Алхимическое общество:

дружба ученых и оккультистов

За экспериментами Уильяма Крукса и его друзей, теософов-химиков Безант и Ледбитера, активно следило созданное в 1912 г. лондонское Алхимическое общество. Его создали несколько участников оккультного ордена Золотой зари (ее членом был и Крукс), который распался в 1903 г. на несколько отдельных обществ. Целью Алхимического общества был диалог между учеными и эзотериками, которые интересовались наследием алхимии и считали, что древние теории могут принести пользу в современном мире. Теории о духовидческой алхимии были встречены Алхимическим обществом с большим вниманием, так как его члены были убеждены: златоделы прошлого, возможно, и не были хорошими химиками, но благодаря тысячелетнему опыту выработали определенную интуицию о том, как именно устроена природа. Если это удалось алхимикам, почему такой интуицией не могли обладать ясновидцы – к тому же, располагавшие подходящими инструментами познания невидимого мира, недоступными для златоделов прошлого? Бытовало мнение, что если бы алхимики владели духовидением, то смогли бы ближе подобраться к решению тайн мироздания.

Алхимическое общество возникло из-за необычного открытия химика Уильяма Рамзая (1852–1916) – трансмутации вещества, совершенной им в 1912 г. В этот год он, как ранее Содди и Резерфорд, объявил об успешной трансмутации в своей лаборатории, но на этот раз не наблюдаемой естественной, а специально задуманной искусственной. Ни законы физики той эпохи, ни оккультные теории не могли этого объяснить. Поэтому энтузиасты решили использовать опыт древних алхимиков для того, чтобы концептуально переосмыслить науку будущего. Внешне Общество напоминало обычный научный кружок своей эпохи. Его члены проводили собрания и выносили на обсуждение и последние достижения науки, и древние тексты адептов священного искусства. Общество ставило перед собой задачу проанализировать алхимическое мышление, чтобы решить современные проблемы радиоактивности и структуры атома – поэтому его активисты опирались как на теории Содди и Резерфорда, так и на тексты Парацельса и Фламеля. Так некоторые области науки и оккультизма ненадолго оказались плечом к плечу.

Бывшие члены Золотой зари, образовавшие ядро Алхимического общества, были хорошо подкованы в алхимии. Многие из них читали и переписывали древние рукописи, обсуждали их и даже пробовали воссоздавать эксперименты в собственных лабораториях. Однако в основном они следовали «антилабораторному» учению британской писательницы Мэри Энн Этвуд (1817–1910), прославившейся благодаря книге об алхимии «Наводящее на размышления исследование герметической тайны». В ней она описывает свое понимание алхимии как полностью духовного феномена, с помощью которого человек способен преобразовать себя в божественное существо, и приходит к выводу о том, что раз златодельческие трактаты написаны столь темным языком, лабораторные практики никогда не существовали, а их описания были призваны запутать случайного читателя. Тем не менее, после открытия возможности радиоактивной трансмутации тория позиция многих оккультистов начинает меняться, и они предпочитают книге Этвуд научные журналы.

Один из основателей ордена Золотой зари, Уильям Уэсткотт (1848–1925), в своих работах ссылается на знаменитых ученых, Крукса и Фарадея (последний, в отличие от Крукса, резко выступал против спиритизма), как на современных алхимиков, цитируя их фразы о том, что химики будущего будут преобразовывать один металл в другой. Уэсткотт вспоминает, как сэра Джозефа Нормана Локьера, великого астронома и основателя журнала Nature, пренебрежительно называли алхимиком за его гипотезу о том, что при экстремальных температурах в звездах элементы разбивались на составные части, а в итоге теория оказалась во многом верной (ученый описал явление, похожее на ионизацию атомов). Именно этот эпизод вдохновил Фредерика Содди на размышление о трансмутации, а затем и на его судьбоносные эксперименты. Цитируя важнейших физиков и химиков эпохи, Уэсткотт пытался показать, что алхимия – часть современной науки. Увлекшись этой темой, он долгое время переводил и издавал алхимические трактаты прошлого, которые стали настольными книгами для членов ордена, но так и не вошел в Алхимическое общество, оставаясь прежде всего оккультистом.

Еще один мистик, по своим идеям близкий к Обществу, но никогда не входивший в него – знаменитый Алистер Кроули (1875–1947). Поначалу он вступил в Золотую зарю, а затем основал собственное учение – Телему. В орден он был приведен своими друзьями по алхимическим интересам – двумя профессиональными химиками, которые на досуге занимались златодельческими опытами. Более того, Кроули в университетские годы специализировался на органической химии и слушал в Кембридже лекции Рамзая, который предлагал студентам почувствовать себя алхимиками и брал на себя роль Василия Валентина, зачитывая его сочинения. Неудивительно, что в собственных трудах Кроули использовал знания химии и алхимии: он не только объяснял существование призраков при помощи физики частиц, но и считал магию наукой об энергиях, которые еще не открыты современной физикой, вспоминая о рентгеновских лучах и радиоактивности. Принципы алхимии он полагал непонятыми из-за количественного, а не качественного уклона современной химии.

Одним из самых деятельных оккультистов, входивших в общество, был Артур Эдвард Уэйт (1857–1942). Отойдя от теории духовной алхимии Этвуд, он начал внимательно изучать Парацельса. Вскоре Уэйт стал одним из самых главных переводчиков и издателей алхимических текстов. Он считал важнейшей целью Общества расшифровку символизма старинных алхимических трактатов: оккультист полагал, что это позволит узнать секрет изготовления философского камня. Одновременно с занятостью в Алхимическом обществе Уэйт продолжал и службу в тайном ордене.

Несмотря на то, что в составе Алхимического общества было множество оккультистов, оно быстро стало считаться чем-то вроде интеллектуального кружка, равного аналогичным научным сообществам. Академические журналы, такие как Nature или Chemical News (последний был под редакцией Крукса), публиковали отчеты о собраниях Общества и писали рецензии на выпускаемый им журнал рядом с текстами о деятельности других обществ, таких как Математическое или Физическое. Эти статьи в дальнейшем использовали в библиографии к своим работам серьезные ученые – к примеру, Содди и Резерфорд. В конечном итоге это привело к тому, что среди членов Алхимического общества кроме оккультистов стали появляться уважаемые исследователи. Почетным президентом Общества стал профессор химии Джон Фергюсон (1837–1916), преподававший в Глазго и подробно описавший коллекции алхимических трактатов. Он был учителем Рамзая, и, возможно, передал ему среди прочего свое увлечение историей златоделия. На кафедре, которой руководил Фергюсон, долгое время работал и Содди: именно в эти годы он написал книгу, в которой связывал теорию радиоактивности с алхимией. Кроме Фергюсона в состав Алхимического общества входило еще как минимум три успешных химика. Одним из них был Герберт Стэнли Редгроув (1887–1943), основатель Общества. Он посещал лекции Рамзая, вероятно, одновременно с Кроули, и публиковал как труды по химии и математике, так и книги на тему алхимии и оккультизма. Другой ученый-член Общества, инженер Герберт Чатли, работавший в Китае, выпускал работы по истории китайской алхимии.

Первые собрания Алхимического общества совпали с шумихой в прессе по поводу трансмутационных опытов Рамзая. Некоторые члены Общества высказали гипотезу, что в древности алхимики превращали неблагородные металлы в золото с помощью радия, который они называли философским камнем. Подполковник Джаспер Гибсон даже утверждал, что алхимики обладали глубокими познаниями о законах физики и называли ртутью, серой и солью электричество, тепло и радиоактивность. Фергюсон полагал, что в древности люди обладали знанием о радиоактивности и могли управлять атомной энергией и превращением материи. Другие, к примеру, Редгроув, были более умеренны и лишь подчеркивали важность алхимического мышления для науки. Так или иначе, эти разные версии повлияли на создание нового образа ядерной физики – если ранее она казалась набором разнородных законов и все новых энергий, то алхимическое мышление Общества видело единство любой материи и любой энергии, подобно тому, как это постулировали златоделы древности. Этот тезис вышел далеко за пределы Алхимического общества и стал причиной первых попыток нащупать некое фундаментальное единство (позднее на этом будет основываться современная нам теория всего).

Трансмутация Уильяма Рамзая, описанная им в журнале Nature, оказалась ложной сенсацией. Но уже в 1919 г. Резерфорд объявил об успешном превращении азота в изотоп кислорода. В прессе это событие рассматривалось как долгожданное воплощение мечты златоделов о философском камне. Таким образом, на долгие десятилетия в общественном сознании ядерная физика стала новой алхимией. Этот образ возник, в конечном итоге, именно из-за усилий оккультистов и Алхимического общества по популяризации древней науки. Сами ученые, вдохновленные рассказами об алхимии, стали пытаться произвести трансмутацию, хотя это и не было первоочередной задачей физики и химии. Однако превращение материи стало важным репутационным свершением для ученых эпохи, в которую все были зачарованы идеей о философском камне.

Алхимическое общество обсуждало не только способность современной науки совершить трансмутацию, но и возможности воплотить в жизнь древние представления о философском камне как о панацее. Вскоре открытия ученых сделали эти мечты реальностью: необычные свойства недавно найденного радия заставили медиков думать, что он обладает целительными свойствами. Так началась настоящая радиевая лихорадка, в ходе которой опасный металл стали использовать для лечения рака и даже в косметической индустрии. А уже в 1920-е гг. Редгроув в своей книге об алхимии называет радий эликсиром жизни.