Столько лет прошло с тех пор, как я дышала холодным свежим воздухом или видела пурпурные облака в чёрном небе, тяжёлые, окаймлённые серебром там, где их касался лунный свет. Время хлынуло назад, в мою жизнь, так стремительно, как когда-то ушло из неё.

Сейчас ночь, но со временем… в своё время наступит рассвет, придёт день, солнечный свет и закат, зима и весна. Я застыла на месте, глядя вверх, на безбрежный купол звёзд, глотая свежий морозный воздух, словно выжатый из сладчайших ягод.

Стон Ари заставляет меня взглянуть вниз. Он старается сесть, потирает затылок.

— Как я оттуда выбрался?

Я ищу глазами Хейдрун, но она исчезла. Я улыбаюсь сама себе. Я знала, она не останется ждать благодарности.

— Ночной ходок… он вышел?

— Нет, благодаря девушке, нет, не вышел.

— Изабелла… где она? — Ари пытается заглянуть за моё плечо.

Уннур присаживается рядом с ним, с тревогой ощупывает его руки, ноги и голову, как будто ушиблось её собственное дитя.

— Боюсь, она всё ещё там, Ари, — шепчет она.

Ари с трудом поднимается.

— Я должен вернуться, найти её.

Уннур пытается усадить его.

— Нет, Ари, у тебя большой синяк на голове, что если тебе станет плохо, и ты опять упадёшь?

Но он отталкивает её руки и поднимается. Пар больше не клубится из расщелины, там темно и тихо. Ари наклоняется.

— Изабелла! Изабелла!

Мы слушаем, но снизу не слышно ответного крика. Ари опускает ногу с края обрыва, нащупывая уступ, на который можно поставить ногу.

Тем временем я тяну его обратно.

— А если драугр там, внизу, всё ещё жив…

— Я буду сражаться с ним. Я не оставлю её тело внизу, чтобы он мучил её душу, так же как поступил бы с твоей. Я должен вынести оттуда её тело. Это последнее, что я могу для неё сделать… Но я не могу нащупать уступ. Он исчез. Должно быть, обрушился. Что…

Я закрываю его рот ладонью.

— Слушай. Я что-то слышу.

Мы все замираем, затаив дыхание.

Ари качает головой.

— Это просто ветер свистит над расщелиной.

Голос слабый, но на этот раз мы оба слышим его, это крик о помощи.

Ари поспешно вытаскивает из расщелины ногу и наклоняется вглубь, так низко, как только может.

— Изабелла!

Ари поднимает голову из отверстия.

— Камни внутри тоннеля обрушились и перекрыли проход.

Должно быть, поэтому из отверстия больше не поднимается пар, но некоторые валуны с выхода обрушились тоже. Она прошла часть прохода, но не может забраться сюда.

— Нам нужно отыскать что-нибудь и вытащить её, — говорит Уннур.

— У меня кое-что есть, — раздаётся низкий голос за нашими спинами. Мы оборачиваемся и видим в нескольких ярдах Фаннара, он карабкается по направлению к нам. Уннур и дочери бегут к нему и бросаются в его объятия. Он крепко обнимает их, пристально вглядываясь по очереди в каждое лицо, чтобы убедиться, что они целы.

— Я увидел, как из горы поднимается пар и почувствовал, как задрожала земля. Я так испугался… — из-за слёз голос зазвучал хрипло, он закашлялся, яростно колотя себя в грудь, как будто просто холодный ночной воздух попал ему в горло.

— Я слышал, вы сказали, что чужестранка всё ещё там? — Он снимает с плеча толстый моток верёвки и обвязывается одним концом вокруг пояса. — Я подумал, что нам придётся поднимать тебя на верёвке, Эйдис, поэтому и позаимствовал её на одной из ферм. — Владелец не знает, но когда-нибудь я отдам ему должок. Держи, — и бросает другой конец Ари. — Завяжи петлю и опусти её вниз, девушке. Нужно спешить — если земля опять задрожит, весь проход может рухнуть.

Они стараются работать как можно быстрее, Ари и Фаннар тянут вместе, но всё равно, кажется, что прошла целая жизнь, прежде чем во тьме расщелины показалась белая рука. Уннур лежит на животе на краю расщелины и хватает её.

Но как только пальцы Изабеллы вцепились в руку Уннур, земля снова ощутимо вздрогнула под ногами, и раздался ужасный грохот обрушивающихся вниз камней.

Ари и Фаннаром падают, не устояв на ногах. Верёвка провисает, но Уннур не выпускает руку Изабеллы.

Фаннару удаётся подняться на колени с последним сильным толчком, Изабелла выскальзывает из трещины и лежит на краю, на склоне, тяжело дыша и всхлипывая от облегчения. Уннур что-то мурлычет ей, Ари стоит с ними рядом, сияя от счастья.

Мы все садимся на землю и стараемся отдышаться, боясь стоять — вдруг гора опять задрожит. Уннур прижимает к себе дочерей.

— Тот раненый человек, ты его бросила?

Отвечает Ари.

— Он не человек. Теперь-то я знаю, он был ночным ходоком. Надо было оставить его на дороге умирать снова, когда те датчане его отделали, но тогда я не был в этом уверен. — После того, как ты и девочки вышли наружу, он поднялся и попытался напасть на Эйдис, там в пещере… на всех нас. — Ари с унылым видом потирает ушиб на затылке.

Фаннар присвистывает сквозь зубы.

— Драугр… как это возможно? Я слыхал о них, мой отец рассказывал мне о таком, одна ферма по-соседству страдала от него много лет, но сам я ни разу не встречал драугра. Кто же поднял его?

Ари глядит на меня.

— Судя по тому, что сказал мне Ари, — отвечаю я, — уверена, что это сделал лютеранский пастор, который хоронил его товарищей. По-моему, пастор собрался наслать драугра на одну из семей, где, как он полагал, до сих пор проводятся мессы. Ари говорил, на шее драугра было распятие. Датчане решили, что он католик. Он нанялся бы на работу в одну из семей, где тайно исповедуют католичество, и они, думая, что драугр одной веры с ними, со временем пригласили бы и его на тайную мессу.

— Ари нашёл его по дороге на мою ферму, — мрачно говорит Фаннар.

Я киваю.

— Без сомнения, драугра подняли из могилы, чтобы использовать его силу для убийства всех на той мессе — запереть людей, как в ловушке, и обрушить или сжечь дом. Драугры часто убивают огнём. Но тот пастор не оценил силу создания, которое поднял. Его мощь намного превзошла то, что сумел бы удержать в руках пастор.

Уннур вздрагивает и крепче прижимает к себе дочерей. Лицо мрачнеет от воспоминаний о том, что сделали с её домом датчане.

Фаннар тоже ненадолго умолкает, но на его лицо падает лунный свет, и я вижу, что его челюсти сжаты от гнева.

— А где те два иностранца? — наконец произносит он.

— Маркос спасся, — отвечаю я, — но скатился вниз по склону, когда гору опять затрясло. Может, он ранен или не нашёл дороги обратно. Нам надо пойти поискать его.

Ари опускается перед Изабеллой, которая уже села, подтянув к груди ноги и сжимаясь от холода.

— А Витор?

Дрожащей рукой девушка указывает на расщелину.

Фаннар наклоняется над дырой, несколько раз зовёт громким голосом, кричит в глубину, но ответа нет.

— Если бы он был жив — он бы откликнулся. Если завален обрушившимися камнями — надежды нет. Пусть покоится с миром. Нет смысла кому-то рисковать жизнью, доставая тело, чтобы снова похоронить.

— Но рядом с драугром он не будет покоиться в мире, — возражает Ари.

Фаннар крестится.

— Мне очень жаль, но нельзя допускать, чтобы драугр и тебя захватил. — Он берёт за руку свою младшую дочь. — Мы должны уходить. Если земля опять затрясётся, могут обрушиться ещё валуны, пар вырвется через провалы. Мне случалось такое видеть.

Мы спускаемся по склону горы. Я придерживаю рукой мёртвое тело сестры. Я отвыкла ходить по траве и несколько раз поскользнулась.

Когда-то давно мы с Валдис обнимали друг друга за талию и беспечно сбегали по склонам, а если спотыкались — смеялись и кувыркались от радости.

Сейчас я напугана и устала. Ноги, что когда-то легко несли нас двоих, ослабели и тяжелы как свинец, словно в них понемногу вливается яд. Они больше не могут выносить нас двоих.

Я чувствую тепло чьей-то руки, тяжесть Валдис уходит. Рядом с ней идёт Ари, помогает мне удерживать безвольное тело. Нужна смелость и немалая толика доброты, чтобы держать в объятиях труп.

Маркоса мы обнаруживаем ниже по склону, или, вернее, он сам находит нас по камням, осыпающимся из-под наших ног. С виду он не ранен, хоть и сильно побит, но судя по усталой походке и опущенным плечам, он не слишком радуется, что уцелел. Подходя ближе, он почти не смотрит на нас.

— Маркос? — Изабелла выступает из-за спины Фаннара.

Маркос рывком поднимает голову, глядит на неё, открыв рот, как на призрак, поднявшийся из земли. Он на мгновение застывает, потом бросается к девушке, раскинув руки, будто хочет обнять, но тут же останавливается и, потупив взгляд, что-то бормочет.

Фаннар ведёт нас сквозь узкий проход к долине в горах. Мы отдыхаем, торопливо едим сушёное мясо, которое он тоже украл. Кусочки приходится держать во рту пока не размокнут, чтобы можно было жевать.

По небу над нами плывут лёгкие облака, в тёмном небе горят белые звёзды. Я опять восхищаюсь ими. Я успела забыть, как их много, они похожи на стайки маленьких серебряных рыбок, кишащие в чёрном озере. На глаза наворачиваются слёзы, и звёзды сливаются воедино. Мне хочется, чтобы Валдис была жива и увидела их, хотя бы в последний раз.

— Когда горы волнуются, доверяться пещерам небезопасно, — наконец произносит Фаннар, но я знаю неподалёку одну заброшенную ферму, отсюда всего день пути. Большая часть разрушена, но бадстофа там далеко от склона холма, и пол прорыт глубоко. Зал достаточно прочный, и, если сумеем туда добраться, мы будем там в безопасности, а что ферма заброшена — так даже лучше. А если будем осторожны с огнём — там можно скрываться хоть целую зиму.

— Но как же мы будем кормить детей? — причитает Уннур. — Всё, что мы заготовили на зиму, пропало, и весь скот тоже.

Фаннар обнимает жену за плечи.

— Сначала отыщем убежище, потом подумаем о еде. Я уже становлюсь настоящим вором, хотя и никогда не мечтал приобрести такой навык. А когда был мальчишкой — неплохо умел ловить птиц, и теперь, конечно смогу. Для тебя Эйдис, всегда найдётся почётное место у нашего очага, и для иностранцев тоже.

— Ты добрый человек, Фаннар, — отвечаю я. — Но я не пойду с вами. Теперь мы должны разделиться. Моя сестра умерла, а я клялась упокоить её у реки из синего льда. Я должна отыскать эту реку. Я так долго здесь не была. Нас забрали в пещеру, когда я была ребёнком, но горы ведь не меняются. И я снова найду туда путь. Что же до Изабеллы — она ищет белых соколов. Ей нельзя отдыхать, от неё зависят жизни многих людей. Она сделала всё, о чём я просила, она была храброй. Без неё нам бы не справиться с драугром, и тогда ни один мужчина, женщина или ребёнок на этом острове не были бы в безопасности. Я обещала помочь Изабелле найти то, что она ищет, и я не нарушу клятву.

Ари угрюмо кивает, потом, кусая губы, обращается к Фаннару.

— Фаннар, я нанялся к тебе на этот сезон, но прошу меня отпустить, или хотя бы дать на время отсрочку. Я проведу Эйдис к синей реке, а потом помогу девушке поймать белых соколов. Ей не справиться в одиночку, а Эйдис… — он смущённо прерывается. Я понимаю, он считает, что, когда нужно лазать по скалам, от меня мало толку.

Я улыбаюсь.

— Нет, мальчик. Фаннару ты сейчас нужен как никогда. Чтобы семья пережила зиму, потребуются силы вас обоих, а если он заболеет, Уннур одной не справиться. Раз уж им придётся строить новую жизнь, ты для них станешь сыном. Теперь ты не должен их оставлять. Они будут к тебе добры. Я дойду до реки изо льда, и проведу Изабеллу. Я всё время буду с ней рядом.

Ари вздыхает, но не протестует. Я знаю, он ещё обвиняет себя за драугра, и сделает всё, что прикажут, чтобы загладить вину.

Фаннар и Уннур обмениваются облегчёнными взглядами от вести, что Ари останется с ними, хотя я знаю, что Фаннар без возражений отпустил бы мальчика, если бы я попросила.

— Но Эйдис, — говорит Уннур, — твоя сестра соединена с тобой. Как же ты упокоишь её у реки? Разве можно её отрезать?

Я улыбаюсь под тёмной вуалью.

— Когда придёт время, мне будет указан путь.