ОГРАНИЧИВАЙТЕ СЕБЯ

Я заметил: наилучших результатов достигают те, кто может контролировать себя. Эти люди никогда не взвинчены, не теряют выдержки, но всегда спокойны, хладнокровны, терпеливы и вежливы.

Букер Вашингтон, борец за просвещение афроамериканцев

Знавшие молодого Джеки Робинсона и предположить не могли, что он станет первым черным игроком в Выс­шей лиге бейсбола. Не потому, что у него не было таланта или сама идея встраивания в белый бейсбол чернокожего в середине XX века казалась немыслимой, — просто уж чем-чем, а сдержанностью и уравновешенностью юный Джеки похвастать не мог.

Робинсон состоял в мелкой подростковой банде, у которой вечно были проблемы с полицией. На пикнике в колледже он вызвал однокурсника на разборки из-за оскорбления. Во время баскетбольного матча исподтишка врезал мячом жестко игравшему белому сопернику так, что у парня пошла кровь. Его не раз арестовывали за споры с полицейскими, которые, по его мнению, относились к нему несправедливо.

Перед началом учебы в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе он провел ночь за решеткой: до драки с белым, оскорбившим его друзей, не дошло только по случайности. Разнимавшему стычку полицейскому пришлось достать пистолет.

В дополнение к слухам о подстрекательстве к протестам против расизма в 1944 году Джеки Робинсон фактически поставил точку в своей военной карьере. Водитель автобуса на армейской базе Форт-Худ потребовал, чтобы чернокожий пересел в конец салона, — и это при том, что сегрегации на этих маршрутах не было. Робинсон не подчинился. В конце поездки водитель вызвал военную полицию — Джеки отказался отвечать на расистские вопросы офицера, за что предстал перед трибуналом. Робинсона оправдали, но вскоре отправили в отставку.

По-человечески понятно, почему он так себя повел: вероятно, так было надо. Почему он вообще должен допускать такое обращение? Никто не обязан терпеть подобное. Но иногда окружающие так поступают. Неужели нет настолько важных целей, чтобы нельзя было с чем-то смириться ради их достижения?

Бранч Рики, менеджер и владелец бейсбольного клуба Brooklyn Dodgers (теперь он называется Los Angeles Dodgers), увидев Джеки Робинсона, решил, что он может стать первым чернокожим игроком в бейсболе. Правда, возник вопрос: хватит ли смелости на это у самого спортсмена? «Я ищу игрока, — сказал он Джеки Робинсону, — который решится не давать отпор».

Фактически на той встрече менеджер смоделировал обращение, с которым должен был столкнуться игрок Джек Робинсон, если бы принял вызов: портье в гостинице отказал ему в номере, грубый официант — в обслуживании в ресторане, кто-то осыпал его оскорблениями. Робинсон заверил Рики, что готов справиться со всем этим.

Существовало множество игроков, с которыми Бранч Рики мог работать. Однако ему нужен был тот, кто не дал бы своему эго помешать выстроить цельную картину.

Начав играть в фарм-клубе в резерве, а затем перейдя в профессионалы, Робинсон столкнулся не просто с пренебрежением со стороны обслуживающего персонала или белокожих игроков. Против него развернулась скоординированная агрессивная кампания: клевета, обструкции, провокации, выживание, нападения, попытки причинить увечья и даже покушение на убийство. В него врезались, по его ахилловым сухожилиям пытались попасть шипами кроссовок-спайков… и мы еще не упомянули обманы, снятия с игры, когда у него что-то не ладилось. И все же Джеки Робинсон соблюдал уговор с Рики: не взрываться, каким бы справедливым ни был гнев. И за девять лет выступлений в лиге он не врезал кулаком ни одному игроку.

Сегодняшние атлеты кажутся нам испорченными и вспыльчивыми, но мы просто плохо представляем, как обстояли дела в середине прошлого века. В 1956 году Тед Уильямс, один из самых известных и уважаемых бейсболистов в истории, плюнул в болельщиков. Но он был белым, и выходка не только сошла ему с рук — позже он говорил репортерам: «Ни капли не жалею о том, что сделал. Я был прав и снова бы плюнул в тех же самых людей, если бы они сегодня меня освистывали… Никто не помешает мне плеваться».

Для чернокожего игрока такое поведение было бы не просто немыслимым, а недальновидным, поскольку выходило за грань понимания. У Робинсона не было возможности так проявить эмоции: это не просто поставило бы крест на карьере, а отодвинуло бы его великий эксперимент на следующее поколение.

Путь Джеки призвал его отставить в сторону свое эго, а в некоторых аспектах — и чувство справедливости, и собственное достоинство. В начале карьеры Робинсона насмешками в его адрес особенно отличался играющий тренер Philadelphia Phillies Бен Чапмен: «Тебя ждут в джунг­лях, черный парень! — снова и снова орал он. — Ты не нужен тут, ниггер!»

Джеки не просто не отвечал — через месяц он согласился сделать дружеское фото с Чапменом, чтобы помочь ему сохранить работу. Можно себе представить, как дорого обходилась Робинсону сдержанность; позже он писал, что ему хотелось тогда «взять одного из этих белых сукиных детей и выбить ему зубы своим презренным черным кулаком».

Мысль о соприкосновении и позировании перед объективом с такой сволочью почти выворачивает желудок даже через шесть десятков лет. Робинсон называл это одним из самых трудных дел в своей жизни, но он был готов, поскольку произошедшее было частью более масштабного плана. Он понимал: определенные силы будут травить и уничтожать его. Если он хотел и должен был что-то сделать в бейсболе, ему приходилось смиряться. Ему не следовало поступать так, но он поступал.

Наш собственный путь, к которому мы стремимся, в какой-то степени определяется количеством сумасброд­ства и дряни, с которыми мы готовы иметь дело и которые готовы вытерпеть. Наши унижения будут выглядеть бледно по сравнению с жизнью Робинсона, но все же будут серьезными. Сохранять самообладание окажется трудно.

Бывший профессиональный кикбоксер и боец ММА Бас Рюттен иногда перед боем писал на обеих руках букву R. Это означало rustig — «спокойный» на родном для Баса нидерландском. Рюттен знал: озлобленность, эмоциональность, потеря самоконтроля — вот рецепт поражения на ринге.

Как однажды написал своему редактору Джон Стейн­бек, вы не можете «[потерять] самообладание как убежище от отчаяния». Ваше эго не сослужит вам службы в борьбе с издателем, критиками, врагами или капризным начальником. Не имеет значения, что они чего-то не понимают или что вы знаете что-то лучше. Просто для этого слишком рано — слишком рано.

Вы учились в университете? Это еще не означает, что мир по праву принадлежит вам. Ах, то была Лига плюща? Что ж, к вам все равно будут плохо относиться, на вас все равно станут орать. У вас миллион долларов и целая стена увешана наградами? Это не сыграет никакой роли, когда вы решите заняться каким-то новым делом.

Неважно, насколько вы талантливы, насколько хороши ваши связи и сколько у вас денег. Если вы захотите что-то совершить — большое, важное и значимое, отношение к вам разместится между безразличием и прямым саботажем. Учитывайте это.

В этом сценарии эго — абсолютная противоположность тому, что необходимо. Кто может позволить себе поддаваться импульсам, или верить, будто он является божьим даром человечеству, или считать, что он слишком важен и не желает мириться с тем, что ему не нравится?

Те, кто подчинил свое эго, понимают: когда другие плохо относятся к вам, это унижает не вас. Это унижает их.

Впереди ожидаются игнорирование, пренебрежение, брань, односторонние компромиссы. Вы будете кричать на кого-то. Вам придется делать черновую и незаметную работу, чтобы спасти ситуацию. Все это озлобит вас. Вызовет желание сопротивляться и произнести: «Я лучше этого. Я заслуживаю большего».

Конечно, вам захочется бросить эти слова в лицо другим людям. Более того, вам захочется задеть тех, кто не заслуживает уважения, признания и лавров. Фактически эти люди будут вместо вас получать плюшки. Когда кто-нибудь не принимает вас с достаточной серьезностью, возникает порыв исправить положение. (Как всем нам хочется кричать: «Да вы знаете, кто я такой?!») Вы желаете напомнить всем о том, что они забыли; ваше эго просто визжит, чтобы вы занялись этим.

На самом деле вам не нужно ничего делать — просто примите ситуацию. Ешьте ее до тошноты. Терпите. Не обращайте внимания и работайте усерднее. Играйте по правилам. Игнорируйте шумиху — и, ради бога, не позволяйте себя отвлечь. Сдержанность — умение сложное, но очень важное. Вас будут часто поджидать искушения; вероятно, они даже победят. Никто не совершенен, но нам надо попытаться.

Жизнь устроена так, что новичкам всегда приходится терпеть злоупотребления стариков. Робинсону было двадцать восемь, когда он начал играть в Dodgers, и ему уже досталось от жизни — и как чернокожему, и как солдату. Но он был вынужден пройти через все снова. Печальный факт жизни: новые таланты регулярно пропадают, но даже если их и признают, то нередко недооценивают. Основания для этого всегда разнятся, но это часть системы.

Но вы не сможете изменить эту систему, пока не преуспеете. А до тех пор вам придется найти какой-то способ добиваться своих целей, даже если они — всего лишь дополнительное время для развития, возможность учиться у других за свой счет, строить свой фундамент и утверждать себя.

Когда Робинсон преуспел, когда он был признан лучшим новичком года и самым ценным игроком, когда его место в составе Dodgers упрочилось, он стал четче заявлять о себе — и как об игроке, и как о человеке. Утвердившись на своем месте, он почувствовал, что может спорить с арбитрами, показать зубы, если нужно, попридержать какого-нибудь игрока или преподать урок.

Но каким бы уверенным и знаменитым ни стал Робинсон, он никогда не плевал в болельщиков. И никогда не делал ничего, что подорвало бы его достоинство. Он был отличным парнем от начала до конца. Да, он не был бесстрастным, он раздражался и разочаровывался, как и все мы. Но он рано осознал, что натянутый канат, по которому он шагал, выносит только сдержанность и не прощает эго.

Честно говоря, вариантов тут немного.

Отправить