Оскар подтвердил, что бассейн ожидает сильный ливень. По тому, как надвигались темные тучи, он предположил, что осталось не больше часа.

– Я смотрел прогноз погоды перед нашим отъездом, – сказал Оскар, – но надеялся, что нас это обойдет стороной, и решил рискнуть. Простите, ребята.

– Это отстой, – сказала мне Кейси, – оказывается, мне нравится кемпинг. Здесь так спокойно. Подальше от города, машин и других людей. И я хотела больше времени провести здесь с тобой, – она посмотрела на меня и очертила взглядом линию моего подбородка, затем ее глаза метнулись к остальным ребятам, уже собирающим вещи.

– Мы можем остаться? Я хочу увидеть дождь.

Я обнял ее за талию.

– Грозы здесь довольно сильные, – сказал я, – ты уверена, что хочешь этого?

Она кивнула.

– Я из Сан-Диего, забыл? Оттуда, где морось, длящаяся более пяти минут, – это ливень, – она прижала меня ближе к себе, легонько поцеловав, – я хочу потанцевать под настоящим дождем.

Я вздрогнул, вся кровь из мозга перетекла прямиком вниз.

– Ну, тогда остаемся.

Она засмеялась и пошла помогать остальным собирать вещи, пока я объяснял им наш план.

– Просто берегись горных львов, – сказал Оскар. Его брови дважды взлетели вверх, – ты всегда можешь сказать, что они приближаются, по тому, как громко рычат.

Кейси хлопнула его по плечу.

– Ты будешь всегда припоминать мне это, да?

– Всегда.

Тео подошел и отвел нас в сторону.

– Не думаю, что могу отговорить вас от этой идеи, да?

– Она хочет почувствовать дождь, – сказал я.

– Настоящий дождь, – сказала Кейси, – никогда его раньше не видела. Я странная, знаю…

– А я чертовски беспокоюсь, что иммунная система Джоны не выдержит холодного дождя. У нас у всех тут своя функция.

– Клянусь, Тедди, – сказала Кейси, – я хочу, чтобы он был здоров так же, как и ты.

– Господи, ребята, я вообще-то здесь, – сказал я.

Тео долго смотрел на меня.

– Да, так и есть, – он покачал головой и ткнул в меня пальцем, – оставайся сухим.

– Слово скаута! – сказал я, поднимая руку.

Тео фыркнул и пошел прочь.

– Ты никогда не был скаутом.

– Это точно, черт возьми, – сказал я, притягивая Кейси к себе, как только машины скрылись за холмом. Я крепко обнял ее и поцеловал.

– Ты должен дождаться дождя, – выдохнула она мне в губы.

– Не хочу, – сказал я, мои руки скользнули под рубашку. Теперь, когда я мог прикоснуться к ней, я не мог оторвать от нее рук. Не мог насытиться ее близостью, ее телом, ее поцелуями…

– Ты должен оставаться сухим, – сказала она, ведя меня к палатке. Мы обещали Тедди.

В палатке я снял с нее все, что на ней было, кроме застегнутой на все пуговицы старой мужской рубашки. Как только она прижалась ко мне, готовая сдаться, небо взорвалось. Вспышка света осветила мир по ту сторону. Кейси села и откинула полог палатки, наблюдая за косыми полосами дождя снаружи.

– О боже мой! Это настоящий дождь.

Она выскользнула наружу и тихонько взвизгнула, когда холодная вода ударила ее, мгновенно промочив.

– О черт, Тео был прав. Дождь чертовски холодный.

– Вернись, – сказал я.

– Не сейчас, – ответила она, позволяя воде омывать себя, ее бедра слегка покачивались, – было бы так здорово, если бы ты мог потанцевать под дождем со мной.

– Ты поблагодаришь меня позже, когда будешь дрожать от холода, а я буду сухим.

– Ты согреешь меня теплом своего тела?

– Чертовски верно.

Она закрыла глаза, подняв лицо к небу, и позволила дождю падать на нее. Ее грудь была видна сквозь влажную ткань рубашки, соски затвердели, и я мог видеть каждый контур, каждую линию и изгиб. Вода текла ручьями по ее щекам, как слезы, но улыбка была тихой и спокойной.

– Мне тут немножко одиноко.

– Я наблюдаю за тобой, – сказал я, – мне нравится наблюдать за тобой.

– Мне нравится, когда ты на меня смотришь, – сказала она. Она откинула волосы с плеч, открыв вид на грудь.

Я втянул воздух, борясь с желанием подойти, чтобы прикоснуться к ней.

«Подожди. Просто жди… и смотри».

Кейси опустила руки и открыла глаза. Губы ее были приоткрыты, с подбородка капала вода, и она медленно провела языком по нижней губе. Ее глаза не отрывались от моих, руки снова поднялись, на этот раз к рубашке. Она расстегнула четыре верхние пуговицы, но не больше, открывая идеальную ложбинку гладкой кожи между грудями. Кончиками пальцев она отодвинула мокрую ткань и провела по твердому соску.

– Господи… – сказал я хриплым от желания голосом. Ее рука скользнула ниже, к краю рубашки, приподнимая ее. Тупая боль поселилась у меня в паху, во рту пересохло, как будто я умирал от жажды, а вот она, вся в дождевой воде.

– Иди сюда, – сказал я.

– Если я это сделаю, ты прикоснешься ко мне? – спросила она, проводя пальцами по обнаженной коже между бедер.

– Да, – сказал я, опускаясь на колени.

– Может, ты прикоснешься ко мне губами?

– Да.

Ее пальцы медленно двигались по кругу.

– Здесь?

– Боже, да.

Она медленно подошла ко мне, ее руки расстегивали остальные пуговицы. Когда она добралась до входа в палатку, последняя была расстегнута, и рубашка упала с ее плеч на землю.

– Ты прав, – сказала она, падая на полотенце, которое я вытащил, – мне холодно.

Я завернул ее в одеяло и притянул к себе, опустив себе на колени, мои губы тут же нашли ее кожу. Она была холодной, но тепло ее языка скользило по моему…

– Кейси… хочу тебя…

Я поцеловал ее, мои руки пробежали по ее телу, высушивая кожу и оставляя ее теплой и мягкой.

– Ты пахнешь дождем, – сказал я, двигая губами между ее грудей. Она тихо застонала, когда я взял один сосок, согревая его языком, а затем покусывая и посасывая, чтобы он оставался твердым.

– Джона… Боже, что ты со мной делаешь?

Ее пальцы запутались в моих волосах, когда я двинулся к другой груди, посасывая и покусывая, пока вытирал ее спину и бедра. Затем я обнял ее за талию и положил на пол палатки. Я провел полотенцем по ее животу, вниз, между бедер, по каждой ноге по очереди, а затем отбросил его. Она лежала передо мной раскрытая и распростертая, ее губы слегка приоткрылись, а глаза остекленели от желания. Мне хотелось раздеться догола и погрузиться в нее, утолить боль. Но было что-то электрическое и мощное в том, что я был полностью одет, а она лежала подо мной голая.

И все же я полностью принадлежал ей. Она владела мной. Ни одна другая женщина никогда не заставляла меня чувствовать себя так: свободным, полностью раскрепощенным и все же настоящим. Кейси сделала меня полноценным. Здоровым. Неуязвимым. И мое тело отчаянно хотело доказать ей это.

Я склонился над ней, прижался губами к ее губам, и наши языки встретились в наглом, грубом поцелуе. Она потянулась вниз, погладила меня через ткань брюк, и я застонал от этого прикосновения. Я хотел крепко сжать ее руку вокруг себя, чтобы почувствовать облегчение…

– Я хочу, чтобы тебе было хорошо… – выдохнул я.

– Мне уже хорошо, – сказала она, покусывая мою нижнюю губу.

Я отрицательно покачал головой.

– Я могу сделать больше, чем просто хорошо, – я наклонился к ее уху, – я хочу, чтобы ты кончила так сильно, чтобы вся гребаная долина услышала тебя.

– О боже мой…

Я взял ее запястья и зафиксировал их над головой. Наши глаза встретились, и взгляды задержались друг на друге, в ее глазах отражалась моя похоть. Я снова поцеловал ее, жестко и грубо, и она затряслась подо мной, ее бедра напряглись, и встретились с моими, упираясь в мои руки, которые крепко прижимали ее к полу.

Отпустив ее запястья, я провел языком вниз по гладкой коже ее шеи, между грудей, обжигая дыханием ее живот. Когда я добрался до ее бедер, она всхлипнула, и я воспользовался моментом, чтобы вдохнуть ее, растянуть момент еще на полсекунды, прежде чем наклонить голову к ней и попробовать ее на вкус.

Она вскрикнула, ее бедра поднялись, спина выгнулась. Я провел языком по ее самой чувствительной плоти, забыв о желании, бушующем в моих венах, как лесной пожар. Я погружался глубже, сильнее, мой рот исследовал ее, пока она не выкрикнула мое имя.

«Да, – подумал я. – Да. Громче…»

Ее тело напряглось, спина выгнулась дугой. Ее рука опустилась на мою голову и потянула меня глубже в себя, в то время как она кончила и ее голос наполнил палатку. Я мог бы остаться там, но она приподнялась на локтях, запыхавшаяся и измученная.

– Джона, – выдохнула она, – иди ко мне, пожалуйста…

Я позволил своему рту оторваться от нее, оставив ее дрожащей и мокрой, затем снял рубашку и джинсы. Ее трясущиеся руки помогли мне натянуть презерватив. Господи, был ли я возбужден так сильно когда-либо в своей жизни? Я пополз вверх по ее телу.

Она обняла меня за шею, притянула к себе и поцеловала, пробуя свой собственный вкус, который остался на моих губах, в то время как ее бедра широко раздвинулись для меня.

– Я хочу тебя так сильно, – сказал я.

Она молча кивнула, сжав губы. Однако они разлетелись в крике, как только я глубоко вошел в нее.

– Да… – прошипела она, – о боже, да…

Да, мое тело соглашалось. Боже, да тому, как идеально я вписываюсь в ее тепло. Да тому, как чертовски хорошо она чувствовала себя рядом со мной. Да тому, как сладок на вкус ее рот. Да движениям наших тел в такт друг другу.

И боже, да ей, этой женщине, которая ворвалась в мою жизнь, как разрушительный шар, прорвалась сквозь мою рутину, вернула меня к жизни, когда я уже смирился со смертью. Да ее хаосу, ее необузданным эмоциям, ее отчаянной потребности в прикосновениях, объятиях и любви. И да, больше всего на свете, черт возьми, да тому, что она хотела именно меня, что она выплеснула на меня все свое грязное несовершенство.

– Да, – прошептал я. Этому всему. Нам. Ей – да.

Я почувствовал, как в ней нарастает медлительность, услышал, как ее крики обретают ритм, каждый громче предыдущего. Ее руки обхватили мою шею, ноги обвились вокруг моей талии. Я толкался глубоко, сильно и медленно, поймав свой собственный ритм, держась за нее. Она снова приходила в себя, создавая новый оргазм из первого, разжигая огонь. Я сконцентрировался насколько только мог, чтобы не кончить раньше времени, но, в конце концов, она откинула голову назад и приподняла свои бедра к моим, как подношение. Я крепко сжал ее и погрузился глубоко, и даже если мы и не кончили вместе, то были близки к этому.

Вскоре после полудня дождь наконец прекратился, и мы с Кейси упаковали палатку и наши пожитки. Наши глаза встретились, когда мы собирались. Воздух между нами был густым, полным любви, которую мы создали. И мое сердце переполнялось ею.

Мы написали Тео, чтобы он знал, что мы живы и здоровы, а затем поехали обратно в Лас-Вегас. Я положил правую руку ей на бедро, а она запустила левую в мои волосы. Мы разговаривали и смеялись, как обычно, но между нами была густая, теплая тишина, которую не нужно было заполнять вообще ничем.

Едва мы закрыли входную дверь моей квартиры, как она снова оказалась в моих объятиях, и я прижал ее к стене, целуя и разрывая руками ее одежду. От нее все еще пахло дождем и горячим кофе, который мы пили на привале. Я хотел смыть с себя дорогу. С нас. Теперь мы были собой, и это питало мою похоть почти так же сильно, как тело Кейси.

Каким-то образом мы добрались до ванной и приняли душ, едва успев вымыться, так как не могли перестать прикасаться друг к другу. Мы целовались между взмахами намыленной мочалки. Я попытался прижать ее к стене, но она выскользнула из моих рук и упала на колени.

Мои лопатки ударились о плитку. Я тупо смотрел в пропотевший потолок, пока ее сочный рот разгадывал то, что осталось от моего рассудка. Выйдя из душа, я высушил ее кожу, как и в палатке, затем положил ее на туалетный столик, чтобы раздвинуть ее бедра и прижаться к ней ртом. Я спускался вниз, пока она не стала стряхивать вещи с раковины, ее крики заставляли дребезжать аптечку. Я хотел идти глубже и сильнее, чтобы она кричала громче. Я нуждался в ней, чтобы она заполнила мой рот и уши, хотел столько, сколько она могла дать мне. Столько мгновений, сколько я могу успеть ухватить, прежде чем они выскользнут из моих пальцев. Прежде чем я выскользну из ее пальцев.

Проголодавшись, мы заказали еду в японском ресторане и сумели остаться одетыми достаточно долго, чтобы съесть ее.

– А теперь иди спать, – сказала она.

Я откинулся на подушки, и она забралась на меня сверху. Она вцепилась в раму кровати над моей головой, ее волосы падали на меня, как бледный дождь, ее грудь колыхалась, когда она оседлала меня, тяжело опускаясь, когда я поднялся ей навстречу. И в тот раз, без сомнения, мы кончили вместе.