весне царство заячье, дед Авдей тут как тут на своей яхте моторной. Одного спас, другого, те, дурачки лопоухие, радуются. А он высадил их на берег и говорит: «Всё, братцы-зайцы, теперь будете на меня работать, так как жизнью должны. Так что вперёд, кто – колёса крутить с белками, кто – с козлами капусту стеречь, а несогласных на шубу жене пущу». Доступно излагаю, Андрюша?

– Вполне.

– Теперь про трёх поросят выслушай. Жили-были три поросёнка – Них-Них, Нах-Нах, Нех-Нех и Король.

– Уже четверо вышло, пап, – не сдержал улыбки Андрей.

– Не переживай, сынок, это ненадолго. Волк их всех в детстве не съел, слава богу, родители научили по стройплощадкам не шляться, так что выросли наши друзья в кабанов с клыками поперёк рыла и стали жить-поживать, добра наживать. Один, не помню точно который, решил как-то помои из общего хлева сгрести и на свиноферму податься, мол, свиночки там аппетитнее, еда чище, и бока, бывает, щёткой скребут. Решил – сделал, не парясь особо, что друзей детства кидает. Так секач по имени Король умудрился друга того из свинарника выманить, и они с двумя остальными друзьями шашлык из беглеца сделали. Хотели и голову на холодец пустить, да не стали. Видно, наелись. Так что, Андрюшенька, что Авдей, что Король в игры играют, где ставка – не звёздочки на погонах.

– Да знаю я, пап. Но мне позарез надо к преступнику подобраться.

– Сдавать тебе никого я не буду. Сам в этой лодке. И ты брось. Дело с женой Авдея закрыли?

– Закрыли.

– Вот и ты успокойся. И займись своими воришками мелкими да хулиганами. Или кто там у вас ещё попадается?

Подошла Алёна:

– Кому звоним?

Андрей попрощался с отцом и ответил:

– Никому.

– Уже час стоишь у окна. Может, пойдём по коктейлю для храбрости?

– С каких это пор ты стала бояться летать? – Андрей удивился.

– Я и не боюсь, но от парочки «Пина Колада» не отказалась бы. Или нет. – Алёна прислушалась к себе. – Мутит что-то.

– С чего это тебя мутит? – Андрей присмотрелся, жена казалась бледнее, чем обычно.

– Ни с чего. – Алёна пошла к бару. – Воды чистой попью.

– Алён, подожди! – Андрей поспешил следом.