Я смотрела, как пузыри танцуют в моем бокале с шампанским, но не пила. Ни капли с той последней пьяной ночи в номере Денверского отеля. Каждый нерв в моем теле требовал хотя бы глотка, но я только вертела хрупкий бокал в руках. Мне дадут фишки трезвости за то, что я выступала пять дней без выпивки? Я сомневалась, но они должны были. Каждый гребаный час, когда я не поддавалась желанию, был битвой. Я сидела в огромной кабинке с десятью другими людьми в VIP-секции какого-то клуба. Музыка ревела громко и безжалостно; я чувствовала, как биты глухо стучали у меня в груди. Тела корчились на танцполе этажом ниже. В нашей кабинке вокруг меня зигзагами крутились разговоры и смех. Девушки из моей группы флиртовали с парнями из нашего нового разогрева. Все были счастливы, что наше последнее шоу в этом городе прошло хорошо, но все, о чем я могла думать, описывалось фразой – «я в неправильном месте, делаю неправильные вещи с неправильными людьми».

Я сидела, зажатая между Джимми Рэем и Филом Миллером, владельцем этого клуба и, совсем неслучайно, клуба Pony в Лас-Вегасе. Теперь он развернулся ко мне. От него несло потом и одеколоном.

– Значит, ты мой маленький смутьян, да? – сказал он. Он курил сигару, от которой пахло лакрицей. Я ненавидела лакрицу. Мои плечи вздрогнули и остались поднятыми. Справа от меня сидели четверо, слева – пятеро. Я крепко застряла в середине клетки.

– Знаешь, ремонт моей зеленой комнаты обойдется мне в целое состояние.

– Извини, – пробормотала я.

Джимми повернулся в нашу сторону.

– Да ладно тебе, Фил. Давайте не будем сразу переходить к делу без небольшого удовольствия перед этим, м? – он обнял меня одной рукой, его ладонь задела мою голую руку. Я была одета в шелковую майку поверх другой, более плотной майки, обе с глубоким вырезом. Взгляд Фила, казалось, приклеился к моему декольте.

– Кейси любит повеселиться, вот и все. Иногда даже слишком.

Владелец клуба Pony жевал влажный кончик сигары.

– Черт возьми, я не могу винить тебя, дорогая. Мне тоже нравится веселиться. – Его правая рука легла мне на бедро поверх кожаных штанов. Я отмахнулась от него, унижение и гнев обожгли лицо. Фил и Джимми обменялись взглядами, которые мне не понравились, а потом Джимми прошептал мне на ухо:

– Сейчас нам совсем не нужно, чтобы он подавал в суд, котенок. У нашего лейбла нет глубоких карманов Sony или Interscope, – он сжал мое плечо, – ты окажешь нам всем большую услугу, если сделаешь так, чтобы у Фила Миллера было хорошее настроение.

Моя голова медленно повернулась к нему.

– И как именно ты хочешь, чтобы я это сделала, Джимми?

Он слегка откинулся назад, смеясь.

– Что это за стальной взгляд? Просто выпей с ним немного. Может быть, один или два танца. Посмотрим, что получится.

«Посмотрим, что получится».

Внезапно, сидя в этой кабинке, окруженная людьми в переполненном клубе, я почувствовала себя совершенно одинокой.

«Если бы Джона был здесь, он бы сломал Джимми нос и пальцы Фила. Вот что получилось бы».

Но его здесь не было. Мне пришлось постоять за себя. Я не стала бить Джимми по носу, не хотела поранить собственную руку, мне нужно было играть на гитаре и писать песни. Вместо этого я схватила джин с тоником Джимми и плеснула ему в лицо. Остальные за столом прекратили свои крикливые разговоры и замолчали, уставившись на нас, только парни с разогрева смеялись.

Джимми вытащил носовой платок. Маленькие кубики льда и джин блестели на лацканах его пиджака.

– Это было немного поспешно, котенок…

– Напротив, слишком поздно, – сказала я и повесила на плечо свою сумочку. Я вскарабкалась на стул, прорыв каблуками ботинок острые борозды в обивке, а затем на стол. Бокалы опрокинулись и их содержимое разлилось, когда я пробиралась через них.

– Какого черта ты делаешь?

– Я ухожу, а ты что подумал? – Я спрыгнула со стола и приземлилась, чудом не переломав лодыжки, это могло бы серьезно помешать устроенному представлению, и вышла из клуба. Голоса кричали мне вслед, Лола – громче всех, но я продолжала идти, не оглядываясь. Я вышла из клуба и поймала такси. Поездка в отель казалась вечностью, минуты тикали – все больше времени без Джоны. Ни слова за девять дней, даже сообщения. Мой телефон светился множеством сообщений от Лолы, от Джимми, а затем телефонными звонками от них. Я проигнорировала их все.

В своем номере, закрыв и заперев дверь, я сидела на кровати, и сердце мое бешено колотилось. Держа телефон в руке, я посмотрела на фиолетовый флакон на прикроватной тумбочке. Теперь в нем было несколько миллилитров моих любимых духов. Я вдохнула, когда мой палец завис над кнопкой вызова номера Джоны. Было два часа ночи, пятница. Возможно, он все еще на работе. Возможно, он не сможет говорить. Я могла бы написать вместо этого. Что, если сейчас ему стало лучше? Может быть, он двинулся дальше, вернулся к своему расписанию, сосредоточился и пытается не думать обо мне. Может быть, он имел в виду, будет лучше, если я больше не буду с ним связываться?

Мой взгляд вернулся к флакону духов – крошечному стеклянному шарику, моему талисману силы и воли последние девять дней. Мне приходилось сказать Джоне, что я ухожу из группы, но я решила дать ему выбор: сообщение было легко игнорировать, и если бы он это сделал, я бы не послала другого.

Я нажала отправить, прежде чем смогла передумать насчет эмодзи сердца. Я наблюдала, как статус текста изменился на «доставлено», а затем «прочитано». И никаких маленьких перекатывающихся точек, указывающих, что собеседник отвечает.

– Окей. Все в порядке, – сказала я дрожащим голосом, а потом испуганно вскрикнула, когда телефон загорелся номером Джоны.

– Привет, – сказала я, смахивая странные и внезапные слезы.

– Ты в порядке? – в его глубоком голосе звучали беспокойство и, я была уверена, счастье.

– Так и есть. Я действительно в порядке. Я сделала это. Ушла из группы. Прямо сейчас. Сегодня вечером. Джимми пытался свести меня с парнем из клуба Pony, но…

– Он что?

– …но я плеснула ему в лицо коктейль. Серьезно. Это было потрясающе.

– Рад за тебя, – сказал Джона, но я слышала гнев в его голосе.

– Так что теперь я могу быть разорена, или это может стать моим спасением. Я еще не знаю, но уверена, это было правильно. Чувствую это. И у меня не хватило бы сил сделать что-то, если бы не ты.

– Нет, – ответил он, – ты бы дошла до этого сама. Я знал, в тебе это есть.

Слезливый смех вырвался из меня.

– Я действительно рад за тебя, Кейси, – тихо сказал Джона, и мне показалось, что я могу представить его стоящим у своего лимузина, ожидающим оплаты, он повернулся спиной ко всему миру, чтобы поговорить со мной. И он улыбался.

– Я тоже, – сказала я, – но теперь я бездомная бродячая нищенка.

Я глубоко вздохнула, когда слезы, вызванные приливом эмоций, которые я едва могла сдержать, снова наполнили глаза.

– Есть какие-нибудь полезные советы по недвижимости?

Джона некоторое время молчал, а когда заговорил, его голос был хриплым и низким.

– Слышал, в это время года в Лас-Вегасе хорошо.

Моя рука взлетела к сердцу, и мне потребовалась секунда, прежде чем я смогла ответить шепотом.

– Я надеялась, что ты это скажешь.

– Я надеялся, что ты спросишь.

– Все еще боюсь, что подведу тебя, как это сделала Одри.

– Ты меня не подведешь, – сказал он, – ты совсем не похожа на Одри.

Сила его слов поразила меня в сердце, и по телу пробежала дрожь. Я вытерла слезы, воодушевленная его верой в меня.

– В любом случае, ошибки не будет, – сказал Джона, – ты будешь моим другом, а я твоим, и мы будем проживать один день за другим. Ладно? – Я кивнула в телефонную трубку. – День за днем. Момент за моментом.

– Ладно, – сказала я и тяжело вздохнула. – Я могу это сделать.

– Я тоже, – сказал он, – мой пассажир сейчас выйдет. Я должен идти…

Я чувствовала, словно с моих плеч свалилась тяжелая ноша, и все мои сомнения, уйти ли мне из группы, разлетелись в прах.

– Скоро увидимся, Джона. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.