ЛЮБИТЕ ВСЕГДА

На ход вещей нам гневаться не следует — что им за дело?!

Марк Аврелий, римский император

Молодому таланту Орсону Уэллсу в 1939 году выпал один из самых невероятных шансов в истории Голливуда. Он мог стать автором сценария, актером и режиссером двух фильмов RKO Pictures — одной из студий-мейджоров. В первой из картин («Гражданин Кейн») Уэллс рассказал историю медиамагната Чарльза Кейна, который стал заложником своей огромной империи и образа жизни.

Уильям Хёрст, ведущий газетный издатель, решил, что стал прототипом главного героя фильма, и счел это оскорбительным. Хёрст начал на первых порах весьма успешную кампанию по уничтожению одного из величайших фильмов всех времен.

В этой истории интересно то, что Хёрст, вероятнее всего, не видел картину и понятия не имел о ее содержании. Кроме того, не предполагалось, что фильм будет исключительно о нем. Киноперсонаж Чарльз Кейн был сплавом черт нескольких исторических фигур, включая Сэмюэля Инсулла и Роберта Маккормика. Кроме того, создатели фильма вдохновились двумя близкими порт­ретами власти, созданными Чарли Чаплином и Олдосом Хаксли, но при этом предполагалось не поношение, а очеловечивание.

Хёрст к тому же являлся одним из богатейших людей своего времени, причем уже на склоне лет: ему было семьдесят восемь. Почему же он решил тратить столько времени на такую несущественную вещь, как художественный фильм режиссера-новичка? Примечательно, что именно кампания по уничтожению фильма, развернутая Хёрстом, обеспечила ленте место в истории и дала понять, как далеко может зайти желание контролировать и манипулировать. По иронии судьбы медиамагнат укрепил представление о себе как об оскорбленном лице больше, чем это мог сделать любой критик.

Вот парадокс ненависти и ожесточенности: результат практически полностью противоположен тому, чего мы надеемся добиться. В век интернета это явление именуют эффектом Стрейзанд: название возникло после попытки певицы и актрисы Барбары Стрейзанд через суд удалить из открытого доступа фотографию своего дома. Действия звезды привели к противоположному результату: снимок увидело намного больше людей, чем если бы она ничего не делала. Попытка уничтожить что-нибудь из-за ненависти или эго часто гарантирует, что это будет прославлено и сохранено навсегда.

Размах антикейновских действий Хёрста был абсурден. Он отправил на студию своего самого влиятельного колумниста — Луэллу Парсонс. На основании ее отзывов о фильме он решил сделать все, что в его силах, чтобы не допустить распространения ленты. Хёрст запретил упоминать в своих изданиях фильмы, снятые RKO — студией, создавшей картину «Гражданин Кейн». (Спустя десять с лишним лет этот запрет на упоминание Уэллса все еще действовал во всех газетах магната.)

Пресса Хёрста начала копаться в личной жизни Уэллса, и ведущий отдела светской хроники пригрозил сделать то же самое в отношении всех членов правления RKO. Издатель угрожал и киноиндустрии в целом, пытаясь навлечь на эту картину недовольство руководителей других студий. За права на фильм было предложено 800 тысяч долларов — чтобы его можно было сжечь или уничтожить иным способом.

Давление оказывалось и на многие сети кинотеатров, чтобы они отказали картине в прокате. Во всех владениях Хёрста запрещалась реклама фильма. Сторонники Хёрста начали распространять слухи об Уэллсе в различных организациях, и в 1941 году ФБР завело на режиссера дело.

Результатом стал коммерческий провал фильма. Потре­бовались годы, чтобы он занял свое место в культуре. С помощью огромных расходов и невероятных усилий Хёрст смог надолго придержать картину.

Всегда есть вещи, которые раздражают. Чем мы успеш­нее или сильнее, тем вероятнее мы начинаем думать, что нужно оберегать принадлежащее нам, наш образ и влияние. Но если мы не будем осторожны, то рискуем потратить невероятное количество времени в попытках помешать миру раздражать или не уважать нас.

Отрезвляющая мысль: задумайтесь о неоправданных смертях и неоправданном вреде, который разгневанные мужчины или оскорбленные женщины причиняли другим людям, обществу и себе. За что? Причины уже едва можно вспомнить.

Вы знаете, чем лучше всего отвечать на нападки, пренебрежение или что-то, что вам не нравится? Любовью. Правильно, любовью. Соседу, который не хочет сделать музыку потише. Родителям, которые подвели вас. Бюрократу, который потерял ваши документы. Группе, которая вас отвергает. Критику, который на вас набрасывается. Бывшему компаньону, который украл вашу бизнес-идею. Суке или ублюдку, которые изменили вам. Отвечайте любовью. Потому что, как поется в песне группы Nada Surf, hate will get you every time — «ненависть будет охватывать тебя каждый раз».

Ну хорошо, возможно, в каких-то случаях любовь — это слишком дорого. Но вы хотя бы можете попробовать не придавать значения, не реагировать, проигнорировать неприятности. Можете покачать головой и рассмеяться.

В противном случае мир увидит очередной пример вечного и печального сценария: богатый и влиятельный человек оказывается оторван от жизни и одержим событием, противоречащим его желаниям. Побуждения, приведшие к величию, становятся гигантской слабостью. Мелкое неудобство превращается в колоссальную язву. Рана гноится, зараза разносится по организму и даже может убить.

Именно это двигало президентом Ричардом Никсоном — сначала вперед и вверх, а затем, к сожалению, вниз. Размышляя о своем беспрецедентном в истории уходе с поста главы государства, он позднее признал, что причиной краха стало вечное представление о себе как о воинственном бойце, сражающемся с враждебным миром. Он окружил себя другими такими же «суровыми парнями».

Люди забывают, что даже после Уотергейта Никсона переизбрали с большим отрывом в числе голосов. Никсон просто не смог помочь себе: он продолжал сражаться, преследовал репортеров и набрасывался на всех, кто, по его мнению, выказывал пренебрежение или сомнение. Именно это продолжало подпитывать историю со скандалом и в итоге утопило президента. Как и многие люди, Никсон навредил себе больше, чем кто-либо другой. Причины отставки коренились в его ненависти и гневе, и даже пост самого влиятельного лидера западного мира ничего не смог изменить.

Так не должно быть. Вот история, рассказанная однажды писателем Фредериком Дугласом борцу за права черно­кожих Букеру Вашингтону. Дугласу, мулату с явными негроидными чертами, как-то предложили ехать не в обычном, а в багажном вагоне. Его белый почитатель бросился извиняться за оскорбление: «Извините, мистер Дуглас, что вас так унизили».

Но писатель не злился и не страдал. Он ответил с горячностью: «Нельзя унизить Фредерика Дугласа. Мою душу не может унизить никто. Такое обращение унижает не меня, а их». Конечно, трудно сохранять такое отношение, — ненавидеть куда проще. Выплескивать гнев — это же так естественно!

И тем не менее мы видим: великие лидеры вроде Дугласа вместо ненависти испытывают по отношению к врагам жалость и сочувствие. Лидер движения «Афроамериканские женщины» Барбара Джордан предложила повестку собрания Демократической партии в 1992 году: «Любовь. Любовь. Любовь. Любовь». Мартин Лютер Кинг раз за разом провозглашал, что ненависть — это бремя, а любовь — свобода. Любовь преобразует — ненависть истощает. В одной из самых знаменитых проповедей он говорил: «Мы начинаем любить наших врагов и тех, кто ненавидит нас — в обществе или лично». Мы должны лишить себя эго, которое защищает, но и удушает нас, потому что, как он выразился, «ненависть в любой свой миг — это рак, который точит важный центр вашей жизни и вашего существования. Она словно едкая кислота, которая разрушает лучший и объективный центр вашей жизни».

Задумайтесь на секунду. Что вам не нравится? Чье имя наполняет вас отвращением и яростью? Ответьте на вопрос: помогли ли вам эти сильные чувства достичь хоть чего-нибудь? Взгляните шире. Помогли ли ненависть и гнев хоть кому-нибудь?

Черты, которые бесят нас в других людях, — нечестность, себялюбие, леность — вряд ли в итоге пойдут им на пользу. Их эго и близорукость станут их собственным наказанием. Мы должны задать себе вопрос: стоит ли быть жалкими, потому что таковы другие?

Орсон Уэллс столкнулся в лифте с Хёрстом прямо в вечер премьеры фильма, на предотвращение которой магнат бросил огромные ресурсы. Режиссер пригласил недруга на просмотр. Хёрст отказался, а Уэллс пошутил: «Чарльз Кейн согласился бы».

Для того чтобы мир признал гений Уэллса, потребовалось много времени. После громкого резонанса первой ленты Уэллс продолжал работать, снимал другие фильмы и создавал другие произведения. По общему мнению, он прожил замечательную и счастливую жизнь. Спустя годы «Гражданин Кейн» занял свое место в истории кинематографа. Через 70 лет после премьеры его наконец показали в Хёрст-касл, который сейчас является национальным историческим памятником.

Пережитые Уэллсом события были не особо справедливыми, но он хотя бы не позволил им разрушить свою жизнь. На похоронах режиссера его подруга, подразумевая­ не только Хёрста, но и все нападки, которые обрушились на него за долгую карьеру в этой безжалостной индустрии, сказала: «Я заверяю вас, что это никогда не озлобляло его». Уэллс никогда не уподоблялся Хёрсту.

Не каждый способен на такое. В разные моменты жизни наша способность к прощению и пониманию, похоже, меняется. И даже будучи способными двигаться дальше, некоторые люди несут бесполезное бремя обиды. Помните Кирка Хэмметта, внезапно ставшего гитаристом группы Metallica? Музыкант, место которого он занял, Дэйв Мастейн, создал другую группу, Megadeth. Даже при невероятном личном успехе его снедали ярость и ненависть к тому, как с ними обошлись много лет назад. Это привело его к злоупотреблению наркотиками и даже могло убить.

Потребовалось 18 лет, чтобы он смог относительно спокойно говорить об изгнании из Metallica, но и тогда он рассказывал, что чувствует боль, словно это было вчера. Если послушать, как он говорит, как обращается на камеру к бывшим участникам группы, создается впечатление, что он окончил жизнь под мостом. Между тем этот человек продал миллионы записей, написал великую музыку и продолжает жизнь рок-звезды.

Все мы ощущали такую боль — и, если использовать слова из его же песни, and smile its blacktooth grin — «подражали его гнилозубому оскалу». Эта одержимость прошлым, сделанным кем-то, или тем, как все должно было быть, воплощается в эго, как бы это ни было больно. Кто-то пошел дальше — а вы не смогли, потому что не видели ничего, кроме собственного пути. Вы не готовы признать, что кто-то намеренно (или как-то еще) мог навредить вам. Именно поэтому вы ненавидите.

Легко ненавидеть в случае неудачи или невзгод. Нена­висть перекладывает вину, возлагает ответственность на кого-то другого. Это тоже отвлекающий фактор: мы ничего не делаем, пока увлечены местью или изучением обид, которые предположительно нам нанесли.

Приближает ли это к желаемому? Нет. Мы удерживаемся на том же месте или, что хуже, полностью останавливаемся в своем развитии. Если же мы уже успешны, как Хёрст, это бросает тень на наше наследие и портит то, что должно стать нашими золотыми годами.

А между тем любовь совсем рядом. Без эго — открытая, положительная, уязвимая, мирная и продуктивная.

Отправить